Just Another Psycho

- Доброе утро, доктор. Едва-едва светает, - Мик поднялся с кровати, на которой сидел, и подошел к главврачу, стоявшему в дверном проеме. - Я уже заждался. Никки даже не изобразил удивления на лице. То, что Мик знал день в день час расплаты, не оказало на него такого эффекта, какой оказало бы в первые годы их знакомства. - Я бы мог дождаться рассвета, чтобы в последний раз дать тебе взглянуть на солнце, но, увы, времени совсем мало. - Разумеется, - согласился Марс, выходя из палаты, когда доктор пропустил его, запирая дверь. - Ведь Вам нужно успеть закончить до того, как оживет больница. А проводить операции ночью Вы более не в состоянии. Глухая темнота Вас пугает, ведь в темноте всегда кроются ужасы. Поэтому у вас есть лишь этих несколько предрассветных часов. Сикс ничего не ответил. Обычно долгий путь до девятого этажа теперь показался ему совсем коротким. На столе в операционной уже лежали инструменты. Мик бесстрашно зашел в помещение, оглядывая его, всматриваясь в каждую мелочь. - Именно такой я ее себе и представлял, - спокойно сказал Марс, пока доктор мыл руки и надевал перчатки. - Вы не хотите почувствовать мою кровь на своей коже, доктор? Вы надеваете перчатки? Сикс даже не ухмыльнулся. - Я делаю это не для удовольствия. - Вам виднее, - бросил Мик и сам сел в кресло. Никки взял лежащий на столе футляр с инструментами. - Хроническое эндогенное заболевание, проявляющееся различной негативной и позитивной симптоматикой, и характеризующееся специфическими нарастающими изменениями личности, - размеренно сказал Мик. Доктор замер над креслом и посмотрел в глаза своего пациента. - Определение шизофрении, - сказал он. - Твой диагноз, Мик, все верно. - Не мой, доктор. Ваш, - загадочно сказал Марс и широко улыбнулся. Никки остановился и внимательно посмотрел на своего пациента. - Мик... Мик, мы же могли подружиться. Видит Бог, я не хочу этого делать, - Сикс тяжело вздохнул и с долей нежности убрал с лица Марса спутанные волосы. - Я сделаю тебе поблажку. Анестезия. - Разве Вы не хотите сделать мне больно, доктор? - удивился Мик, но Никки прекрасно знал, что ответ Марсу известен. - Нет, не хочу. Смысл тут не в боли. - Тогда в чем же смысл? - Чтобы ты ослеп, - просто сказал доктор и взял в руки маску. - Я всегда Вам хотел сказать кое-что, доктор. - И что же? - Никки, уже готовый наложить маску на лицо Мика, остановился. - Вы очень красивый. Но Ваша красота порочна. Доктор хотел было что-то ответить, но видя, что Мик еще не закончил, промолчал. - А тот, кто внутри Вас, и сделал ее таковой. - Ты несешь чушь, Мик, - Сикс покачал головой. - И неужели последнее, что ты хочешь запомнить - это мою порочную красоту? - Подобное явление не часто встретишь. Столько красоты и столько порока. Мне посчастливилось увидеть в своей жизни столь редкое сочетание. Так почему бы ему и не стать последним, что я увижу? Никки вздохнул, в последний раз вглядываясь в глаза Марса, впитывая в себя их холод. - Я думаю, Вам пора начинать. Позвольте лишь один совет. Лишь одно предостережение. Не слушайте его. Он Вас погубит. Никки грустно улыбнулся: - Он уже погубил меня, Мик. Приступим, - Никки осторожно надел на пациента маску. - Считай до десяти про себя. Мик только улыбнулся и закрыл глаза. Никки присел рядом, наблюдая за маленьким мужчиной, иногда беря его за запястье и проверяя пульс. Как только Мик погрузился в сон, доктор поднялся и взял в руки скальпель. - Прости меня, Мик, но это единственное верное решение. Я предупреждал тебя, что не стоит играть со мной. Ты играл с огнем. Черным огнем. И теперь вот результат. Я требовал от тебя немногого - лишь держать язык за зубами. Но ты меня не послушался, - Никки обернулся к пациенту и снял с него маску, глядя на умиротворенное лицо. Сикс взял фиксаторы и закрепил веки Мика, открывая тем самым ему глаза. На него пустым взглядом смотрели два голубых глаза с расширенными зрачками. Никки со вздохом опустил скальпель в районе слезника, придерживая пальцем с другой стороны, и углубил лезвие. На глазном яблоке тут же выступила кровь, и доктор сам начал часто моргать от подобного зрелища, хотя он и был не из слабонервных. Лопнувший сосуд на глазу врача, казалось, начал болеть с удвоенной силой. Кровь небольшим пятнышком растекалась по белой поверхности, и Сикс коснулся ее кончиком пальца в перчатке, затем поднося к глазам и рассматривая. Ничего, кроме омерзения, он не ощущал. Быстро вытерев палец о халат, доктор продолжил операцию. Кровь растекалась все больше, однако на голубые радужки по-прежнему не заплывала. Но вскоре ее было слишком много. Доктор помогал себе другими инструментами, и через пять минут уже осторожно сшивал мышцы на месте отсутствующего глаза, предварительно остановив кровотечение давящим бинтом, смоченным в перекиси водорода. Глаз Никки положил в небольшую стеклянную емкость, что стояла рядом на придвижном столике. Дав себе передышку в несколько десятков секунд, доктор перешел ко второму глазу, проделывая то же самое. Закончив и с ним, Никки бережно опустил второй глаз в банку с формалином и устало кинул инструмент на стол. По помещению разнесся отвратительный громкий звон, который тут же смолк. Сикс посмотрел на Мика, чувствуя, как не хочет подходить к нему, чтобы снять фиксаторы. Руки тряслись, что сейчас было неприемлемо. А Марс мирно дышал. Доктор закрыл глаза и сосчитал до десяти, после чего нехотя поднял веки и подошел к своему пациенту. Никки старался не смотреть в самую глубь глазниц, отводил взгляд, концентрируя внимание на фиксаторах. Сикс быстро схватил бинты и стал накладывать повязку, не задумываясь о том, насколько туго ложатся узлы и как качественно, но после доктор все же взял себя в руки и продолжил занятие, следя за тем, чтобы бинты не сильно сдавливали голову Мика. Как только повязка была наложена, доктор сел за стол, заполняя карту пациента. Спустя несколько минут Мик начал приходить в себя. Сикс быстро заметил едва видимое движение в кресле и тут же поднялся на ноги, подходя к одному из малочисленных шкафчиков, доставая кое-какие медикаменты, однако к Марсу не приблизился, наблюдая за действиями мужчины. Губы