Сказание о кумихо, болезненном прошлом и шоколадных мишках

Восторженные детские вопли, редкое “у меня не получится” и методичный грохот каждые две минуты — Су О учится кататься на велосипеде. — Неплохо же получается, чего раскис? — спрашивает Ран, когда мальчик в очередной раз поднимается с асфальта и отряхивает штаны. Получается на самом деле плохо, но что-то кумихо подсказывает, что так лучше не говорить, а то Су О и вовсе откажется садиться на велосипед. Су О садится вновь, Ран бежит за ним первое время, держась за багажник, и вскоре отпускает. Мальчик пару раз крутит педали, резко поворачивает руль влево и, разумеется, вновь падает, и вскрикивает громко. И ложится на асфальт, не желая вставать. — Су О! — Сиди, — строго сказал Ран, повернувшись на голос. — Сам встанет, когда надоест валяться. Су Мин политику Рана не одобряет. Су Мин ничего не одобряет, как кажется кумихо: в то, что велосипед мальчику подарила Ю Ри, она не верит, хотя это чистая правда, и то, что за все это время Су О упал раз шесть, ей тоже не в нюх. Каждый раз, стоит мальчишке потерять равновесие, она вздрагивает и поднимается с лавки. Каждый раз готова подбежать к брату и поднять его. — Ты не сможешь всю жизнь оберегать его от ошибок и падений. — А Су Джи ты помогал. — Это было давно и неправда. Да и к девчонкам подход другой. С асфальта Су О все-таки поднялся, но снова пробовать не стал. Подвез к лавке свой синий велосипед, который тоже успел обклеить всевозможными стикерами, и сел рядом с Су Мин. Ран лишь вздохнул. — Завтра еще раз попробуешь. — Я устал. И вообще, не хочу больше. — Ты сегодня впервые сел за руль. Неужели думал, что сразу поедешь? — Пойдемте уже домой, — обиженно сказал Су О. — Ну уж нет. Твоя сестра впервые за долгое время на свежий воздух выбралась, чтобы через пять минут твоих капризов уйти? Иди на площадке тогда поиграй. Такая идея нравилась Су О куда больше, и уже через пару минут он сидел на качели. Там же был и Ран: раскачать качель так, чтобы Су О больше не просил по сто раз подойти и раскачать получше. — Не слишком сильно ты его? — спросила его Су Мин. — Солнышко не делает? — Нет. — Значит не сильно. Больше Су Мин не говорила. Су Мин с самого утра была странной: не разговаривала с ним почти, несколько раз чуть не выронила из рук посуду, пока закладывала ее в посудомойку, да и вообще, казалось, мыслями была уже далеко отсюда. Ран хотел ее спросить, мечтала ли она уже поскорее уехать домой, но не осмеливался: боялся, что ее ответ его не устроит. А еще Ран порывался спросить ее, не оттого ли она странная, что боялась его после вчерашнего вечера. Однако спрашивать это не было смысла — очевидно было, что боялась. Ран старался об этом не думать, но не мог. Произошедшее ночью его немного… расстроило? Нет, глупости какие-то. Ран не понимал, что в нем такого страшного: подумаешь, глаз желтый, с кем не бывает. Он же не каждый день так делал! В конце концов, не угрожал же он ей расправой — ни разу за все время их пребывания в его доме. Чего греха таить, он уже давно никому не угрожал расправой. Ран не мог даже подшутить над людишками, как любил делать это раньше. Однажды он с дедом Мантэ обдурил одну непутевую мамашку, которая кричала на своего плачущего ребенка на всю улицу. Забрали его всего на минуту, но за эту минуту вдоволь повеселились: женщина кричала как сумасшедшая, на этот раз на Рана, и места себе не находила. Как бы он не презирал людей, теперь мысли о том, чтобы навредить им, уже никакого удовольствия не приносили. Теперь в каждом прохожем ребенке кумихо видел маленького Су О, а каждая мимо проходящая девушка была чья-то Су Мин. А его Су Мин была и не его вовсе. Су Мин его боялась, и