Делай то, зачем пришел

— А когда у тебя день рождения? — этот вопрос Иван задает достаточно быстро, на неделю вторую-третью их знакомства. Бессмертный внутренне усмехается, подмечая, как много есть мест, об которых можно споткнуться. В былые годы спросить такое царевичу и в голову бы не пришло, а вот для студента Зайцева это само собой разумеется. «Я день смерти-то не помню уже, а явления на свет и подавно… Да, люди ведь отмечают это как праздник?», — быстро мелькает в голове Кощея. — Двенадцатого марта, — произносит он абсолютно случайную дату, что находится достаточно далеко от текущего момента, — Но я не отмечаю его. — Почему? — Привычка, — пожимает плечами Кощей, с выражением лица отсутствующим и равнодушным, явно демонстрирующим, что говорить об этом смысла нет. Иван молча кивает, размышляя внутри себя, что это, пожалуй, не очень хороший признак. Он слишком одинок? Кажется, реши человек такого статуса созвать банкет, туда бы ломились толпами, но быть может, это не то, чего Константину хочется? Должен же быть какой-никакой близкий круг хотя бы приятелей, коллег- по бизнесу? Или с этим праздником связаны какие-то неприятные ассоциации? Во всяком случае, Иван дату запоминает. И уже девятого марта, разобравшись с поздравлением сестре, одногруппницам (тяжелая ноша- быть единственным парнем в группе), сидя на особенно унылой паре по истории педагогики, он пихает в бок скучающую подругу. — У Кости скоро день рождения, а я не знаю, что дарить, — тихо роняет Иван. Это действительно проблема, он уже сломал всю голову, в самом буквальном смысле слова. Что можно вручить человеку, у которого есть все возможное и невозможное в материальном плане, а то, чего нет, может появиться по щелчку пальцев? И это при том, что бюджеты у дарителя были весьма ограниченные. — Пф, тоже мне, нашел проблему, — фыркает Рита, постукивая длинными, нарощенными ногтями по парте, — Подари себя и все, я думаю он будет более чем доволен. — Да ну тебя, это как-то примитивно, пошло и вульгарно — хмурится Иван, укладывая голову на локти, — Я серьезно. «Что бы я ни купил это будет… Он наверняка будет тронут, быть может улыбнется, но это будет неловко и нелепо, пользоваться чем-то из вежливости… Книга? Могу не попасть, как на новый год, кажется, он читал все на свете… Устроить ужин хотя бы? Хм, ну, быть может…», — готовить юноша умел неплохо, жизнь с младшей сестрой быстро научила в определенный момент, — «Но он любит все эти ресторанные изыски, мне это не по зубам и не по карману». Иван невольно поджимает губы. Это вечно царапающие, неприятное — как бы он не старался минимизировать, финансовая пропасть меж ними была гигантская. Кощей, само собой, никогда на ценники не смотрел, и когда юноша впервые увидел непредусмотрительно забытый мужчиной чек из продуктового, в котором хлеб стоил как его репетиторское занятие, чувства были более чем смешанные. Сам Бессмертный на этом вообще не циклился, но для Ивана даже не подчёркиваемое неравенство между ними отдавалось тревогой и неудовлетворением. — Ой, а что такого, выдумай что-то интересненькое, ролевые игры, плетки, кляпы, ушки зайчика, последнее тебе сам бог велел, — хихикает Рита, тыкая друга пальцем в бок. В ответ юноша лишь закатывает глаза, ощущая смущение. Пожалуй, что-то из этого действительно могло бы и понравиться Константину, во всяком случае, точно не разочаровать. «И что, это все, что я могу дать ему?», — с досадой мелькает в белокурой голове, — «Можно, наверное, устроить свидание-впечатление, но тоже влетит в копеечку, для пикника еще холодно, и он вообще-то не любит особо по улицам бродить». — А лучше идеи есть? — Ох, можешь нарисовать открытку от руки, и тюльпанчики из бумаги сложить, как в начальной школе, — ехидно роняет девушка. Иван косит глаза на насмешливое выражение лица, и не может сдержать тягостного вздоха. — Лучше уж и правда натурой в таком случае, — интонация звучит почти отчаянно-капитулирующее, хотя эта идея скорее не нравится ему. Однако, ни то чтобы хороший вариант приходит, несмотря на то, что у него есть небольшая фора: двенадцатое выпадает на рабочую неделю, и они не успевают пересечься, потому что у Константина Бессмертного чрезвычайно, как на зло, плотный рабочий график, а Кощей Бессмертный просто-напросто забыл, что у его человеческой личины «день рождения», и планировал быть в нави. Накануне субботы пятнадцатого марта Иван, встревоженный отсутствием достойного решения стоящей перед ним задачи, вместе с той же Ритой у нее дома доделывал доклад по очередному предмету необязательному, но преподаваемому человеком, конечно же, скрупулезным и дотошным, едва ли милосердным к судьбам будущих педагогов. Точнее доделывал в основном Иван- девушка занималась тем, что ходила по кухне из стороны в сторону, периодически огрызалась в телефонную трубку. — Опять поссорились? — скорее утвердительно резюмирует Иван, когда подруга с чрезвычайно гневным выражением лица возвращается-таки в комнату. — Да что с ним ссорится, придурок! — шипит Рита, плюхаясь на диван, — И вечно сделает гадость, а потом пытается выкрутить все так, словно я виновата. Помимо всего прочего, знаешь, что он мне на восьмое марта подарил?! — И что же? — на самом деле, без особого интереса спрашивает Иван, погруженный в соединение разрозненных кусков информации