Мика были сжаты в тонкую полоску, и доктор видел, что он едва сдерживается, чтобы не закричать от боли. Видимо, она и вправду была столь сильной, что даже такому человеку, как Марс, было тяжело это не показывать. Мужчина слепым рассеянным жестом махнул рукой, словно стараясь уцепиться за что-то абстрактное в воздухе. Медленно поднявшись, Марс в скрюченной позе сел на кресле, бессознательно поворачивая голову то вправо, то влево. Никки, наконец, подошел к нему, кладя руку маленькому мужчине на плечо. - Будет очень больно. Пару дней. Поэтому я буду часто приходить. Вот, выпей это. Оно облегчит боль, - доктор раскрыл перед пациентом ладонь, и Мик протянул руку, махая ей в пространстве, пока его кисть не коснулась предплечья Сикса, мягкой ткани белого халата на нем. Опустив руку ниже, Мик нащупал таблетку и положил ее в рот, глотая. - Спасибо, доктор, - сказал он, делая попытку подняться с кресла. Никки опешил. - Ты благодаришь меня? - Спасибо за вашу милость. - Я не понимаю… - Никки нахмурился, и на губах Мика проскользнула едва заметная улыбка, которая тут же сменилась гримасой боли. - Вы могли бы просто швырнуть меня обратно в камеру, забыв про мое существование и оставляя наедине с болью, - спокойно объяснил Мик, но доктор чувствовал, как дрожит его голос. - Я - доктор, и я должен следить за тем, чтобы все прошло хорошо, - Сикс отвернулся, словно Марс мог увидеть всю гамму чувств и эмоций. - Тем более, ты знаешь, что если будет заражение, то... - Не оправдывайтесь, доктор. Не врите. Будьте самим собой, пока его тут нет. - Его? - Его. Мне не нужны глаза, чтобы видеть, - вторая ладонь опустилась на плечо Никки и ободряюще сжала. - И я вижу, что его тут нет. Сикс хотел тут же скинуть сухую дрожащую руку со своего плеча, но глядя на белую марлевую повязку в том месте, где раньше были глаза, не осмелился проявить резкость. - Ты можешь идти? Опираясь на плечо Никки, Мик ступил на пол и сделал несколько шагов. - Да, если Вы мне поможете. Высокий доктор тут же подошел, обхватив Мика одной рукой и медленно, очень медленно направился с пациентом к выходу из операционной. Когда со скрипом закрылась тяжелая дверь в 457-ю палату, Никки осторожно усадил Мика на кровать, а сам сел рядом. - Вы можете идти, доктор, - Мик снова едва заметно улыбнулся. - Тебе неприятна моя компания? - поинтересовался Сикс, стараясь не смотреть в лицо Мику. Больше не было той тяжести, которая обычно сковывала доктора, когда Мик смотрел на него. Не было изучающего взгляда. Была лишь белая повязка, пропитавшаяся в некоторых местах лимфой, которая оставила уродливо-отвратительные желтые пятна. - Ну почему же? Мне все так же интересно пообщаться с умным собеседником, коим Вы являетесь. Если же, конечно, Вам есть, что сказать мне. Или Вы пришли, потому что боитесь его? - Никки вскинул голову и посмотрел на Мика, сузив глаза и ожидая встретиться с холодным и насмешливым взглядом, но... - Не понимаю, о чем ты. - Мой дорогой доктор. Я же знаю его. Вы забываете, что никто в этой больнице не знаком с Вами так долго, как я. С Вами, а значит, и с ним. - Я пощадил тебя, Мик, - в голосе Никки зазвучал металл, - хоть и обещал, что весь Бетлем потонет в твоих криках. Так пощади и ты меня, - тон с холодного и сурового стал просящим. - Молите его, а не меня, доктор Сикс, - покачал головой Марс. - От своих страхов, связанных со мной, вы уже избавились, - грустно заметил мужчина, проведя пальцами по марлевой повязке, - а он не покинет Вас. Молите его о пощаде. Его жестокость и жажда стали еще сильнее. Никки отвернулся, молча глядя в высокое окошко, покрытое решеткой. - Как там, доктор Сикс? Светит ли сегодня солнце, или же небо затянуто тяжелыми тучами? Быть может, лучи солнца искрами играют на снегу? Или же там грязно, и белый цвет кажется серым? Расскажите мне, доктор. Побудьте моими глазами. Лишь пару минут. Никки молча посмотрел на Мика, но после поднялся и подошел к окну. - Там солнце ярко светит, отражаясь от снега так, что слепит глаза. Там ветер лениво играется с ветками, но птицам все равно. Там на сугробах видны следы какого-то мелкого зверя. Там тишина и умиротворенность. Там нет никого, кто мог бы разрушить эту идиллию, - Сикс смотрел сквозь грязное стекло на улицу, положив руку на пыльный подоконник. - А небо? - Мик боялся дышать, словно его вздохи могли заставить доктора передумать. Никки улыбнулся. - А небо ясное и чистое, ни облачка, ни дымки. Я давно не видел такое голубое небо. Голубое, как... - Как мои глаза, да, доктор? - Мик горько улыбнулся дрожащими губами. - Да, Мик. Как твои глаза. И доктор Сикс поймал себя на мысли, что больше никогда не посмотрит спокойно на безоблачное голубое небо. Никки отвернулся от окна и вернулся к Мику, снова садясь рядом с ним. - Уже совсем светло, - сказал Марс. - Быть может, Вам уже пора? - Я понимаю, что меньше всего тебе хотелось бы сейчас находиться в моем обществе, но... Я хочу остаться, Мик. - Нет, доктор, Вы просто не хотите видеть Его. А он ждет Вас. Стоит Вам выйти за порог моей палаты, как его отравляющий голос вновь зашепчет Вам на ухо, а ледяные пальцы сожмут Ваши запястья. Его речи подчинят Вас. А Вы не любите подчиняться. Доктор напряженно дышал. - Мы можем поговорить? Как говорили всегда. Я так любил наши беседы. Когда не было еще Винса. Когда я был самим собой. Поговори со мной, Мик, - доктор, не стесняясь отчаянья в своем взгляде, посмотрел на своего пациента. Он знал, что теперь Марс не увидит трещин в его холодной броне. По крайней мере, Сиксу хотелось в это верить. - А сейчас Вы кто? Разве Вы - не Вы? - Мик немного склонил голову, и на мгновение Никки показалось, что он видит, но доктор тут же откинул глупые мысли. - Я потерян. Раньше я с ловкостью создавал скульптуры, прекрасные в своем уродстве. А сейчас, стоит мне только поднести молоточек, как гранит тут же осыпается пылью у моих ног, - Никки посмотрел на свои ладони удивленно и печально, словно они были виноваты во всем. - И Вам страшно? Вы боитесь? - Боюсь. Боюсь всего, что происходит. Я боюсь даже самого себя. - Вы боитесь его. И он это знает. Вы становитесь человеком. - Я всегда им был, Мик. - Всегда? - мужчина