этим все было сказано. Су Мин его боялась, и поделать с этим он ничего не мог. Впервые в своей жизни Ран подумал, что не так уж это и здорово — быть лисом. Дома было все не как всегда, слишком чуждо: игрушки были аккуратно собраны в пакет, а пол блестел от чистоты. Ран устал говорить ей, что со сломанной ногой не надо прыгать по дому, хозяйничая и уж тем более убираясь. Ран принял тот факт, что Су Мин была упрямая, но игрушки в пакете напоминали о том, что совсем скоро Ран останется один. Этот факт он принимать не хотел. Велосипед в прихожей Су О старательно обходил стороной, особенно после того, как Су Мин обработала ему все ушибы. В паре мест болела левая коленка, на руке откуда-то появилась царапина, а на ладони Су О и вовсе содрал кожу. Кумихо лишь закатывал глаза, глядя на то, как девушка дула на ссадины брата каждый раз, когда мальчик начинал пищать от боли. Пару раз она смотрела на Рана с неодобрением и вновь возвращалась к “спасению” Су О. Вскоре мальчик уже играл у себя в комнате, а Су Мин неожиданно позвала его к себе. — Садись, — она похлопала по кровати рядом с собой. Су Мин сидела по-турецки — Ран не понимал, как она умудрилась сделать это с загипсованной ногой — и, судя по ее серьезному взгляду, собиралась сказать что-то неприятное. Скорее всего, хотела отчитать его за то, что тот покалечил ее брата — люди любят искать виноватых по любому поводу. А Су Мин как всегда превзошла все его ожидания. — Ты обиделся на меня? — Я? За что? Ран удивленно уставился на Су Мин, а та вдруг потупила взгляд. Вырисовывая пальцем на покрывале непонятные узоры, девушка пояснила: — За то, что я испугалась вчера. — И за этим ты меня сюда позвала? Не говори глупостей. Все люди боятся… — Но я не боюсь! То есть… ты всегда как человек выглядишь, вот я и не ожидала… — Что ты не ожидала? Я не совсем человек, если ты забыла. — Я помню. В общем, я просто хотела сказать, что не боюсь тебя. И я хотела… извиниться, если все-таки обидела. — Поверь, ты далеко не первая и не последняя, кто видит во мне монстра. Дослушай, — сказал он, когда девушка открыла рот, чтобы возразить. — И если тебе от этого будет спокойнее, то я не обижаюсь. С этими словами он уже собрался подняться с кровати, когда Су Мин схватила его за запястье. — Покажи мне! — Что тебе показать? — устало спросил он. — Глаза свои. — Чтобы тебя инфаркт хватил? — Покажи. В тот момент Су Мин его немного раздражала. Кому и что она пыталась доказать? Ран ее ложь сразу вычислит, но там даже вычислять будет нечего: опять отшатнется, опять посмотрит на него как на самого страшного существа на этой планете и снова будет утверждать, что не боится. Ран любил повеселиться, но в тот момент от ее идеи было ничуть не весело. — Ну если тебе так угодно… Когда Су Мин поняла, что он никуда не уйдет, она отпустила его запястье. Идея ее до сих пор вызывала у кумихо негодование, но, недовольно цокнув, он все-таки сделал, что она просила. Он смотрел на нее не отрываясь, следил за каждым изменением в ее взгляде. Если присмотреться, можно было увидеть у нее в глазах отражение его собственных, особенно левого, самого яркого. Ран смотрел на нее, почти не моргая. Ран искал в ее глазах подтверждение собственным мыслям. Ран не верил, что Су Мин не боялась. Ран не видел в ее глазах страха. — Интересненько, — он усмехнулся и вдруг сократил расстояние между ними до минимума. — И так не страшно? Су Мин растерянно захлопала ресницами и, кажется, на доли секунды задержала дыхание, но отстраняться не стала. Су Мин ответила не сразу. — Ни капли, — прошептала она в ответ. Если Су Мин разорвет зрительный контакт — Ран окажется прав. В тот момент он не думал ни об азарте, ни о том, чего