На грани

Гейл проводит рукой по гладкому и отполированному металлу, и тяжелая сталь постепенно нагревается от тепла его тела. Даже сам по себе он весит немало, и это почему-то приятно тянет ладонь. Наверное, маньяки и убийцы чувствуют что-то подобное, когда… Харольд знает, что сегодняшняя ночь будет не такой, как обычно, и улыбается своим собственным догадкам. - Хм… Это будет… - он задерживает дыхание и прикрывает глаза, и разрозненные пока еще картинки будущей ночи мелькают под закрытыми веками. - Жарко-о-о… - выдыхает он через несколько секунд и понимает, что сам уже завелся. Гейл откладывает на свое временное приобретение и идет в душ, на ходу стягивая с себя футболку. Горячая вода дает возможность немного схлынуть возбуждению, но не останавливает скачущие мысли, словно их мажет кто-то в голове хаотичными мазками, как заплетающейся и пьяной метлой. Он, закрыв глаза, поднимает голову вверх и фыркает от попадающей на лицо воды и стоит так минут семь примерно. Потом он внезапно перекрывает оба вентиля, открывает глаза и улыбается в мутное стекло стенок душевой кабины. Его взгляд становится еще темнее и глубже – он окончательно выстроил и обдумал сегодняшний план. Гейл как-то хищно улыбается, и только правый уголок губ ползет вверх и немного опускает голову вперед и слегка направо. Он чувствует себя почти маньяком… Спустя 20 минут, Харольд стоит в своей съемной квартире в Торонто, в одних джинсах на голое тело и последний раз затягивается джойтом. Горько-сладкий дым марихуаны свистит вместе с воздухом через зажатые зубы в горло, а потом опускается по гортани и тяжело оседает в легких. Он чувствует, как сизое вещество клубиться внутри него почти так же, как и желание сделать то, что он собирается. Выдыхает Гейл уже заметно меньше дымка, и кровь уже разносит по телу знакомый кайф. Он держит тяжелый кусок металла в одной руке, а второй лезет в карман джинсов и достает меленькую пулю, отливающую незамутненным и чистым серебром в ночном отблеске огней из окна. Несколько минут он просто стоит и рассматривает то, что держит на своих ладонях, словно взвешивая и сопоставляя. Но решение принято, и пора уже приступить к его выполнению. ***** - Привет, - Рэнди пропускает Гейла к себе в квартиру и коротко целует его в губы, и чувствует знакомый и горьковатый привкус травы на его губах. - Ты курил? - Совсем немного, - Гейл открыто улыбается и проводит ладонью по короткому ежику волос партнера по съемкам. - Мне все-таки жаль, что ты постригся. - Гейл… - в голосе Харрисона слышаться нотки раздражения, - ты же сказал, что больше не куришь эту дрянь. - Ага, - хмыкнул он, - а еще я не гоняю на своем Дукати, чтобы ненароком не свернуть себе шею. - Гейл! Черт… Твой мотоцикл - это реально опасно, а ты еще пытаешься шутить над этим. - Не опаснее, чем переходить улицу в Нью-Йорке, - Гейл стаскивает с себя обувь, наступая поочередно на задники ботинок и проходит к холодильнику, достает банку с пивом и, открыв ее, почти залпом выпивает большую часть. Сушняк, знаете ли… - Что с тобой сегодня? - Харрисон подходит почти вплотную, и его руки уже тянутся к телу Харольда, намереваясь пролезть под куртку и футболку, чтобы прикоснуться к голой коже, но Гейл быстро ставит почти пустую банку на стол, и перехватывает его запястья. - Что? Тяжелые съемки выдались? Рэнди сегодня закончил снимать свои дубли еще в обед, а вот Гейл был в студии до конца, и Харрисон конечно не знал, для чего Гейл ждал, пока опустеет весь съемочный павильон и не останется ни одной души, кроме охранников на отдаленном посту. - Вовсе нет, - произносит он в приоткрытые губы партнера и медленно его целует. - Пошли. Гейл тянет Рэнди спальню, где, как считают они