Записки о семейной жизни.

Паша, досчитав до тридцати пяти отключился и прилёг на лавку в беседке. Проснувшись он напрягся, а потом, вспомнив, что вообще-то должен был искать Гену, принялся разыскивать ребёнка по территории их дома, но так и не нашёл племянника. Испугавшись, он начал тормошить своего брата, который всё так же мирно сопел на гамаке. — Васька, ВАСЬКА, Василий, собачий ты сын, вставай, я не знаю, где Генка, похоже он убёг за территорию дома — громким таким и взволнованным голосом начал объясняться сибиряк. — Мммм…хорошо…стоп, ты имеешь в виду, ЧТО ТЫ ПОТЕРЯЛ НАШЕГО ПЛЕМЯННИКА??? — поначалу сонный голос Василия сменился на крик, который с кухни услышал даже Гилберт, который уже закончил возиться с обедом. А по времени было где-то четыре часа дня. Гилберт, вышедший во двор, планируя звать это «семейство шалопаев» обедать, застал картину, которую действительно не стыдно было бы повесить в Лувре. Паша и Вася ругались друг с другом, с лицами полными уверенности в их скорой жестокой и мучительной кончине. — Так, дармоеды, вы чего орёте и где kleiner Wildfang? — да уж, Гилберт был слегка недоволен всем этим шумом, создаваемым Ваниными родственниками, но ещё больше он был недоволен отсутствием своего ребёнка во дворе. — Ну…понимаешь ли, прусская морда мы… — неуверенно, но всё же с колкостью ответил Василий. — Мы потеряли Гену, когда играли с ним в прятки — прямолинейно закончил мысль брата Павел. — Ты потерял! Я вообще-то… — возразил Василий. — А ты, братец, спал, хотя должен был вместе со мной следить за Гешкой! — защищал себя сибиряк. — Ах это я значит виноват, башка твоя ледовая, да??? — ругался новгородец. Гилберту надоело слушать этих идиотов, потому он прямо прервал их перепалку: —ТАК, хватит. Вы что… ПОТЕРЯЛИ РЕБЁНКА, УБЛЮДКИ???? ТАК КАКОГО ХУЯ ВЫ ПРЕПИРАЕТЕСЬ?! ШАГОМ МАРШ ИСКАТЬ ГЕНУ, УТЫРКИ! — Гилберта понять можно, он волновался за себя, Гену и Ванину хрупкую, уже совсем не здравую психику. «Команда по спасению Гены» прошерстила весь участок за оградой двора, вокруг дома и нашла следы мальчика, которые правда оборвались на месте, около каких-то кустов. Товарищам нашим стало понятно, что ребёнка похитили. Однако отчаяться или предпринять ещё какие-то действия они не успели, ведь было уже где-то пол пятого. А Ванюша примчался домой раньше, чем обещал. Сказать, что русский был удивлён увиденному, это ничего не сказать. На его немой вопрос, почему вся его семейка так взволнованна и боится прямо посмотреть ему в глаза, ответ он нашёл в прямом и встревоженном встречном взгляде своего благоверного. — Гилберт, родной, а где Гена? Почему вы все молчите и в глаза мне смотреть боитесь? Что случилось, пока меня не было и где мой сын? — с каждым вопросом Ванечкин голос становился более низким с большей «примесью стали». — Ванюша, понимаешь, эти ублю…братки твои, не уследили за нашим сыном и… Гена видимо, пока они с Пашей играли в прятки спрятался где-то за территорией дома, но мы обыскали там всё и…ничего не нашли. Похоже его украли. — Гилберт говорил серьёзно, взволнованно и более чем встревоженно, но не от изменившегося Ваниного настроения и взгляда, а от самой ситуации в целом. Сказать, что Вася и Паша были в полном ужасе, это ничего не сказать. Особенно им стало не по себе от того, что Ваня наконец-то обратился к ним, отвернувшись от прусса: — Так…значит вы не уследили за моим сыном и его украл один гражданин, чья личность мне уже абсолютно ясна, для помощи другому гражданину в расширении территорий… Я вас заживо не закопал ещё потому, что вы моя семья и вы, дорогие мои, будете сейчас вместе со мной искать Гену. И не дай Бог с ним что-то случилось, вам тоже достанется, потому что надо следить за детьми, придурки, а не спать. В гробу отоспитесь ещё. — голос Ванин в таком состоянии надо было именно слышать. Потому как услышав один раз, если вы это пережили, то точно не захотели бы услышать его таким вновь. Это страшно, очень страшно. Но на самом деле все понимали, что Ваня, помимо злости, точно так же испуган и точно так же переживает за своего сына, да, именно не за территорию с нефтью, а именно за сына, которому он обещал, быть всегда рядом и ни за что его не бросать, ни за что.