хотел больше: чтобы она победила или чтобы он доказал ей, что все они, люди, трусят перед лицом опасности. В тот момент Ран не думал ни о чем. У Рана все органы чувств обострились: ее резко участившееся дыхание обжигало лицо, бешено колотящееся сердце, казалось, стучало на всю комнату. У Су Мин взгляд странно потемнел. Су Мин все еще смотрела ему в глаза. — Неплохо, — вкрадчиво сказал он спустя секунд пятнадцать. — А как тебе такое? Ран давно этого не делал — лет двести так точно. Ран жил в обличьи человека долго, очень долго, и Су Мин даже подумать не могла, что увидит. Со смешанным чувством он представлял ужас в ее глазах и легкую дрожь во всем теле — адреналин постарается на славу. Представлял, как она подскочит на кровати, отбежит в другой конец комнаты, как закричит, зажмет рот ладонями и забьется где-нибудь там, в углу. Мельком Ран подумал, что у него будет секунд пять после ее визга прийти в нормальное состояние, чтобы любопытный Су О ничего не увидел. Ран видит ужас на ее лице и ждет. Ран видит, как она нервно сглатывает и делает глубокий вдох, и все еще ждет. Вдох-выдох, вдох-выдох. Су Мин сглатывает еще раз. Ран видит, как у нее начинают трястись пальцы. — Не похожа на милую лисью лапку, верно? Не похожа от слова совсем, Ран знает это. Крепкая жилистая лапа, сплошь покрытая черным мехом. Лапа с когтями, каждый из которых длиннее человеческого мизинца. Когти острые: даже если легонько пройдутся по коже девушки, точно оставят глубокие царапины. Кумихо — не милый пушистый лис. По крайней мере, не только он. Кумихо — это пугающе яркие глаза, длинные когти и сила, несравнимая с человеческой. Кумихо — это острые клыки, хищнические повадки и желание есть человеческую печень. Ран давно уже не считал себя полноценным кумихо: свежую печень он не ел более двухсот лет, под кустами нужду не справлял и не спал там же, как когда-то по привычке это делала Ю Ри. Ран давно уже не использовал ни клыки, ни когти, но какая разница? Су Мин об этом не знала, и то, что она видела, выходило далеко за пределы человеческого понимания. Ран ждет, когда истерика накроет ее с головой, и кажется, что до ее крика остается совсем немного. Ран уже открывает рот, собираясь победно сказать “я же говорил”, но тут же цепенеет от удивления. Су Мин берет себя в руки. Су Мин берет его за руку. Неуверенно проводит трясущимися пальцами по каждому когтю, трогает грубую шерсть. У нее сердце, кажется, еще быстрее колотиться начинает, и Ран невольно думает, как будет объяснять Су О, почему его сестра упала в обморок. Су Мин нервничает, не может не нервничать, и Ран готов вырвать руку, чтобы она перестала мучиться и строить из себя смелую. А Су Мин окончательно берет его за лапу, скрещивает их пальцы и поднимает взгляд на кумихо. Су Мин держит его крепко, уверенно. Во взгляде ее немая решимость. Не страх. Су Мин его не боится. — С когтями, клыками и хвостом, ты все еще Ран. Неважно, мех на тебе или человеческая кожа. — Лжешь. — Лгать — это твоя прерогатива. Стук сердца до сих пор в ушах отдается, и Ран не сразу понимает, что Су Мин тут уже не причем. Странная пульсация в груди сбивает с толку, но не сильнее, чем поведение Су Мин. — Я не боюсь тебя, Ран. Я знаю, что ты не монстр. Оставь уже свой статус злого и ужасного в прошлом. — А, может, я привел вас сюда, чтобы печенка человеческая на черный день осталась? Су Мин с легкой улыбкой качает головой. Животная лапа постепенно принимает человеческий облик, но девушка все еще держит его за руку. Гордое лисье самолюбие твердит, что Ран оказался не прав, что его одолела какая-то слабая человеческая девчонка. Впервые Ран проигрывает, не поддавшись. Впервые он радуется поражению.

