28 декабря 2001 года, окружной суд Лос-Анжелеса.
Он проиграл.
Проиграл.
Восемь букв, а сколько боли в этом слове. Сегодня Джеффри Мастера обвинили в другом преступлении — в соучастии в убийстве. Так или иначе, он виновен. Виновен. В лобби защиты царила напряженная тишина, но Грегори Эджворт знал, что это еще не конец их сражений с фон Кармой, далеко не конец. Этот год тщательных расследований и пересмотров дела не мог пройти зря и уйти в пустоту, нет. Ему нужен пересмотр дела. Нет, он требует очередного пересмотра дела! Сейчас ему кажется, что его наглости нет предела, но это не так. Самый главный наглец здесь — прокурор фон Карма. От его действий внутри Эджворта загоралась немая, но чрезвычайно сильная ярость. Подделанный отчет о вскрытии, поддельное признание, все это заставляло адвоката наполняться лютой ненавистью когда он смотрел в хитрые изумрудные глаза прокурора. Душу грело только предупреждение, которого он сумел добиться, указав на нечестивые действия своего оппонента. И хоть этого не было видно, Грегори знал, что это жалкое предупреждение вывело фон Карму из колеи. Что его вообще беспокоит кроме себя и своего самолюбия? Правосудие? Справедливость? Грегори думал, слышал ли когда-то фон Карма эти слова вообще? Или же, для него это было ничто, пустое содрогание воздуха? С каждой новой мыслью Эджворт все больше склонялся к этому выводу. У них с фон Кармой были абсолютно разные идеалы, принципы, и адвокат не понимал прокурора, так же, как прокурор адвоката. И, наверное, это был единственный человек, которого Грегори в чистом виде ненавидел. В его жизни было много плохих людей, но не таких черствых, как Манфред фон Карма. Он ненавидел все, что связано с ним, но сейчас была важна одна вещь — оправдательный приговор. Как бы Манфред ни был отвратителен, но Грегори никогда не покажет свою ненависть. Спокойствие, только спокойствие. Пока настоящий преступник на свободе, адвокат Грегори Эджворт готов сражаться сколько потребуется, дабы справедливость восторжествовала, и убийца был наказан. Он был готов терпеть выходки фон Кармы сколько угодно, если в итоге получит столь желанное "невиновен". Ну а кто говорил, что будет легко? — Реймонд, — адвокат поворачивается к своему верному ассистенту, подавленному от очередного поражения, — Думаю, мисс Холл сейчас хочет поговорить с мистером Мастером. Сможешь отвести её в следственный изолятор? — А? — мальчик поднимает поникшую голову и спустя пару секунд кивает, — Конечно, мистер Эджворт. Мне ждать Вас там? — Не нужно, это последнее поручение на сегодня, после этого можешь идти домой. — Ох, хорошо... Тогда, до завтра, сэр. Пока, Майлз! — с этими словами, махнув рукой юноша вышел из комнаты. Грегори лишь кивает ему вслед, и переводит взгляд на своего сына, сидящего на диване. Эджворт-младший тоже был не в лучшем расположении духа. Всегда обидно когда твой кумир проигрывает. Но когда Майлз выходил из зала суда, он мог отчетливо слышать слова своего отца: "это еще не конец". Значит, еще было рано опускать руки. Папа еще обязательно выиграет! Ведь так? Грегори берет маленького сына за руку и выводит из лобби, они направляются к лифту. Конечно, всегда можно было пойти по лестнице, но лифт и быстрее, и ближе, да и что может пойти не так? Они заходят в лифт, Эджворт-старший нажимает на кнопку первого этажа, и буквально за секунду до закрытия дверей к ним в кабину вбегает мужчина в форме — возможно, пристав? — на его груди бейджик с именем "Янни Йоги". Он поправляет рубашку, становится напротив уже закрывшихся дверей и ждет начала движения. Поначалу, все было нормально. Скрипящий лифт скользил между этажами, неся троих на первый этаж. Грегори понял, что что-то неладно, когда кабину начало трясти, а свет панически мигал, пока не отключился вовсе. Это продолжалось в течение минуты, может, двух, пока толчки из-под земли не стали сильнее. Всем стало ясно, что это — землетрясение. Адвокат сжал руку своего сына сильнее, но когда стало невозможно устоять на ногах, все трое, что находились в маленькой кабинке, рухнули на пол. Тряска продолжалась еще пару минут, становясь все слабее и слабее, а потом и вовсе прекратилась. Теперь, была лишь непроглядная тьма.Тьма и паника.