рядом дернулся и поднял руку, уже собравшись поднести ее к повязке, но тут же положил ее на кровать. - Я человеком родился. Вырос. У меня была семья. Точнее, ее подобие. А потому я чувствовал душевную боль. Что лишний раз говорит о том, что я был человеком. - Вы очень правильно сказали, доктор. Вы были им. До тех пор, пока Он не стал частью Вас. А после того, как это случилось, зверь, коим он был, пожрал человека в Вас. И это лишь отголоски былого - Ваши попытки что-либо чувствовать. Будь Вы человеком, от осознания того, что совершаете, Вы бы давно уже наложили на себя руки. Никки вскочил. - Идите, идите, доктор Сикс. К тому же, Вы забыли инструменты и не заперли дверь на этаж. Идите. *** - Твоя рассеянность в последнее время разрастается до просто ужасающих масштабов. Доктор Сикс вздрогнул, едва не выронив из рук футляр с инструментами, за которыми он и вернулся в операционную. Вальяжно развалившись в том самом кресле, где с десяток минут назад лежал Марс, теперь сидел Блэки, закинув ногу на ногу. По-прежнему одетый исключительно в черное. - Что собираешься делать дальше? - как ни в чем не бывало спросил мужчина, разглядывая кисть собственной руки. - Тебя не касается. Блэки склонил голову на бок. Сикс глянул на него, но тут же отвернулся. Молчание давило. Доктор обернулся еще раз, но Блэки по-прежнему выжидающе смотрел на него. - Уволю Даффа. - Ммм, - промурлыкал мужчина, проводя пальцами по собственным черным волосам, - ты мне нравишься таким послушным. Вот увидишь, совсем скоро все наладится. - Что наладится? - Никки даже не посмотрел на мужчину, продолжая укладывать инструменты, предварительно обтерев их проспиртованным бинтом. - Все, - коротко пожал плечами Блэки. - Как печально, что Дафф не оценит нашего благородства. Ведь мы могли поступить с ним иначе... Мужчина взял банку с формалином и поднес ее к лицу, разглядывая голубые глаза. Никки внимательно посмотрел на собеседника и уже хотел выхватить у того емкость, но Блэки поднялся и убрал руку в сторону, не позволяя Сиксу сделать этого. - Мик тоже должен быть нам благодарен. Он же знает, что стало с Иззи... с Томми... - Я не хотел этого делать. - А я хотел. Он получил по заслугам, - Блэки подошел к одной из полок и поставил банку туда, но после раздумий снова взял в руки. - Как ты думаешь, где особенно хорошо они будут смотреться? - Если помнишь, я вырезал их, чтобы больше никогда не смотреть на них. Так что, думаю, мусорное ведро им вполне подойдет, - Никки стукнул ногой по пластиковому ведру, стоявшему возле кресла. - Да ты что?! - театрально-испуганно возмутился Блэки, крепко сжимая баночку в руках, словно в ней были драгоценные топазы, которые Сикс собирался отобрать. - Бросить такое сокровище в мусор? У тебя сердца нет! - Это у тебя сердца нет, - спокойно заметил доктор, направляясь к выходу из операционной. - М, верно, да. Но, учитывая то, что я - это ты, полагаю, у тебя тоже нет сердца, - мужчина подошел к доктору, аккуратно прикрывая открытую Сиксом дверь. - Куда ты так торопишься? Мое общество тебе уже не по душе? - Никогда не было по душе. - Снова врешь, - вздохнул Блэки, и по-детски поджал губы, разглядывая окровавленные глаза в баночке. - Да что же с вами, людьми, со всеми такое. Ложь так и лезет из вас. - Уже утро, - Никки демонстративно поднес к лицу мужчины запястье, показывая часы. Блэки даже не взглянул на циферблат. - Восемь тридцать, я знаю. Я же часть тебя. Но ничего. На этаже никого вменяемого, кроме нас с тобой, а у тебя так много свободного времени. Так почему бы нам не поговорить? - И о чем же? - Никки скептически приподнял одну бровь. Доктор дернул дверь за ручку, но Блэки крепко держал ее, широко улыбнувшись попытке Сикса. - Ну, как это о чем? О наших планах. Планах на будущее, - фантом приобнял Никки за плечи и настойчиво повел к креслу, в котором сам сидел мгновение назад. А чуть раньше - Мик. Мужчина буквально толкнул Никки, заставляя сесть. - Ты только представь, только подумай, сколько всего увлекательного и интересного нас ждет впереди. Тем более, осталось совсем немного до... - Я слишком устал. Операция была тяжелой, - Никки попытался подняться, но Блэки толкнул его в грудь. - Не тяжелее лоботомии. - Мик был мне близок, - Блэки поморщился. - Человеческая привязанность. Отвратительнейшая вещь. Она губит гениев. Таких, как мы с тобой. Я-то ладно, протяну, но ты... Ты утащишь меня на дно за собой. - Тебя не существует. Ты - плод моего воображения, - Никки положил ладони на запястья Блэки, сжимая их, но тот был силен. - Уверен? - хитро улыбнулся мужчина. - Я психиатр. Уверен, Блэки. - То есть, ты хочешь сказать, что согласен с Марсом? Что ты шизофреник? Доктор не ответил, снова делая попытку подняться. - Но ведь тогда выходит, - "рассуждал" Блэки, - что ты безумец. Психопат. Не так ли, Никки? - в ответ на очередную попытку доктора встать мужчина уселся на него сверху, весом своего тела вжимая в шаткое скрипящее кресло. - Отпусти меня, - холодно сказал Сикс. - Слезь, черт тебя дери, - доктор не вырывался. Он понимал, что это бесполезно. Что убедить Блэки можно лишь словами. - Я не приходил полгода. И теперь ты вот так прогоняешь меня, словно не рад видеть? - в голосе мужчины звучали кокетливые нотки. - Я был бы безумно счастлив, не являйся ты ко мне вообще. - И что бы тогда было, Никки? - Блэки склонился к Сиксу, не обращая на то, что доктор пытался вырваться. - Ты бы сгнил в одной из чертовых камер. Это я тебя вытащил за уши из дерьма, это я поставил тебя на ноги, отряхнул, дал мозги и власть, это я сколотил твое имя. Я. Не ты. Потому что без меня ты просто сопливый жалкий человечишка с глупыми амбициями и детскими травмами. - Ну, по крайней мере, я - человек. Я живу и дышу. А не плод воображения, - прошептал Никки в самые губы Блэки. - Думаешь? Хм, а я считаю иначе, - фыркнул фантом, перемещая одну руку на голову Никки и сжимая угольные пряди. Только сейчас доктор ощутил, насколько ледяные ладони мужчины. Холодные губы прижались к губам Сикса, и Никки не успел даже протестующе замычать, как склизкий и влажный язык проник в его рот, исследуя его бархатистую мягкость. Доктор чувствовал