***
Горло пересыхает, когда Луи садится на диван, на котором лежит альбом с моими рисунками. Раскрытый альбом, где на листе виднеется явно узнаваемый профиль. Подпрыгнув, несусь вперёд и, подхватив папку, тут же захлопываю её, прижимая к груди. Вскинув брови, Луи посылает вопросительный взгляд, а рука замирает на полпути к пульту. — Ты располагайся, будь как дома, — натянув улыбку, пячусь к комнате, — я пока переоденусь. А то майка мокрая, сам понимаешь. Демонстративно оттянув край майки, фыркаю и, врезавшись в кресло, едва ли не падаю. — Кайлер, — внимательно вглядываясь в моё лицо, Луи покачивает головой, — мне уйти? О боже, он совсем не так всё понял. — Нет-нет, всё нормально. Не уходи, ладно? Я быстро переоденусь и вернусь. Залетев в комнату, бросаю папку на стол, а затем снова подхватываю и зашвыриваю под кровать, как какой-то грязный порно-журнал. Никто и никогда не должен увидеть эти рисунки. Это вообще будто не я рисую, а какая-то больная вторая личность, которую я ненавижу. Стянув майку, накидываю футболку с длинным рукавом и возвращаюсь. В гостиной включён телевизор, но Луи совершенно не заинтересован экраном. Он смотрит на меня с видом психиатра, пытающегося поставить правильный диагноз больному. — Всё в порядке? — Не задавай глупых вопросов, Лу, — нервно выдыхаю я, направляясь в сторону кухни. — Всё отлично. Я просто сегодня сама не своя, думаю, что нагрузка учёбы сказывается. — Да, само собой. Пропустив нотки сарказма в его тоне, открываю холодильник и достаю две бутылки пива. Пальцы почему-то трясутся, и мне никак не удаётся справиться с открывашкой, чтобы снять пробку. Пока я безуспешно пытаюсь открыть пиво, телефон Луи разрывается от звонков, словно все разом решили поздравить его с каким-то праздником. Он игнорирует звонки, и от этого наша дружеская посиделка плавно превращается в секрет. Чёрт возьми, пальцы трясутся ещё сильнее. — Ты не обязан быть здесь, — выдыхаю я, возясь с бутылкой. — Это неправильно. — Что именно? Шею жжёт и покалывает, чувствую на себе пристальный взгляд Луи, но не нахожу сил обернуться. — То, что ты лишаешься тусовки из жалости ко мне. Нельзя быть таким добрым, Лу. Мистер Вечеринка не на вечеринке, тебя все потеряли. — Никто меня не потерял. Словно в доказательство моих слов вновь звонит телефон, и Луи то ли выключает его, то ли переводит в авиарежим. — Чёрт возьми. Возможно, я обещал привезти всем пиво, вот и звонят без остановки. Тихо усмехнувшись, покачиваю головой и возвращаюсь к открывашке вместе с неподдающейся крышкой. Вздохнув, парень поднимается с дивана. Он останавливается рядом, и я затаиваю дыхание, не в силах повернуться. Протянув руку, он забирает бутылку из моих пальцев и, сжав ребристую пробку, поворачивает: шипящий пенный звук всё равно что гимн моей тупости. Какого чёрта я вообще схватилась за открывашку? Даже не помню, когда в последний раз ей пользовалась. Натянув улыбку, пожимаю плечами. Луи протягивает мне пиво и, подхватив вторую бутылку, открывает. — Я не обязан быть здесь, в равной степени как и ты не обязана терпеть меня здесь, Кайлер, — оперевшись ладонью на столешницу, он делает глоток и пожимает плечами. — Не находишь это действие добровольным с обеих сторон? Прикусив губу, поднимаю голову, чтобы заглянуть в голубые глаза. В них нет насмешки, и это немного успокаивает. Луи стоит в полуметре от меня и внимательно вглядывается в моё лицо, словно пытается прочесть мысли. Под его пристальным взглядом не могу двигаться. Изо всех сил сжимаю прохладное стекло бутылки, стараясь отыскать путь к нормальному поведению. — Мы