***

Су Мин облегченно вздохнула и откинула графический планшет на другую половину кровати. За окном было светло, но на время смотреть не хотелось: она чувствовала, что очень расстроится, если взглянет на циферблат. Судя по тишине в квартире, Су О еще не проснулся, и это давало ей надежду на то, что ей все-таки удастся поспать хотя бы несколько часов. Су Мин вышла из комнаты на костылях и как можно тише прокралась на кухню. Глаза ужасно слипались; казалось, словно в них насыпали песок. Однако Су Мин все же была довольна: заказ был выполнен и отправлен. Оставалось лишь хорошенько выспаться и дождаться оплаты. Она уже отправлялась в свою комнату, когда заметила сидящего на диване Рана. Либо недостаток сна привел к галлюцинациям, либо Ран действительно читал книгу “Тысяча и один рецепт”. — А ты чего не спишь? — спросила она его и невольно потерла глаза. Зрение ее не подвело. — К тебе тот же вопрос. Уже проснулась или еще не ложилась? — Второе, — она села рядом с ним на диван. — Зачем тебе рецепт рагу из кимчи? — Через час завтрак. Интуиция мне подсказала, что сегодня полагаться стоит только на себя. — И правильно подсказала. Су Мин зевнула и легла на диван. Диван был довольно большой, но лечь на него полностью, если рядом кто-то сидел, было невозможно. Она свесила ноги с подлокотника и закрыла глаза. Уже через пару секунд повернулась на бок, а еще через некоторое время — на другой. Тяжелая загипсованная нога болталась в воздухе, но тянула вниз. Казалось, Су Мин провозилась так вечность, пока наконец ей не стало удобно. Теперь она лежала на спине во весь рост, и ноги в воздухе уже не висели. А под головой появилась подушка в виде коленей Рана. — Удобно? — поинтересовался он, оторвавшись от книги. Су Мин открыла глаза и взглянула на него снизу вверх. — Теперь да, но на этом диване слишком мало места для нас двоих. — А на двуспальной кровати мало места для тебя одной? — Не будь занудой. Сейчас уйду. Су Мин не ушла. Так и уснула прямо на диване. В какой-то момент подушка под головой пропала, а на кухне послышался тихий звон тарелок, но на все это Су Мин уже не обращала внимания. Су Мин снилось, как она выполняла очередной заказ. Поспать подольше ей не удалось. Сначала она почувствовала запах еды, затем — кофе, а после услышала голос Су О, который тихо говорить не умел. — Я понял, кем хочу стать! — Тише ты. Некоторые еще спят, если ты забыл. Су Мин приоткрыла глаза и увидела Рана и Су О, сидящих за столом. — Вы такой крутой! — Су О заговорил тише и начал по пальцам перечислять достоинства кумихо. — Вы смелый, красивый и быстро двигаетесь. Вы супер-герой. Я хочу быть как вы. Ран поджал губы и посмотрел на Су О с недоверием. А потом вдруг улыбнулся, улыбнулся так непривычно тепло и искренне, что Су Мин невольно улыбнулась вместе с ним. — Если хочешь быть как я, научись кататься на велосипеде. Вдохновленный настрой мальчика тут же пропал, но Ран был непреклонен. И снова Су Мин сидела на лавке, любуясь стикерами на гипсе и морщась каждый раз, когда брат падал. И снова кумихо заставлял Су О садиться на велосипед. Су Мин каждый раз надеялась, что ее брат наконец поедет сам, и каждый раз ее надежды не оправдывались. — Не буду больше! — Значит не будешь героем. — Ну и ладно! Су О даже не стал поднимать велосипед с асфальта. Он посмотрел на Су Мин, словно ища поддержки, у и нее сердце дрогнуло, стоило ей увидеть слезы в глазах брата. Не успела она позвать брата к себе, чтобы пожалеть, как Су О убежал на площадку. — Может, это просто не его? — спросила она Рана, когда тот сел рядом с ней. — Забросит свои попытки достичь цели сейчас и будет делать так всю жизнь. Привыкнет бросать все на полпути. Этого ты