в единое целое. — Белье! — Так что, нормальный же подарок, — пожимает плечами юноша. — Ха, ну да! — Рита раздраженно фыркнув, цепким движением руки хватает с подоконника пакет и вытрясает на стол перед другом, — А ты глянь на него! — Эм… Вполне красиво, разве нет? — Иван с искренним недоумением поднимает глаза на девушку, пышущую злостью. Маргарита была во многом на него не похожа- шумная, быть может, по чьим-то меркам хабалисто-вульгарная, любящая вызывающе длинные ногти и достаточно откровенную одежду в сочетании с ярким макияжем. Не раз от особенно почтенных преподавателей ей доставалась нотация о порочащем честь будущего педагога внешнем облике, но девушке было плевать: «Главное любить детей, а то что я ношу, мое дело, эти тетки на практике в монастырских юбках ходят, а толку ноль, только и могут, что орать». Но на самом деле Рита несмотря на весь внешний облик была девушка умная, и что более ценил Иван- искренняя, прямолинейная (порой даже слишком) и преданная тому и тем, в ком видела ценность и смысл. Юноша же привлек подругу тем, что не судил книгу по обложке и не предпринял попытку сразу залезть под юбку после первых дней знакомства. Кроме того, Иван при всей внешней привлекательности и вешающихся на него толпами девушках (еще бы, Вань, учишься в педе- живешь в малиннике, хочешь хоть каждый день меняй) характером обладал приятным, и с чужими чувствами не играл. И в общем и целом, будущие филологи отлично дополняли друг друга, и составили тандем контрастный, но дополняющий друг друга. — Ох, заяц, ты просто посмотри на него, — Рита со вздохом растягивает на руках ткань, — Это все в лучшем случае размера S, и куда мне это на мой полный сорок восьмой? Говорю же, он баран, и все еще сохнет по своей худосочной бывшей, зуб даю. Иван в задумчивости склоняет голову, рассматривая ало-черное сплетение кружева. Тебе так идет красный, — всплывает в голове фраза, произнесенная чувственно-бархатным тоном, когда с него стягивают соответствующего цвета толстовку. «Да ну… Бред полный, буду выглядеть как шлюха какая-то», — юноша мотает головой, отгоняя пришедшую в голову идею, весьма смущающую и провокационную. — А ты своему-то подарок придумал? — интересуется Рита, с раздражением отбрасывая кусочки ткани в сторону. — Скорее нет, — протягивает Иван, но в этой интонации скользит задумчивая неуверенность. …выдумай что-то интересненькое… — Слушай, Рит, а ты ведь не будешь носить его, да? — спустя паузу осторожно интересуется юноша. — Едва ли в этой жизни, — фыркает девушка, — А что? Иван смущенно краснеет, моментально выдавая все мысли в своей голове. — Ууу, заяц, ты все-таки затейник, — хихикает собеседница, наконец теряя свое раздраженно-смурное настроение, — Бери-бери, хоть кто-то должен же порадоваться. Юноша вновь переводит взгляд на не пришедшийся к месту подарок, прикусывая губу, и ему странно от того, что подобная идея ему вообще пришла. Однако Константин с ловкостью фокусника, достающего из шляпы кролика, выуживал из него такое, о чем он едва только мог подумать, раскрывая все новые грани чувственности и чувствительности и отодвигая границы дозволенного. И сам Иван, несмотря на в общем-то, весьма скудный опыт, открывался и следовал за уверенными руками доверчиво, пусть и не без доли стыда и смущения. — Эм, ну…это точно не то, — он осторожно откладывает в строну бюстгальтер, который действительно едва ли бы сел на пышную грудь Риты, — А вот это…на талию, да? — Да, пояс от чулок, — хихикает девушка, — Тебе пойдет. — Чулки на мужских волосатых ногах- нелепо, — фыркает юноша, мысленно представляя себе эту картину. — Красота в глазах смотрящего, — ехидно роняет Рита, заставляя друга еще сильнее смутиться. Да, пожалуй, тому, кому предназначалось на все это смотреть, мог быть иного мнения, но при мысли о себе в чулках Иван испытывал, пожалуй, слишком сильный гипотетический дискомфорт. «Это как-то совсем было бы…похабно. Хотя, вся идея чертовски неоднозначная», — обреченно думает юноша, но отступать некуда- задумок лучше нет, бюджет все еще оставляет желать лучшего, Рита явно настроена подарок передарить, и уже на завтра назначено свидание. — Ну, пояс надо крепить ведь да? — задумчиво протягивает Иван, осторожно касаясь сплетения кружева, — А вот эти штуки просто на бедро, как невесты снимают, их как называют? — Подвязка? — поднимает бровь Рита. — Да, она, можно к ней прицепить, — юноша ощущает в кончиках пальцев покалывающее волнение, словно он не полиэстер, претендующий на шелк, держит в руках, а оголенный кончик провода. — Хм…почему бы и нет, — смеется девушка, подмигивая товарищу, — Да, можно, могут сползать, но если не хочешь чулки, то альтернатива неплохая. И стринги бери тоже! — Стринги? — Иван бросает взгляд на кусочки ткани, призванные скорее открывать, нежели скрывать. Рита скрещивает руки на груди, и по ее многозначительному движению бровями юноша понимает все несказанное без слов. Если говорить о частях тела, то ягодицы, безусловно, претендовали на особое внимание холодных рук Бессмертного, и если уж он затеял все это безобразие, то нужно было бы идти до конца. . — Думаю, ты все равно едва ли выберешь подарок, который понравится ему сильнее, чем ты сам, — фыркает Рита, и это суждение вполне отражает истину. Но в васильковых глазах все еще плещется