омерзительный вкус, вызывающий тошноту, но ничего не мог поделать. Блэки целовал его до тех пор, пока Сикс не начал задыхаться. Руки врача упирались в плечи мужчины, но в то же время ему казалось, словно на нем лежит каменная статуя, сдвинуть которую было просто невозможно. Никки задрожал в попытке оттолкнуть, чтобы глотнуть воздуха, а Блэки все не отпускал. А когда же, наконец, решил, что хватит, то больно прикусил нижнюю губу Сикса. На покрасневшей губе выступила маленькая капелька крови, которую мужчина тут же слизнул длинным языком. Пока доктор переводил дыхание, Блэки спросил: - Полагаешь, будь я плодом твоего воображения, ты бы ощущал все это? - Я психиатр. И я знаю, что шизофреники способны очень явственно ощущать то, чего нет. - Какой же ты упрямец, - обиженно ответил мужчина, - я так старался. - Убирайся. Оставь меня. Пошел прочь! – последнюю фразу Никки выкрикнул. Не сводя взгляда с доктора, Блэки просунул руку между их телами, кладя ладонь Сиксу на пряжку ремня. - Ты не хочешь, чтобы я уходил, - коварно прошептал мужчина. - Я бы отдал все, чтобы ты исчез, - процедил сквозь зубы Никки, чувствуя, как набухает губа. Блэки мягко улыбнулся, в то время как его руки с ловкими длинными пальцами уложили запястья доктора на подлокотники и быстро и умело застегнули ремни. - А твое тело говорит обратное, - ладонь мужчины легла на пах Никки, чуть сжимая эрегированный член. Сикс тихо выдохнул и дернулся, и ремни тут же впились в бледные запястья, оставляя красные следы. Блэки еще раз улыбнулся и ловко опустился змеей на колени перед доктором. - Что бы ты не задумал... - Тебе понравится. Просто расслабься и получай удовольствие. Просто расслабься и... - мужчина расстегнул пряжку и снял брюки вместе с нижним бельем. Никки хотел отвернуться, но специальное кресло не позволяло доктору повернуть голову. - Смотри на меня, Сикс. По-твоему, обыкновенный плод воображения способен на такое? Никки зажмурился, сжимая руки в кулаки. Он был не в силах что-нибудь сделать. Блэки зло ухмыльнулся, проводя языком мокрую дорожку от основания к головке. - Ну же. Посмотри на меня. Посмотри. Если бы это делал Винс, а не я, разве ты бы не смотрел, не любовался бы? Никки всем телом дернулся в кресле, закусив губу, чтобы не издать ни звука, когда Блэки умело стал вытворять вещи, доводящие Сикса до легких конвульсий. - Винс живой, - процедил доктор сквозь сжатые зубы. - Винс настоящий. Мужчина поднял взгляд на доктора. - Запомни, Сикс: твой Винс, каким бы реальным он не был, никогда в жизни не доставит тебе такого желанного удовольствия, - Блэки коварно улыбнулся, вновь дразняще лизнув головку. - Ну же. Не нужно себя сдерживать. У тебя все равно нет никого ближе, чем я. Чего же ты, словно стесняешься? С этими словами Блэки обхватил губами член Никки и медленно скользнул к самому основанию. Доктор закусил губу и тихо застонал. Мужчина на коленях с удовольствием слушал пыхтение Сикса. - Не сопротивляйся, Никки. И не противься удовольствию. Разве тебе противно? Отвратительно? Тебе же хорошо. Очень хорошо. Никто не делал тебе так хорошо уже давно. Даже Винс не способен на такое, - глубокий и хриплый голос звучал в голове у Сикса. Доктор распахнул глаза и посмотрел вниз, но Блэки продолжал отсасывать ему, глядя снизу вверх. - Прекрати... - шепнул Никки, чувствуя, как тело пробивает дрожь. - Прекратить? Тебе же нравится, - Блэки еще плотнее сжал губы вокруг члена Сикса и обвел языком головку. - Ты - это я, а я - это ты. Приятно тебе - приятно и мне. Блэки ускорил движения, прикрыв глаза, но Никки все равно видел их холодный блеск сквозь черные ресницы. Для доктора Сикса все кричало о том, что происходящее нереально. И голос в его голове, и тот самый взгляд Блэки, невероятно холодный и спокойный. Словно тот не мучил его дурманящими прикосновениями, а просто наблюдал, выдерживая дуэль взглядов. Голос замолчал. Только кровь набатом пульсировала в висках, и из-за этого стука Сикс уже не слышал, что стонет, а подчас даже кричит. А Блэки все смотрел на него, не отводя взгляд. Никки явственно помнил, что каждый раз, когда он сам касался кого-либо, этот человек обычно дергался в сторону, говоря, что у доктора холодные руки. А пальцы Блэки, то рассеянно скользящие по нежной коже паха, то, едва дотрагиваясь, проводящие по бедрам, казалось, были изо льда. Холод был столь обжигающим и пронизывающим, что доставлял боль, заставляя сильнее дрожать и громче стонать, тщетно пытаясь вырваться. - Я есмь испытующий сердца и внутренности. И воздам каждому по делам его, - снова раздался голос в голове доктора, подтверждающийся выразительным, несколько более оживленным взглядом. Никки выгибался дугой, словно прикосновения были горячее пламени, словно они выжигали на теле мужчины руны, словно Блэки клеймил его. Ничего слаще и болезненнее Сикс не испытывал ранее. Голос мужчины жег мозг, проникал под кожу и распространялся ядом, добираясь до сердца. - Чувствуешь? Чувствуешь это? - Блэки, казалось, был повсюду: его голос становился то тише, то громче, но прикосновения оставались такими же настойчивыми. - Я есмь Альфа и Омега, начало и конец, жаждущему дам даром от источника воды живой, - Никки замер, не чувствуя, как впиваются в запястья ремни, грозя оставить там ожоги. Блэки отстранился тогда, когда горячая сперма брызнула на пол и на брюки. Доктор обмяк и закрыл глаза, тяжело дыша. Прикосновения внезапно стали теплыми. Обволакивающими. Дыхание Никки все еще было сбивчивым, он рвано дышал, иногда всхлипывая, однако на лице блуждала рассеянная улыбка, а зеленые глаза были устало прикрыты. Голос в голове стал что-то нашептывать, но Сикс не мог разобрать слов. В зимнее время в больнице всегда было холодно. От холода не спасали ни халаты, ни теплые напитки. Ничего. Холод пробирался под кожу. А сейчас доктора словно изнутри согревало порочное тепло, очаг, бывший внутри него самого. Погружаясь в сон, Никки все еще чувствовал легкие прикосновения тонких, умелых пальцев: на губах, на шее, на руках. Ему казалось, что его тело тяжелеет, каменеет, что он не в силах сдвинуться с места. Но и желания делать этого тоже не было. - А теперь