хочешь? Су О сидел на горке, повернувшись к ним спиной. На качелях не катался, съезжать с горки не собирался. — А лучше, что ли, что он сейчас сидит там и плачет? — Вечно плакать не будет. Поверь, я тоже терпеть не могу людские слезы. Но если сильный, возьмет себя в руки и продолжит. — А если… — Думаешь, что не сильный? — Ран хитро прищурился. — Сильный. Су Мин было жаль брата до ужаса: ему и дома хватало проблем, над которыми можно было поплакать. Однако и Ран в чем-то был прав, наверное. Действительно ли он был прав, она не знала — воспитание кумихо не шло ни в какое сравнение с воспитанием отца, просто хотя бы потому, что второго вообще не было. — Кстати, я тут подумал, — Ран почесал затылок. — Су О же в школу собирать надо. Могу помочь. Купим ему крутой пенал с героями, одежду… — Не надо. У меня отложены деньги на подготовку Су О к школе. — Ну почему ты такая настырная? На машине тебя куда-то подвезти нельзя, помочь — тоже. — И все равно ты подвозишь и помогаешь, — скептично отметила Су Мин. Су Мин не привыкла получать помощь и всегда принимала ее с опаской, особенно от Рана первое время. Су Мин не привыкла так часто говорить “спасибо” — обычно благодарить было некого и не за что. Ран постоянно говорил, как важно уметь делать все самому и ни на кого не рассчитывать, а потом противоречил сам себе. — Ты не сможешь всю жизнь оберегать нас от ошибок и падений, — повторила она его же недавние слова. — Вообще-то, смогу. — И зачем тебе это? Ответ Рана был очевиден. — Мне просто скучно. Их разговор прервал неожиданный возглас Су О: — Смотрите, смотрите, я смог! Су О улыбается широко, и глаза у него блестят от восторга — уже не от слез. Су О сам едет на велосипеде. Медленно, неуверенно, но уже не падает. Су О крутит педали, крепко держит руль и гордо едет по аллее, кое-как объезжая прохожих. Ран смотрит на Су Мин победным взглядом и улыбается. Он ждет ее комментариев, но та лишь молчит. Су Мин не решается говорить ему “спасибо” в очередной раз — а то в какой-то момент кумихо действительно забудет свое имя.

***

Будильник на телефоне знаменует начало нового дня. Он звенит впервые за две недели, и противная назойливая трель не вызывает ничего, кроме раздражения. Су Мин на автомате откладывает его и поворачивается на другой бок. Она не хочет открывать глаза. Су Мин сворачивается на кровати клубочком и жмурится. Представляет, что это обычный день, как и все предыдущие, но организм не обманешь: тяжесть в груди накатывает с новой силой. Сегодня она едет в больницу. Она весь предыдущий вечер пыталась отогнать непонятную тоску. Смотрела с Раном и Су О какую-то второсортную передачу по телевизору — в игры уже никто не играл, так как она умудрилась сломать приставку, пока прибиралась — смотрела из окна, как Су О ездит на велосипеде, и находила новые дела по дому, коих было очень мало. Она была готова делать что угодно, только бы не сидеть как на иголках. Су Мин всю ночь терзало беспокойство, и сны снились дурные. И все, что сейчас происходило, тоже походило на сон. — Она мыслями уже далеко от нас. Представляет, как без гипса бегает и радуется жизни, — усмехнувшись, сказал Ран Су О и пристегнул Су Мин. Они уже в машине. Су Мин толком не помнит ни завтрак, ни то, как собирала свои вещи в пакеты. Не помнит, как Ран говорил ей, что вещами можно заняться и позже. Су Мин мыслями в другом мире, это правда. В мире, где она без гипса ходит от барной стойки к шкафчику с алкоголем, выбрасывает стеклянные бутылки после попоек отца и прячет деньги под матрас. Су Мин мыслями в мире, где у нее нет выбора. — А гипс что, выбросят? — огорченно спросил Су О. На его вопрос никто не ответил. Ран тщательно следил за