Мелькают дни

      Чатлем работал. Подходил к концу очередной квартал, а потому работы было несколько больше, чем обычно. Квартальная отчётность требовала к себе повышенного и пристального внимания, и по профессиональной привычке он с педантичной дотошностью вчитывался в каждый документ перед собой.       За работой время летело незаметно. Несмотря на то, что работал градоначальник сейчас дома, от дел его никто и ничто не отвлекало. Слуги знали, что беспокоить господина было нельзя, равно как и домочадцы были прекрасно осведомлены об этом, и Тирис, всегда с большим уважением относившаяся к привычкам и укладу жизни мужа, мастерски отвлекала от него детей, чтобы они тоже не тревожили отца пока он занят.       Тихий скрип и шорох внезапно прорезали застоявшуюся тишину кабинета, вынудив Чатлема поднять глаза, отрываясь от очередного пергамента в своей руке, и недовольно нахмурить брови. — Я же просил меня не беспокоить, — строго и резко произнёс в тишину он.       Никакой реакции, впрочем, на его слова не последовало — разве что суетливый и очень уверенный топот, быстро приблизившийся к его столу и заставивший мужчину отложить документ и опустить взгляд вниз, тут же натыкаясь им на серьёзное маленькое личико годовалой дочери. Чатлем терпеливо выдохнул, постаравшись немного смягчиться.       Для своего юного возраста Маргарет очень уверенно держалась на ногах. И хотя подойдя к отцу совсем близко, она бесцеремонно упёрлась ручками в его ногу, продолжая сверлить папу суровым, истинно чатлемовским взглядом, успехи в том, что она самостоятельно дошла до него как минимум из соседней комнаты, не могли не впечатлить. Учитывая, что ходить малышка научилась не так уж и давно. И не то чтобы Чатлем не гордился успехами дочери, но он очень не любил, когда его отвлекали от работы. — Ты молодец, что дошла до меня, — Маргарет продолжала прожигать отца серьёзным немигающим взглядом, и Чатлем терпеливо вздохнул, стараясь говорить помягче. — Но мне надо работать. Возвращайся к маме, милая, — он попытался подтолкнуть дочь в сторону выхода, на что девочка издала высокий возмущённый звук.       Она крепко вцепилась пальчиками в отцовские штаны и не сдвинулась с места, недовольно нахмурившись. Осуждающе посмотрев на не ожидавшего такого отпора родителя, девочка уверенно попыталась забраться на его ногу. — Маргарет... — в голосе Чатлема послышались металлические нотки.       Понимая, что добровольно ребёнок от него не отлипнет, мужчина хотел позвать Тирис, но опустив глаза на дочь снова, он вновь наткнулся на взгляд девочки. Та, словно чувствуя, что отец собирается сделать, посмотрела на него с такой мольбой, что чтобы отказать ей, надо было быть бессердечным и равнодушным извергом. Чатлем, как бы ни пытался казаться подобным, всё же таким не был, а потому... — Шантажистка, — вздохнув без особого энтузиазма, он подхватил дочь подмышки и усадил себе на колено.       Маргарет довольно пискнула, и глядя полными любопытства глазами на родительский стол, потянулась к лежащему возле края пергаменту. Чатлем скептично посмотрел на дочь, перехватив перед её пальчиками документ, и гениальная идея посетила его голову. Бюрократия ведь и для взрослых была скучной, верно?.. — За прошедший квартал товарооборот между Гостигалем и Эквиндом увеличился на 0,7%... — негромко начал вслух произносить Чатлем, надеясь, что монотонное сухое чтение быстро усыпит ребёнка.       Однако Маргарет была истинно дочерью своего отца, поэтому к глубочайшему изумлению последнего, она внимательно и тихо вслушивалась в его голос так, словно понимала всё, о чём папа читал.       И именно в таком состоянии мужа и дочь обнаружила Тирис.       Она честно и очень дипломатично ограждала Чатлема от детей тогда, когда он оставался работать дома. Несмотря на всю строгость и малоэмоциональность, к отцу и старший сын, и ещё совсем кроха-дочь тянулись одинаково сильно, а потому Тирис действительно приходилось применять все чудеса материнской дипломатичности, чтобы все домочадцы были довольны и могли заниматься своими делами. Однако иногда отлаженная система всё же давала небольшие сбои.       Зайдя в кабинет мужа, Тирис заметно расслабилась и облегчённо выдохнула. Встревоженный взгляд её смягчился, а на губах появилась мягкая улыбка — иной реакции открывшаяся ей картина вызвать не могла.       Чатлем сидел за своим рабочим столом, держа в одной руке пергаментный лист. Второй он придерживал сидящую у него на колене Маргарет, которая необычайно серьёзным, как для годовалого ребёнка, и внимательным взглядом карих, отцовских, глаз, почти не мигая, смотрела на бумагу перед собой. Чатлем что-то негромко говорил дочери, скользя взглядом по пергаменту, и девочка также внимательно слушала его.       Бесшумно проскочив внутрь, Тирис тихо подошла к супругу. Опустив ладони на его плечи, она наклонилась над ним, тихо прошептав: — Вижу, Маргарет помогает тебе справляться с отчётами, — Чатлем издал в ответ трудно интерпретируемый звук и скосил на супругу многозначительный взгляд, и та, продолжая улыбаться, тем не менее покаянно произнесла: — Прости, отвернулась буквально на минуту — с тех пор как наша дочь научилась ходить, кажется, в ней проснулась кровь моего непоседливого дяди. Надеюсь, она не очень помешала тебе. — Это же моя дочь, — не без ноток гордости откликнулся Чатлем. — Так что мы очень плодотворно провели время, — он опустил глаза на девочку, замечая, что она начала клевать носом. — Хорошо, — Тирис прикрыла глаза. — Я постараюсь, чтобы подобное больше не повторилось, — легко поцеловав супруга в макушку, она осторожно забрала на руки засыпающую дочь, удаляясь так же тихо, как и пришла.       Чатлем проводил её взглядом, не сразу замечая, как по его губам расползлась мягкая улыбка. Прикрыв глаза, он вновь вернулся к ещё не прочитанным бумагам, чувствуя внутри себя растекающееся тепло. Пусть он не любил, когда его отвлекали от работы, сегодняшний случай определённо стал приятным исключением.