ведь, — опустив ресницы, подцепляю ногтем этикетку пива, — мы ведь не делаем ничего плохого? — Раньше ты не задавалась таким вопросом. — Раньше всё было немного иначе. — Я думал, что мы уже закрыли эту тему. — Знаю, но… Все сейчас на вечеринке, а мы… Ну, лично я точно всем соврала, и в итоге мы здесь вдвоём, и об этом никто не знает. И больше чем уверена, что если завтра кто-то спросит у нас, что мы делали вечером, ни один из нас не скажет правду. — Слушай, Кайлер, — отставив бутылку, он чуть склоняется, чтобы заглянуть в глаза, — я знаю, что у нас не ладилось в последнее время, и виной всему как раз моё идиотское поведение. Луи морщит нос, чем вызывает мою слабую улыбку. — Я действительно рад тому, что могу провести с тобой немного времени. Как раньше, помнишь? Давай просто не думать о том, что я пришёл сюда из жалости, потому что так это и есть, ведь ты выглядишь до невозможности жалкой и стрёмной. — Пошёл ты, — усмехнувшись, пихаю его в плечо. — Ладно, — он вскидывает ладони, — не жалкой, просто стрёмной. В общем, я здесь потому, что соскучился. Потому, что пытаюсь вернуть нашу дружбу. Другое дело — если ты хочешь, чтобы я ушёл. Если считаешь, что попытки вернуть нашу дружбу — это неправильно. Тебе даже не обязательно отвечать, просто посмотри на меня. Прикусив губу, никак не могу набраться смелости, чтобы поднять взгляд. Меня потряхивает, будто стою на морозе. Я не хочу, чтобы Луи уходил. Не хочу, чтобы мы перестали общаться. Просто не знаю, как вернуть всё на прежние места. Вздохнув, он забирает из моих рук бутылку и, отставив, подходит ещё ближе. — Посмотри на меня, Кайлер. Его тихая просьба срабатывает, и я поднимаю взгляд. Луи вглядывается в мои глаза несколько долгих секунд, а затем уголок его губ ползёт вверх. — Вот и я о том же. Так что завязывай, выглядишь так, будто у тебя железный кол в заднице, — протянув руку, он взъерошивает мои волосы, а затем обхватывает за плечи и прижимает к себе. — Ведёшь себя так, будто влюбилась, ей-богу. Из моих лёгких вырывается то ли смешок, то ли беспомощный стон. Уткнувшись носом в мягкую толстовку, прикрываю веки и обнимаю Луи в ответ. От него до невозможности приятно пахнет парфюмом, мылом и летним дождём. Как же сильно я скучала. — Я правда рада, что ты здесь, — крепко зажмурившись, обнимаю его ещё крепче. — И я тоже соскучилась. — Знаю. — Заткнись. Когда мы садимся на диван перед телевизором и делимся друг с другом самыми идиотскими событиями, которые произошли с нами за последние восемь месяцев, что мы не общались, я ощущаю лёгкость и спокойствие. Всё как прежде. Я так сильно скучала по Луи, по его шуткам, по тому, как чувствую себя во время нашего общения. Я просто скучала по нам. И я едва сдерживаюсь, чтобы не говорить об этом вслух каждые пять секунд. А может, во всём виновата вторая по счёту бутылка пива, не знаю. — Гарри ведь не собирался брать меня сегодня к Меган, да? На секунду горлышко бутылки застывает у его губ, а затем он пожимает плечами и делает глоток. — Собирался, конечно. — Лу. — Кайлс, он не знал, что для тебя это так важно. В смысле, ты любишь другой отдых, спокойный, вроде посиделок у телевизора, как сейчас, это все знают, даже Лиам. Теперь Гарри в курсе, что у тебя появился тусовочный пунктик, так что он в первую очередь будет звать тебя. Ты же знаешь, у тебя послушный парень. — Говоришь о нём, как о собаке. — Я тут вообще-то защищаю его и хвалю. Неважно каким способом. Усмехнувшись, опускаю взгляд, проводя кончиком пальца по горлышку бутылки. — Да дело не в глупой вечеринке. Я думала, что поступлю