Just Another Psycho

Подняться с дивана стоило большого труда. Казалось, материал мебели расплавился и теперь затягивал Никки, не позволяя вырваться. Мужчина сделал усилие над собой и с трудом поднялся, ощущая безумную усталость, словно он не спал несколько недель. Каждый шаг отдавался в голове, а ноги болели. Сикс чувствовал себя очень старым, пережившим несколько веков, и вот теперь, приближаясь к черте, он хотел ускорить время, чтобы побыстрее наступило неизбежное, и все, что давило, обрушилось, обращаясь в пепел и прах. Телефонная трубка приятно холодила висок и щеку, позволяя Никки снова почувствовать себя живым. - Пригласите-ка в мой кабинет санитара Ли. У меня к нему серьезный разговор, - Никки поражался тому, как спокойно и уверенно звучал его голос. После чувства собственного разрушения голосовые связки казались ржавыми пружинами, отказывавшимися работать. - Да, конечно. Он уже направляется к Вам, - сухо ответил диспетчер, и Никки кивнул, будто его могли видеть. Сикс опустил трубку на аппарат и подошел к зеркалу. Со времени своего приезда доктор уже успел несколько прийти в себя, выспаться, привести себя в порядок. Темные круги под глазами теперь были едва видимы, одежда - безупречно белой и выглаженной, а волосы собраны в тугой хвост, из которого не выбивалась ни одна прядь. Доктор мягко улыбнулся своему отражению, но в этом жесте скорее сквозила грусть и ирония. Мужчина вглядывался в собственные правильные красивые черты и вспоминал слова Винса: "За такой внешностью всегда скрывается чернейшая душа". Сикс резко отвернулся от зеркала и сел в кресло, напротив двери. Что ж, сегодня он совершит еще один поступок, который лишь подтвердит его реноме убийцы. Из коридора раздались робкие, неуверенные шаги, замирающие с каждым сантиметром, приближающим санитара к двери, пока совсем не затихли. Никки ухмыльнулся, словно видя все робкие движения высокого мужчины через дверное полотно. Как он подносит руку к ручке, как отдергивает ее в нерешительности. Но вскоре Сиксу это наскучило. - Входи, Томми. Ручка неуверенно повернулась, и в кабинет заглянул санитар. Никки едва сдержал улыбку, глядя на отчетливый страх в глазах мужчины. - Звали? - Конечно, Томми. Присаживайся, - Сикс приветливо улыбнулся и кивнул на диван. Санитар неуверенно приблизился к указанному месту и с ужасом оглядел его, словно оттуда должны были выскочить шипы. - Ты какой-то странный. Что-то случилось? - Никки с наигранным волнением склонил голову набок и посмотрел на Томми. Ли быстро - слишком быстро, чтобы быть правдой - замотал головой. - Все отлично, док, - Томми натянуто улыбнулся и тяжело упал на диван, свободно выдохнув. - Вы что-то...что-то хотели от меня? Сикс выдержал паузу, поднимаясь из-за стола и подходя к Томми, с удовольствием наблюдая, как Ли отпрянул назад, прижавшись к спинке дивана. - Нет, позвал тебя просто поболтать. Я так соскучился, знаешь ли, - ухмыльнулся Сикс, но Томми облегченно выдохнул - извечный сарказм доктора лишь убеждал взволнованного Ли в том, что он просто сам себя накрутил, а на деле все в порядке. - Как тут текла жизнь без меня в больнице? - спокойно спросил доктор, наливая воду в стакан из графина и в безмолвном жесте предлагая Томми. Санитар дерганным движением руки показал, что отказывается, и, стараясь скрыть волнение в голосе, ответил: - Все своим чередом. Ничего... необычного. - Что, совсем ничего? - доктор обернулся, отпивая воду из стакана и удивленно приподняв бровь. Томми прищурился, не понимая, знает ли Сикс всю правду или же это только его самовнушение. - Иззи снова