***
Все, что она чувствовала — это боль. Падая в темноте, ей казалось, что прошли годы. В какой-то момент Сакуру посетило ощущение, что она увязла в липкой черной жиже. Тело не слушалось, и если бы не адские приливы боли, подумала бы, что все, что от нее осталось, — это разум. Со временем ей стало чудиться, что окружающее пространство убаюкивает её, обволакивает в безопасный кокон. Боль отступила, даря телу легкость. Сакура не знала, сколько прошло времени, где она. В момент, когда в голове всплыл вопрос «Кто я?», чувство невесомости резко сменилось ощущением свободного падения. Веки дернулись, глаза с трудом раскрылись, и Сакура поняла, что это не ощущение. Она падала с огромной высоты со стремительной скоростью. Волосы беспорядочно мельтешили перед лицом, закрывая обзор. Рука с трудом поддалась ей, и смахнув розовые пряди в сторону, Сакура едва успела покрыть тело слабым щитом из чакры, дабы смягчить падение. Первая ветка, с которой столкнулось ее тело, издав жалобный треск, разлетелась в щепки. Одна из них полоснула Сакуру по щеке, поднимая в куноичи панику. Защитный покров рушился на глазах. Перегруппировавшись, она попыталась ухватиться за следующую ветку, но от набранной скорости сорвалась, обдирая ладони о кору. Следующая ветка помогла затормозить, но Сакура болезненно столкнулась с ней боком. На глаза навернулись слезы и, окончательно потерявшись в пространстве, Харуно собрала по пути к земле еще несколько веток. К концу ее путешествия покров из чакры окончательно исчез. С глухим ударом и болезненным стоном Сакура встретилась с мерзлым лесным настилом. Из красной куртки торчал наполнитель, а светлые штаны были порваны на бедре и медленно окрашивались в красный цвет. Холодный зимний воздух заставил поежиться, хотелось свернуться в позу эмбриона и не двигаться. Но Сакура лучше других знала, что это верная смерть. Ей нужно было двигаться, даже если придется ползти. Первая попытка подняться ни к чему не привела — девушка не смогла пошевелить даже пальцем. Чакра не слушалась, хаотично циркулируя и не поддаваясь хозяйке. Со второй попытки Сакуре удалось приподняться на дрожащих руках, однако тут же рухнула обратно. Стиснув зубы, попыталась встать в третий раз. Все-таки не зря говорили, что упёртость — ее второе имя. С трудом поднявшись на подкашивающиеся ноги, придерживаясь за дерево, Сакура огляделась по сторонам. Лес был знакомым и не знакомым одновременно. Она была уверена, что по крайней мере находится где-то в Стране Огня. Сакура с трудом пошевелилась, опираясь спиной о дерево. Первое, что нужно было сделать — залечить ногу. Но чакра все еще не поддавалась ей, и на десятой попытке, от которой лишь обожгла стёсанные ладони беспокойной чакрой, Сакура, скрипя от досады зубами, сдалась. Раненая, с чакрой, которую не могла использовать, она стояла посреди незнакомой местности, чувствуя как мороз набирает силу; ей снова хотелось плакать от безысходности, как в свои тринадцать. Но Харуно больше не была беспомощной девочкой, она была одной из сильнейших куноичи. Она пережила войну, а выбраться из леса — плевое дело. Собрав остатки сил, Сакура оттолкнулась от дерева и, прихрамывая, побрела в сторону, где деревья росли реже. Спустя несколько часов бесцельного блуждания, когда темнота начала сгущаться, ей удалось наткнуться на человеческие следы. Она знала, что рискует, но сейчас было мирное время, и шанс, что ей встретится враг, был один к ста. Однако когда взгляд уловил первые капли крови на снегу, тревога забилась под ребрами раненной птицей. Следы, как и кровь, были свежими — начавшийся недавно снегопад еще не успел их скрыть — это заставило Сакуру ступать осторожнее, прислушиваясь. В сумерках леса стояла звенящая тишина, вызывающая липкое чувство страха. С каждым шагом темных пятен становилось все больше. Кровавая дорожка вывела ее к небольшой хижине. Хлипкая дверь поскрипывала на ветру, за грязным окном мерцал слабый свет. Сакура сглотнула вязкий ком, продрогшими пальцами спрятала выбившиеся из-под капюшона волосы и несмело шагнула вперед. Где-то вдалеке послышалось завывание волка, делая атмосферу более жуткой. Замерев у двери, ручка которой была покрыта кровью, Сакура гадала, стоит ли обозначить свое присутствие стуком. Ей не нужны были неприятности, она просто хотела