Мы разделим эту грусть на двоих

Санрайз пришёл в сознание резко. Подорвался с места дезориентированный, отключившись от зарядки. Зрение не хотело фокусироваться, и аниматроник испуганно затряс головой, в глупой надежде, что это поможет. Никакого результата это не принесло — он видел, но очень плохо. Опустившись обратно на диван, воспитатель прижал ладонь к лицевому диску, перекрывая неисправным глазам доступ к свету. Заряд оказался полон, и ощущения, что он стремительно падает, как вчера, не было. Но несмотря на это, надвигающееся волной напряжение постепенно окутывало воспитателя, заставляя его пальцы и голос дрожать. — Зрение можно починить, я снова буду видеть, всё будет замечательно и скоро я смогу начать работать, — забормотал Сан тихо, но запнулся, когда услышал шорох слева от себя. — Чего ты там бормочешь? — послышался раздражённый голос Муна, а за ним ещё больше шорохов. Воспитатель ощутил прикосновение к плечу, сопровождаемое характерным металлическим стуком, а после чужая рука отвела его ладонь от глаз. Всё, что увидел Санрайз — два тусклых красных огонька и нечёткие очертания головы напарника. Лучики прижались к голове Солнышка, из-за чего он принял вид унылый и жалкий, пока в конце концов не всхлипнул. — Ты видишь меня? — голос Луны едва ли выражал какие-либо эмоции, — У тебя мигают глаза. Вместо ответа Солнце бросился на воспитателя и обхватил его руками, судорожно цепляясь пальцами за синий мягкий воротник. Страшно. Ему было безумно страшно. Ещё ни разу за всё время его существования у него не выходил из строя зрительный модуль. Сан привык полагаться на зрение — он любил яркие цвета и различные их сочетания, любил видеть улыбающиеся лица воспитанников, и больше всего — Мундропа. Он всегда был рядом, и когда Санрайз замечал его в тёмных уголках игрового комплекса, неизменно наблюдающего и находящегося начеку — чувствовал себя как никогда счастливым. Потерять его из виду было подобно потере самого себя. Аниматроник обнял его в ответ и молча замер. В наступившей тишине, прерываемой лишь тихим мерным гудением охладительной системы дневного воспитателя, Солнце услышал, как что-то щёлкает внутри Луны. Щёлк, щёлк, щёлк. В каком-то своём отмеренном темпе, щелчки то прекращались, то раздавались вновь, поразительно напоминая собой человеческое сердцебиение. — Это значит «нет», я правильно понимаю? — голос Мундропа зазвучал мягче, не разрушая тишину, а становясь её частью. Кажется, вот он, талант ночного воспитателя — успокаивать после ночных кошмаров. Но на этот раз кошмар был наяву. Воспитатель кивнул и спросил с неожиданно загоревшимся интересом: — А что это щёлкает у тебя в груди? — Щёлкает? Понятия не имею. — последовал ответ, — Возможно мне что-то заменили этой ночью. И, кажется, я потерял парочку воспоминаний. У меня есть подозрения, что пока ты был в отключке, случилось что-то очень нехорошее. Детский сад сегодня закрыт. Я не знаю, в какой момент забрали детей. Я пришёл в себя уже здесь. Мундроп нащупал одну из ладоней Солнца у себя на шее, опустил её вниз и крепко обхватил своей, сплетаясь пальцами. — Не нравится мне всё это. — добавил аниматроник, чувствуя, как корпус напарника медленно нагревается. — Неужели система охлаждения слетела? Санрайз отстранился от воспитателя и потянул его за сцепленные руки в сторону выхода. По крайней мере туда, где он думал, что выход находится. — Если что дверь в другой стороне. Солнце издал звук, полный страданий. Его глаза мигнули в последний раз и потухли окончательно. Слух и осязание моментально обострились. Аниматроник не видел ничего, даже темноты. Зрения будто никогда не существовало, и было намного проще сосредоточиться на своих мыслях. Санрайз почувствовал, как сжалась рука Мундропа вокруг его руки, и даже ощутил вибрацию от работы её механизма в этот момент. За дверью что-то ритмично редко стучало и был слышен монотонный гул, и на этот раз аниматроник безошибочно определил её направление и потянул напарника к выходу за собой. Тот молча поплёлся следом, будучи готовым ко всему. Стоило им оказаться в коридоре, как утихли все голоса и прекратился стук. Солнце был готов поклясться, что чувствовал каждый взгляд, направленный на него. — Чего это с ним? — по напряжению в голосе молодого сотрудника сразу стало ясно, что Мундроп прав, и этой ночью что-то произошло. Стук возобновился. — Ванесса, ради бога, хватит, меня нервирует этот звук! Либо ты прекратишь стучать, либо я отпилю твои шпильки. Девушка ответила, язвительно скривив губы: — Да ты сам себе места найти не можешь! Это не мои проблемы, что тебя нервирует стук. Меня он успокаивает. Парень тяжело выдохнул и потёр переносицу пальцами, явно мучаясь от головной боли. — Так что