сюда, и мы будем часто проводить время вместе. А на деле видимся ещё реже и с Гарри, и с Лиамом. В школе всё было совсем не так. — И это нормально. Зачем хвататься за прошлое, когда есть здесь и сейчас? Расслабься, это только первая неделя. Ты справишься, скоро всё наладится. Лу прав. Даже восстановление нашей дружбы сейчас проходит реабилитацию под девизом «на хрен прошлое». — А ты сам не скучаешь по школе? — Комендантский час и родительский контроль? Нет, ни капельки. — Брось, — согнув руку в локте, упираюсь в спинку дивана, подпирая голову ладонью, — ни за что не поверю, что ты соблюдал комендантский час. — Так и было. А ещё я был отличником и всегда делал домашнее задание. — Не мог бы ты хотя бы ради приличия краснеть, когда врёшь? — Постараюсь. — А что насчёт девушек, ты так же пользовался у них популярностью, как и сейчас в кампусе? — Нет, я и сейчас не особо популярен. Ты же знаешь. — Конечно, ведь это же не в честь тебя куча девушек с разных потоков создали фанатский чат, который потом вскрылся и распечатки сообщений с восхищениями о тебе валялись по всему кампусу. — Я пытаюсь быть скромным, чтобы на фоне меня ты не выглядела жалкой простушкой. Так что перестань топить себя этими вопросами, Кайлер. К тому же это всего лишь был чат Зейна и Лиама, они меня обожают. Рассмеявшись, покачиваю головой и, сделав глоток светлого пива, отвожу взгляд к телевизору, хотя даже не улавливаю сути фильма. Я даже не в курсе жанра. — Знаешь, что самое смешное? — Луи делает глоток и задумчиво проводит большим пальцем по нижней губе. — В школе я носил подтяжки. — Нет! — прыснув со смеху, покачиваю головой. — Серьёзно, — тихо усмехнувшись, он прикрывает веки, — девушки просто с ума по этому сходили. Это вроде как было моей фишкой. — И как много подтяжек у тебя было? — Много, — я вскидываю брови, и парень накрывает глаза ладонью, — очень много. Смех сам вылетает из моих лёгких, а Луи морщит нос, а затем издаёт смешок. Смотрю на татуировки, выглядывающие из-под закатанных рукавов, растрёпанные волосы и лёгкую щетину. Вечные толстовки, которые больше, чем он сам, и бесчисленное количество пар кед от «Ванс». Мне всё никак не удается представить Луи в подтяжках. — Есть фото? Цокнув языком, он качает головой. — Ты увидишь эти снимки только через мой труп. — Ну пожалуйста. — Поверь, я берегу твое сердце, Кайлер. Твоя серая жизнь уже никогда не станет прежней, ты можешь не устоять и влюбиться. — Кажется, я уже. Этот ответ вылетает неожиданно даже для меня, звучит он и ощущается как звонкая пощёчина. Наш смех затихает, Луи раскрывает губы, чтобы сказать что-то, но всё же не находит слов. Это должна была быть шутка. Я сболтнула это, пошутив, тогда почему идиотская неловкость снова вернулась? — Если вдруг, — пожав плечами, собираю невидимые пылинки с джинсов, — ты растерял чувство юмора, то это была шутка. Приподняв уголки губ, он кивает, пробегаясь пальцами по волосам. — Знаю, Кайлер, знаю. Есть ещё вопросы о школе? — У меня в голове типичный женский вопрос, который будет звучать не очень уместно после предыдущей неловкой паузы. Почему-то я никогда не задавала тебе его раньше. — Решилась наконец-то узнать мою любимую позу в сексе? — Да. В смысле нет! — сдерживаю себя от желания дать самой же себе по морде и делаю большой глоток пива. Да что со мной такое?! — Про твою жизнь в кампусе я знаю многое, а про школу практически ничего. У тебя была девушка? В смысле, серьёзные отношения, танец на выпускном после объявления короля и королевы бала, ну и все дела. — Да, бывало и такое. — Судя по твоему тону, лучше