признай. Произнеси это. Скажи, как я тебе нужен, - отравляющий шепот тоненькой струйкой вливался в ухо. Доктор застонал в ответ. - Говори же, - на долю секунды все тело пронзил отрезвляющий холод, похожий на удар током. - Нужен. Ты нужен мне. - Без меня ты никто, Никки Сикс. - Никто, Блэки. Никто. - Не забывай этого, мой доктор. Ибо убиваем был всякий, кто не будет поклоняться образу зверя. Пересилив себя, Никки кивнул. - А теперь отдыхай. Спи. Спи, мой дорогой доктор. Но никогда не сомневайся в реальности того, что было. Сикс почувствовал, как ремни вокруг его запястий ослабли, но даже не двинул рукой, чтобы проверить это. Мужчина лишь прикрыл глаза, повинуясь совету Блэки, проваливаясь в теплый, обволакивающий сон. *** Глаза не открывались. Веки были как свинцовые, и каждый раз, как только размыкались ресницы, тяжелый и серый полуденный свет, прорывающийся в операционную через небольшое и грязное решетчатое окно, слепил мужчину. Никки поморщился, ощущая тяжесть во всем теле. Мышцы затекли и теперь болели. Сикс огляделся, обнаружив себя все в том же кресле, а рядом стояла злополучная банка с формалином. Вспомнив все, что случилось ночью и утром, доктор почувствовал тошноту. Никки поднялся и, шатаясь, подошел к зеркалу, оглядывая себя. Сикс разглядывал свое помятое лицо, прищуренные глаза и растрепанные волосы. Выглядел он крайне неважно, но сейчас мужчину волновало совсем другое. На губе не было ссадины, хоть доктор все еще помнил тот болезненный укус. Никки быстро закатал рукава, оглядывая запястья. Ни следа. Но стоило мужчине коснуться белоснежной кожи, как фантомная боль обожгла руку, словно ремни снова впились в его запястья. Доктор медленно подошел к умывальнику и плеснул на лицо холодной водой. Воспоминания о холоде тут же отозвались пронизывающей болью во всем теле. Доктор промокнул лицо бумажным полотенцем и, прихватив футляр с инструментами, вышел из операционной в коридор, на этот раз проверив, запер ли он все двери. Быстро сбежав по ступеням этажом ниже, Никки незаметно проскользнул в свой кабинет, в последний раз оглядев коридор. Из дальнего конца его окликнул один из докторов, держащий в руках какую-то документацию. - Я занят. Позже, - грубо ответил Никки, громко хлопая дверью в свой кабинет. Доктор прислонился лбом к двери и закрыл глаза. Стоило ему вспомнить то, что было утром, как тело пронзала волна отвращения и возбуждения одновременно. Казалось, что Блэки стоит за его спиной и ухмыляется, чувствуя состояние мужчины. Никки резко обернулся, но наткнулся лишь на пустой белый кабинет. - Я знаю, что ты здесь. Не прячься, - голос Сикса дрожал. Доктор сглотнул и неуверенно прошелся по кабинету, останавливаясь в центре. Ответом был лишь тихий смешок, прозвучавший в голове Сикса, но тут же все замолкло. Никки рухнул на диван, как подкошенный, и прикрыл глаза рукой, пытаясь справиться с учащенным сердцебиением. Но постепенно скованность начинала отпускать тело, оставляя после себя только неприятный осадок воспоминаний, током пробивавших все тело. Раздался тихий скрип, и Никки тут же боязливо обернулся, лишь для того, чтобы отметить, как сама по себе чуть приоткрылась незаметная белая дверь в ванную комнату. - Ты здесь? - уже несколько более уверенно спросил доктор, поднимаясь. Но на этот раз даже смех не раздался у него в голове. Сикс пошел по направлению к двери, открывая ее настежь и заглядывая внутрь, словно ожидая увидеть там Блэки. Но в ушах звенела пустота, все предметы неподвижно лежали на своих местах. Доктор медленно открутил кран, а затем скинул халат и расстегнул рубашку, все время непрерывно глядя в зеркало, ожидая, что вот-вот в отражении блеснут холодные голубые глаза, а ледяные ладони лягут на плечи. Никки полностью разделся и ступил на холодную поверхность душевой кабинки, подставляя свое озябшее и вечно мерзнущее тело под теплые струи воды. Закрыв глаза, доктор поднял голову, позволяя воде хлестать себя по лицу, сбегать по волосам, делая их чернее ночи, стекать по груди и животу и, наконец, исчезать в водостоке. В небольшом пространстве, заполненном паром, Сикс чувствовал себя легче. Никто не мог притаиться за углом и напасть, никто не мог его ударить или толкнуть, повалив на лопатки и связав руки. Тут был только он один. Мужчина взял мочалку и мыло и стал так усердно тереть тело, словно желал содрать с себя кожу, на которой остались невидимые ожоги от прикосновений Блэки. Он пытался омыть себя от того черного наслаждения, которое грызло его изнутри, когда его воображение, его галлюцинация стояла перед ним на коленях и... Никки прижался лбом к запотевшей поверхности душевой кабинки, чувствуя, как вода смывает пену, оставляя кожу поблескивать. Он устал. Устал бояться того, кто стал частью его самого. *** Колючий снег летел прямо в глаза, бил по лицу, норовил забраться за ворот кожаной куртки инспектора, и Сорум проклял все на свете, добираясь до отеля. Двигатель служебной машины заглох, не довезя Мэтта каких-то жалких две мили, которые полицейскому пришлось преодолевать через сугробы и снегопад. На лице мужчины дрогнула едва заметная счастливая улыбка, когда он увидел кривую вывеску El Paso, где буква "a" мигала, грозя полностью погаснуть. Вид этой красной неоновой надписи придал Мэтту сил, и инспектор ускорил шаг, стараясь не думать о том, что персонал работает отвратительно, раз дорога совсем не расчищена. Создавалось впечатление, что движение происходит на одном месте. - Вечер добрый, Ола, - Мэтт снял кожаную черную кепку и стряхнул снег прямо в холле. Старая женщина проводила небольшой снегопад недовольным взглядом, но ничего не сказала. - Добрый. Вы нашли того, кто... - Нет, это не Слэш. То есть, я думаю, что это не он. Я бы хотел еще раз осмотреть номер, если можно, - Мэтт устало улыбнулся, и женщина забыла про небольшую обиду за образовавшиеся на полу лужи, улыбнувшись в ответ. - Да, конечно, если Вам так необходимо... Быстро вынув из ящика стола связку ключей, консьержка мелкими шажками пошла в сторону уже известного следователю коридора. - Сейчас посмотрите, - бормотала женщина, по пути перебирая ключи, отыскивая нужный, - только вот там постояльцы