сомнение, и девушка безапелляционным жестом сгребает белье обратно в пакет, запихивая его в сумку юноши, валяющуюся под столом. — Буду твой должник, — улыбается Иван, помимо немалой доли смущения ловящий внутри себя предвкушение возможной реакции любовника: «Что ж, оставлю на крайний случай, если меня не осенит что-то… Две подвязки меня не разорят, и на ужин останется, одним сексом сыт не будешь». — Ой, ладно тебе, — машет рукой подруга, — Просто когда он купит тебе особняк на Рублевке, я буду лежать там на шезлонге у бассейна за все свои былые заслуги. Иван лишь фыркает в ответ- если говорить о подарках, подобный он бы не принял ни в жизни. Так или иначе, на следующий день он облачается в свои нечаянные приобретения в квартире Константина, и стоя в прихожей напротив зеркала, разглядывает получившийся образ. Мужчина выдал ему дубликат ключей чуть ли не на третьей встрече, и после, не раз намекал, что вообще-то, Иван может использовать их как, и когда хочет, но юноша один там старался не бывать. Иной раз оставаясь только когда особенно поздно возвращался с подработки официантом- квартира была в центре, искушающее удобно расположенная как до университета, так и до места работы. Но сестру лишний раз ночевать одну оставлять он не хотел (хотя Лиза, вступающая в возраст нелюдимого подростка, была более чем за), да и присваивать себе это пространство слишком сильно тоже не желал, оно вообще по первой казалось пугающе пустым и нежилым, и со временем обрастало скорее его вещами, чем константиновыми. Кощею пришлось потратить некоторое время, чтобы понять, какие предметы вообще должны быть у людей в домах, чтобы небрежно бросить парочку там и тут, создавая хлипкую иллюзию обжитости. У меня есть еще одна, ближе к офису, там бываю чаще, — размыто отвечает он юноше на осторожное недоумение. Иван в тот момент думает о том, сколько же этих квартир у Бессмертного, потому что стойкое ощущение того, что Константин является сюда только для того, чтобы провести время с ним, упорно посещает его время от времени. Юноша со смешенными чувствами разглядывает свое отражение — стринги спереди сидят нелепо, но сзади, если отбросить скромность, выглядит неплохо. Пояс удачно выделяет выступающие косточки на бедрах, покрывая талию и худой, впалый живот сплетением черно-красного кружева, и в сочетании с подвязками смотрится скорее пикантно, чем вульгарно. Рита тогда еще упорно пыталась всучить ему свою кожаную портупею на грудь, но Иван отказался, решая, что недобор всяко лучше перебора. «Что ж…», — он накидывает сверху в домашний халат Константина, повинуясь как интуитивному чувству, так и тому, что он длинный, и в нем можно уютно утонуть, укутываясь до самых пяток, интригующе скрывая все тело по самую шею, — «Выгляжу воистину как путана, но кажется, в этом и смысл… Если что, просто зайду в ванну и стяну все это с себя». Оставшееся время до прихода любовника он тратит на написание курсовой, но не своей, а на заказ. Эта одна из его сезонных подработок приводила к тому, что к концу мая весь курс оказывался с достаточно неплохого качества работами, в то время как сам Зайцев, безбожно отставая от графика, дописал собственную буквально на коленке. Когда в дверном замке раздается уже знакомый поворот ключа, юноша выскальзывает в коридор, ощущая в животе перекручивающееся волнение. — Привет, — он обхватывает шею мужчины, мягко целуя в кончик носа, — Разобрался со своей работой? Я конечно все понимаю, но мне кажется, нужно запретить работать в день рождения на законодательном уровне, — с улыбкой ворчит он, пока Бессмертный скользит поцелуями по шее, прижимая его к себе. «Так, лучше сначала предложить поесть? Или сразу? Боже, как это вообще пришло в мою голову, Рита тоже блин, подкинула идею, подари ему себя, бери- бери…» Кощей тем временем отчетливо улавливает волнение юноши, и то, что его с порога встретили в халате, да еще и его собственном, только множило вопросы. — Это просто лишь один из многих дней нескончаемой жизни, — пожимает плечами мужчина. — Да ладно уж, их не так много отведено, и лучше бы наслаждаться каждым из них, — смеется Иван, и на этой реплике Кощей едва заметно усмехается, пряча эту горькую усмешку за объятьем, — Ты голодный? — Смотря какого рода голод ты имеешь виду, — подняв бровь многозначительно протягивает Бессмертный. От этой реплики, прямо указывающей на то, насколько на поверхности, судя по всему, лежит его план для Константина, Иван неловко, смущенно улыбается. И тем не менее, от мужчины не укрывается и оттенок предвкушения в блеске васильковых глаз. — Ну… — он, набрав в грудь воздуха отступает на несколько шагов назад, в комнату, ступая по мягкому ковру гостиной, — С днем рождения, Кость, — помедлив мгновенье, юноша медленным, отчасти неуверенно-неловким движением распускает пояс халата, делая короткое движение плечом, и под неотрывно наблюдающий взор черничных глаз, тяжелая, вельветовая ткань спадает к его ногам, оставляя беззащитно обнаженным в его неоднозначном одеянии. Юноша чувствует, как сердце судорожно бьется, и в каждую клеточку тела разливается волнение, смешанное со сладким предвкушением. Понравится ли? Не выглядит ли он глупо, как последний идиот? Не слишком ли пошло, нелепо? Может, Константину вообще такое не по душе? Лицо мужчины во многом остается