Люблю.

Говорят, что любовь – верное лекарство от всех болезней. Но неужто любовь способна спасти саму себя от верной гибели? Год. Целый год прошёл с момента нашей росписи в ЗАГСе. Первые пару месяцев были просто изумительными. Казалось, что мы срослись с тобой воедино. Мы везде были вдвоём. Будь то ресторан или работа. Ни ты, ни я не хотели упускать возможность побыть вместе. Но ведь любая сказка имеет свой конец, верно? Вот и наша сказка не стала исключением. Ты начала много работать. Мне, порой, казалось, что ты поселилась в своём офисе, на съёмочной площадке. Возвращалась ночью. Иногда приезжала домой просто переночевать. Первые…месяца три я терпела, навещая тебя на работе. Готовить хорошо я не то, чтобы умела. Но ты не жаловалась. Даже наоборот, говорила, что это вкусно. Я же обычно к своей стряпне не притрагивалась. Может, ты была и права на счёт вкуса. Вскоре начались командировки. Каждая твоя поездка была настоящим адом для меня. Помню, я часто писала тебе. Даже чересчур. Ты же пыталась мне отвечать как можно скорее. Но в командировках были собрания, разумеется, работа. Иногда, ты не отвечала мне до самого вечера. Я убивалась по этому поводу. Мне не хватало твоего тепла. Даже недельную командировку я не могла спокойно вынести. Страх одиночества? Скорее всего. Я и не хочу скрывать этот факт. Да, я не выносила тишины в квартире. Такой большой, просторной и совсем-совсем пустой. Наверное, подушка насквозь пропиталась слезами. Когда мне приходилось спать одной по несколько дней я не меняла постельное белье. Я все ещё чувствовала запах твоих духов. Однажды ты уехала на месяц в Париж. По работе, конечно же. Боже, какое же это было ужасное время… Ты смогла позвонить мне всего лишь раз. Больше у тебя времени не было. Понимаешь, у тебя не было времени любить меня. Ароматное вино спасало меня ночью. Мне некому было звонить, писать. Да и что бы я им говорила? Что мне плохо без тебя? А зачем им это? Все же хотят слышать хорошее, а не это. За тот месяц я похудела килограммов на пять-семь. О да, это было много. Я почти не ела. Просто не могла есть без твоих рассказов. Не могла без тебя. Как я неслась к тебе через весь аэропорт, когда встречала из Франции. Наверное, нескольких людей я снесла точно. По-моему, я даже расплакалась, обнимая тебя. Но я почувствовала что-то не то. Ты была уже не моей Юлей. Ты была жутко измотанной, бледной, но пыталась показать радость встречи. На такси нам нужно было ехать около часа. Ты уснула. Наверное, это предсказуемо. Сколько жила с тобой, всегда знала, что спать в самолете ты не можешь. Для тебя это невыносимо. Ехали в тишине. Я молча гладила твоё колено левой рукой, а в свободной держала телефон. Серые соцсети, где люди пытаются радоваться жизни. Около суток ты отсыпалась. Раза два вставала просто попить воды. А я не отходила от тебя. Лежала, сидела, смотрела фильмы, читала книги. Делала все, что можно было, лишь бы быть рядом. Такая дикая зависимость у меня от тебя была. Я не представляла, как бы жила без твоей любви. Знаешь, я никогда не держала в руках наркотики. Наркотики держали в руках меня. Ты никогда не хотела, чтобы я зависела от тебя материально. Да и я к этому не стремилась. Получилось зависеть от тебя морально. Дня три ты отдыхала. Мы никуда не ходили. Возвращались в привычный темп, говорили, вместе готовили, проводили ночи за бокалом игристого. Ты рассказывала про Париж, про работу, про проблемы. А тебе так и не сказала, что мучалась этот месяц. Ты заметила это сама. На второй день, когда мы вдвоём были на кухне ты увидела, что фигура стала…лучше(?). Можно ли назвать это улучшением? Вот и ты так посчитала. Пошли расспросы : почему? как? зачем? что ты с собой делаешь? А я объяснилась, что просто много гуляла. Гуляла? Бог ты мой, Аня, что за бред? Ты за этот месяц из квартиры-то не выходила! Через силу ползла в магазин! Выдумывала для тебя историю моей насыщенной жизни