оба, Харрисону чрезвычайно повезло с кроватью. Достаточно большая и с массивными металлическими завитками в изголовье, она так удобна для того чтобы… - Может все-таки разденешься? - Рэнди поднимает руки вверх, давая возможность Харольду стянуть с себя домашнюю футболку, но тот только дотягивает ткань до запястий, путая и перекручивая ткань вокруг ладоней парня. - Все успеется, Рэндс… - для верности Гейл прижимает левой рукой спутанные руки Харрисона, языком медленно и вкрадчиво раскрывает его губы, а правой рукой старается без шума вытащить из кармана своей куртки настоящие наручники. Ну, такие, которые используют копы, ну, и не только… Рэнди конечно не слышит, ни лишних звуков, ни лишних движений, потому что, закрыв глаза, позволяет Гейлу вылизывать свой рот и четко очерченные, но уже припухшие от поцелуя губы. И только когда хватка, что держала его, внезапно ослабевает и резко меняется на что-то холодное и почти обжигающее, Рэнди дергает руками, но в тишине комнаты слышится только лязг наручников по металлическому изголовью кровати. - Гейл?.. - в голосе Рэнди нет ни страха, ни паники, ни чего-то еще, похожего на это, но… Но все же что-то есть, и Гейл это четко слышит. Он прикрывает глаза, выпрямляет спину, и удобнее устроившись на бедрах Харрисона, начинает стягивать с себя куртку. Металл за поясом его джинсов, сзади, теперь уже нагретый, и Харольд жалеет, что он не холодный, как это было в его квартире. Но, это совсем легко исправить, ведь, правда же? Гейл встает, бросает куртку на пол рядом с кроватью и принимается стягивать с лежащего Рэнди домашние и свободные штаны, и уже спустя всего шесть секунд, они мягкой и бесформенной горкой оседают где-то рядом с его собственной курткой. Еще до конца не вставший, но уже и не мягкий, член Рэнди упирается парню в правую сторону, в ямочку между пахом и бедром. Туда, где виднеется подвздошная артерия, переходя уже чуть ниже в бедренную, и Гейл на мгновение зависает на этой синеватой полоске под кожей Харрисона. Коротко стриженные жесткие волоски в паху часто колются, и про это тоже почему-то думает сейчас Харольд. - Знаешь, Рэнди, - Гейл вновь сидится на бедра парня и уже в этом положении стягивает и свою футболку, но так, чтобы не задеть то, что находиться у него позади, за поясом джинсов. - Я хочу предложить тебе очень увлекательную игру, которая… Он медлит и тянет время, склонив немного вперед голову, и исподлобья ухмыляется Харрисону. - Которая?.. - толкает его к ответу Рэнди, и облизывает нижнюю губу. Гейл следит за этим движением и ему отчаянно хочется сделать все и сразу, а не растягивать задуманное действие. Но тогда и не будет удовольствия, а это неправильно. Хотя, что вообще у них правильного? - Которая… - Харольд протискивает левую ладонь в карман своих джинсов, а правой достает уже пригревшийся у него за спиной метал. - Очень, я бы сказал, остра и захватывающа… - и одним движением выкладывает парню на голый живот револьвер и одну единственную пулю. - Блядь, Гейл! - дергается и орет Рэнди. - Ты совсем спятил?! - серебряная пуля, стоявшая до этого вертикально на животе Харрисона, поддергивается и скатывается ниже, гулко ударяясь о ствол оружия. - Ш-ш-ш… - как-то совсем по змеиному шипит ему в ответ Гейл, и сильнее прижимает его бедра руками, наваливаясь своей грудью на парня и зажав метал между их телами. - Помнишь второй сезон? Десятый эпизод? Сцену в лофте Брайана?.. Он широким мазком проходит по щеке и скуле Рэнди и поднимается к виску, где язык щекочут кроткие волоски, грудью чувствуя участившееся и неровное дыхание Харрисона. - И пусть все, кто был тогда на съемке этого эпизода и не заметили, но я-то почувствовал, как у тебя действительно