непроницаемым- Ивану почти всегда приходиться угадывать по полутонам, едва видным эмоциям, чувства Бессмертный едва ли когда показывал, и от этого становилось только тревожно-дискомфортнее стоять в этой гостиной в женском белье, с пунцовыми щеками и холодеющими от волнения кончиками пальцев. Кощей же в этот момент ощущает волну жаркого, сладостного трепета. Его до щекотки под когтями заводит Иван в любом его состоянии — заспанный и усталый, веселый и смешливый, томный и разморенный — абсолютно не важно, ему всегда мало, века одиночества, перемежающегося только разочаровывающими попытками заполнить пустоту суррогатом, давали знать. Кроме того, он едва мог разойтись, удовлетвориться полностью — человеческое тело хрупко, и на магию, в одно движения ладони исправляющие все последствия бурной страсти, положиться тоже было нельзя, как и нельзя выпустить клыки с когтями. Но хотелось чертовски, почти до скрежета зубов, хотелось насытиться им сполна, до дна, до сладко дурманящего вкуса крови на губах, до криков и мольбы остановиться, до слез в топазовых глазах. Но Константину Бессмертному было невероятно важно сохранить то самое по-настоящему, которое ярким цветком распустилось меж ним и его возлюбленным, и он поэтому твердо и решительно упаковывает Кощея Бессмертного в уподобимую человеческому рамку, удерживая себя в рамках умеренно- властных игр, сдерживая тьму внутри, что столь долго царствовала безраздельно, получая все желаемое. И этот юноша, стоящий в возмутительно-возбуждающем виде, со своими пунцовыми щеками, даже не подозревал, каких демонов он будит своим развратно-смущенным обликом. «Подумать только, раньше я облачал его в подобные вещи силой, и он весь исходился злобой…», — мелькает в голове Кощей, отдаваясь одновременно и горькой иронией, и сладко-томной печалью, — «А теперь он делает все это сам, и только для меня… Никто не видел его таким». Иван неловко улыбается, с трудом выдерживая паузу, испытывая жгучее желание закутаться обратно в халат, колеблясь в том, как интерпретировать пристальный, буквально прожигающий взор черничных глаз. «И никто больше не увидит, и не смеет коснуться его, кроме меня», — думает Бессмертный, четким движением расстегивая верхние пуговицы рубашки и ослабляя галстук, вызывая тем самым у юноши сладкую дрожь. Константин, к слову, возбуждал своего юного, неопытного, но пылкого в душе и сердце любовника не меньше, чем тот его. Это непроницаемо-спокойное, даже где-то насмешливое лицо, но горящие порой почти что нереальным блеском глаза, бархатно- покровительственный тон, сильные руки, пугающая порой, местами возмущающая, но тем не менее столь заводящая властность, парадоксальное сплетение хладнокровности и пылкости — все это отдавалось бурлящей лавой в юношеских венах. — Ты напрашиваешься на полное отсутствие какой-либо прелюдии, Ва-неч-ка, — тем самым тоном произносит Бессмертный, подходя к юноше и укладывая холодные ладони на бедра. Иван внутренне выдыхает- кажется, как минимум, его вид не вызвал смеха, значит, имениннику пришлось вполне себе по душе. И черт, когда Константин произносил его имя так, он заводился буквально просто от того, как это повисало в воздухе- тягуче и обволакивающе. — Прелюдии сегодня по моей части, — игриво улыбнувшись, произносит юноша, укладывая руки на плечи партнера и мягко, но настойчиво подталкивая его к дивану, что позади. Кощей, усмехнувшись, послушно отступает на несколько шагов назад, проваливаясь в мягкую поверхность. «Дариться так дариться», — думает Иван, отбрасывая стыд и смущение, опускаясь на колени меж разведенных ног мужчины. Сглотнув, он расстегивает ремень, и звон пряжки в повисшей в комнате тишине только подхлестывает возбуждение обоих присутствующих. Юноша ощущает, как в собственном паху сладко тяжелеет, желание расцветает алым, пульсирующим пламенем. Черничные глаза следят за ним неотрывно, жадно, и от того сколько всего плещется в них, кончики пальцев предательски подрагивают. Он расстегивает ширинку, приспуская брюки, с удовлетворением сталкиваясь с ожидаемым возбуждением. Подняв глаза наверх, Иван скользит языком по ткани белья, срывая с уст мужчины тихий хрип. «Ох, он может нарваться сегодня», — думает Кощей, откидываясь головой назад, осторожно укладывая ладонь на кудрявую копну. И, хотя Ивану все еще казалось, что он катастрофически отставал от своего любовника по навыкам- когда Бессмертный, лукаво и похотливо сверкая глазами спускался губами вниз по его животу и дальше, он едва мог продержаться больше нескольких минут, вцепляясь в гладкие волосы руками, все же, он старался доставить удовольствие насколько мог. Константин, во всяком случае, никогда не жаловался. Кощея торкало до состояния наркотического экстаза, то, что его царевич сам, с этим жарким возбуждением в глазах ласкает его плоть, порой не сдерживая томного, хриплого стона в процессе, и степень норовистости становилась абсолютно не важна. Князь Тьмы открывает совершенно иную сторону, доселе не существовавшую между ними сторону отношений, и она раскрывалась в оттенках, о которых и раньше подумать было странно. Искренние улыбки, доверчивые касания, теплая нежность, вся юношеская пылкость доставались Константину Бессмертному, казалось бы, за просто так, лишь за ответные, глубокие и страстные чувства. Иной