сейчас, не знаю, в номере ли. Сорум осторожно коснулся рукой плеча консьержки, вежливо прерывая этот поток слов. - Погодите-погодите, - сказал он. - Я бы хотел осмотреть номер того врача, что останавливался здесь. А не Хадсона. - Да? - изумилась женщина. - О, ну тогда нам выше. - Да, я помню. Поднимаясь по лестнице, консьержка спросила: - А где же тот молодой человек, что был с Вами? Ваш помощник? - У него сегодня выходной. - А Вы все работаете, - покачала головой Ола, - совсем не бережете себя, - по-матерински добавила она, вызывая тем самым у Мэтта на губах вымученную улыбку. По пути Сорум спросил: - Ола, скажите, пожалуйста, а Вы смогли бы описать этого доктора? Его внешность, как он вел себя, отличился ли чем-нибудь? - Ну, - женщина помедлила с ответом, оценивающе оглядывая Мэтта, словно решая, стоит ли рассказывать инспектору. - Я уже говорила, что он весьма красивый мужчина. - Красота - очень и очень относительное понятие, - мягко заметил Мэтт, едва сдерживая желание цокнуть языком и закатить глаза. - Высокий, опрятный. Иссиня-черные волосы, забранные в хвост, а виски выбриты. Какой глупостью только не занимается молодежь, но ему, знаете ли, очень даже шло. Глаз я не видела: он появлялся обычно в черных очках, но этот взгляд... Я чувствовала его. Черты лица резкие, губы тонкие... И улыбка у него весьма специфична. Он всегда улыбался одной стороной, - Ола быстро провела по губам, показывая, и Мэтт кивнул. - А одежда? Женщина немного замешкалась. - Я не особо-то смотрела на его одежду. Непримечательная она. Обычный плащ и джинсы. А без плаща я его не видела, - Ола покачала головой, словно извиняясь. - О, мы пришли. Консьержка открыла дверь, пропуская Сорума вперед, а сама зашла следом и уже хотела что-то сказать, как Мэтт остановил ее жестом, подняв руку вверх. - Мне нужно немного тишины, чтобы сосредоточиться. Инспектор сказал эту фразу достаточно вежливо, чтобы не обидеть пожилую даму, и та лишь кивнула, садясь на небольшой стул в номере и сжимая в руке кольцо связки ключей, от чего та едва слышно звенела, но следователь не обращал внимания. Несколько минут Мэтт ходил по комнатам, отмечая различные детали. Номер выглядел уже не так опрятно, как в его прошлый приход, из-за заселившихся постояльцев, которых, на удачу следователя, в номере не оказалось. Однако много времени осмотр комнат не занял, Сорум словно все это время слышал в голове фразу, сказанную ему Слэшем два дня назад. Ненадолго остановившись перед дверью в ванную, Мэтт задержал дыхание, словно там его ждал свежий труп, и вошел внутрь. Не снимая перчаток, Мэтт быстро коснулся выключателя, и помещение наполнилось мягким светом. Взгляд скользнул по некогда белой раковине, которая теперь была отвратительно желтоватого оттенка, по старому, в некоторых местах заплесневевшему кафелю, стертому полу. - Ола, скажите, сколько этот доктор здесь жил? - крикнул мужчина, подходя к ванне, на дне которой краска уже стерлась, открывая черноту чугуна. - Две недели, если мне не изменяет память. Он участвовал в какой-то научной конференции. - Надо же, как интересно, - пробормотал Мэтт. - И кого же он лечит, Вы не в курсе? Мэтт внимательно смотрел на потолок, разглядывая следы копоти. Следователя вырвали из раздумий шаркающий звук шагов и тоненький, едва слышимый звон связки ключей. Ола проследила за взглядом Сорума и недовольно охнула, тоже заметив черные следы на покрашенном белой краской потолке. Было ясно, что женщину, в первую очередь, волновал ущерб, нанесенный отелю, нежели что-либо еще. Сорум бегло взглянул на консьержку и подумал, что та уже наверняка высчитывает, сколько денег понадобится, чтобы перекрасить это и заплатить рабочим. - Я же говорила, он психиатр, - словно выйдя из своих подсчетов, вспомнила Ола. - У нас в городе очень старая Медакадемия. Я думаю, вы можете узнать там больше информации о нем. Скорее всего, конференция проходила там. - Вы хорошо запомнили Слэша. И не только из-за внешности. Этот доктор делал что-то из ряда вон выходящее? Что-то, что бросается в глаза? Женщина задумалась, а затем отрицательно покачала головой. - Только в один из дней пришел, как мне показалось, какой-то перевозбужденный, но я не особо обращала внимание. Может, мне так показалось. Обычно он всегда кивал головой при входе и улыбался, а в тот раз шел, глядя в пол, и громыхнул дверью. Но не думаю, что это важно. - Быть может, и важно... - пробормотал Мэтт. - Да и просто, может, что-то с его семьей случилось. Вот и бегал взволнованный, - Ола пожала плечами, а потом огляделась, словно кто-то посторонний мог услышать их разговор, и добавила уже почти шепотом. - Хотя, знаете, мне кажется, нет у него семьи. - Почему вы так думаете? - Мэтт оглядел пол и присел у самой двери, внимательно рассматривая проем. - У таких нет семьи. Они не умеют любить, - быстро проговорила Ола, но, услышав скептический смешок инспектора, резко выпрямилась и гордо подняла голову, сжимая в руке ключи. - А вы все не верите. Просто Вы его не видели. Если бы Вы его видели, то сами бы все поняли. - Я очень рассчитываю на встречу с ним, - Мэтт присмотрелся к порогу, но ничего не заметил. - Значит, на руках... - Простите, что? - Это я себе, - отмахнулся Сорум. Инспектор поднялся и подошел к самой ванне, внимательно осматривая ее, однако как тщательно он не вглядывался, тем единственным, что могло привлечь внимание, оставалась лишь копоть на потолке. - Кто-нибудь из посетителей жаловался в последнее время на запах гари? - выйдя из раздумий, спросил Сорум. Консьержка только покачала головой. - Нет. Такого не было. Мне бы сообщили. Мэтт тяжело вздохнул и потер переносицу, а после вышел из ванной, напоследок оглядывая весь номер. - Ола, постарайтесь вспомнить, быть может, какие-то мелочи, детали, может, хоть что-нибудь? Женщина встала рядом с инспектором и тоже стала тщательно оглядывать все. - Простите, но, боюсь, это все, что я могу Вам, сообщить, - Ола пожала плечами, вызывая тихий вздох Сорума, который надел кепку и пошел к выходу. - Мне нужно, чтобы Вы письменно подтвердили все, что Вы мне рассказали, - попросил мужчина. - Да, конечно, если это необходимо. Давайте