While I'm breathing — Love and believe.

      Весь банкет миссис и мистер Эванс кидали на Эбигейл беспомощные взгляды. Они уехали из Лондона в такую глушь, чтобы скрыть ту тайну, которая была забыта очень много лет назад. Но появление девушки могло перевернуть всю их жизнь с ног на голову, подорвать и так хрупкие отношения родителей и сына. Отношения, которые строились на принципиальной благодарности Эндрю к людям, воспитавшем его в достатке, тепле и сытости. Родители так и не смогли понять, что они делают не правильно. Почему их сын даже в юношестве сбегал из дома, чтобы побродить по грязным переулкам в Смол Хите вместе с этими беспризорными детишками Шелби? Они не понимали, потому что все было намного проще и прозаичнее. Это все не то: не место, где ему было суждено родиться, воспитываться и жить. Не родители, которые должны быть рядом. И не эти люди, сейчас сидящие за столом и наигранно улыбавшиеся своим собеседникам, товарищам, соседям и самому Эндрю. Это поместье, не могло стать ему домом из-за вечных игр в светскую семью, что и происходило прямо сейчас.       Эбигейл всячески пыталась не замечать эти бросаемые взгляды, в которых безнадежно тонула надежда. Девушка отвлекалась на разговоры людей, сидящих с ней рядом, пробовала поддержать беседу. Но в итоге все сходило на нет, и она в ответ кидала взгляды на пожилую пару, сидящую по левую сторону от виновников сего праздника. Под конец вечера брюнетка поднялась со своего места, тихо извинилась и направилась в уборную. Она зашла в небольшую комнату с тусклым освещением. Напротив двери была тумба с раковиной, над которой весело широкое зеркало. Устало оперевшись руками на края умывальника, Эбигейл взглянула на свое отражение. Бледная, почти прозрачная кожа, впалые щеки с ярко выраженными скулами и залегшие под глазами темные синяки — вот, что показало зеркало брюнетки, худшую версию себя. Вымученно улыбнувшись, она медленно отвернулась. Когда она только приехала сюда, глаза будто сверкали от веры в лучшее, веры в себя. А сейчас было больно видеть торопливо тухнущий огонек света в них. Серый, суетливый, душный Бирмингем, буквально за пару недель, вернул ее на пятнадцать лет назад.       Отмахнувшись от жалости к своему существованию, девушка, поправив белый воротник своей рубашки, вышла из туалета. Прикрыв дверь за собой, она повернулась и чуть не врезалась в перегородившего ей путь мужчину. Испуганно сделав пару шагов назад, Шарп заметила в тусклом освещении коридора хмурое лицо мистера Эванса старшего. Его брови были слегка нахмуренны, губы превратились в тонкую полоску. Весь его вид говорил о серьезности обещаемого разговора. Мужчина кивнул Эбигейл в сторону лестницы и направился к ней первым, чтобы девушка следовала прямиком за ним. Поднявшись на второй этаж, они зашли в первую комнату, которая оказалась небольшим кабинетом. По обе стороны от письменного стола стояли книжные шкафы, а шторы на окне были распахнуты, позволяя последним лучам солнца проникать в комнату, падая на противоположную окну стену.       — Присаживайся, Эбигейл, — радушно произнес Джозеф, указывая на кресло рядом с журнальным столиком. Сам мужчина подошел к шкафу, стоящему ближе всех к окну, и достал из него наполовину пустую бутылку какого-то алкоголя и два широких стакана. Спиртное быстро было разлито по сосудам и поставлено перед девушкой. Мистер Эванс сразу осушил стакан, снова налил и снова выпил.       — Так о чем вы хотели поговорить? — нетерпеливо произнесла Шарп, удивленно вздернув брови на манипуляции мужчины. Рука девушки так и не прикоснулась к стакану с алкоголем, а лишь постукивала пальцами по деревянной столешнице рядом с ним.       — Я человек прямолинейный, — выдал Джозеф, откинувшись на спинку кресла. — Маргарет сделала бы это лучше, мягче, обходительнее. Или бы вообще не сделала, поэтому я взял все в свои руки.       — О чем вы хотели поговорить? — повторила свой вопрос брюнетка, все больше напрягаясь от слов мужчины. Эванс твердо кивнул и поднялся со своего места, подходя к столу. Достав из внутреннего кармана пиджака небольшой железный ключ, он отварил нижнюю полку в столе. Эбигейл следила за каждым его действием, но не могла разглядеть, что он взял оттуда. По комнате раздался громкий звук захлопнувшегося шкафчика, и почти в туже минуту, на столик перед стаканом Шарп, упал толстый конверт, из которого выскользнули купюры денег. Мужчина снова рухнул в кресло и взял стакан.       — Здесь две сотни фунтов стерлинга, — хрипло произнес мистер Эванс, чувствуя на себе пронзительный взгляд девушки. — Этих денег тебе хватит, чтобы уехать не только из Бирмингема, но и из Англии. Отправляйся за океан, да куда хочешь, главное, — он перевел взгляд от плавно покачивающейся жидкости в стакане на девушку и встретился с ней глазами, — подальше от нашей семьи.       — Мне не нужны деньги, я не хочу покидать Бирмингем, — хочет, очень хочет уехать подальше отсюда. Особенно сейчас, сбежать от старых знакомых, от воспоминаний и опять-таки начать все сначала, вновь стать кем-то другим, ведь так проще, проще не быть собой. — И мне нет никакого дела до вашей семьи, мистер Эванс. То, что мы с Эндрю и Лили работаем в одной конторе, не делает нас друзьями. Но я так и не понимаю причины, которые побудили вас к этому разговору. Что могу сделать такого я, и чего боитесь вы?       —Зачем ты приехала в Бирмингем?       Лицо Эбигейл оставалось непроницаемым, как и в разговоре с Кимбером. Она могла искусно вести трудные переговоры, не сводя взгляд со своего собеседника, но этому она никогда не училась. Еще с детства на улицах, площадях, рынках девушка так разговаривала с людьми, чем удивляла и ослабляла их внимание, тем самым зарабатывая себе на жизнь.       — Как некрасиво отвечать вопросом на вопрос, — попрекнула она мужчину, сложив руки на коленях. Но Джозеф молча, как будто в трансе, смотрел на коричневую жидкость в стакане, ожидая прямого ответа от девушки. — Я здесь по работе, мистер Эванс, лишь по работе. Меня не интересует ваша семья и ваш капитал, — Эбигейл указала взглядом на пачку денег. Тяжело вздохнув, она поднялась с кресла и взяла бокал. — Я рада за вашего сына, он нашел прекрасную девушку и решительно шагнул в новую жизнь, сделав ей предложение.       Шарп сдержанно улыбнулась и сделала небольшой глоток, поморщившись от жгучего ощущения в горле, поставила стакан на его прежнее место. Последний раз взглянув на мужчину, она направилась к выходу, но только опустив ладонь на дверную ручку, обернулась.       — Передайте миссис Эванс, что я была рада ее увидеть. Город небольшой, но я буду надеяться еще лет пятнадцать не пересекаться. Все для вас, для вашего покоя.       Выйдя в коридор и тихо захлопнув за собой дверь, девушка неосознанно сжала руки в кулаки с такой силой, что на ладонях проявились порезы от ногтей в виде полумесяца и выступили росинки крови. Усердно заставляя себя успокоиться, она начала спускаться по лестнице, не обращая внимания на лица, лишь бы поскорее оказаться за пределами этого дома. На последней ступеньке ее за локоть поймала рука.       — Что ты делала в кабинете моего отца? — грубо бросил вопрос Эндрю, продолжая сжимать предплечье брюнетки. Шарп болезненно шикнула и выдернула руку.       — Понятия не имею, о чем ты говоришь, я ходила в уборную, — также сердито произнесла журналистка, и продолжила свой путь к выходу, но парень вновь догнал Эбигейл и встал перед ней.       — Мисс Шарп, вы обещали молчать о сами-знаете-чем, надеюсь, вы продолжаете сдерживать свое слово до сих пор, — тихо говорил блондин, не сводя взгляд с девушки.       — Да, Эндрю, я еще помалкиваю про твои левые доходы, но ваша семейка раздражает меня все больше, — Эбигейл покосилась на спустившегося со второго этажа Джозефа. — Я человек слова, просто доверься мне.       Обогнув парня, девушка забрала протянутые дворецким пальто с перчатками и поспешила на выход. Будто прочитав мысли, около крыльца ее ждала та же машина, которая и привезла девушку на вечер. Дворецкий помог Эбигейл накинуть на себя верхнюю одежду и открыл перед ней заднюю дверь. Машина тронулась с места, а Шарп устало прислонилась головой к холодному стеклу, по которому стекал только что заморосивший дождь. Эти капли напоминали слезы, именно те слезы, которые сейчас лились по щекам брюнетки, которые не символизировали ни боли, ни грусти, ни радости, а лишь опустошение, моральный голод. Осадок от разговора остался где-то внутри, отяжелял и тревожил девушку, но больше всего было тягостно от неизвестности, от недопонимания.       