раз, пока его любовник спал безмятежным сном, он, стоя в ванной перед зеркалом, снимал морок и вглядывался в собственное отражение тяжелым взглядом, размышляя о том, может ли все это принадлежать и Кощею Бессмертному. Но сейчас думать об этом не хотелось. Иван опускает белье, касаясь кончиком языка члена, скользя по всей длине, облизывая, смазывая слюной, медленно и осторожно, скорее даже дразняще, чувствуя, как собственное сердце колотиться как бешеное. Холодная рука сверху зарывается в волосы, сжимая крепкой хваткой, и от этого бегут мурашки по коже, с одной стороны, множащие возбуждение, с другой- внезапно отдающиеся холодком, который, тем не менее, почти сразу развеивается. Он обхватывает головку ртом, проходясь языком по каемке, втягивая щеки, и хриплый стон, раздающийся сверху в сочетании с поглаживающий волосы ладонью, отдается внутри юноши сладким, терпким покалыванием под кожей. — Грязный мальчишка, — хрипло выдыхает Бессмертный, не удерживаясь от того, чтобы подтолкнуть голову в своих руках вперед, заставляя брать почти во всю длину. Иван поддается, но размеры любовника заставляют давиться — с рвотным рефлексом он еще боролся, и вздрогнув, юноша на мгновение отстраняется, даря Кощею незабываемый вид припухлых губ, с которых свисает ниточка слюны. — Продолжай, — холодная рука опускается на его щеку, едва ощутимо поглаживая — и в этом жесте отчетливо чувствуется властная покровительственность, смешанная с опаляющей страстью. «Да от одного его взгляда и голоса можно кончить», — мелькает в голове Ивана, когда он сталкивается взором с любовником, и черничные глаза кажутся ему Марианской впадиной, черной дырой, которая засасывает его без остатка. Он вновь касается члена языком, двигаясь к мужчине ближе, обхватывает ствол рукой, двигаясь вверх-вниз, раскрывая губы, лаская нежно и чувственно. Кощей прикладывает значительное усилие, чтобы рука в пшеничных волосах лишь перебирала кудри, и не давила жестко, лишь едва ощутимо подталкивала. И все же, доходя до пика, он не дает юноше отстраниться, сжимая цепкой хваткой, изливаясь на лицо. — Прекрасная картина, — едва заметно, мягко усмехается Бессмертный, подцепляя подбородок юноши, заставляя смотреть себе в глаза. Иван в этот момент чувствует себя до ужаса развратно, смущенно и пылающее, и солоноватый вкус на своих устах только множит это ощущение. Холодные пальцы проходятся вдоль его губ, размазывая семя, и вздрогнув, он прикусывает их, облизывая, прикрывая глаза и позволяя себе глухо и низко застонать. Это приводит к тому, что Кощей, не отпуская цепкой хватки рук в волосах, тянет его наверх, к себе, смешивая клокочущую горячку в крови с легкой болезненностью. — Хочешь разбудить во мне монстра? — обжигает его бархатный шепот, перед тем как губы накрывают поцелуем глубоким, влажным, прикусывающим. Иван устраивается на коленях мужчины, вжимаясь, потираясь пахом, в котором все ноет от желания, обхватывая шею руками и ощущая, что от этой сильной, даже жесткой руки в волосах все внутри буквально бурлит. В постели Константин был не менее, а может даже более доминирующим чем в жизни, или скорее, это было место, где сам юноша позволял себе наконец растекаться по рукам любовника, не брыкаясь и не отстаивая крохи равенства и свою бедную, но гордую независимость. — Хочу, — тихо отвечает он, чувствуя, как кончики пальцев, которыми он расстегивает рубашку мужчины, подрагивают то ли от возбуждения, то ли от волнения. …Я хочу, чтобы ты сожрал меня… «В этот раз мы дошли до этой стадии значительно быстрее», — мысленно усмехается Кощей. Он проходится руками по спине юноши, от затылка до копчика — и ему смертельно хочется преодолеть это расстояние кончиком когтя, оставив глубокую, кровоточащую царапину, рассечь нежную кожу и слизать полоску крови. Но он лишь надавливает ногтями, едва ощутимо царапая, проскальзывая под алую, тонкую полоску, опоясывающую бледные узкие бедра, обхватывая и сминая ягодицы. В следующее мгновение, с ухмылкой, не лишенной коварства, Бессмертный легким движением руки переворачивает юношу, укладывая животом на свои колени. Иван буквально вцепляется ногтями в мягкую, податливую поверхность дивана, сипло выдыхая, ощущая томительное предвкушение. Константин, демонстрируя присущую ему титаническую выдержку и спокойствие медленно и размеренно оглаживает бедра, оттягивая подвязку и отпуская ее, заставляя вздрогнуть от того, как резинка и кружево щекочут кожу. — Знаешь, я бы мог сказать, что ты нарываешься, ведешь себя скверно и заслуживаешь наказания, — от этого голоса можно буквально сойти с ума, — Но даже если бы ты был хорошим мальчиком, я бы сделал то же самое, — Кощей стягивает с шеи галстук, — Руки, — хлесткий, обжигающий приказ. — Ч…что? — Иван ощущает, что его мозг окончательно утекает, отдавая своего владельца в полную власть обладателя этих повелительных интонаций. — Ты вроде как, даришь мне себя, верно? Так что делай то, что говорю — пожалуй, даже жестковатые нотки в голосе компенсирует нежное, мягкое поглаживание ягодиц, Кощей на мгновенье наклоняется, проскальзывая языком по затылку, прикусывая мочку уху — Заведи руки за спину. «Какой же у него фетиш на контроль, ужас», — со сладкой дрожью тревожного предвкушения думает Иван, послушно отрывая ладони от подушки и смыкая за спиной. Константин