остановить расспрос. Прости, я не хотела. — Нет, всё в порядке, — улыбнувшись, он пожимает плечами. — Она просто… бывшая? — скорее спрашивает, чем отвечает. — Я не знаю, что ещё тут можно добавить. Разве что я убил её на выпускном, потому что её платье не подходило к моим подтяжкам. — Почему вы парни всегда так скрытничаете, когда речь заходит о бывших? — Мы не скрытничаем, — Луи ёрзает на месте, задевая мое колено своим, и это незначительное движение отдаётся дурацким повышенным пульсом. — Бывшие — на то и бывшие, зачем тратить время на разговоры о том, что осталось в прошлом? Пока парни живут настоящим, девушки зачем-то всегда ищут ответы в прошлом и… Луи замолкает, и я поворачиваю голову, чтобы увидеть, как он прячет улыбку. — Что? — вскидываю брови. — Ну, говори уже. — Я не могу воспринимать тебя всерьёз, пока на твоих губах пена от пива. Он мягко дотрагивается большим пальцем до моей верхней губы и медленно проводит вдоль неё. Затаив дыхание, не могу пошевелиться, не могу даже моргнуть, а сердце в груди почему-то стучит так громко, что ко всем хренам заглушает звук телевизора. Рука Луи исчезает так же внезапно, как и появилась, но взгляд до сих пор прикован к моим приоткрытым губам. А затем наши взгляды встречаются, и я физически чувствую давящую тяжесть в груди. Хочу отвести взгляд, но не могу, я будто загипнотизирована. Напрягая скулы, Луи опускает ресницы и, качнув головой, отставляет пиво на журнальный столик. Я молча повторяю его действие.***
— Ставлю твою задницу на то, что она сейчас зацепится за ветку и упадёт, — говорит он, глядя в экран. Мы смотрим какой-то дешёвый ужастик и смеёмся над нелепыми моментами. Раньше мы часто так делали, только Луи был на другом конце трубки, а сейчас рядом. Это странно. В хорошем смысле странно. Я чувствую аромат его парфюма, вижу, как размеренно вздымается его грудь. Наблюдаю за тем, как он потягивается, словно ленивый кот: прикрыв веки, поднимает руки над головой, отчего край толстовки задирается, оголяя полоску плоского живота над поясом тёмных джинсов. Вижу, как он облизывает губы перед тем, как сморозить глупость. Луи просто рядом, и я вновь чувствую себя хорошо. А ещё я дико хочу спать, потому что сегодняшняя ссора с Лиамом утомила меня, как и тупые переживания на пустом месте. Но я изо всех сил цепляюсь за реальность, чтобы задержаться в этом моменте вместе с Луи. Мы возвращаем нашу дружбу, и я не могу заснуть, только не сейчас. — А я тогда ставлю твою задницу на то, что она сейчас упадёт в канаву. Девушка на экране визжит, пока убегает от маньяка в лесу, цепляется за ветку, падает, а затем катится вниз по склону. — Что ж, — вздыхая, Луи закидывает ноги на журнальный столик, — как бы это ни прозвучало, но ты проиграла мне свою задницу. Рассмеявшись, обнимаю себя за прижатые к груди колени и опускаю на них подбородок. — Ну, этот склон можно считать канавой. — Умей проигрывать, Кайлер. — Как думаешь, если бы мы поехали отдыхать на озеро большой компанией, кого бы убили первым? — Найла, конечно же. — Почему именно его? — Когда в фильме ужасов группа студентов едет за город, кого обычно убивают первым? — Того, кто первым идёт в туалет. — А Найлер у нас первым делом метит все деревья в округе. Усмехнувшись, молча соглашаюсь с первой жертвой маньяка. — Вторым убьют Зейна, — предполагаю я, — потому что следом умирает самый выпендривающийся парень. — Нет, сначала умирает его девушка, она обязательно должна быть тупой блондинкой и по совместительству стервой. А потом уже Зейн. — Меган не блондинка, но по остальным признакам