встал. Вот тогда-то я и понял, как и насколько может завести опасность. - Ты… Ты просто хорошо вошел в роль, - Рэнди пытается понять, что сейчас происходит, и насколько укурен Гейл, чтобы вот так вот слететь с катушек. - Может быть… - Харольд трется своим носом о мочку уха парня, - может быть. Но только опасность должна быть реальная, а не наигранная. Острая грань, когда есть одинаковые шансы, как выжить… Он поднимается и берет с живота парня ствол в левую руку, а правой отщелкивает барабан влево и вставляет туда блестящую пулю, раскручивает цилиндр и вновь вставляет в паз. - …Так и сдохнуть. Глаза Рэнди моментально становятся еще больше, и сузившихся от страха и паники зрачков почти совсем не видно. - Все Гейл, прекрати, - как можно спокойнее старается произнести он, но голос все же срывается на последнем слоге. - Хватит! Слышишь? - Рэнди ощутимо дергает ногами. - Ну что ты, Рэндс, - он быстро сползает чуть ниже по ногам и прижимает дергающиеся колени парня. - Говорят, русская рулетка - это нечто незабываемое. Что бывает только один раз в жизни. Он облизывает кончик круглого ствола и улыбается, потому что металл остыл, и теперь он холодный, и это радует его. Гейл опускает руку и ведет дулом по уже опавшему члену Рэнди, следуя по всей длине. Харрисон, дергается, потому что сочетание холода и металла приводят его в оцепенение, и он замирает, ощущая, как в горле появляется горький привкус на корне языка и сглотнуть, совсем не получается. Во рту пересохло. - Ты сейчас так напуган, - медленно произносит Гейл и сжимает свободной рукой яички парня, но продолжает прикасаться дулом к его члену, - но вот увидишь, это быстро пройдет, когда один из нас начнет игру. - Гейл, пожалуйста… Прекрати… Харольд наклоняется и облизывает пересохшие от частого и нервного дыхания губы, смачивает их своей слюной и проходит по внутренней стороне, и там горячо и сухо. - Ты боишься, Рэндс? - Гейл отрывается от полу-поцелуя и смотрит в ярко-синие и ошалелые глаза. - Да… Именно так. Ты боишься. Он поднимает руку с револьвером наверх и останавливает прямо напротив лица парня, и смотрит, как белеет от страха и паники его, и без того светлая кожа. - Ты боишься его? - он кивком указывает на оружие в своей руке. - Или ты боишься первым сделать ход и провалиться в бездну? Рэнди закрывает глаза и его веки быстро и часто подрагивают, словно парню насыпали туда песка и он хочет сморгнуть эти крупинки, но и не в силах даже приоткрыть глаза. Гейл осторожно раздвигает его ноги одним коленом, и парень дергается, пытаясь вырваться, но Харольд вновь наваливается на него грудью и горячо шепчет то ли на ухо, то ли в висок. - Осторожно, Рэндс… Не дергайся. Иначе мой палец нечаянно соскользнет, и получится простое и неинтересное убийство, а не острая игра со смертью. Он прижимается теперь между разведенных ног Харрисона грубой джинсой и толкается своим пахом вперед несколько раз. Глаза у парня так и закрыты, и Гейл, следя за ним, обильно облизывает и смачивает свои пальцы на свободной руке. - Ой… Я ведь совсем не подумал о том, что ты не можешь нажать на спусковой крючок, - и он чувствует как сильнее начинает дрожать под ним тело Рэнди. Он приставляет холодное дуло под подбородок Рэнди, туда, где есть мягкое место под челюстью, и где расходятся по бокам косточки. - Но, я тебе помогу… Рэнди замирает и хочет что-то сказать, но у него получается только рвано всхлипнуть. Он перестает даже дышать, когда металл касается его кожи и чуть давит под подбородком. - Я… - шепчет Гейл и взводит курок, - тебе помогу… Я нажму за тебя. И вместе с сухим щелчком возводимого механизма, он приставляет свои пальцы к зажатому анусу Харрисона. Гейл видит, как дергается