спустимся вниз, там я возьму ручку и бумагу, - Мэтт лишь кивнул и пошел следом за женщиной. Ола что-то говорила, но мужчина уже не вслушивался, думая о своем. - А он не общался с тем же Слэшем? Ола недовольно посмотрела на инспектора, когда мужчина прервал ее, но все же ответила: - Он ни с кем не контактировал. По крайней мере, насколько мне известно, - женщина взяла в руки ручку и вопросительно подняла глаза на Сорума. - Записывайте все, что рассказали мне. Внешность, его нервозность тем вечером, - Мэтт тоскливо посмотрел в окно, где бушевала метель. А ведь еще добираться до участка. Мэтт лениво разглядывал уже виденные им прежде картины, ожидая, пока Ола писала показания дрожащей рукой, а сам представлял, как спустя несколько часов будет дома, лежать на диване и пялиться в ящик. Инспектор вздохнул, сознавая, что обречен на подобное хождение по замкнутому кругу еще на долгие годы. Однако даже теперь следователю предстояло не домой ехать, а в участок. Сорум с удовольствием оставил бы Слэша в изоляторе еще на пару дней, пока ситуация не станет более или менее ясной, но мужчина не имел на это прав и полномочий. - У Вас есть номера служб такси? - неожиданно спросил Сорум, повернувшись к консьержке. Женщина подняла глаза от бумаги и, вглядываясь в Мэтта пару секунд, поставила на стойку старый телефонный аппарат, положила рядом несколько визитных карточек и принялась писать дальше. Мэтт позвонил, вызвал такси, и ровно в тот момент, когда он повесил трубку, Ола положила ручку. Инспектор осторожно взял листок с показаниями и быстро пробежал по нему глазами. - Число и подпись, будьте добры. Ола послушно поставила быструю закорючку и дату, после чего протянула листок Мэтту. Сорум лениво оглядел его и сложил вдвое, помещая во внутренний карман куртки. - Возможно, Вас вызовут на днях в участок. Надеюсь, это не очень навредит Вашим планам. Всего хорошего, - инспектор натянуто улыбнулся и вышел на улицу, втягивая голову в плечи. Мэтт буквально запрыгнул в машину, ежась от холода. - Куда едем? - лениво поинтересовался водитель. Мэтт назвал адрес, и машина плавно тронулась с места. Сорум бездумно смотрел в окно, не замечая пробегавших мимо деревьев, одиноких домов, сугробов, редких машин. Инспектор был полностью погружен в раздумья о том самом докторе. Шофер что-то говорил, радио тихо играло, и Мэтт чувствовал себя даже уютно, несмотря на то, что от двери сквозило, и нога уже замерзла. Ехать до участка было не меньше сорока минут, и Мэтт даже успел задремать. Разбудил его громкий голос водителя, оповестивший о прибытии и назвавший сумму к оплате. Сорум потер глаза рукой, а затем достал из внутреннего кармана бумажник. В тусклом свете ничерта не было видно и мужчине приходилось по очереди вынимать купюры, чтобы разглядеть цифры на них и набрать нужную сумму. Расплатившись и мысленно отметив, что при своем жаловании позволять себе поездки на такси - слишком большая роскошь, Мэтт, не попрощавшись, вышел и быстро зашагал в участок, радуясь, что по морозу нужно было пройти не больше нескольких метров. Внутри его тут же встретил кто-то из рядовых в форме. - Инспектор, там заключенный в изоляторе уже два дня, - вежливо напомнил молодой человек. - Да, именно поэтому я тут, Диззи, - Мэтт поморщился и снял кепку, смахивая с нее уже образовавшиеся капли. - И что с ним делать? - рядовой пошел следом за инспектором. - Придется отпускать. Оформляйте его. Но сначала я бы хотел ещё кое-что с ним обсудить, - Мэтт громко хлопнул дверью своего кабинета, даже не обратив внимания на кивок подчиненного. Инспектор опустился на стул и открыл ящик стола, доставая оттуда фотографию в рамке, на которой была изображена белокурая девушка с кудрявым мальчиком на руках. Мэтт грустно, но искренне улыбнулся. Через пять минут Слэш уже сидел на стуле перед Сорумом, точно так же, как и несколько дней назад. Кудри мулата были слипшимися, от мужчины пахло потом. Два дня, проведенные в камере, сказывались на его внешнем виде. - Ну, инспектор, сколько еще трупов Вы собираетесь на меня повесить? - насмешливо спросил Хадсон. Мэтт забросил фотографию в стол и задвинул ящик. - Окажи мне услугу, Слэш. - Не в службу, а в дружбу? - вновь сыронизировал мужчина. - Нет, как добропорядочный гражданин, который, каким бы "добропорядочным" не был, обязан ответить на вопросы, поставленные следователем. Слэш промолчал, только выжидающе глядя на инспектора, и Мэтт увидел в этом немое согласие. В криминальном мире ничего, даже самые простые вещи, не говорили открыто, все имело свой подтекст. - Высокий рост, черные волосы, забранные в хвост, выбритые виски, солнцезащитные очки, тонкие губы, ухмылка, привлекательная внешность. В "Эль-Пасо". Что-нибудь всплывает в памяти? - Очень неплохое описание. Как ее зовут? - Это мужчина. - Предпочитаю женщин, инспектор, - хмыкнул Слэш, закидывая ногу на ногу. - Так что на мужиков не пялюсь. - Будь добр, отвечай нормально, иначе снова посажу за решетку за отказ от дачи показаний служ... - Был такой один хмырь, помню. Молчаливый, гордый, самоуверенный, - Слэш поморщился. - Холеный весь такой. Кажется, даже дышать в клоповнике этой пылью боялся. - И ничего странного за ним не заметил? - Мэтт сделал пометки в блокноте. Мулат пожал плечами. - Он сам по себе весь такой странный. - И все же? Ты же почему-то его запомнил. - Как-то столкнулись в коридоре. Проход был узкий, а мы шли навстречу друг-другу. Он толкнул меня плечом и не извинился, представляешь, - театрально ябедничая, жаловался Слэш. - Я окликнул его, а он даже не обернулся. - Полез драться? - спросил Сорум. - Я?! - изумился мулат. - Сомневаюсь, что такой человек, как он, судя по его описанию, стал бы марать руки, - неразборчиво пробубнил Мэтт. - Увы, я был недостаточно пьян, чтобы поставить выскочку на место. - Ты хочешь сказать, слишком пьян, чтобы иметь в драке преимущество? Слэш резко подался вперед и схватил Мэтта за руку выше запястья. - Людей и поопасней, чем этот докторишка, я ставил на место в любом состоянии. Мэтт смотрел в черные глаза Слэша, выдерживая его взгляд. - Либо ты сейчас отпустишь меня и сядешь на место, либо... - спокойно начал Сорум, но