обхватывает его запястья, перевязывая их, скрепляя крепко и надежно. И это сдавливающее ощущение на тонкой коже заставляет вздрогнуть всем телом, распространяя томительно-изнемогающую тревогу. Холодные руки тем временем оглаживают его бедра, сминая ягодицы, и через мгновение тишину комнаты, которую до того разбивает только жаркое дыхание юноши, раскалывает звучный шлепок. «Ох блядь», — только и может подумать Иван, почти что полностью теряя способность мыслить связными в предложения словами. Член трется о кружево, истекая смазкой, но безжалостный любовник и не думает коснуться его. Кощей прикусывает губу, наблюдая распластанного, ерзающего на себе и полыхающего от желания юношу, и более всего остального лично в нем раскалывающей страстью отзывается та искренность и открытость, с которым Иван отдается в его руки, смущенно и стыдливо, но доверчиво и послушно, и это бьет в голову хуже вина и удара рукояткой меча «Как же он, черт возьми, мне доверяет…», — думает Кощей, ощущая как в груди одновременно все сдавливается и сладость перемешивается с горечью. Константин Бессмертный, несмотря на все силу и жесткость, порой льющуюся из рук, по-настоящему больно своему юному любовнику не делал, и от того имел кредит доверия, что Кощею Бессмертному от царевича в былые годы едва ли мог присниться. Еще несколько шлепков, сначала мягких, разогревающих кожу, потом более сильных и ощутимых, и Иван срывается на звучные, протяженные стоны, граничащие со вскриками, буквально вгрызаясь зубами в диван. Порка, сладко- грубая ласка, вызывает в нем просто бурю эмоций, только усиленную собственной беззащитностью в этой открытой, разнузданной позе и со связанными руками. Кощею чертовски хочется оставить синяки на этой бледной коже, которые бы так хорошо оттенялись этим ало-красным поясом. «И это…он называет отсутствием прелюдии, зараза», — юноша тяжело дышит, дергая обездвиженными, затекающими запястьями, ощущая, как причудливо смешивается болезненность и горячая, сладострастно нарастающая с каждым мгновеньем истома, — «Ну неужели самому не хочется, ну…». — Оближи, — приказывает властный голос, и он обхватывает проскользнувшие к его лицу пальцы, ощущая, что все тело буквально колотит. Он чувствует, как холодные руки отодвигают резинку стринг, слышит звук щелчка колпачка тюбика со смазкой, и едва удерживает себя от того, чтобы самому подаваться тазом на встречу. Кощей же действует назло мучительно медленно, проскальзывая по ложбинке ягодиц, надавливая, раскрывая и растягивая горячее нутро пальцами, абсолютно не торопясь переходить к тому, чего так неистово жаждет это тело. — Если хочешь…чего-то повеселее, — пальцы одной руки проскальзывают по той самой чувствительной точке, порождая ответное, жаждущее большего движение, а другая тем временем зарывается в волосах, оттягивая голову, заставляя выдохнуть и выгнуться — Проси. — Кость…ммм, — голос звучит непривычно низко и хрипло даже для самого Ивана, — хва.тит… пожалуйста, ох, черт… — он ловит себя на том, что сейчас не то что просить, кажется, он почти готов отбросив последний стыд и ошметки гордости, и начать просто умолять, чтобы этот возмутительно спокойный мужчина наконец овладел им. — Проси конкретнее, — усмешка ощущается как хлесткий, только больше распаляющий удар, в то время как пальцы выскальзывают из него с опошляющим все еще больше хлюпающим звуком, лишая столь желанного чувства наполненности. Руки Бессмертного поглаживают ягодицы, бедра, едва касаясь, на границе уничтожающей нежности, чтобы затем снова ударить, мощно и сильно. — Сделай это со мной наконец уже, — голос срывается на хрип. «Иначе я позорно кончу просто так, от твоего голоса», — думает Иван, стыдливо-отчаянно закрывая глаза, ощущая, что лицом по цвету вот-вот сравняется с кружевным поясом на своей талии. — Хм… — Кощей скользит пальцами меж ягодиц, дразняще надавливая на вход, — Разве я уже не занят этим? — голос ласковый, нежно-насмешливый, — Проси лучше, — и почти мгновенно интонации опускаются до жестко- повелительных, — Чего именно ты хочешь, Ва-неч-ка? «Черт», — юноша чувствует смущение, прокатывающееся по всему телу, от пяток до макушки, — «Что ж ты за зараза такая, а». — Я хочу почувствовать твой член внутри себя, — тихо произносит Иван, ощущая, как сладкий, множащий желание стыд заполняет все его существо. — Что-что? Плохо слышно, громче, — бархатно-обволакивающе хмыкает Бессмертный, который, конечно же, все прекрасно слышал, — И скажи, кому ты принадлежишь. Острое ухо нежити услышало бы еще и более тихий тон, но заставлять царевича просить и самое главное, добиваться этого столь легко — это одно из самых острых удовольствий, которые только можно испытать. — Себе я принадлежу, — Иван разворачивает голову, окидывая мужчину измученным возбуждением, но блестящим раздражением взглядом, — Это слишком уже. «Значит, я лежу в этом чертовом белье перед ним с оттопыренным задом, позволяя вытворять все, чего его душе угодно, а он еще и этого требует?», — мелькает в голове юноши с оттенком праведного возмущения. — Да? — усмехается Кощей, заскальзывая ладонью под пояс и оглаживая поясницу, пробегаясь царапающими движениями по позвоночнику — Быть может, не так уж и сильно тебе хочется, в таком случае? — протягивает мужчина, вновь спускаясь вниз, дразняще оглаживая