кадык Рэнди, пытаясь протолкнуть слюну и смочить безнадежно пересохшее горло. - Рэнди-и-и…, - шипит Гейл и нажимает. Все происходит одновременно – звонко щелкает боек и пальцы, почти насухую входят в Рэнди. Харрисону кажется, что, наверное, вот именно поэтому у крови металлический привкус. Но сейчас, у него по всему телу не набатом бьется эта самая кровь, а просто какая-то застывшая красная жидкость на замену, а вместо сердца холодный боек, но он все еще отстукивает удары. И по сравнению со всем этим, сухое, и почти жесткое проникновение пальцев Харольда, приносит некое, даже успокоение. Но это длиться всего лишь секунды… - Рэнди, - усмехается Гейл и парень по голосу чувствует, что тот улыбается. - Тебе несравненно повезло. Ты жив! Гейл сам себя ощущает маньяком, тем самым, что исходит обильной слюной, при виде своей обездвиженной и беспомощной жертвы. И он накрывает сухие и почти бесцветные губы Рэнди, смачивая их своей слюной. Он вылизывает сухой и горячий рот, и его жертва пьет эту влагу, которою ей дарят. Харрисон, сам не зная почему, судорожно отвечает на поцелуй, чувствуя, как наливается собственный член и тяжелеет в паху. Почти так же, как тяжелеет все еще приставленное к нему дуло револьвера. Рэнди на мгновение задумывается, что это… Ненормально? А Гейл продолжает растягивать Харрисона, и, видя уже проступивший предэякулят Рэнди, он вытаскивает пальцы и собирает прозрачную и бесцветную жидкость. Обводит головку, отчего Харрисон начинает чаще дышать. Он возвращает пальцы и снова проходит по кругу горячие и влажные стеночки изнутри. И теперь, от его поцелуя, у Рэнди во рту так же мокро, как и в анусе. Это заводит пружину в Харольде еще сильнее, и он на самом деле, на несколько секунд, реально чувствует себя безумным и одержимым. - Значит, - прерывает затянувшееся молчание Гейл, - теперь мой ход. Но, знаешь что, Рэндс… Он нарочно прикасается и чуть надавливает на простату парня и тот напрягает свои скованные руки, дергается, и металл наручников звякает, и самому Харрисону кажется, что этот самый звук и простреливает его через все тело. Он подкидывает вверх свои бедра и его же член шлепает ему по низу живота, оставляя влажный след. - Ну… ну… - почти успокаивающе произносит Харольд. - Я не хочу просто так сейчас сдохнуть. Он освобождает свою руку, и медленно кладет револьвер на живот Харрисона. Рэнди вновь замирает, и даже втягивает в себя живот, как можно сильнее, и распахивает наконец-то глаза. Ему кажется, что вместо револьвера на него упала многотонная глыба. - Гейл… - то ли шепчет, то ли хрипит Рэнди. - Пожалуйста, прекрати. Это… Это… - Рэнди, - неожиданно, вместо мягких и успокаивающих звуков, теперь в голосе Гейла слышится нечто похожее на строгость, и парень снова задерживает дыхание, не зная, чего еще можно сейчас ожидать от Харольда. - Только не говори сейчас, что тебя не заводит все это, потому что я все равно тебе не поверю. Теперь, когда рука не занята револьвером, он встает, стягивает с себя джинсы и достает из верхнего ящика прикроватной тумбочки лубрикант и выдавливает себе на ладонь прозрачный гель. Медленно садиться обратно и обхватывает член Харрисона. Проводит несколько раз по стволу, а другой рукой сжимает мошонку. - Гейл… Гейл, - сдавленно шепчет Рэнди, просто для того, чтобы хоть что-то сказать, потому что тяжесть металла давит ему сверху на живот, а в том же месте, но только изнутри, револьвер греет уже другой жар. Он не знает, что еще нужно сказать, чтобы остановить это безумие и одновременно утонуть в нем с головой. Это… неправильно? - Рэнди? Открой глаза и посмотри на меня сейчас. Харрисон не знает, да и никогда, откровенно говоря, не слышал, как разговаривают безумцы