— М-мы что теперь тут заперты?! — послышался незнакомый для адвоката заикающийся голос. По-видимому, это был тот пристав. Стало слышно, как он, словно бешеный зверь, бросился к дверям, пытаясь их открыть, а затем без устали стучал по ним кулаками, — Кто-нибудь, спасите нас! Выпустите нас отсюда! — Пожалуйста, сохраняйте спокойствие, — сказал адвокат своим все тем же спокойным, но настойчивым тоном, — Паника ни к чему не приведет. Постарайтесь успокоиться и дождаться спасателей. Еще один резкий удар по дверям, и Йоги снова рухнул на пол, склонившись в смиренном ожидании. Он согласился с Эджвортом-старшим. Ничего не поделать, оставалось лишь надеяться и ждать. Прошел час. И без того тяжелый воздух начал медленно наполняться страхом, а темнота и четыре стены давили на подсознание с неимоверной силой. Было почти бесшумно, можно было услышать лишь нервное бормотание пристава, отражающееся от стен. В какой-то момент Майлз стал также нервно стучать пальцем о пол, но его почти сразу же прервали — П-прекрати! Это меня нервирует! После этого снова стало тихо. Грегори лишь вздохнул. Осталось ждать совсем немного. Прошло два часа, а спасателей не было. Адвокат молча думал, где они могут быть, пока снова не послышался раздраженный крик: — Ну и г-где эти спасатели!? Сколько им надо времени?! — раздался повторный удар кулака пристава по дверям. — Они могут сейчас разбирать завалы. Не переживайте, нас обязательно спасут, — в какой-то момент Грегори показалось, что он сам не уверен в своем высказывании. Третий час. Все это время Майлз сидел тихо, поэтому, Грегори решил с ним поговорить. — Ты в порядке, Майлз? — спросил он тихо, стараясь не спровоцировать Йоги, который снова начал что-то бормотать, что было больше похоже на бред сумасшедшего. —...Я в порядке, отец, — подтвердил мальчик, стараясь придать своему голосу как можно больше уверенности. Этого не было видно, но тот обнял колени и вздохнул почти беззвучно, прикрыв глаза, — Просто хочу как можно скорее выбраться отсюда. — Понимаю… — даже во тьме отцовская рука смогла найти голову сына и слегка потрепать его волосы, — Мы обязательно выберемся. Четвертый час. Становится все хуже. Учащенное дыхание в маленькой коробке лифта становилось громче, а воздух, заполнявший легкие, кончался с каждой секундой, что казались вечностью. Чувствовалась сонливость, а живот скручивало от голода. Казалось, вот-вот, и все потеряют сознание, или же самообладание. В голове у Грегори пронеслась мысль, что он прикончит этих неторопливых спасателей, после того, как их отсюда вытащат, но он постарался сразу же ее откинуть. Сейчас не время и не место злиться, хоть он и был на взводе. Нужно собраться и дождаться спасателей, при этом не растеряв свое золотое спокойствие. Но Эджворта также напрягал пристав, сидящий у дверей. Уж кто, а он явно не планировал сохранять спокойствие. С каждой минутой бедному Йоги становилось все хуже, и было ясно, что он не может это контролировать. Грегори думал, влияет ли так на него недостаток воздуха, нервозность, или же, он просто клаустрофобик? Сейчас, правда, не лучшее время спрашивать, поэтому он лишь продолжил молчать. Пятый час. В какой-то момент тишину, будто острый нож, разодрал еще один выкрик, направленный уже прямо на адвоката. — Ты сказал, ч-что спасатели прибудут в скором времени, а я торчу тут уже непойми сколько! Г-где, где они!? Внезапно, Йоги будто сорвался с цепи и накинулся на старшего Эджворта, вцепившись в глотку своими ледяными и цепкими пальцами. Адвокат не сразу понял, что происходит, но после этого моментально оттолкнул пристава, что заставило его упасть на пол, но перед этим Грегори будто бы услышал еще один удар. Он не знал, показалось ему, или нет, но это не было важно, особенно сейчас, когда надо успокоить спятившего из-за нехватки воздуха человека. — П-помогите! Я не могу дышать! — пристав быстро поднялся на колени и начал нервно расстегивать верхнюю пуговицу своей рубашки, хватаясь за горло, громко и жадно заглатывая ртом воздух. Тяжело дыша, он