ягодицы, заходя дальше, проходясь пальцами по яичкам и стволу члена едва ощутимым касанием, которое тем не менее отдается словно удар тока в теле партнера. Иван прикусывает губу в глухом, протяжном стоне, снова буквально вгрызаясь в диван. — Ты бы еще себя господином заставил назвать, — шипит юноша, бессильно и беспомощно дергая связанными запястьями. «О, это следующая стадия, я не буду торопиться», — мысленно усмехается Бессмертный. — Посмотрите, какой строптивый зай-чиш-ка, — голос низкий, буквально обволакивающий похотью. Кощея во многом забавляла новая фамилия бывшего царевича, она казалась ему немного нелепой и слишком проходной, но все же, в некоторых моментах он не отказывал себе от разного оттенка иронии, — сам пришел в лапы хищника, — еще один размашистый, сильный удар по ягодицам, — и так непредусмотрительно ведет себя… Иван разворачивает голову на бок, всматриваясь в насмешливо- спокойное лицо. Каждый жест и каждое слово выжигают изнутри, и последние реплики, в купе с просьбой парадоксальным образом злят и возбуждают его одновременно. — А не слишком ли самоуверен хищник? — блеснув глазами произносит юноша. «Ох, эта его строптивость… Никуда не девается», — в ответ черничные глаза вспыхивают, его бедра цепко хватают, несколько мгновений- Кощей даже не удосуживается снимать с себя одежду, и от этого контраста со своей наготой юношу ведет еще больше, он окончательно чувствует себя самой распоследней шалавой, если не хуже. — А что, думаешь, что я не поймал тебя, а, Ва-неч-ка? — Бессмертный прижимается к нему, и спину царапает ощущающаяся сейчас такой жесткой ткань рубашки, — Так что, чей ты, маленький зайчишка? — кончик язык скользит по затылку, тело вжимают в диван, голос обволакивает и пьянит, — И чего ты так сильно хочешь, ммм? Иван чувствует, как меж ягодиц дразняще скользит член мужчины, и его попытку дернуться жестоко пресекают укусом в плечо. «Пиздец, ну просто пиздец, как я вообще докатился до жизни такой», — юноша хрипло выдыхает, вздрагивая. — Кость, просто…о, черт, мхм… трахни меня уже, а, — раздраженно сипит Иван, ощущая, что голова буквально кружится от переизбытка возбуждения. — Сначала скажи, кому ты принадлежишь, — мочку уха прикусывают, и этот низкий шепот буквально продирает изнутри, это словно прокалывать руку шипастой розой, но не иметь никакой воли разжать ладонь, ее держащую. — Я…я твой, — Иван закрывает глаза, окончательно отпуская последние крохи контроля, чувствуя, как от этих слов экстаз, и до этого пульсировавший у самого края вот-вот накроет его с головой. — Хороший мальчик, — звучит над ухом удовлетворенная, нежно-ласковая усмешка, и в следующее мгновенье руки ложатся на бедра, голову тянут на себя, Константин входит в него одним мощным толчком, и этого хватает чтобы провалится в уничтожающий по силе оргазм, теряясь окончательно в том, как эти руки держат его, вдавливая в диван, не давая отстраниться и сползти на пол. «Просто сумасшествие…», — он балансирует на грани потери сознания, потому что этого слишком много — одна пытка сменяется другой, и теперь мужчина буквально вколачивает его в мягкую поверхность, натягивая до упора, кусая и целуя за шею. Кощей позволяет себе разойтись чуть больше чем обычно, но не больше того, что может вынести это хрупкое тело. Он стаскивает его с дивана, перенося в спальню, милосердно развязывая затекшие запястья рук, которые Иван уже почти что не чувствует. — Хочу видеть твое лицо, — хищно шепчет он, скользя по коже укусами, властно и повелительно разводя дрожащие почти что судорогой ноги в стороны. И он видит- блестящие, буквально сияющие васильковые глаза, томно приоткрытый рот, подрагивающие ресницы, сведенные в измаривающей неге брови, кудри, беспорядочно разбитые и спадающие на глаза. Иван, едва успевая дышать, обхватывает руками шею мужчины, зарываясь в водопад ниспадающих волос. Он запрокидывает голову назад, теряясь в ощущении заполненности, в такие моменты юноше порой казалось, что Константин почти что полностью растворяет его, выворачивая душу и тело наизнанку, умаляя возможность думать, оставляя в нем только оголенные до предела чувства. А Кощею все равно мало, он сжимает ладони на стройной талии, вгрызается в ключицу зубами, не желая выпускать это тело из рук ни на мгновенье, ибо эта жажда ощущается почти что неутолимой. Но сегодня, все же, он выпускает юношу из своих рук, насытившись сильнее обычного. — Ты…просто… — все, что может Иван — обхватив подушку руками тяжело дышать, пытаясь вернуть способность складывать буквы в слова, а слова - в предложения, — сексуальный террорист какой-то. И там, это… — изящная рука едва отрывается от кровати, делая неопределенный жест в сторону кухни, — ужин есть вообще-то еще, я приготовил. На самом деле, сам юноша вообще-то не отказался бы от еды- после такого дикого забега всегда хотелось есть, но у него просто не было сил подняться. — Думаю, я достаточно сыт, — Кощей лишь хмыкает, укладывая голову на локоть, наслаждаясь представшей перед ним картиной. Взъерошенные волосы, помятый вид, это истерзанное, почти порванное белье с пятнами спермы, ало- фиолетовые переливы на шее, следы от его хватки на бедрах. Закусанный, зацелованный, заласканный, обессиленный, испитый буквально до дна юноша кажется ему едва ли не самым лучшим, что он когда-либо