подходит. Давай убьем её сразу после Найла? — Как скажешь, Кайлер. Топор, бензопила, нож — всё в твоём распоряжении для убийства Мег. — Как думаешь, я ей не нравлюсь потому, что я с Гарри? Или же я просто ей не нравлюсь? Откинувшись на спинку дивана, Луи поворачивает голову. — Почему вдруг такой вопрос? Не наплевать ли, что она вообще там думает. — Сама не знаю почему меня вообще волнует мнение Меган и причины, по которым я ей не нравлюсь. — Ей никто не нравится, Кайла, — протянув руку, Луи мимолётно касается моего носа кончиком пальца, — так что не бери в голову. — Ладно, не будем о Мег, пусть тогда она не умирает от рук маньяка, а просто навечно останется студенткой первого курса. Это будет её персональный ад. Меня переполняет тепло, когда я слышу мягкий смех. Упрямые веки тяжелеют, но я боюсь даже моргнуть, потому что если засну, то Луи исчезнет. Подстраховываю себя и осторожно кладу голову на его плечо. Если я вдруг засну то, надеюсь, почувствую, когда он будет уходить. Сначала Луи напрягается, но через некоторое время всё же расслабляет плечи. Распахиваю глаза от пронзительного визга: визжит девушка с экрана, которая до этого упала, а теперь на глазах у бедняжки маньяк рубит тесаком её парня, заливая лес бутафорской кровью. Оказывается, я всё-таки заснула. Луи. Он тут, никуда не делся. Моя голова до сих пор покоится на его плече, я спала с раскрытым ртом и… Дерьмо, кажется я обслюнявила его плечо. Причём хорошенько так. Стыд мгновенно пропитывает вены кипятком, отчего меня бросает в жар. Прикрыв рот, раздумываю над тем, как выпутываться из этой неловкой ситуации. — Не знал, —доносится тихий голос, — что у тебя такое повышенное слюноотделение. Резко поднимаю голову. Луи смотрит на меня, поджав губы. То ли он борется с желанием рассмеяться, то ли с желанием в отместку плюнуть мне в лицо. Когда Лу медленно поворачивает голову и опускает взгляд на слюнявое пятно, я буквально молю Иисуса не мучить меня и поскорее отправить в ад, лишь бы не испытывать этот стыд. — Ты омерзительна. — Знаю, — усмехнувшись, прикрываю веки. — Прости. — Знаешь, даже бульдог оставил бы меньший след. — Заткнись. — Нашей дружбе конец. — Ну хватит уже. — У меня под толстовкой футболка и ты умудрилась промочить всё насквозь. Он явно преувеличивает и бесит меня сейчас. Протянув декоративную подушку хлопаю парня по обслюнявленному плечу. — Ты вообще человек, Кайлер? Я вот уже начал сомневаться, ты явно что-то инопланетное. Вся эта жуткая слизь… Фу, боже мой, зачем я пришёл? — Идиот! Рассмеявшись, снова и снова шлёпаю его по плечу, но Луи со смехом уворачивается от ударов. В какой-то момент он выхватывает подушку из моих рук и бьёт меня моим же оружием. Визжу и смеюсь одновременно. Во время очередного удара подушкой, ухватываюсь за неё пальцами и тяну на себя, но у меня не хватает сил. Приподнимаюсь, упираясь коленями в диван, чтобы отобрать. Мой одноклассник Колин Спенсер всегда говорил, что битва подушками между парнем и девушкой является своего рода прелюдией. Чёрт возьми, как же Колин был прав. Я так и не поняла, в какой именно момент я оказалась на коленях Луи. Мы со смехом соскальзываем с дивана на пол, а я так и продолжаю сидеть на парне. Смех потихоньку испаряется, когда мы понимаем, насколько тесно прижаты друг к другу. Нас будто связали чёртовым скотчем: спина Луи прижата к дивану, а я прижата к его груди. Мои колени упираются в прохладный пол, наши бёдра тесно прижаты друг к другу. Прикрыв веки, пытаюсь восстановить дыхание и пульс. После дурацкой борьбы моя грудь тяжело вздымается, с каждым вдохом