переждать начавшуюся непогоду и продумать свои дальнейшие действия. Прочистив горло, громко произнесла: — Кто бы Вы ни были, я не ищу драки. Дверь громко скрипнула, и не успев сделать и шага внутрь, Сакура почувствовала холодный метал куная у своего горла. — Я чувствую твою чакру. Ты шиноби. Из какой ты деревни? Сакура скосила взгляд на руку, покрытую кровью, но крепко сжимающую оружие. Чакра куноичи начала успокаиваться и приходить в норму, но все еще не было уверенности, что можно спокойно использовать ее. Сакура не знала, стоит ли выдавать информацию незнакомцу. Мирное время не гарантировало спокойствия: все еще было много скрывающихся дезертиров и нукенинов. Сакура мысленно хлопнула себя по лбу. Один к ста? Ха, да она, видимо, после падения растеряла весь свой здравый смысл! Но идти на попятную было поздно, а значит придется импровизировать. — Я не принадлежу ни одной из деревень, — она могла похвалить себя за спокойный тон, умело скрывающий внутреннее беспокойство. — Нукенин? Свободная рука неизвестного резко сдернула с нее капюшон. Сакура нахмурилась и, несмотря на кунай у шеи, медленно повернула голову к шиноби. Удивленный вздох застрял в горле. Перед ней был человек в форме АНБУ Конохи. Будучи ответственной за медосмотры членов АНБУ, она спешно пыталась вспомнить скрывающегося за маской лисы, но в ужасе осознала: никто из действующих тайных агентов не носил такой маски. Взгляд судорожно метался по фигуре человека, пытаясь выцепить хоть что-то для его опознания. Пепельные волосы, белоснежная маска с красными полосками, татуировка на плече, стандартная форма АНБУ и меч за спиной. На теле шиноби, покрытым кровью, — Сакура была уверена, что большая часть была кровью врагов — цепкий взгляд нашел рану. Без осмотра трудно было точно сказать о степени тяжести ранения, но на первый взгляд серьезной опасности жизни оно не несло. Еще раз придирчиво осмотрев парня между розовых бровей залегла складка. Разве АНБУ не ввели вариант для холодного времени года? Да и форма в целом претерпела некоторые изменения. Действительно ли этот человек был членом АНБУ Конохи? К тому же, он не узнал ее, что было очень странно. — Закончила? Голос за маской звучал приглушенно, но странно знакомым. Судя по телосложению и голосу, шиноби был ровесником Сакуры. Однако среди ее знакомых точно не было никого с похожим цветом волос, разве что Какаши. При мысли о нем сердце болезненно сжалось. Она была уверена, что ее внезапное исчезновение поставило на уши всю Коноху. Девушке было жаль, что она снова заставила Хатаке волноваться. Чертов свиток, кто же знал, что он телепортирует в такую глушь! Сакура выдохнула, подавляя нарастающую волну злости и успокаиваясь. Кивнула, запоздало отвечая на его вопрос. — Я — странствующий целитель, —перемешанная с правдой ложь легко сорвалась с языка. Прежде, чем раскрывать себя, предстояло понять с кем она имеет дело. — Если позволишь, то я могу вылечить тебя. Миролюбивая улыбка растянула обветренные губы и чуть заметно дрогнула от замечания АНБУ: — Целитель, который не способен вылечить самого себя? От тебя за версту разит кровью. — Ну, — она смущенно переводит взгляд на свои руки, — кое-что случилось, и чакра не хотела слушаться, но сейчас я в порядке. Поэтому, если бы ты мог убрать кунай от моего горла, я могла бы вылечить нас обоих. Сакура вновь мило улыбнулась. — Я похож на дурака? Он крепче сжал оружие, но она видела, как шиноби едва заметно пошатнулся. — Нет. Но если бы ты хотел убить меня, сделал бы это сразу. Парень колебался мгновение, прежде чем опустить руку с кунаем. Сакура облегченно выдохнула. — Для начала сними куртку, я должен быть уверен, что у тебя нет оружия. Член АНБУ не сводил с нее настороженного взгляда, поэтому Сакуре ничего не оставалось, кроме как выполнить его просьбу. Она медленно, без резких движений расстегнула молнию и стянула верхнюю одежду, передавая ее в руки незнакомца. Он насторожено ощупал куртку, запустил руку в карманы. — Что это? На раскрытой ладони лежала небольшая коробочка. Сакура машинально дернулась, желая вернуть важную для себя вещь, но вовремя остановилась, не желая вновь почувствовать кунай у горла. — Подарок для важного мне человека. Шиноби небрежно откинул ее куртку в сторону, заставляя Сакуру поморщиться, но смолчать от