* * * * * *

Как уже было сказано, Америка гнал, что есть силы. Когда они с мальчиком уже были на территории Японии, Альфред врезался в дерево, тем самым предоставив Гене прекрасную возможность до конца срезать верёвки с ног и дать дёру, предварительно показав америкосу язык. Позже где-то в лесу Гена до конца освободит руки и сбросит синюю верёвку на землю, продвигаясь вглубь бамбуковых зарослей. Поняв, что один Альфред ребёнка не найдёт, он приплелся к неподалёку расположенному дому Японии. Изрядно удивил самого Японца своим рассказом, отправился вместе с ним на поиски шумного мальчишки. И Джонс и Хонда понимали, что если они не найдут Гену первыми, то им конец. Хотя им так и так конец, ведь они украли, ну вернее Джонс украл, по наводке Кику, ребёнка Ивана, мать его, Брагинского. Если он их не приговорит к семи расстрелам, за такое тяжкое преступление, то как минимум закопает заживо. Ведь Ванечка не любит, когда кто-то из его коллег посягает на его суверенитет и на его семью.

* * * * * *

Россия, изрядно отчитав своего прусского оккупанта и нерадивых братьев, явно уже понял, что его сына мог украсть только Альфред Франклин Джонс. А, как Ванюша уже догадался, навёл его на эту самоубийственную мысль именно никто иной как Кику Хонда. Потому наша семейка из двух взволнованных дядек и двух горе-родителей, один из которых страшнее ядерной войны, отправились на территорию япошки. Ко всеобщему счастью и одновременно разочарованию, особенно Ваниному, они нашли первым делом Америкоса и Япошку. Только вот Гены с ними не было. — Опа, Япошка, здравствуй сивый да убогонький ты наш. А что-то у тебя глазки шире, чем нужно, страшно? Но ты не боись, умереть не страшно, страшно было бы умереть и не подготовиться к своей смерти заранее. — Павел был как-то зло настроен и в то же время скакал с ложно доброй интонации в голосе, на зловещую, удерживая Хонду за плечи. — Да ты Паш, полегче, а то ишь как трясёт бедолагу, ему поди ещё все божества перед смертью вспоминать нужно, вот она — истинная проблема многобожников, жадных до чужих территорий — подтрунивал Вася, распаляясь и больше пугая и без того «зажавшегося» Хонду. Но почему-то Кику больше боялся смотреть в сторону Америки, которого «прессовали» Ванюша и Гилберт. — Ооо, Альфред, а ты знаешь, что воровать чужих детей — дело наказуемое? Понимаешь, что делают с такими как ты? Ты вообще можешь представить, на что тянет твой подвиг, а, герой ты дырявый? — Альфреда вообще окружили. Бедолага стоял у дерева, вплотную спиной прижимаясь к нему. Прямо перед ним стоял злой и недобро улыбающийся, ну прям как в былые годы, Ванюша. А с боку мирно и со спокойно-злым взглядом и какой-то не сулящей ничего хорошего улыбкой, стоял Гилберт. Одним словом — бежать Джонсу было некуда. — А, В-Ваня, я могу о-объяснить всё! — взмолился американец. — Ооооооо, Джонс, ты не понял. Ты не можешь, ты должен объяснить. Хотя и это не поможет сейчас избежать своей участи. К слову, говорить с тобой в лесу не удобно, потому решим позже, что делать с тобой и твоим японским коллегой. Мне сейчас больше хочется найти своего сына, а вы, товарищи, любезно составите нам компанию, а то больно хорошо будет просто вас живыми отпустить. Время близилось к вечеру и потихоньку начинало темнеть. А семейка, во главе с сильно взволнованным Ваней, прочёсывала окрестности дома Кику. Самого японца под руки вели Вася и Паша, тогда как Америку «контролировал» не менее взволнованный и недовольный Гилберт. Вдруг Ваня услышал какой-то непонятный шорох в кустах, где-то с левой стороны. — Гена! Гена! Выходи, я знаю, что ты где-то тут — более спокойный и ласковым голосом позвал отец своего сына. И ведь сработало, где-то ещё пошуршали кусты и вот мальчик уже кинулся к отцу на руки. — Папааааа!!! — слегка потрёпанный, с ободранными коленками и следами верёвки на руках и ногах, Гена выбежал к отцу и увидев ещё и Хонду, испугавшись, кинулся к папаше на руки — П-папа, мне так жаль, что я тебя не послушался и пошёл за ограду прятаться! Вон тот толстый дядька, он связал мне руки и ноги и сказал, что отдаст меня тому япошке! А я…а я не хочу у него жить, папочка, пожалуйста, не отдавай меня ему! Я не хочу, мне страшно! — Ваня кое-как успокоил своего сына, а в это время думал, что зря он отказался от идеи закопать Джонса заживо. — Нет, мой хороший, нет, солнышко моё, никуда я тебя не выгоняю и никому отдавать не собираюсь, ни за что. Как же я могу от тебя отказаться, когда обещал тебе, ни за что не оставлять тебя? — обнимая и успокаивающе гладя сына по голове, говорил русский. Этой милой картине умилялись все оставшиеся члены семейства. А вот два горе-похитителя предвкушали, что же их ждёт за такой проступок, если быть точнее, то за «нарушение чужого суверенитета». Таким вот образом, благополучно найдя Гену, вся наша компания, с «подконвойными» вместе направилась домой.

