Мелькают дни

      Тирис скорее по привычке, чем теперь по необходимости глубоко вздохнула. На мгновение прикрыла глаза, словно сомневаясь в уместности своей затеи, но тут же открыла их, прямым твёрдым взглядом глядя впереди себя. Сомнениям не было места в её сердце, не теперь, когда оно больше не билось. — Мастер! — негромко, но уверенно воззвала в тишину и пустоту пространства перед собой Тирис.       Для воплощения задуманного она специально выбрала просторную пустошь, на которой из присутствия был разве что ветер, гоняющий по твёрдой холодной земле сухую мёртвую траву да песок. Никто не мог потревожить покой этого места, и Тирис не опасалась, что кто-нибудь прервёт её. — Смиренно взываю к тебе, мой господин, — также негромко продолжила она, в покорности опуская голову. — Явись ко мне так же, как явился в час наибольшей нужды моей.       Прежде чем увидеть, Тирис почувствовала колебание воздуха. Спокойное могущество ворвалось в размеренность пустоши, и кажется, даже ветер затих, склоняясь перед ним и не смея тревожить его. Женщина же слабо улыбнулась уголками губ, и холодные глаза её взблеснули искренней радостью, перед тем как она подняла голову.       Величественная могучая фигура Вершителя, облачённого в чёрное, чьё лицо было скрыто плотной вуалью, как и во снах Тирис парила на сильных чёрных крыльях над землёй. В этот раз, впрочем, она была более чем материальна, а оттого пропасть, разделяющая древнее великое существо и едва обращённую полуэльфийку, стала самую малость меньше.       Тирис широко, по живому солнечно улыбнулась, и прежде чем мастер успел удивиться, для чего она призвала его теперь, резко бросилась вперёд, делая то, что мечтала сделать на протяжении всей жизни, на дороге которой господин сопровождал её. Тонкие холодные руки крепко обвились вокруг чужой талии, и Тирис прижалась щекой к животу Вершителя (потому что это была крайняя точка, до которой она доставала со своим ростом), продолжая радостно улыбаться.       Она так давно хотела обнять своего мастера — и вот наконец она могла это сделать.       На бесконечное множество долгих мгновений между ними повисло молчание. Вершитель ничего не ответил на порыв чужой любви, но Тирис чувствовала исходящее от него глубокое изумление — кажется, мастер едва ли ожидал, что она призовёт его только для того, чтобы обнять. От этой мысли, почему-то, захотелось рассмеяться, но Тирис лишь ещё шире улыбнулась и крепче сомкнула своё импровизированное объятие. — Спасибо, — прошептала она, не сомневаясь в том, что её слова будут услышаны.       Придя в себя после такой спонтанности, Вершитель самую малость расслабил своё тело. Глядя с наставническим снисхождением на это дитя, он едва заметно (хотя под вуалью всё равно было не видно) улыбнулся уголками губ. С шорохом распахнулись в стороны чёрные крылья, укрывая крылатую фигуру и тонкую фигурку новообращённой Тирис. Он опустил холодную ладонь на рыжую макушку и мягко погладил женщину по волосам.       «Я всё ещё на твоей стороне. Я никогда не забываю тех, на кого обратил своё внимание»