наблюдал. «Что ж…эти людские праздники и традиции могут быть не только раздражающими», — он протягивает руку, мягко и едва ощутимо проскальзывая пальцами вдоль плеча вниз, по позвоночнику, туда и обратно, порождая тонкую щекотку в теле партнера, но дернутся у последнего сил нет. — Еще бы… — едва слышно произносит Иван, окидывая мужчину утомленным, но все же тоже сытым взглядом из-под ресниц, — Я промолчу про то, сколько засосов ты мне оставил, только потому что ты именинник. И эта твоя тяга к власти и контролю превышает всякие границы, между прочим! — Что, скажешь, что тебя это не возбуждает до чертиков? — усмехается Кощей, наклоняясь ниже, щекоча ниспадающими волосами лицо возлюбленного. Иван поднимает глаза на мужчину, что смотрит на него хитро-ласково, и не может удержать досадливого вздоха. — Возбуждает… — юноша осторожно поднимает руку и заправляет прядь черных волос за ухо, чувствуя, как легко его пальцы скользят, словно по шелку. Не то что бы Иван часто признавался, но Константин казался ему безумно красивым. В нем было парадоксальное сочетание, казалось бы, феминнных черт внешности с острой мужской агрессивностью, и порой это казалось ему почти нереальным, нечеловечески завораживающим. — Но когда остается только в рамках спальни, — заканчивает фразу юноша, — Когда ты на все остальные сферы жизни это перекладываешь, становится весьма неуютно, — многозначительно произносит он, осторожно переворачиваясь на спину, морщась, чувствуя, как тут и там тело тянет и покалывает, — Я, конечно, позволяю тебе творить с собой всякое, и буду жутким лицемером если скажу, что мне не нравится. Но мне важно быть полноценным, насколько это возможно, партнером, а не мальчиком-зайчиком при сахарном-папочке, — фыркает Иван, — Так что на следующий праздник получишь сертификат в какую-нибудь гончарную студию на мастер класс, — не удерживается от смешка юноша, сдувая со своего лица спадающие сверху волосы мужчины, — Будешь лепить кружки и осваивать ценность ручного труда. Кощей в ответ не удерживается от искренней, широкой ухмылки, не без ноты раздражения. «А как я буду летом на практику ходить?», — думает Иван, осторожно проводя по собственной шее- он еще не видел, но прекрасно догадывается, какая картина предстанет перед ним в зеркале, — «В этих водолазках не находишься, тоналку что ли покупать… Рита говорила, что они бывают водостойкие». При мысли о том, как подруга будет поддевать его за эту вынужденную потребность в макияже вызывает в нем искренний смешок. — А ты сам-то что хочешь на день рождения? — между делом интересуется Кощей, надеясь использовать этот праздник как легитимный повод одарить возлюбленного хоть чем-то по своим меркам значимым. — Что-то, что будет приятным, и не заставит меня провалится под землю от чувства неловкости и смущения, и ты понимаешь о чем я, — Иван переводит взгляд на Кощея, все так же наблюдающего за ним, — А вообще… Будет хорошо, если ты просто сможешь выкроить в своем плотном графике этот день, чтобы провести его со мной, и все. — Выкрою, — утвердительным тоном произносит мужчина. В этот раз юноша явился на свет двадцать пятого июня, и при небольшом размышлении Кощей пришел к выводу, что кажется, именно в этот же день царевич когда-то умер. Горькая ирония, злое совпадение, а быть может, закономерность. — Знаешь, Кость, — улыбается Иван, нежно скользя кончиком пальца по неровной переносице Константина — Я с тобой порой сам себя не узнаю, ты словно что-то…пробуждаешь во мне. — Что-то темное? — безмятежным и ровным тоном подсказывает Бессмертный, особенно внимательно всматриваясь в собеседника. — Ну, быть может, скорее что-то дикое такое, не совсем нормальное, — пожимает плечами юноша, — или просто доселе неизведанное. Что-то, в общем. И ты бы определенно не понравился моей маме, — внезапно произносит Иван, коротко хмыкнув, но эта реплика бередит в нем не только ироничный смешок, но и затаенную печаль. «Жаль, что я никогда не познакомлю ее с тобой», — думает юноша, скользя кончика пальцев по плечу мужчины, — «Так и не узнает, в кого я в итоге влюбился… Думаю, она бы все же поняла, так или иначе» Он и не подозревает, что, во многом к лучшему- никогда не узнать в кого он на самом деле влюбился. — О, в этом я не сомневаюсь, — усмехается Бессмертный, — А что до нормальности…я не особо претендую, — опускается ниже и касается нежным поцелуем теплой щеки. И это была еще одна вещь, которая цепляла Ивана до самой глубины души: как бы грубовато и жестко Константин не расходился порой в постели, балансируя почти что на критической грани, он всегда чувствовал исходящую от мужчины в свою сторону продирающую до костей нежность. И контраст меж этими двумя крайностями — как те качели в детстве, на которых раскачиваешься до захватывающего дух сальто, до замирающего в высшей точке сердца. — Спасибо, — тихо произносит Кощей, скользя кончиком носа по багряно-фиолетовой шее. — Что, неплохой подарочек из меня вышел? — улыбается Иван в ответ, разворачивая голову и почти что сталкивая губами в губы. … Больно привязался к своей симпатичной вещице?! К своему подарочку судьбы?.. — Самый лучший, что мне когда-либо дарили. Бессмертный вновь целует любовника, нежно и чувственно, не позволяя ему разглядеть оттенка боли, промелькнувший в своих чернично-лиловых глазах.