пытался сбежать... Как мне рассказывали. Я там не был, - сказал Ли. - Я знаю. Этот вопрос уже решен. Ладно, к сути, - доктор поставил стакан на стол и уселся в кресло. - Мне нужен ассистент во время операции. - Ассистент? - переспросил Томми. У всех в больнице это имя ассоциировалось лишь с одним человеком. - Ну, да, - кивнул Никки. - Видишь ли, я давно наблюдал за тобой. И сделал несколько выводов. Например, что должность санитара слишком низка для тебя. А вот ассистент главного доктора... По-моему, как раз то, что подходит тебе, как ты думаешь? Томми молчал, пытаясь понять суть слов доктора и уловить сарказм. Но Сикс продолжал внимательно и серьезно смотреть на санитара. - То есть... вы хотите, чтобы Вашим ассистентом был я? - Никки раздраженно сжал челюсти, едва сдерживаясь, чтобы не прикрикнуть на Томми, поэтому снова взял стакан и поднес к губам, но не сделал глотка, лишь согласно прикрывая глаза. На лице санитара появилась самовлюбленная счастливая улыбка, стершая страх. - Это прекрасная новость! Конечно! Конечно, я согласен! - Ли едва не подпрыгнул, представляя, сколько новых возможностей и привилегий откроется перед ним в статусе ассистента. Никки наигранно весело и радостно с громким стуком поставил на стол стакан так, что часть воды выплеснулась ему на руку, но доктор не обратил внимания. - Отлично! Я так рад, что у меня такой умный помощник! Думаю, сегодня вечером будет первый пробный раз. Ты не против? - Се... Сегодня? - изумился Томми. - А чего, собственно, ждать? - ответил Сикс, лениво перекладывая лежащие на столе бумажки. - И... что за операция? - В Бетлеме проводится только один вид операций, - раздраженно ответил Никки. - И он тебе известен. - Лоботомия? Сикс молчал в ответ, но этим молчанием дал Томми понять, что он прав. - И... кто пациент? Никки поднял взгляд и посмотрел на санитара. - Нейл, быть может? - предположил Томми. Лицо доктора оставалось спокойным и равнодушным, но при упоминании имени своей собственной игрушки, слетевшего с уст санитара, сильно сжал карандаш, который держал в руке. - Нет. Не Нейл. Ты не знаешь его. - Я знаю большинство пациентов... - В больнице их около 600. Всех знать не можешь. И этот тебе точно неизвестен. - Но... Но может, Вы все-таки назовете имя? Я же должен хоть примерно предполагать, что... - Тут нет имен, только номера, Ли. А теперь, будь добр, иди отоспись, отдохни перед первой операцией. Я знаю, что многие с трудом переносят такое, но потом привыкают. Так что, будь уверен, выходной после ты получишь. Даже несколько, - мрачно усмехнулся Никки, и Томми ответил ему неуверенной улыбкой, не замечая тяжелого и потемневшего взгляда доктора. - Тогда я пошел? - Ли неуверенно поднялся и направился в сторону выхода. - Да-да, конечно. До вечера, Томми, - бросил Никки уже закрывающейся двери. Доктор продолжал смотреть на диван, где несколько секунд назад сидел Томми. Предполагал ли Ли, что Сикс с трудом сдерживал желание всадить этот чертов карандаш ему в сонную артерию так, чтобы алая кровь окропила безукоризненно белый кабинет, попадая не только на пол и стены, но и на халат и лицо доктора, заставляя Сикса почувствовать обжигающее удовольствие и легкую степень возбуждения? Вряд ли. Подойдя к окну, доктор раздвинул жалюзи и улегся на диван, глядя на стоящее высоко в небе солнце, которое теперь появлялось так редко и совсем не грело. Так главврач пролежал до самого вечера - не сводя со светила глаз и не двигаясь с места. Когда же диск скрылся за горизонтом, а белые стены кабинета приобрели серовато-синий оттенок в вечерних сумеречных