* * * * * *
Иван проснулся первым. Отчего-то особенно радостным было это утро. Хотя русский и не знал причину собственной радости. Но с другой стороны эту радость вполне можно понять, ведь у Ивана сегодня выходной, заслуженный, вся его семья жива-здорова и рядом с ним — дома. А под боком у Вани сейчас мирно посапывал Гилберт, да причём с таким блаженным видом, что и будить его русский не решался — больно жалко. «Вот и что это такое ему снится, что он даже сейчас такую мирную лыбу давит? Непонятно. Уж больно мило он спит, я даже жалею, что так рано проснулся…надо бы ещё покемарить.» — помыслил Ванька. С этими мыслями русский и задремал, да только ненадолго, так как уже через двадцать минут в дверь их с пруссом спальни настойчиво постучали. «Гена, должно быть…»—подумал русский. —Папа, дядь Гил! — послышался голос с противоположной стороны двери. — Доброе утро. Просыпайтесь и идёмте завтракать, а то я уже всех разбудил, кроме вас! — мальчик ждал, что отец ответит, так как был полностью уверен, что он уже не спит. —Мхм… Доброе утро, хороший мой… Мы…чуть погодя к вам присоединимся, правда — как-то ещё сонно говорил Брагинский. —А, ну хорошо! — и всё с тем же воодушевлённым настроением, мальчик отправился на кухню, где уже что-то кашеварил Василий, припахав к этому делу и Павла. А Барсик, выбравшись из крепкой хватки ребёнка, шёл за ним следом. Когда Гена ушёл, Ванька перевёл взгляд с двери, на всё ещё мирно отдыхающего Гилберта. Прусс лежал «к Ваньке спиной, к окну передом.» Решив, что пора бы разбудить своего сожителя, Иван ближе придвинулся к нему, осторожно обняв со спины и нежно поцеловав его в шею, которая была покрыта «узорами», свидетельствовавшими о том, что прошлая ночь у прусса и русского была очень…насыщенная. Реакция на подобный Ванин жест последовала незамедлительно. Прусс проснулся, но всё ещё старательно делал вид, что, вообще-то, спит. Тогда русский сменил стратегию и, решив закрепить результат, прошептал Гилберту кое-что, таким спокойно-бархатным голосом: —Доброе утро, родной мой… Как ты, после вчерашнего? — со стороны кажется, что русский таким образом издевался над пруссом, но это не так. Он действительно волновался, хоть они и занимались сексом не в первый раз. Байльшмидт всё же открыл глаза, потому как притворяться больше смысла не было. Он повернулся к русскому и посмотрев прямо в глаза, как-то сонно сказал: —Мммммм, доброе… Что-то тебя с утра на нежности тянет — блаженное «ммммм», а после усталый зевок — стареешь, а, Ванюш? — лёгкий смешок — А вообще, Великий я в полном порядке, определённо, не за чем было спрашивать… — тут Гил немного смутился, а после продолжил — Но ты мог быть и по нежнее, хотя против лёгкой грубости я и не возражаю. Одним словом, берегись Брагинский, в следующий раз я на тебе отыграюсь, ксе-се. — последняя часть монолога Гилберта сказана была таким бархатно-насмешливым, но без издёвки, тоном, что русский волей-неволей чуть не выпал из реальности, на какое-то время. —Так. — немного смущённо говорил русский — Давай пока не будем о будущем, а лучше займёмся настоящим и пойдём позавтракаем. —Вот всегда бы ты такие хорошие идеи предлагал, цены бы тебе не было, ксе.* * * * * *
—Итак, товарищи! Импровизированный завтрак в виде окрошки готов, спасибо самому аху…ахрененному мне. Кушайте, не обляпайтесь, хе-хе! — произнёс Василий свою воодушевлённую тираду, подойдя к столу и поставив салатницу с окрошкой, наложив себе этой же окрошки в тарелку, а потом залив её квасом. Наше семейство, кое-как проснувшееся, преступило к трапезе. Помимо Васиной «фирменной» окрошки, на столе ещё были оладушки и варенье. В общем, вкусно, до ужаса. —Ммм — доедая окрошку, промычал Гена — спасибо, дядь Вась, очень вкусно! — вообще Гене всё вкусно, если это съедобно или хотя бы приготовлено дома, больно любит он домашнюю кухню. —А то, она и не могла быть невкусной, потому что у тебя дядя самый умелый повар в этом доме, да и вообще самый умелый просто во всём! Прости конечно, Вань — хвастался Вася, попивая чай да «потягивая» оладушки. —О как, во всём говоришь? — Ваня честно пытался не смеяться, слишком уж мило его брат хвастался. — Это прямо как в тот раз, когда ты напился вусмерть, да ещё и поляку треснул хорошенько, а после вообще картинно в речке топиться пошёл от того, что «тебя никто не любит «? Это всё ты тоже очень умело делал. — сдерживать смех присутствующим было всё так же сложно, даже к концу Ваниного монолога. —Не, Вань, это ещё ничего. А помнится ли тебе, как Васька ещё очень давно, на своей же земле, Новгородчине, от мужиков каких-то удирал полуголым? — подключился к разговору