Стекло запотело от дыхания — через него уже ничего нельзя было различить. Эбигейл оторвалась от окна и посмотрела вперед — они въехали в Бирмингем, по всюду горели огни ночного города. Она вздохнула с облегчением и прикрыла глаза, но вдруг, машина начала троить и дергаться, в конце концов, остановившись на середине дороги.       — Что случилось? — непонимающе спросила Эбигейл, подавшись вперед.       — А черт ее знает! — пробубнил пожилой водитель, поворачивая ключ зажигания, но машина не хотела заводиться. Мужчина вылез из машины и открыл капот, из-под которого в ту же секунду вывалил пар вперемешку с дымом. Шофер замахал рукой перед лицом и вновь заглянул внутрь машины. — Видимо, приехали, мисс.       — Ясно, — понимающе проговорила брюнетка и вышла из кабины, поравнявшись с водителем. — Ничего, попробую добраться сама.       — Мисс, опасно ночью вам одной ходить, — настороженно проговорил старик.       — Что же делать, — пожала плечами журналистка, оглядевшись вокруг. — А мы сейчас…       — В Смол Хите, — как бы в оправдание своих подозрений сказал мистер, виновато поглядывая на девушку. — Может, я смогу сделать для вас что-нибудь?       —Да вряд ли, — безнадежно ответила Эбигейл, но тут же воспряла духом, будто ее осенило. — Хотя вы не знаете, где-то в этом районе, есть паб «Горизонт» или…       — «Гаррисон», — подсказал мужчина, на что Шарп утвердительно кивнула. — Да, он здесь недалеко, буквально за двумя поворотами направо. Но зачем вам туда?       — Там моя подруга работает барменшей, — усмехнулась девушка и на прощания пожала руку водителю. Развернувшись, брюнетка направилась по дороге, сильнее укутываясь в пальто. Дождь все еще не прекращался, так же нудно моросил сверху и нагонял на корреспондентку больше страха и сомнений.       Как и сказал водитель, завернув на втором повороте, девушка наткнулась на небольшой паб, откуда были слышны пьяные голоса. Шарп недолго думая, зашла в ярко освещенное помещение, которое, казалось, насквозь было пропитано табачной гарью. Внимания она привлекла мало, ведь все были заняты своими рюмками да разговорами. Осторожно проходя мимо столиков, она приблизилась к стойке бара, за которой крутилась и не успевала отдавать заказы светловолосая девушка.       — Что вам налить? — доброжелательно спросила девушка, параллельно отдавая стаканы подошедшему мужчине.       — Нет, спасибо, — отрицательно качнул головой Эбигейл. — Вы не знаете, где можно переждать дождь, более тихое место?       — Здесь мало таких мест, можно сказать, вообще нет, — отвечала барменша, занимаясь своими делами. — Откуда вы?       — С другого конца Бирмингема. Машина сломалась совсем неподалеку, а идти через весь город в такую погоду… сами понимаете, — хмыкнула девушка, скидывая с плеч пальто. — Я, кстати, Эбигейл.       — Грейс, очень приятно, — девушка, наконец, остановилась и посмотрела на пришедшую гостью.       — Я знаю вас, — загадочно улыбнулась брюнетка, сжимая в руках свои перчатки и кидая лукавый взгляд на барменшу.       — Мы раньше встречались? — как-то настороженно и чересчур взволновано проговорила блондинка, подходя ближе к посетительнице так, что между ними оставалась лишь зажатая деревянная столешница бара.       — Нет, у нас скорее общий знакомый, — махнула головой Шарп и оглянулась назад, на полный людьми зал. — У вас всегда так много народа?       — С тех пор, как старший брат Шелби стал управлять пабом.       Грейс вышла из-за стойки и присела на высокий стул рядом с брюнеткой. Неуверенно кидая на журналистку взгляды, она сомневалась задать волнующий ее вопрос.       — Говорите, вы из Бирмингема? Родились тут?       — Нет, — протянула Шарп, облокачиваясь о спинку стула. — Я из Лондона, а до него была в Америке.       — В Америке? — заинтересованно произнесла Грейс, останавливая свой взгляд на посетительнице. — Ходят разговоры, что там все по-другому, чем тут, в Англии.       — Америка или Англия, какая разница? Там те же люди, что и здесь, значит, нет никакого различия. А вы откуда? Ирландия?       — Да, как вы…       — Ваш акцент, — как очевидное, сказала Эбигейл и взмахнула рукой, ибо же мимо них прошел мужчина с вовсю дымящей папиросу. — Извините, за мою прямолинейность, я иногда могу быть слишком резкой.       — Порядок, — безобидно улыбнулась блондинка. — Так и кто наш общий знакомый?       