часах, Сикс глубоко вдохнул, выдохнул, поднялся с дивана и достал из ящика в столе набор инструментов, по своему виду несколько напоминавший готовальню. Затем, сняв трубку телефона, вновь позвонил вниз, сказав лишь несколько слов: "Передайте санитару Ли, что я жду его в операционной". Никки в последний раз взглянул в зеркало, напоследок улыбнувшись отражению, прихватил футляр, поправил халат и вышел из кабинета, даже не закрывая его на ключ. Далеко идти не пришлось - лишь один этаж вверх, однако едва кончался лестничный пролет, как любой посетитель упирался в огромную кованую решетку. Томми уже ждал его у входа, нервно грызя ногти, когда Никки подошел к запертой двери, доставая ключи. - Волнуешься? Ничего, так бывает со всеми, - улыбнулся Никки, и его оскал зловеще сверкнул в темном коридоре. Томми не захотел уточнять, кто именно волнуется - пациенты или ассистенты, решив, что ответ он не хочет знать. - Знаете, доктор, кажется, я еще не готов к такому решительному шагу, - замялся Томми, не отрываясь наблюдая, как открывается массивная дверь операционной. Сикс положил руку на плечо мужчины и несильно толкнул его в темную комнату. - Что ты, что ты. Поверь, я вижу в тебе огромный потенциал, Томми. Я давно уже хотел тебе предложить эту должность, но навалилось столько дел, и... В общем, проходи. Никки нащупал на стене выключатель, и операционная наполнилась грязным и тусклым светом. Томми старался не смотреть на стол и инструменты, представляя, сколько человек тут лишились разума, а некоторые и жизни. - А... А пациент? Где тот, кто будет... - Томми не договорил, подпрыгнув, когда доктор громко хлопнул дверью. - Его скоро приведут. Сикс разложил на столе инструменты, медленно, словно растягивая каждое действие, один за другим выкладывая на стерильную чистую поверхность различные скальпели, щипцы, зажимы и ножницы. Достав откуда-то резиновые перчатки, доктор с неприятным слуху, характерным скрипом надел их на руки и несколько раз сжал пальцы. Томми стоял у двери, неловко переминаясь с ноги на ногу, оглядывая помещение. Высокие, закрытые плотными шторами, собиравшими пыль, окна, все те же белые цвета, операционный стол, небольшие каталки, уставленные флакончиками с неизвестными жидкостями. И в центре комнаты огромное откидное кресло, с большими подлокотниками и подставками под ноги, с которого свисали кожаные ремни на защелках. - Будь добр, проверь замки, расцепи их все, чтобы мы не тратили время. - Время? Сикс деловито взглянул на наручные часы. - Думаю, нам придется подождать еще минут пять-десять. Томми с опаской подошел к пугающей конструкции и склонился над ней, неуверенно касаясь ремней. - В чем будет заключаться моя работа? - О, поверь, ничего такого, с чем бы ты не справился. Слушай меня, и у тебя все получится, - Ли не видел доктора, но чувствовал его холодный взгляд, от которого короткие волоски на затылке вставали дыбом. От волнения руки дрожали, и у Томми не с первого раза получалось расцепить ремни. - Простите, я немного волнуюсь... - Ли немного покраснел, ругая сам себя за свою неоткуда взявшуюся неловкость. - Ничего, страшного, у нас еще есть время, - отозвался Никки тихим голосом. Провозившись с ремнями несколько минут, Томми сказал: - Вроде все... - Все? Ты уверен? Посмотри за спинкой, там есть парочка ремней, которые не всегда заметны, - Томми едва не хлопнул себя по лбу и забрался на само кресло, чтобы расцепить указанные ремни. Пока он возился с защелками, санитар осмелился задать вопрос: - А... чем же... провинился этот... пациент? - Провинился? - удивленно спросил