или маньяки, но сейчас он понимает, что, наверное, вот так же, как и Гейл сейчас. - Рэндс-с-с… Посмотри. Его голос, словно на лоскут бархата, и почему-то черного цвета, сейчас он шуршит по вспотевшей коже Харрисона. Мелкие ворсинки ткани, как и звуки голоса, пробираются в микроскопические поры, проникают в кровь, несутся по венам, проникают в сознание, и на самом деле, заставляют его открыть глаза. Спустя уже секунду, Рэнди понимает, почему он только что подумал о черном бархате. Глаза Гейла были точно такими же… Харольд достает презерватив, надрывает фольгу и раскатывает его на свой член. Не отрываясь от глаз Рэнди, он берет револьвер в руку и снова взводит курок. Ясно слышится щелчок готового к выстрелу механизма. Харольд прикладывает себе дуло в то же самое, к которому приставлял и Рэнди, в то место под подбородком, во впадинку под челюстью. Металл упирается и холодит теперь его собственную кожу и это остро граничит с пронизывающим желанием жить и с изощренным желанием шагнуть за грань. Раскаленное возбуждением тело, требует разрядки и выхода. Зашкаливший адреналин скрипит по венам, заполняя собой все нутро. Гейл чувствует, как дрожит бедро Харрисона под его свободной ладонью. Пора… - Не хочешь что-нибудь сказать мне? Э-э-э… На прощание, - и при этих словах Харольд улыбается настолько нежно, что Рэнди готов открыть рот и попросит Гейла и еще раз приставить к его собственному горлу ствол, лишь бы сейчас не он… Не Гейл… - Гейл! Господи, нет!!!... Крик Рэнди смешивается с резким и четким звуком, с которым бьется боек, с металлическим лязгом до предела натянутых наручников, и с одним длинным движением Гейла, когда он одновременно со всем этим толкается в растянутый вход Харрисона. - Гейл - Гейл - Гейл… - без остановки повторяет Рэнди, и ему на секунду уже действительно кажется, что жар, который свалился сейчас на него, это уже не живое тело, это… Но горячее дыхание ему в висок и мокрые и влажные касания на его на шее, говорят сейчас совершено об обратном. И это осознание сметает не хуже лавины. Рэнди открывает глаза и видит перед собой черный бархат, и только сейчас понимает, что ничего уже неважно в его жизни кроме этого. Гейл начинает двигаться медленно, потому что это податливое и горячее нутро Рэнди нужно выпивать неспешно и долго, а не как глотать порцию виски – залпом. Он купается в его всхлипах и вздохах, но как только Рэнди вновь распахивает крепко зажмуренные глаза, все намерения о тягучем и медленном, в раз вылетают у Гейла из головы, потому что ярко-синий цвет накрывает его плотным куполом, как небо. И всего лишь за четыре минуты и почти сорок секунд, Гейл успевает собрать губами все слезы, что ползут по щекам Харрисона, а Рэнди срывает голос и кожу на запястьях обеих рук, когда кончает сам и чувствует даже сквозь тонкий латекс, как собственное тело наполняется горячей и живой спермой… Ни один из них не знает, сколько прошло времени, и когда они все-таки смогли прийти в себя. И как только звучит щелчок наручников, Гейл тут же получает увесистый хук справа и откатывается на противоположный край кровати, но продолжает улыбаться, как маньяк, хотя и понимает, что все уже закончилось. Или, судя по адреналиновому взгляду Рэнди – все только начинается?... Харрисон стоит рядом с кроватью, судорожно сжимая кулаки и рвано дыша, и не знает, что сейчас должен сказать. Ему одновременно хочется вжаться в Гейла всем телом, и избить того так, чтобы кровоточили собственные костяшки пальцев. Избить сукина сына до смерти. Господи, да что ж их сегодня переклинило на смерти-то, а? - Тише, Рэндс, - чуть громче шепота говорит Харольд, потирает ударенную скулу и все-таки улыбается. - Тише… Все уже