встал на ноги и оперся о стену одной рукой, другой все еще держась за шею. Йоги снова хотел наброситься на Эджворта и уже готов был напасть со всей звериной яростью, но на этот раз его цель предчувствовала это и увернулась. — Тише, спокойнее! Вы ничуть не облегчите себе задачу! — Из последних сил выкрикивал адвокат, начиная и сам задыхаться. —Я хочу выбраться! — после этих слов Янни стал звучать более жалостливо, будто сейчас захлебнется слезами. Было слышно, как бедную душу, запертую в четырех стенах, терзает страх, — Помогите! Вытащите нас! — в этом вскрике играли последние нотки человечности. Осталось лишь отчаяние и желание выжить. — Не кричите! Так вы лишь израсходуете больше кислорода! — адвокат взывал к здравому смыслу пристава, надеясь, что у Янни Йоги он еще остался. Сейчас ему стало страшно еще больше, ведь они с Майлзом были будто два зайца, загнанные в угол волком, что поехал с катушек, и никто не может взять эту ситуацию под свой контроль; никому сейчас не хватало сил, ума и банально воздуха, каждый был в самом прямом смысле на последнем своем издыхании. — Я...я не могу дышать! — послышалось в ответ спустя пару далеко не мимолетных мгновений, в течении которых воздуха становилось все меньше, — Ты… ты дышишь моим воздухом! — выбиваясь из последних сил, пристав снова бросился на адвоката, у которого на этот раз не хватило сил вырваться из мертвой хватки. —Чт-что!? — вскрикнул Грегори перед тем, как начать вырываться. — Прекрати дышать моим воздухом! — Йоги прижал Эджворта-старшего к стене, сильнее сжимая глотку, — Я… Я остановлю тебя! — все сильнее и сильнее цепкие руки сдавливали настолько, как сейчас казалось, хрупкую шею адвоката, оставляя красные следы. —Нгах, ч-что..что вы...!? —Хватит дышать моим воздухоооом! —...Отстань! — внезапно, раздался детский крик, решительный, но также наполненный страхом, — Отстань от папы! — Майлз крикнул громче, а после, спустя буквально мгновение, послышался выстрел. Оглушающий, мощный. И это было последнее, что услышал Грегори.Затем была тьма.
Тьма. Всепоглощающая тьма. Как долго это уже продолжается? Минуту, или две? А может час, день, или даже вечность? Грегори кажется, что время вокруг него остановилось, застыло. Будто он уснул и все никак не может проснуться, погряз в этой тьме, как в вязком болоте, и сколько ни карабкайся — лишь больше тонешь. В его голове звучали слова Майлза и тот выстрел, что раздался после. Кто-то мог пострадать, и неужто это был...? Нет! Он отказывался в это верить! Скоро он выберется из этой мглы, откроет глаза и вернется к жизни, правда ведь? Остается лишь ждать. Но сколько еще ждать? Кто же может это знать. Так или иначе, за те пять часов, что были проведены в лифте, мрак стал привычен глазу. Прошло еще некоторое количество времени. Только сейчас адвокат понимал, каким же легким и невесомым ощущается его тело. Казалось, будто он абсолютно ничего не чувствует, даже биение своего собственного сердца. Странное состояние. Оставалось лишь надеяться, что оно закончится в скором времени. В какой-то момент Грегори задумался о сущности этой тьмы. Чем это может быть? Обморок, или, может, кома? Тогда это очень непонятное место. Новое открытие — тут можно ходить вечно! Сколько угодно и в любом направление, все равно вокруг одно и то же — тьма, пустота, мгла, мрак, темень! Она бескрайняя, бесконечная! В ней и впрямь нереально разглядеть хоть каплю света. Или же, реально? Вспышка! Прямо сейчас, вдали сверкнула маленькая вспышка! Казалось бы, незаметный при солнечном свете огонек сейчас мерцал сильнее и ярче самой пламенной звезды, так и маня к себе, приглашая прикоснуться. Как же отказаться от такой возможности? Наконец, томная пелена медленно спадает с глаз. Эджворт думал, что первое, что он увидит, будет потолок и серые стены больничной палаты, но все оказалось совсем иначе. Первым, что поймал его взгляд, было пламя свечи… Нет, множества свечей. Будто тот маленький лучик света распался на миллионы маленьких огоньков, что сейчас слепили и без того слабые