Павел. —Ааа, это ты про тот случай, когда он к чужой жене «клинья подбил», а потом ему самому эти самые «клинья» чуть не оторвали. — ладно, теперь уже всем из присутствующих было откровенно смешно, кроме Васи. Ему было стыдно. —Вот ты, дядь Вась, дядю Пашу сегодня ругал, а сам-то ещё веселее «штуки» вытворял! — Гена смеялся по-доброму, не издеваясь над Новгородом. —Ой, да ну вас! Моё тёмное и бурное прошлое — не тема для шуток! Да и ты бы Вань, помалкивал, я вот тоже много чего могу рассказать, про твои похождения в молодости. —немного серьёзно выговорил новгородец. —А что говорить? Весело было, хоть и не всегда конечно… — минута ностальгического молчания повисла на кухне. Но тут резко и неожиданно Гена встал из-за стола и залез на стул, воскликнув: —Слушайте, родичи, а давайте вещи в кладовке разберём? А то уже год не можем… Ну или больше, чем год… Тем более скоро праздник, а у нас дома не убрано! — вполне здравую мысль предложил мальчик. —А что, солнышко, ты прав, давно надо было разобрать там всё. — переведя взгляд на оставшихся членов семьи и отрезав все пути к отступлению и возражениям, Ваня сказал — И что это вы такие потерянные, родственники? Порядок в доме — порядок в голове, так что возражения не принимаются! —Безапелляционно. — добавил конкретики Гилберт —Действительно… — как-то вяло, но при этом одновременно «подхватили» Вася и Паша. Сразу уточню, что кладовка в этом доме не обычная. С виду кажется, что она занимает мало места, а значит и сама по себе мала, но это не так. Она более чем…вместительная. Итак, все члены этой странной семейки отправились разбирать вещи. Хотя правильнее было бы сказать, что они собрались проходить Историю России в ускоренном темпе. Потому как в кладовке валялись такие древние штуки, что выбросить их стоило ещё лет так тридцать-пятьдесят назад, но хозяину этого дома было, либо не до этого, либо…лень. Да, лень, а вот кому бы было не лень? Василий и Павел проверяли содержимое каких-то старых коробок. Видимо там было что-то от «Императорского фарфорового завода», определённо. —Ну ты Ванька даёшь. Я думал у нас на шифоньере весь этот фарфор лежит, а нет, ещё и тут завалялось… — весело присвистнул Василий. Ваня ничего на это не ответил, лишь усмехнулся и продолжил что-то искать, а нашёл он только свою старую военную форму. Причём и Имперскую и Советскую. А рядом ещё удобно расположились сложенные флаги РИ, имперского флота, ну и конечно же флаг СССР и отдельно РСФСР. —Ой, Брагинский, только не выпадай, пожалуйста, из реальности, в порыве ностальгии, ксе — как-то больно весело, для того, кто вообще не хотел всем этим заниматься, высказал прусс. —Ох, а ты за меня так волнуешься, как мило. — беззлобно огрызнулся русский. К слову, Гилберта больше привлекла коробка с медалями, а было их там очень много. Парочка орденов ещё Российско Имперского времени, а остальное большинство — Советского периода. Пока взрослые дурачились и старались хоть немного заниматься делом, Гена прошёл вглубь кладовки. Его внимание привлекла какая-то перевязанная рукоять чего-то увесистого и большого. И это что-то увесистое и большое было всё в пыли, а Геннадий, в порыве интереса решил это «что-то» достать, для более детального осмотра. Штука эта тяжеленная, оказалась мечом, только жутко пыльным. Мальчик очень удивился такой находке. Нет, он видел много сабель и мечей у отца, но этот был какой-то особый, необычный. Да и стоило подержать этот меч в руках около трёх-пяти минут, как вся тяжесть куда-то пропала. —Надо пойти и показать папе. — решил мальчик. И держа в руке этот необычный меч, он подошёл к отцу за разъяснениями: —Папааа! Смотри, что я нашёл в самой глубине кладовки! Он такой странный, сначала был очень тяжёлым, а теперь вот легче пёрышка. Чей это меч, пап? Твой же? — завалил вопросами родителя своего, Гена. Сахалин протянул русскому меч. —Ох…это… — взяв оружие в руки, Иван резко переменился в лице, он несколько погрустнел~Flashback~