такого грубого обращения с ее вещами. Он с сомнением посмотрел сперва на коробку, затем на девушку. Молча сунул вещицу в карман форменных брюк и махнул кунаем в угол, в котором стояла видавшая виды масляная лампа. Сакура промолчала и в этот раз, проглатывая обиду. Она попробует вернуть подарок для Какаши чуть позже, а сейчас лишь неторопливо отошла куда ей велели, предварительно закрыв плотно дверь, защищая их обоих от сквозняка. В неотапливаемом помещение все еще было холодно, и Сакура обхватила себя руками в попытке согреться. И как этот АНБУ не мерз в своей легкой форме?.. — Что? — почувствовав на себе прожигающий взгляд, она не смогла сдержать ухмылки. — Мне снять и свитер, чтобы доказать, что я безоружна? — Нет, — он не перестал ее буравить взглядом, но Сакура могла поклясться, что ей не показалось, и покрасневшие от холода кончики его ушей стали чуть ярче. — Сперва вылечи себя. Ее руки тут же вспыхивают зеленоватым свечением, а рана на ноге начинает затягиваться. — Видишь, я не вру. Сакура поднимает голову, всматриваясь в темные прорези в маске. Ей почудилось, или в полутьме из левой глазницы мелькнул красный отсвет? Она растерянно моргает, но за обеими прорезями — темнота и только. Может, события сегодняшнего дня в конец ее измотали, что видится то, чего никак не может быть. — Сними, пожалуйста, жилет и подними кофту. Ей приходится разговаривать и двигаться осторожно, словно он дикий зверь, который бросится на нее в любую секунду. Щёлкает застёжка жилета, и парень подходит к ней сам, предварительно приподняв черную ткань безрукавки. Сакура ахает: рана глубже, чем кажется на первый взгляд. Руки загораются зеленой чакрой раньше, чем она успевает подумать. Останавливая кровотечение и сращивая ткани, она может только гадать, как с таким ранением он все еще умудряется стоять на ногах, как терпел такую боль, не проронив и стона. — Моя чакра все еще немного нестабильна, поэтому останется шрам, — поднимает виноватый взгляд. — Обычно даже и намека на шрам не остается. Сакура с интересом наблюдает, как парень проводит по белесой полоске пальцем. Куноичи смотрит на плод своей работы и замирает. Она знает этот шрам. Ками, знает так же хорошо, как тот, что идет от пупка вправо! Этого просто не может быть... Рука резко дергается к маске, но ее тут же перехватывают за запястье. — Что ты делаешь? Он приглушенно шипит из-за маски, но ей нужно знать наверняка. Тянет вторую трясущуюся от невероятной догадки руку, которую тоже перехватывают, грубо сжимая. Не придумывает ничего лучше, и бьет головой аккурат в нижнюю часть маски. Фарфор идет трещинами, осыпается на одежду, стучит об пол. А Сакура задыхается. Заглядывает в разные глаза, рассматривает шрам и маску. Молодое, но все еще его лицо. — Какаши… Имя срывается с губ, рука в провальной попытке тянется к его лицу, но знакомая боль сотрясает ее тело. Оглушающий девичий крик разнесся по хижине. Его испуганные серо-красные глаза на короткий миг встретились с ее, наполняющимися слезами, зелеными. А затем темнота поглотила Сакуру.***
Сакуру выкидывает из темноты так резко, что едва удается сдержать рвотный позыв. Дышит тяжело и рвано, но инстинктивно жмется к источнику тепла. Из крепко зажмуренных глаз стекают слезы; тонкие замёрзшие пальцы отчаянно сжимаю мягкую ткань. Она ведет носом, вдыхая знакомый запах. Широкая ладонь успокаивающе гладит по голове, пока вторая рука прижимает сильнее к крепкому телу. Какаши шепчет ей успокаивающие слова, а ей хочется спросить, как он на самом деле жил все эти годы. Выжил бы вообще, не закинь ее на четырнадцать лет назад? Ее бросает в дрожь только от мысли, что в тот день Какаши мог умереть. Вздрагивает, когда его рука невесомо скользит от спины к бедру. Когда мозолистый палец отодвигает ткань ее штанов, проводя по шраму. Харуно вскидывает голову, широко раскрытыми глазами смотря в его. Тянется к лицу Какаши, но не хватает сил — пальцы цепляются за ворот водолазки, оттягивая вниз. Взгляд тут же цепляется за серебряную подвеску в форме фамильного герба клана Хатаке. Сакура утыкается лбом в мужскую грудь, больше не в силах выносить всей неприкрытой нежности и благодарности в его взгляде. Она слышит шорох ткани, а затем ее макушки касаются его губы. Тихий голос разрывает их трепетное молчание: — Спасибо.