бордюрами, словно парковался в первый раз, а Су Мин просто не слышала ничего вокруг себя. — Я пойду одна, — сказала она, взяв под мышки костыли, — подождите меня тут. Ран лишь пожал плечами и сел обратно в автомобиль. Единственное, что Су Мин успела заметить за это время, так это то, что Ран сегодня почти не ворчал да и вообще был немногословен. Сегодня ворчать было не на что, мельком подумала она. Сегодня он мог снять с себя груз в виде двух проблемных людишек. — Все идеально, словно перелома и не было, — доктор одобрительно улыбнулся, глядя на снимок. — Теперь можете снова рваться в бой. Идти на обеих ногах чертовски непривычно — так и хочется вновь встать на одну ногу и поплестись как калека. Так и хочется сказать Рану, что доктор посоветовал поносить гипс еще немного, но на некогда сломанной ноге нет ничего, кроме кроссовка. Теперь Су Мин несет костыли в руках. Су О от радости прыгает, что сестра наконец выздоровела и может поиграть с ним в догонялки. Су О дает пять Рану, который смотрит на Су Мин с легкой улыбкой, и вдруг обнимает их двоих, прижимая кумихо и девушку вплотную друг к другу. — Теперь будем втроем на велосипедах кататься! Су Мин натянуто улыбается, трется щекой о рубашку Рана и намеренно не поднимает взгляд вверх, чтобы не видеть его лица. Она впервые стоит так близко к нему, и близость эта ничего, кроме грусти, не вызывает. Ей бы отстраниться наконец, сказать Су О, чтобы перестал паясничать, и поехать за вещами. В голове мысли о том, что приготовить на ужин и дома ли отец. В голове каша и слепая надежда, что все это не по-настоящему и, когда она проснется, окажется в машине Рана, в его доме или в аллее, где Су О учился кататься на велосипеде. Где угодно, но не в родном доме. — Ну что, за вещами? — хрипло спрашивает она, подняв все-таки взгляд на Рана. — Поехали. Су О остался в машине, слушая детскую радиоволну и подпевая знакомым песням, а Ран и Су Мин пошли за вещами. В лифте кумихо начал задавать ей ненавязчивые вопросы о планах на ближайшее будущее, о месте работы и — самое больное — о съеме квартиры. Су Мин ответила кратко, надеясь, что Ран отстанет от нее с этой темой. Но останавливаться он не собирался. — И много денег ты отложила? — За эти две недели я выполнила довольно много заказов. Половина суммы на месяц точно накоплена. Еще месяц поработаю побольше в баре и полностью накоплю. — А на следующий месяц как собираешься откладывать? — Придумаю что-нибудь. Ран закатил глаза, открывая входную дверь и пропуская девушку в квартиру. — И весь месяц, пока копишь на съемную квартиру, будешь с отцом жить? — Да. Су Мин не понимает, чего Ран от нее хочет. Точнее, понимает, но видит, до чего же все неправильно. — Мы хорошо у тебя на шее посидели, спасибо. Теперь пора возвращаться в суровый мир, — и она вдруг улыбнулась, хотя улыбаться совершенно не хотела. — Давай я просто куплю вам квартиру, раз тут вам не нравится, и ты будешь постепенно выплачивать мне долг, если не хочешь принимать безвозмездную помощь. Так и быть, без процентов. — Ран, не надо, прекрати. В одиночку она перенесла пакеты из комнаты в прихожую и встала напротив кумихо. Тот смотрел на нее пристально, непонятно что желая в ней разглядеть, и, кажется, с сумками помогать ей не собирался. Су Мин хотела попросить его хотя бы отойти с порога, но в горле встал ком. Су О в машине сидит, ждет их, а они стоят в прихожей с кучей вещей и все еще что-то выясняют. Су Мин не хочет спорить с Раном, не хочет ругаться, не хочет расставаться на плохой ноте. Су Мин вообще не хочет с ним расставаться. Ран говорит что-то еще, но Су Мин уже не слушает. Смотрит на зеркало рядом с небольшим шкафчиком, на черный коврик у входной двери, на