с Солнцем? Между прочим, он один из главных подозреваемых. Ванесса подскочила к молодому человеку как ошпаренная и отвесила ему крепкий подзатыльник, чудом не обломав пару ноготков об его крепкую, судя по звуку, голову. — Что я говорила про секретность, дурень? Солнце замер, не решаясь двигаться в таком большом помещении вслепую. Луна же заинтересованно наклонил голову набок, прислушиваясь к словам сотрудников и пытаясь вынести из них саму суть. Ванесса тем временем продолжила: — Они же любопытные, как малые дети, Дейв! Для чего мы, по-твоему, удаляли записи у Мундропа? Дейв замялся. Потупил взгляд, помолчал пару секунд и выпалил: — Да откуда мне знать, я не программист и не механик! Ванесса зло сверкнула зелёными глазами, вернулась на своё место, процокав своими длинными каблучками, облокотилась о стоящую позади стойку и сказала уже спокойно: — Дубина — вот ты кто. — едва ли в её голосе была хоть капля искренней злости на напарника, скорее, в нём даже прозвучала нежность по отношению к нему. Девушка перевела взгляд на аниматроников и поманила Солнце к себе пальцем. — Он не видит, — отметил Мундроп, когда Ванесса, не получив реакции от воспитателя, раздражённо нахмурила свои светлые брови. На место раздражения на лицо сотрудницы проскочило беспокойство, и она оттолкнулась от стойки, уверенно направившись к стоящим без движения уже долгое время аниматроникам. Помахав рукой перед серыми глазами Солнца и услышав растерянное «Несси.?» от него, Ванесса обхватила воспитателя за плечи, вытягивая его из хватки Луны. Санрайз ощутил себя брошенным, не ощущая больше прикосновений напарника, которые дарили ему какую-никакую, но уверенность в происходящем и чувство безопасности. Послушно переставляя ноги, он последовал за девушкой, оглядываясь назад, туда, где должен был находиться сейчас Мундроп. Стоило Ванессе с обескураженным аниматроником скрыться за ближайшим углом, Дейв нарушил воцарившееся неловкое, — только для него, так как Луна дискомфорта по этому поводу не ощущал вообще, — молчание настойчивым покашливанием. Воспитатель отреагировал почти сразу же и вопросительно посмотрел на мнущегося парня. — Чего это ты так уставился на Ванессу, будто она на казнь его повела? Аниматроник щёлкнул сначала одним шарниром, затем другим, выражая непонятную человеку эмоцию, и после добавил, не то расстроенно, не то раздраженно: — Ему ведь тоже все воспоминания перероют. Я понятия не имею, для чего вы это делаете, но догадываюсь, что что-то неприятное произошло этой ночью. Но подозревать Солнце — это самая большая глупость, какую вы только могли придумать! Дейв покачал головой и выдохнул обречённо: — Всё намного серьёзнее, чем ты можешь себе представить. У нас просто нет другого выбора. Никто из тех, кто лично знаком и работал с Солнцем, не подозревают его на полном серьёзе, но на одном доверии далеко не уедешь, — парень выглядел уверенно, но было видно, как на самом деле ему морально тяжело даже представить, что кто-то из полюбившихся ему машин может быть виноват в этом инциденте, — Успокойся, Мун, всё с твоим Солнышком будет хорошо. Засияет, как и раньше. Да и возможно это к лучшему — чем меньше он помнит об этой пижамной вечеринке, тем меньше будет задавать вопросов. Луна не был особо убеждён, но спорить не стал. Кинул прощальный взгляд Дейву и молча направился обратно в свою комнату. Что-то подсказывало ему, что бродить по Пицца Плексу сейчас это не лучшая идея. Помещение встретило его непривычной тишиной и полумраком. Несмотря на то, что Мундроп любит темноту, сейчас она казалась слишком густой и напрягающей. Потоптавшись на месте, не зная, куда себя деть, воспитатель загорелся одной идеей и поспешил как можно скорее воплотить её в жизнь. Игровой инвентарь, — а по совместительству всё нужное Луне, — находился в соседней комнате от основной, отделённой от неё небольшой трубой заместо обычного дверного проёма. Помещение казалось меньше, чем оно есть на самом деле, из-за того, что все игрушки и различные предметы, находящиеся большую часть времени в игровом зале, теперь лежали здесь, ненужные. От этой картины воспитатель ощутил укол непривычного уныния, но быстро взял себя в руки, упорно шарясь в темноте в поисках нужных ему вещей. Ночное зрение аниматроника больше походило на тепловизор, поэтому он впервые ощутил себя слегка потерянным во мраке без детей и напарника. Обнаружив, наконец, нужные ему клей и жестяную баночку с неизвестным содержимым, Луна повеселел и уже с большей прытью отправился делать то, что было им задумано. «Это надолго» — пробежала мысль, когда едва ли треть работы была выполнена. Мундроп окинул взглядом помещение и уже с меньшим скептицизмом подумал: «Зато Солнышку понравится».