всё сильнее впечатываясь в грудную клетку Томлинсона. Щёку опаляет горячее дыхание, чувствую на себе его взгляд, но всё ещё не решаюсь открыть глаза. Звук телевизора звучит приглушённо из-за громкого стука пульса в ушах. Долбаной подушки уже нет в руках ни у одного из нас, да и мне, собственно, уже нет до неё никакого дела. Тело горит, каждая клеточка тела искрится, как оголённые провода. Такое чувство, что рваное дыхание уже никогда не придёт в норму. Чёрт возьми, в этот момент я действительно понимаю, насколько сильно меня тянет к этому парню. И мне до невозможности страшно от одной только мысли об этом. Спустя несколько бесконечных секунд я всё же нахожу в себе силы и поднимаю веки. В потемневших глазах Луи горит немое желание, и я чувствую, что он возбуждён не меньше моего, в прямом смысле этого слова. Его ладони впечатаны в пол, он не прикасается ко мне, в отличие от меня и моих онемевших пальцев, сжимающих его предплечья. Заметив, что я чувствую его возбуждение, парень издаёт смешок. — Прости, Кайлер, — усмехнувшись, он пожимает плечами, — но я парень, а ты девушка, и мы находимся не в самой двусмысленной позе. Так что виноват не я, а мужская природа. Разжав онемевшие пальцы, отвожу ладони с его предплечий, чтобы упереться руками в диван. — Не думала, что мужская природа возьмёт верх рядом с девушкой, о поцелуе с которой ты жалеешь. Взгляд вдруг становится серьёзным, а голубые глаза мгновенно темнеют на несколько тонов. — Я не говорил, что жалею об этом. — Но ты сказал, что… — Я сказал, что это было ошибкой и не нужно было прикасаться к тебе в ту ночь. Я никогда не говорил, что жалею о том, что поцеловал тебя. Кажется, мы пришли к откровенному разговору только сейчас. Именно тогда, когда возбуждены до предела — не самая лучшая идея. Может и мне стоит признаться, что после той рождественской ночи я проснулась с мыслью о том, что хочу быть с Луи? Но я понимаю, что нет смысла вскрывать эти карты, слишком поздно, прошлое в прошлом. Сейчас моё признание только погубит наше общение, но я должна сказать ему о том, что так же считаю, что мы поступили плохо, но я не жалею, потому что это было действительно незабываемо. — Луи, я… — Чёрт, Кайлер, — он крепко зажмуривается и, издав смешок, откидывает голову назад, — раз уж ты села и не собираешься подниматься, могла бы ты хотя бы не ёрзать? — Прости. Знаю, что парень намекает на то, чтобы я, мягко говоря, ко всем чертям слезла с него, но я не в силах сдвинуться и на миллиметр. Боюсь двигаться, потому что одно неправильное движение может привести к необратимым последствиям для нас обоих. Я ненавижу себя за каждую секунду нашей близости, потому что это до невозможности неправильно, но при этом ничего не могу с собой поделать. — Кайла, я серьёзно, — голос звучит хрипло и приглушённо, — слезай. Я бы скинул тебя сам, но мне лучше не прикасаться к тебе лишний раз. Его веки всё еще прикрыты, а скулы напряжены настолько, что уверена, если я дотронусь, то запросто порежусь о них. Томлинсон поднимает ресницы, и я вижу в его глазах знакомый отпечаток нежности вперемешку с желанием. Именно так он смотрел на меня в ту рождественскую ночь. — Как думаешь, все друзья именно так и проводят свои вечера? Мне немного неловко от того, что я и с половиной девчонок дружил неправильно. Прикрыв веки, издаю тихий смешок. — Ну, — отвечаю я, — хоть не с парнями. — Вообще-то, обычно мы с Зейном смотрим телевизор именно в этой позе. — Мечтаю увидеть это. На этот раз глупые шутки не помогают нам избавиться от проблем. Луи жадно изучает моё лицо своим взглядом, разглядывает