Шарп невозмутимо поджала губы и взглянула за спину барменши. В этот момент двери паба вновь распахнули, и в помещение вошли трое мужчин. Склонив голову набок, корреспондентка вздернула брови, указывая Грейс на братьев Шелби. Та поспешила встать со своего места и пройти за стойки, взявшись за работу. Эбигейл же продолжила смотреть в спину говорящего со своими братьями Томаса. Первым гостью заметил Артур, приветственно кивнув головой, чем привлек внимания остальных к девушке.       — Эта девчонка прожигает тебя взглядом, Томми, — шепнул Артур перед тем, как уйти вместе с Джоном в кабинет.       Оставшийся Шелби задумчиво посмотрел на журналистку и двинулся вперед. Заходя за стойку, мужчина достал из-под нее бутылку ирландского виски и два стакана. Плесканув алкоголь, он толкнул один из них по столешнице. Эбигейл, не отводившая от него пристального взгляда, ловко поймала стакан.       — Я не буду, — Шарп обратно вернула виски.       — Грейс? — предложил Томас, останавливая суетящуюся барменшу.       Девушка благодарно кивнула и приняла приглашения выпить, после чего поспешила отнести заказ к столу. Шелби быстро опрокинул стакан и, проводя взглядом блондинку, посмотрел на сидящую перед ним бесстрастную натуру.       — Какими судьбами, мисс Шарп? Пришли, наконец, понять меня? — вспомнив последний разговор, произнес букмекер. — Думаете, в это раз получиться?       — Я не за этим, мистер Шелби, — махнула головой брюнетка, отводя взгляд в сторону, впервые за этот вечер. — Один случай привел меня в этот паб, но это никак не касается вас. Мне просто нужно место, дабы переждать дождь.       — Находите причины? — усмехнулся Шелби, отчего корреспондентка удивленно подняла брови. — Знаете, мисс Шарп, это хорошо, что вы здесь.       — Неужели? — хмыкнула девушка, опираясь локтями о стойку.       — Да, нужно поговорить, — протянул Томми, доставая сигарету и чиркая спичками.       Эбигейл прикрыла глаза и опустила голову на руки. Почему ей нравится вдыхать дым именно его сигарет?       — Так о чем же? — не выдержала брюнетка, смотря на неторопливо, курящего мужчину.       — Вы куда-то спешите? Раз так, то я могу вас проводить, — Шелби вышел из-за стойки, беря девушку под локоть. Журналистка успела только лишь схватить свое пальто со стула и молча последовать за ним. Зная его выдающийся ум, властный характер и другие исключительные качества, Эбигейл не решалась перечить ему в моменты, когда тот твердо намеревался что-то делать.       Выйдя из паба, они остановились напротив друг друга. Эбигейл поспешила накинуть на себя верхнюю одежду, чтобы хоть как-то обезопасить себя от дождя.       — Мистер Шелби, я иногда вас не понимаю, — беспомощно выдохнула девушка. — Хотя это «иногда» происходит слишком часто.       — Что вы хотите этим сказать?       — Что когда вы приходите в мой дом — это предельно нормально, а то, что я пришла в общественное место — это нарушение ваших личных границ? Может, вы объясните свои действия? Потому что я думала, что между нами образовалось своего рода уважение, мистер Шелби. Это не так?       — Вы меня уважаете? — удивленно переспросил Шелби и усмехнулся.       — Почему вы смеетесь? Разве я сказала что-то смешное? — нахмурилась журналистка, вглядываясь в лицо мужчины.       — Не хочу вас огорчать, но вы мгновение назад сказали, что уважаете бандита.       — Да, а еще вы ветеран войны. Уважение я проявляю к нему, мистер Шелби, — совершенно не разделяя энтузиазм мужчины, произнесла Эбигейл. — Тем не менее, я думаю, что мне и правда пора.       Шарп обошла букмекера, намереваясь поскорее свернуть за угол. Отчего-то было тяжело дышать, скорее всего, давил осадок усталости от сегодняшнего дня. Будто ей накинули на шею тяжелую цепь, и теперь она не может сделать шаг ни вправо, ни влево от Бирмингема.       — «Sweet Afton», —произнес Томми, заставляя девушку остановиться и обернуться на него.       — Что? — непонимающе прошептала она и посмотрела на мужчину.       — Сигареты, что я курю, — бросил на последок Шелби и скрылся за дверьми паба.       Эбигейл приоткрыла рот в удивлении, и сделав несколько шагов назад, продолжила свой путь. Пара слов. Ей нужно было услышать что-нибудь, любой набор букв, чтобы ощутить желанное равновесие.