Ночь. Зима. Только приятно потрескивают дрова в печи. А сон одному маленькому мальчишке, всё не шёл. Он сидел на этой самой печке, и ждал кого-то, но кого именно, знал только он сам. Поодаль от печки, на кровати-лавке мирно посапывали две девочки. Одна заметно постарше, с волосами, цвета полуденного солнца, а другая совсем маленькая, на вид лет шесть-семь, с волосами, по цвету подобными спелой ржи или блеклой пшенице, был у неё ещё и бант на макушке. Это сёстры мальчика. И как не сложно догадаться, ждал он именно свою маму, которая уехала к князю по делу ещё утром, а до сей поры ещё не вернулась. Пока мальчишка думал о чём-то своём, переменив положение и поудобнее устроившись на печи, дверь тихонько скрипнула и отворилась. В тёплую-претёплую избу вошла молодая, высокая и необычайно красивая женщина, правда вся укутанная. На улице вон какая холодина, не удивительно, что она так «закуталась». —Ванюша, родной, ты почему не спишь? Меня дожидался? — приятным и ласковым голосом спросила женщина, уже «раскутавшись», убирая меч в ножнах в дальний угол жилища. —Да, я тебя ждал…волновался… Князья же не всегда мирно разговоры ведут, вот я и… — мальчик ловко слез с печки и кинулся к матери на руки, очень крепко обнимая её. Женщина лишь добродушно усмехнулась и с любовью потрепала сына по курчавой и светлой макушке, при этом так же крепко обняв мальчика. Чуть позже, Марья наконец нормально поужинала. Ваня отказался есть, так как он с Оленькой и Наташей уже ужинал. А после ужина, женщина уже собиралась ложиться спать, да сына укладывать. И вот лежат они на печке, а мальчик спрашивает мать свою: —Матушка, а что это за меч с тобой всегда? Явно же не простой? Часто ты его с собой в бой берёшь, слишком, а любой другой меч уже сломался бы давно. — тихо и сонно говорил Ваня. Марья, гладя сына по голове, стала рассказывать: —Родной, это ты правильно заметил, что «не простой меч». Это самосек или меч-кладенец, самый сильный и стойкий меч, наша семейная ценность. Он защищает своего хозяина и близких ему людей в бою, от любого зла и нечисти. Но помогает он только тем, чьи помыслы чисты и праведны. А скоро, когда ты ещё немного подрастёшь, я передам его тебе, как своему наследнику, сынок. — спокойно улыбаясь и продолжая гладить сонного сына по голове, проговорила женщина. —Это хорошо… Но я не хочу, чтобы ты так — он зевнул — рано мне его передавала, ты же тогда должна будешь уйти… — ещё более сонно и откровенно уже засыпая говорил мальчик. —Не бойся, хороший мой, я всегда буду рядом с вами, обещаю…~End Flashback~
—Папа, всё нормально? — с интересом и небольшим беспокойством спросил Гена. Иван «очнулся» от этого воспоминания из детства довольно быстро, хотя осадок остался. Русский спокойно присел на какой-то старый табурет и ответил сыну: —Это действительно мой меч, Ген, но раньше он принадлежал моей матери, а уж после её смерти, достался мне… — русский вздохнул, но чуть оживившись, продолжил — Только это не обычный меч, он «волшебный», его сломать невозможно. Он обычно помогает своему хозяину в бою, но только если этот самый хозяин — хороший человек. —И ты им пользовался раньше? — с воодушевлением спросил сын у отца, садясь к нему на колени. —Ну естественно, хороший мой, почти до конца Имперства, правда потом я его «на заслуженный покой» отправил, вот видать и забыл про него… — с долей сожаления проговорил Иван. — Однако знаешь, его же передают по праву наследования, а ты мой сын, так что он теперь твой. Делай с ним всё, что хочешь, только кому попало не давай. Я тебе доверяю. —Правда? Ты уверен, пап? Я… Спасибо! — мальчик обнял отца очень крепко, а после взял из его рук меч. — Я тогда пойду, на том сухом дубе его опробую? —Иди, только осторожней будь, и Пашку с собой возьми, да и Ваську, они то научат тебя им орудовать. Лишь бы друг другу головы не поотрубали при ребёнке… — спокойно ответил русский, который не видел ничего плохого в том, чтобы дать ребёнку меч и послать его вместе с дядями учиться управлять этой волшебной железкой. Отец года, я так считаю. Так, в «приказном порядке» Вася и Паша были записаны в Генины учителя, хотя они и так не сильно возражали, потому что не успели что-либо возразить. Особенно Василий не собирался возражать, потому как только и ждал удобного случая, чтобы хоть кому-то показать свои навыки в орудовании мечом. Хвастун новгородский, одним словом. А Ваня и Гилберт до конца разбирать кладовку не стали, ведь что «естественно, то не безобразно», потому первозданный вид кладовки остался почти не тронутым. А пока Брагинский первым делом пошёл заваривать чаёк, по традиции, да что-то соображать на ужин. К слову, Гилберт кое-что нашёл в кладовке ещё в самом начале их «мероприятия». Это было что-то вроде кольца, вернее даже перстня, явно не обычного, потому что ничего слишком обычного в этом доме не бывает. Чуть позже, уже сидя на кухне, русский и прусс активно обсуждали то, что нужно приготовить к Новому Году, да смотрели в окно на то, как проходят «уроки» у Генки. Иван сегодня был в хорошем настроении, несмотря на то грустное воспоминание, а Экс-Пруссия мысленно прикидывал, что «готовить» русскому на днюху, особенно было сложно придумать, что дарить. Но день у этой семейки всё равно прошёл замечательно. Мирно и без междоусобиц. Вот всегда бы так.