* * * * * *

Разговор в доме у Байльшмидт-Брагинских был серьёзным, долгий такой и суровый. Все сидели за столом. Гена сидел на коленях у Вани, держа в руках плюшевого китёнка Гришу, а Вася с Пашей сидели с правой стороны от отца с сыном. Гилберт, к слову, уже успел накормить ребёнка и более-менее успокоить Ваню, да и самому как-то успокоиться. Сейчас же он сидел слева от своего русского и сына. А вот Альфред и Кику, как исполнитель и подельник, сидели рядом. Разговор, хоть и был долгим, но уже подходил к своему логическому завершению. Удивительно было то, что удалось избежать международного скандала. И появления лишних трупов. Что первое, что второе — заслуга Гены и Гилберта, в какой-то степени. Ну и в большинстве своём поспособствовала Ванина «отходчивость». — Так, — завершал всю эту экзекуцию глава семьи — ты, Альфред, думаю, понял меня. Ещё раз увижу поползновения в сторону моего ребёнка или моей семьи, то я устрою тебе «райскую жизнь». Заодно хочу напомнить, что я вообще-то тебе не «мальчик», с которым можно так неуважительно обращаться. Ты, подобного рода выходки своему бывшему опекуну устраивай. Но лезть к моей семье я никакой твари не позволю. Запомни это, Джонс. —после кивка от полуживого Джонса, Иван переключился на японца — Отлично, теперь ты Хонда. — Ах…да! — Японец слегка оживился и отмер из своего некоего «окоченения на одном месте «. — Гена с тобой жить НЕ ХОЧЕТ, читай, как «не будет», это я надеюсь понятно. А если ещё одно твоё подстрекательство приведёт к таким последствиям, то пеняй на себя, как говорится. Я, может, плохой отец, говори что хочешь, но если ещё раз от твоих слов пострадает мой сын, весело тебе не будет, это я тебе гарантирую. А теперь выметайтесь из моего дома, сволочи. Позже, когда «коллеги» были благополучно отправлены обратно, на их территории, почти все в доме улеглись спать. Ванюша, по традиции, прочитал две сказки сыну, уложил его спать и направился к себе в спальню, а там его ждал явно не спящий прусс, которому было что сказать Ване. Ваня, зайдя в спальню, закрыл за собой дверь на защёлку. Спокойно так устроившись на кровати в надежде быстренько заснуть, Иван не сразу заметил, как у него под боком «завозился» Гилберт. Прусс, прижавшись к Ване с правого бока, вплотную, проговорил быстро и тихо: — Вань, я же тоже за Геной не досмотрел, а ещё я вижу что ты… всё ещё расстроен… — тут тон его голоса стал более приятно приглушённым — могу ли я…загладить свою вину? — смотря прямо в глаза Ване, спрашивал прусс. — Ммммм — явно понимая, к чему его благоверный клонит, ответил Ваня таким же пронзительно приятным взглядом и тихим голосом — думаю можешь, хороший мой… Можно сказать, что процесс «извинений» затянулся на приличное количество времени. Но обе стороны в итоге остались довольны и Ваня Гилберта простил. Впрочем, на братьев он тоже больше не злился, потому как Гену то в итоге найти удалось. А когда мальчик дома, в безопасности и ругаться смысла мало. В доме снова, какая–никакая, но идиллия.