костыли, которые ей больше не нужны. Пока он что-то ей объясняет, она оборачивается и окидывает взглядом гостиную. Видит книжный шкаф, журнальный столик, сломанную приставку. Су Мин видит тут свой дом, и мысль эта, наглая, безумная, должна бы ее хорошенько отрезвить, но этого не происходит. Су Мин мается, не знает, что делать. Су Мин устала контролировать свои мысли. Су Мин устала корить себя за любой глупый, по ее мнению, шаг и принимать правильные, по общепринятому мнению, решения. Су Мин поворачивается к Рану, смотрит на него и вдруг чувствует, как в носу щипать начинает. — Так надо, неужели не понимаешь?! — грубо выпалила она, пытаясь скрыть дрожь в голосе. — И кому же это надо? — он заинтересованно поднял брови. На Ране тот же красный пиджак, прямо как в их первую встречу, а на Су Мин — его рубашка, которая так ей полюбилась. Сейчас в своем наряде он не выглядит высокомерным посетителем, хотя Су Мин мельком об этом даже жалеет. Если бы он вызывал у нее хоть какую-то неприязнь, она бы тут же взяла пакеты в руки и ушла наконец отсюда, а не переминалась бы с ноги на ногу, стоя на пороге. Но сейчас, в этом дорогом пиджаке, с той же прической и тем же лисьим характером, неприязнь у нее он уже не вызывает. Ран ей как родной. Ран ей нравится. Ран ей не просто нравится — она его любит, кажется. Немного, совсем чуть-чуть. Когда он вытаскивает рис из ее волос и говорит, что она слегка переусердствовала с кулинарией. Когда она, всю ночь без остановки рисовавшая заказ, засыпает, положив свою голову ему на колени. Когда он победно подмигивает ей, указывая на Су О, который все-таки научился кататься на велосипеде. Когда он смотрит на нее по-доброму, не как тогда, в баре. Когда она случайно роняет его приставку и, поняв, что она уже никогда не включится, запирается от Рана в туалете. — Как ребенок ведешь себя. Открой уже. — Кусаться будешь? — виновато спросила она. — Только если ты попросишь. Су Мин хочет остаться здесь, но боится. Боится быть лишней и проблемной. Су Мин боится собственных мыслей и желаний. Боится боли. Су Мин боится боли, и в этом плане она отличается от своей прошлой версии. Столько синяков успела за всю жизнь получить, а все еще не привыкла. Она знает, что кусаться Ран не будет, понимает, что лисий глаз ее уже не напугает. Су Мин боится колючек кумихо. — Пойми, я тебя никуда не выгоняю. Если ты наконец свою гордыню поумеришь, поймешь, что домой можно не ехать. В конце концов, Су Мин, неужели тебе здесь так не нравится? — впервые девушка слышит отчаяние в его голосе. У нее в ушах стоит звон, а все мысли куда-то резко исчезают. Она окончательно перестает думать головой. Су Мин на носочках стоит. Су Мин чувствует его сбитое дыхание. Су Мин невесомо касается его губ. Внутри нее все в один тугой ком сжимается от волнения. Внутренний голос резко просыпается и твердит ей, что она об этом еще пожалеет, но она все делает вопреки ему. Она готовится к боли. Готовится к колючкам. Сейчас он оттолкнет ее и напомнит, что негоже благородному лису с людишками водиться. Сейчас он передумает уговаривать ее остаться и скажет, чтобы шла домой пешком и брата своего не забыла забрать. Су Мин невольно задерживает дыхание, почувствовав его руку на своей талии. Су Мин чувствует странное тепло внутри, когда он прижимает ее к себе и отвечает, мягко, ненавязчиво. Су Мин чувствует себя самым счастливым человеком на этой планете и наконец вспоминает, как дышать. Запах Рана — не отца-алкоголика, не сменщика в баре с его приторными духами, не бывшего одноклассника, в которого когда-то она была до беспамятства влюблена — опьяняет лучше самого дорогого коньяка в мини-баре кумихо. Колючки лис так и не выпускает.