каждый сантиметр, отчего сердце в груди стучит так сильно, что вот-вот сделает трещину в рёбрах. Знаю, что буду ненавидеть себя за то, что не сдвигаюсь с места, за то, что не прошу этого парня уйти. За то, что я слишком слаба перед тем, что творится внутри меня, когда наши тела так близко прижаты друг к другу. Нашей недодружбе конец — как простому общению, так и попыткам написать тексты к новым песням. — Прости меня, Лу. — За обслюнявленное плечо? — За то, что до сих пор сижу на твоих коленях, — мой голос дрожит, отчего становится совсем незнакомым. — За то, что загнала нас в эту ситуацию, и это я уже не о твоих коленях. Вскинув брови, он покачивает головой. — Даже не думай извиняться за это, Кайла, — оторвав ладонь от пола, он ловит прядь моих волос и заправляет за ухо. — Я сам сюда завалился, ещё и надавил на тебя, чтобы остаться. Кстати, знаешь, что я понял? — Что же? — Когда пью пиво в твоём присутствии, то происходит какая-то хрень. Вывод: ты подсыпаешь что-то в мое пиво. Он подмигивает, а я выдаю вымученную улыбку в ответ. — Что нам делать со всем этим, Лу? — шепчу я, стараясь унять дрожь в теле. — Что делать? — Ты и так знаешь ответ. Послав слабую улыбку, он ловит мою ладонь и нежно проводит большим пальцем по костяшкам. — Знаю, но я не хочу. — Не хочешь дружить или не хочешь останавливать всё это? Хотя нет, не отвечай, — вздохнув, он покачивает головой. — Мне жаль, Кайлер. По крайней мере мы попытались. Меня заставляет вздрогнуть внезапное жужжание. Мы поворачиваем головы; на диване вибрирует мой мобильник, а на экране мигает имя «Гарри». Вот теперь я чувствую себя настоящей дрянью, чувствую себя настолько хреново, что готова добровольно зайти в газовую камеру. Стыд придёт чуть позже, потому что на данный момент внутри разрастается лишь острая паника. Что делать? — Может, ответишь? — предлагает Луи, глядя на экран моего телефона. — Сейчас, — протянув руку, сжимаю телефон, который вибрирует в пальцах, но я тупо продолжаю пялиться на него, не в силах ответить на вызов. Боже, что мне сказать Гарри? — Эм, Кайлер, — поджав губы, Луи вскидывает брови, — ты уверена, что хочешь разговаривать со своим парнем и по совместительству моим другом, во время того, как сидишь на моём ст… — Господи, не продолжай! — вспыхнув, как спичка, спрыгиваю с его колен. — Да, — пищу я в трубку, запустив пальцы в волосы. — Детка, мне так жаль, что я уехал, чувствую себя последним уродом, — нет, пожалуйста, только не извиняйся. — К чёрту Меган и её тусовки, я уже еду обратно к тебе, какой адрес вашей вечеринки? — Я… Я дома, Гарри. Я не пошла туда. Он замолкает ненадолго, отчего все мои внутренности скручиваются. — Боже, ведь не было никакой вечеринки, так? Тяжело вздыхаю, не зная, что ответить. Слышу, как Гарри чертыхается на том конце трубки. — Я такой идиот. Буду у тебя в течении часа. Люблю тебя. Со вздохом откладываю телефон на пол и поворачиваюсь к Луи, но тут же отвожу взгляд. Противно и смешно от самой себя. Какие мы, к чёрту, друзья? Если после той ночи я проснулась с желанием быть с Луи, то каким образом я собралась с ним дружить? Но мне так сильно не хватало его, что я отбрасывала логику снова и снова. Идиотка. Друзья. Если так ведут себя все друзья, то мне срочно нужно расфрендить всех на Фейсбуке. Естественно всех, кроме Деймона Сальваторе. Луи делает несколько глубоких вдохов, проводит ладонью по лицу, а затем поднимается на ноги и подаёт мне руку, чтобы помочь встать с пола. — Эй, Кайлер, — он приподнимает уголки губ, — не говори Гарри, что проиграла мне свою задницу. Луи снова