без тебя. Мг, конечно. Сообщения чуть ли ни каждые полчаса. Опустим. А потом ты вновь была на съёмочной площадке или же в офисе. Я думала, что застрелюсь. Ты сказала, что больше не нужно приезжать в офис. Не нужно привозить обед. Оправдала это тем, что у тебя не будет времени. Не будет времени на меня… Я медленно и неуверенно начала мириться с этим одиночеством. Оправдывала тебя тем, что ты много работаешь. Оправдывала и сочувствовала, одновременно ненавидя где-то глубоко внутри. А потом, в одночасье, до меня дошли слухи, что в офисе тебя не видели на протяжении трёх недель. Что никаких проектов с тобой не было. Что со мной тогда было… Я, по своей природе, паникёр. Столько всего себе напридумывала. Ругала, переживала, а потом резко набрала тебя. Трубку ты взяла не сразу, выдержала «занятую» паузу. На другом конце провода я слышала другую Юлю. Не ту, которая волнуется за меня. Не ту, которая любит меня. Мне казалось, что ты пьяна. И причём, довольно сильно. Наверное, я кричала на тебя. Пыталась добиться внятных объяснений где ты и что с тобой. Ничего четкого я от тебя не слышала. Но голоса на фоне были ясными. Тоже не трезвыми, но тем не менее. А потом твой голос оборвался. Толпа продолжала голосить, а ты молчала. Боже, чего я только не подумала в этот момент. Звала тебя, пытаясь услышать ответ. Его так и не последовало. Я бросила трубку, начиная названивать общим знакомым. Они ничего не знали. Отыскала номера твоих сотрудников, тех, кто был с тобой в командировке. Нашла даже мужчину, что был с тобой в том клубе (по музыке и крикам толпы было ясно, что это не съёмный дом или квартира). А потом все вдруг поломалось… Мне сказали, что ты сидишь с какой-то новой пассией. Сказали, что знакомы ты с ней с Парижа. И отношения у вас явно не деловые. Ревность? Нет. Вовсе нет. Это было просто больно. Жутко обидно. Неужто ты променяла меня на кого-то? Даже не так. Неужто ты лгала мне ради кого-то? Я не смогла сидеть в квартире. Взяла сумку, надела, что попало и выехала к Ладе Чуровской. Прекрасная женщина. Без предупреждения она приняла меня. Холодный виски, кухня с тёплым желтым светом, ее общество. Она выслушала все. Ругала меня, что не приходила, пока ты была во Франции. У неё я и переночевала. А на утро получила от тебя сообщения и звонки. Там не было оправданий, не было мольбы о прощении и всего такого. Знала ведь, что я не выношу подобного. Потому, спокойно просила приехать. Я и приехала. Ты встретила меня в коридоре, помятая. Запомнила твой широкий свитер и брюки. Я уже не рыдала. Было нечем. - Почему? – тихо спросила я, стоя на пороге прихожей и глядя на тебя, прислонившуюся к стене. - Много выпили. – просто ответила ты. Врешь. Знала, что врешь. И ты знала, что я знала все. Абсолютно все. «…Скука – верный признак смерти любви.» - говорила Карина Добротворская. А ещё она говорила, что «так легко обмануть человека, который тебя любит». - Я подала документы на развод. – сказала я. Нет. Ничего я ещё не подавала. Не в том состоянии я была, чтобы куда-то идти. Но уже поставила точку. Боже… я, что так безумно любила тебя, смогла заставить себя сказать, что развожусь с тобой. Как? Я понятия не имею, Юль. Вот так. Ты смотрела, не зная, что и говорить. А я ответа не требовала. Молча развернулась, открывая дверь. Перешагнула порог и ушла вон. Написала Ладе, чтобы нашла ЗАГС и подала туда документы. В такси я ревела. Без остановки, всхлипывая. Таксист пытался подбодрить меня, но вскоре умолк, поняв, что это бесполезно. Юлен, ну как так? Все же так хорошо было. Ну чем тебя эта сухая женщина смогла привлечь? Зачем ты лгала мне? Ну почему не сказала все, как есть? Ну неужели я бы не поняла? Глупая… Мы развелись через месяц. Стали совсем чужими. Ты забрала вещи, выпив со мной последний кофе. А потом я о тебе не слышала. Не хотела слушать. Но я тебя люблю, Юль. Очень сильно люблю. И любила даже тогда, в ту ночь у Лады. Люблю.