глаза адвоката. Происходящее казалось мутным, все в голове перемешалось, будто каша. Что вообще происходит, зачем он здесь? — Грегори Эджворт, — раздался абсолютно незнакомый голос, серьезный, твердый. Кто это мог быть? Адвокат не мог разглядеть его из-за неясности всей картины, что он лицезрел у себя перед глазами, — Кто Вас убил? Грегори вздрогнул. Этот вопрос поверг его в шок. Кто его убил? Значит, он мертв? Он правда мертв? В голову сразу же ударило столько мыслей, все стало еще более запутанно. О, а Майлз?! Что будет с Майлзом?! Если его отец умер, то он остался один, совсем один! Может, это всего лишь плохой, нет, ужасный сон? Может, сейчас это закончится? Да, прямо сейчас, он выберется из этого кошмара! — Отвечайте. — голос прервал тишину, нависшую в комнате и стал звучать настойчивее, нежели в прошлый раз, но Грегори все равно был в смятении. «Убит»... Боже, как же это страшно звучит. Но кто? Кто его убил? Эджворт не знал, он не помнил! Он попытался вспомнить все, воссоздать картину в своей голове. Их было трое: Грегори, он же жертва, его сын, Майлз, и пристав, Янни Йоги. Последнее, что уже покойный адвокат помнил, что между ним и приставом завязалась драка, а его сын попытался их разнять, по-видимому, кинув пистолет. Значит ли это... Нет, нет, боже, не может быть! Мог ли пистолет случайно выстрелить и попасть в Эджворта-старшего? Тогда Майлз... Грегори был в ужасе. Неужто его собственный сын убил его? Он же не хотел ничего плохого! Он не мог это сделать! Грегори не мог сказать (как ему казалось) правду. Он просто не мог. Как отец может сказать, что его убил собственный сын? Он хотел защитить его, хотел спасти. Тогда остается лишь один вариант — грязно врать. Грегори никогда не опускался до такого, но настолько велико было его желание уберечь сына, что он готов был соврать, дать ложные показания, хоть и просто не знал, кто это сделал."Меня.. убил..."
Почему-то каждое слово адски сложно произнести."...Янни Йоги..."
Это ли было то, что он хотел сказать? Это ли то, что они хотели услышать? Как только раздался ответ, мужчина встал и собрался покинуть комнату призыва, но Грегори понял, что у него тоже есть вопрос. Один единственный вопрос, последний вопрос, на который он хотел знать ответ."...Как Майлз?...Он в порядке?..."
И он был проигнорирован, будто пустое содрогание воздуха. Последнее, что слышал Грегори, это звук закрывшихся дверей. Конечно, теперь он лишь дух. Всю свою жизнь он посвятил своим клиентам, их нуждам, желаниям, он верил в них, а сейчас его последняя просьба не была услышана, не была выполнена. Он был тем, кто был готов сражаться до последнего ради нужного его клиенту вердикта, а теперь, был будто растоптан о землю. Казалось, это молчание убило его во второй раз. Им нужно было просто имя, имя убийцы.Это все, чего они хотели, ведь так?
Теперь, он мертв. Он больше никогда не сможет сражаться за правду, сражаться за своих клиентов. Он не сможет закончить дело IS-7, которое он поклялся выиграть. Он никогда больше не сможет увидеть Реймонда, не сможет больше усесться за бумагами в удобном кресле своего бюро, пока верный ассистент расставляет книги по полкам, не сможет потрепать его по кучерявым волосам после продуктивного рабочего дня и, что самое главное, больше никогда не увидит Майлза. Он не увидит, как его сын растет, не увидит, как он заканчивает школу и получает адвокатский значок. Не увидит его серых выразительных глаз, взгляд которых внимательно бегает по строчкам правовых книг, не увидит его скромную улыбку, не сможет обнять, прижимая близко к сердцу, к сердцу, которое уже не бьется. Кто, кто же на самом деле виноват в этом? Можно винить и группу спасателей, что не успели в срок, и Йоги, что спровоцировал драку, и даже Майлза, но разве сейчас это имеет значения? Нет. Прошлое уже не повернуть вспять. Он мертв, и мертв навечно, это невозможно изменить. Этот судьбоносный для адвоката день, место и время.28 декабря 2001 года, окружной суд Лос-Анжелеса.
Именно в этот день умер адвокат Грегори Эджворт.