пытается перевести всё в шутку. Натянув улыбку, киваю, следуя за ним к двери. Мы оба знаем, что это конец, что мы больше не сможем общаться, потому что иначе навредим не только себе, но и Гарри. — Лу, — едва слышно зову я. Он оборачивается и, кажется, замечает, как дрожит моя нижняя губа. А я даже не знаю, что ему сказать. Сказать, что на самом деле не хочу, чтобы уходил? Сказать, что хочу разгромить квартиру, лишь бы унять эту ноющую боль в груди от разрывающего чувства вины? Сказать, что боюсь, что чувствую к нему нечто большее, чем просто физическую тягу? — Эй, не надо, всё будет хорошо. Иди сюда, — протянув руки, он обхватывает меня за плечи и, прижав к себе, зарывается пальцами в волосы. — Не такая уж и хорошая у нас была дружба. И вообще, ты всегда меня бесила. Усмехнувшись сквозь подступающие слёзы, крепко зажмуриваюсь и обнимаю Луи в ответ. — Мне жаль, — едва слышно произносит он, — правда жаль, что мы не смогли, Кайлер. И если честно, я не знаю, говорит ли Луи о нашей дружбе или же о нас, о том, что могло бы быть. Томлинсон целует меня в висок, задерживаясь на нём мягкими губами чуть дольше, чем нужно, а затем отстраняется. Он выходит из квартиры, не оборачиваясь, и только когда я остаюсь наедине с собой, на меня наваливается вся тяжесть вины за произошедшее сегодняшним вечером.***
Когда Гарри приезжает и начинает извиняться, я чувствую себя ещё хуже. В его глазах отражается вина, а я не могу на него смотреть потому, что боюсь, что не выдержу и всё расскажу. Но Гарри думает, что я злюсь на него. Это убивает меня. Он слишком хороший, я не заслуживаю его, никогда не заслуживала. Мы ложимся, и я поворачиваюсь к нему спиной, делая вид, что ужасно хочу спать. Чувствую тёплую ладонь на своей талии, Гарри прижимает меня ближе к себе и целует в плечо, а я крепко зажмуриваюсь, ненавидя себя ещё больше. Стыд и вина жгут тело изнутри, словно вместо крови по венам теперь течёт раскалённый яд. Прикрытые веки щиплет от слёз. Когда Лиам был против наших отношений, Гарри убеждал его, что между нами всё серьёзно. Он боролся за нас. Помню, как была на седьмом небе от счастья, когда Гарри предложил мне встречаться. Парень старше меня, по которому сохнут многие девчонки в школе, вдруг обратил своё внимание на меня. Младшая сестра лучшего друга. Он пошёл против Лиама. А потом появился Луи. Ну зачем он приехал к нам тогда? Зачем мы подпускали друг друга так близко? Почему никто не заметил этого? Почему до сих пор никто не замечает того, что между нами происходит что-то… Я даже не знаю, как назвать это. Какой ярлык вешать на наши взаимоотношения. Химия, страсть? Гарри всегда относился ко мне хорошо. Страшно подумать о том, что я могу причинить ему боль. Я схожу с ума от своих мыслей, которые не оставляют меня в покое ни на секунду. Наверное, я уже никогда не смогу заснуть. — Кайла? — тихо зовёт Гарри. — М? — Кто был в гостях? Распахнув веки, бегло обвожу взглядом тёмную комнату, судорожно думая над ответом. Что сказать? Как он узнал? — В гостиной на столе две открытых бутылки пива, — поясняет он. — Кто заходил? Боже, я забыла убрать. — Сэм забегала, но ей срочно пришлось уйти, — меня пугает то, как легко мне даётся ложь. — Ясно, — он снова целует меня в плечо, а затем усмехается. — Видела бы ты, как Лиам сегодня окучивал Несс. — Облажался? — Естественно. Выдаю сухое подобие смешка, а Гарри крепче прижимает меня к себе. Через распахнутые шторы кидаю мимолётный взгляд в сторону окна Томлинсона, и тут же прикрываю веки. Я в полной заднице. Нет, не так. Я сама и есть грёбаная лживая задница.