кончилось. - Кончилось?!... - сдавленно шипит в ответ Харрисон и дергается в сторону Гейла, но Харольд понимает, что нельзя сейчас попадаться и быстро перекатывается на ту сторону, где только что стоял Рэнди. - Именно, Рэндс, - он осторожно встает с края кровати на пол. - Позволь я тебе все объясню, - он медленно приседает, не сводя взгляда от бешеной синевы напротив. - Только спокойно, Рэнди, он… - и медленно достает откуда-то из-под кровати револьвер и Харрисон при виде оружия снова дергается. - Тише, тише! Он даже не заряжен. Харрисон чувствует, что в нем по новой закипает адский коктейль из злости, ненависти, еще не схлынувшего возбуждения, а еще с большой порцией обиды. Потому что, думает Рэнди, мало Харольду того, как он сейчас над ним измывался, так еще и продолжает шутить, держа при этом этот гребаный револьвер. - Рэндс, я серьезно. Он и правда, не заряжен. Вот… - А ну повтори! - грубо прерывает его и рычит Харрисон, и уже самому Гейлу на мгновение становиться страшно от того, что он видит в глазах напротив. Только злость, ненависть и обиду. Словно все, что было до этого, поглотилось и стерлось. - Рэнди, прости… Я хотел… - у него начинают трястись руки от сознания того, насколько реально может быть его последняя догадка и этого ему Рэнди никогда уже не простит. - Вот смотри. Он… Он не действительно не заряжен. Гейл теперь как-то даже неловко щелкает барабаном и показывает Харрисону на просвет ячейки для патронов. Все шесть отделений пусты. - Где? - коротко бросает Рэнди и от этого звука у Гейла бегут мурашки, словно они поменялись местами. Маньяк и жертва. Гейл тянет руку под подушку, на которой лежал Рэнди и достает из-под нее серебряную пулю. Для Харрисона, это как тот самый несостоявшийся совсем недавно выстрел. Осознание собственной беспомощности, когда хлипко балансируешь на грани, с которой так легко сорваться, и невероятные дозы адреналина, смешанного с острым возбуждением, которые несутся по твоим венам, выжигая все, что попадается на пути. И, стоя на этом краю, хочется только одного – закончить все и поскорее, и уже не важно, каким в действительности окажется итог. Эта мысль, как девять граммов свинца, неким откатом пробивает Рэнди… - Твою ж мать! Сука!!! Рэнди сжимает кулаки и кидается на Гейла, но вместо ударов, он крепко сжимает ладонями голову Харольда и начинает истошно целовать, перемежая поцелуи, укусы и ругательства. - Придурок чертов! Он тянет Гейла за волосы назад. - Ты понимаешь, что ты творишь? Он заставляет его круто закинуть голову. - Твоя трава тебе снесла крышу! Он впивается в бешено пульсирующую сонную артерию, оставляя на шее темный след от засоса. - Убью, суку! Он сжимает прядь волос так сильно, что собственные короткие ногти больно впиваются в свою же ладонь. Гейл даже и не пытается сопротивляться, и расслабляется в крепком захвате, ошалело улыбается, и, отвечает на все слова Рэнди только одним ответом. - Да, Рэндс… Да, заставь меня почувствовать тоже самое… ***** Примерно недели через две, Рэнди вечером, в своей квартире один смотрит какой-то старый черно-белый фильм и жует пиццу с сыром и пепперони. И уже спустя десять минут от начала просмотра, на экране мелькает в чей-то руке револьвер. Рэнди эта картинка накрывает, как волной, – неожиданные и жаркие воспоминания той бешеной ночи кажутся настолько реальными и настоящими, что еще мгновение, и Харрисон снова услышит звук возводимого курка. Когда на экране уже поползли черно-белые титры, Рэнди вдруг закусил ноготь большого пальца правой руки и немного наклонил голову вперед. Радужка его глаз чуть помутнела, а левый уголок губ полез наверх, обнажая белые зубы. Рэндс уже знает, что именно он заставит почувствовать Гейла…