Слэш его прервал: - То что? Позовешь подкрепление, как и в тот раз? Один против меня ты просто сопляк, инспектор. Я тебе уже однажды это доказал, - но, тем не менее, мулат разжал руку и опустился на место. - В его глазах было что-то такое, что я решил его не трогать. Нет, я не испугался. Но самому лезть на рожон - удовольствия мало. Мэтт потирал поврежденную руку и внимательно слушал Слэша. - Что же это такое ты увидел? - Он псих. По нему видно. Даже несмотря на его красивую мордаху, даже несмотря на опрятный и прилизанный вид... Такие опаснее всего. - Да сколько можно, черт побери?! - Мэтт вздрогнул и резко обернулся, когда в его кабинет вошел Гилби, громко хлопнув дверью. - Сержант, у Вас сегодня выходной, что Вы тут делаете? - строго спросил инспектор. - Работаю над делом. И я больше не в состоянии слушать всю ту лапшу, которую этот ублюдок вешает Вам на уши! Мэтт поднялся, а Слэш - следом за ним. Несколько секунд стояла тишина, мужчины оценивающе осматривали друг друга, так, словно каждый из них ожидал нападения. Наконец, в последний раз оглядев Слэша, Сорум кивнул, и мулат, ухмыльнувшись, пошел к выходу. - Не отпускайте его, инспектор! - недовольно сказал Кларк. За Слэшем тихо хлопнула дверь. - Я не имею права. А теперь послушай меня, Гилби. Я дал тебе выходной и парился один с этим делом не просто так. Я сделал это, чтобы у тебя была возможность провести время с теми, кто дорог тебе. Не повторяй мою ошибку, Кларк, - грустно покачал головой инспектор, - не повторяй. Семья важнее работы. *** - Дайте мне карты пациентов с третьего этажа, там несколько человек... - Да, доктор Сикс, я помню, - вежливо ответила девушка-медсестра, доставая их из выдвижного ящика и передавая главврачу. Никки ничего не сказал, только взял их, развернулся и пошел по направлению к лестнице. Доктор неторопливо поднимался с первого на восьмой этаж, и каждый, кто проходил мимо него словно облучался холодным взглядом. В середине дня больница кипела, в коридорах было множество людей: врачей, пациентов в сопровождении санитаров - все жило. Но стоило доктору пройти мимо хоть нескольких человек, как все диалоги тут же сводились на нет, а движения замирали. Ухмыляясь, Никки про себя отмечал, что, как бы его ни пугал Блэки, персонал все еще боится его и подчиняется. На одном из пролетов Сикс встретился с санитаром, куда-то спешившим вниз по лестнице. Дафф быстро спускался, но, заметив Никки, замедлил шаг и опустил глаза в пол. Мужчины прошли мимо друг друга, и МакКаган через несколько секунд услышал, как замерли шаги доктора. Страх запульсировал в голове блондина, однако он не остановился. - Санитар МакКаган, ко мне в кабинет, - Никки даже не обернулся, продолжая подниматься вверх по лестнице. Дафф резко остановился, чувствуя, как его прошиб холодный пот, а сердце забилось чаще. Мужчина с трудом пересилил себя и направился к кабинету доктора. Чем ближе была дверь, тем медленнее становились шаги санитара. Дафф положил ладонь на ручку, чувствуя ее холод, но не решался повернуть ее. - Не тяните время. У меня еще полно дел, - послышалось из кабинета, и Даффу ничего не оставалось, кроме как набрать побольше воздуха в легкие и войти, широко распахнув дверь. Никки сидел за столом и что-то неспеша писал, не поднимая на санитара взгляд. - Присаживайтесь, - Сикс не отрывался от своего занятия, иногда медленно и лениво перекладывая листы и заполняя новые. Дафф внимательно смотрел на мужчину, пытаясь угадать, что же он задумал. Никки медленно протянул один из листов. - Ч...Что это? - Дафф автоматически взял бумагу. - Это приказ о Вашем увольнении, - холодно, без единой эмоции в голосе, ответил главврач, наблюдая, как тяжело задышал санитар, внутренне упиваясь шоком мужчины и незнанием, как среагировать. - Я проработал в этой больнице девять лет, - только и смог ответить Дафф. - Что Вы хотите этим сказать? - нарочито официально отвечал Никки. Дафф молчал. - Я могу узнать причину? - сквозь зубы спросил санитар, поднимаясь. - Я Вами недоволен. Такой вариант ответа Вас устраивает? - Сикс отложил бумаги в сторону и снизу вверх взглянул на санитара. - Дайте... Дайте мне написать заявление по собственному желанию... Доктор резко поднялся, заглядывая Даффу в глаза. - Я не могу позволить убийце работать в моей больнице, - отчетливо произнес врач, слыша, как тихо и злорадно рассмеялся голос у него в голове, а затем раздались все те же одинокие аплодисменты. Дафф сидел молча, не отводя взгляд от зеленых глаз доктора. - Я не хотел... Она... Она сама виновата в том, что... - начал Дафф, но Никки резко поднял руку, заставляя замолчать. - Но факт остается фактом. Сара мертва. И убил ее ты. Так что, увольнение - самое меньшее из всех зол. - Тогда позвольте по собственному... - Нет. Исключено. - Я имею на это полное право! - Уже не имеешь. Скажи спасибо, что я вообще тебя оповестил о том, что ты уволен. Не волнуйся, все по закону. Зарплату за два месяца ты получишь. - Либо Вы позволяете мне самому уволиться, либо... Никки внимательно ждал условия Даффа с легкой и насмешливой улыбкой. - Либо что? - Вы пожалеете, - уклончиво ответил Дафф. - Ты угрожаешь мне? - изумился Никки. - Если я убийца, что же Вы не вызвали полицию, доктор Сикс? - Человеческая неблагодарность просто безгранична, - процитировал Никки фразу, сказанную ему его вторым я. - Ты хочешь сесть за решетку? - Я настаиваю на разбирательстве, - выпрямляя спину, дерзко ответил МакКаган. Сикс несколько минут сверлил его взглядом, а потом вновь сел, беря бумаги. - Чтобы завтра даже твоего духа в больнице не было. - Ладно, - Дафф резко поднялся. - Хорошо. Как Вам будет угодно. Санитар расстегнул две верхних пуговицы халата и пошел к двери. Никки внимательно следил за Даффом, крутя в пальцах карандаш. МакКаган шел медленно, но резко. Когда его ладонь опустилась на ручку, санитар обернулся и посмотрел на доктора. В его глазах горела ненависть. - Но знайте: мне известно больше, чем Вы можете себе представить, - Никки натянуто улыбнулся, однако, из-за холодных, словно неживых глаз, его улыбка напоминала оскал. Дафф еще мгновение смотрел на Сикса, после чего вышел, громко хлопнув дверью.