Сикс, и Томми услышал, что голос теперь доносится с более близкого расстояния, доктор подходил ближе. Теперь Ли чувствовал, что врач стоит у него за спиной. Продолжая расстегивать ремни, Томми ответил: - Насколько я знаю, просто так... сюда... пациенты не попадают. - Это лишь процедура, Томми. Да, конечно, это крайняя степень воздействия, но это лишь процедура... Ты закончил? - Да, почти... Никки заглянул за спинку кресла, проверив, действительно ли санитар расстегнул все ремни. Убедившись в этом, доктор Сикс сделал несколько шагов вперед и со всей силы ударил Ли в бок кулаком, от чего санитар вскрикнул и резко перевернулся на спину, таким образом усевшись глубоко в кресле. Сикс быстро схватил запястья своего "ассистента", поочередно положив их на подлокотники, закрепляя расцепленными им же ремнями. Томми взвыл и попытался вырваться, но проворный доктор ловко зафиксировал его в кресле. Ли попытался пнуть Никки ногой, но Сикс еще раз ударил мужчину, после чего закрепил ремни и на ногах. - Сука... - прошептал Томми, с ужасом и ненавистью смотря на Никки. Доктор мягко улыбнулся и с нежностью убрал упавшие на лицо Ли темные пряди. - Ты и есть мой сегодняшний пациент, - спокойно и равнодушно сказал Сикс, отвечая на уже почти забытый вопрос. - Не бойся, я вылечу тебя. - Себя, ублюдок, вылечи! - заорал Томми, прогибая спину, но ремни крепко удерживали его в кресле. - Тихо, не надо так. Тихо. Тебя все равно никто не услышит. Стены толстые, этаж пустой. Ты и я на ближайший час. И все. Ты полностью в моем распоряжении. - Я знал! Черт подери, я предчувствовал, что тебе нельзя доверять! Я слышал это в твоем проклятом голосе! Никки мягко, словно смущенно улыбнулся, теперь уже совершенно спокойно защелкивая все остальные ремни, фиксируя санитара в кресле настолько крепко, что тот совершенно не мог двигаться и с трудом поворачивал голову. Дыхание мужчины стало рваным, сбивчивым, мышцы во всем теле напрягались, словно стараясь разорвать сковывавшие его путы. Закончив, Никки оглядел Ли с головы до ног и уселся на кресло верхом на него, расстегивая руками простую белую рубашку, надетую на Томми. Под весом тела доктора, санитар вновь задергался, совершая очередную тщетную попытку вырваться. Сикс склонился к самому его лицу и прошептал: - После того, что ты сделал, тебе стоило бежать из этой больницы. Бежать без оглядки. Но я бы все равно нашел тебя, где бы ты ни был. Однако ты предпочел питаться своими страхами. Страхами, которые потом затмило тщеславие. Жадность. Эгоизм. Разве все эти качества свойственны порядочному человеку, м, Томми? - Ублюдок! - выплюнул Ли. - Что ты собираешься делать со мной? - Ну, как же так, - Сикс наигранно обиженно поджал губы, - Ведь если я скажу, пропадет вся интрига, и нам будет совершенно не интересно. Не так ли? - с ухмылкой спросил доктор. - У меня есть друзья! Меня будут искать! Они раскроют тебя, Сикс. Раскроют! Тебе не сойдет это с рук. Никки покачал головой и слез со своей жертвы, подходя к столику, где были разложены хирургические приборы. - Друзья? Я тебя умоляю. Кучка таких же недалеких кретинов, как и ты сам. Не думаю, что кто-то спохватится, заметив твою пропажу. Ты никому не нужен, Томми. - Врешь! Врешь, ублюдок! Тебя втопчут в дерьмо и изничтожат! Ты не жилец! - Нет-нет, мой глупый друг, не жилец - это ты, - ласково пропел Никки, поднимая инструменты так, чтобы Томми мог хорошенько разглядеть каждый металлический предмет, серебрившийся в свете лампы. - Я бы не хотел этого делать, но ты меня вынуждаешь. Тебе не стоило прикасаться к тому, что принадлежит мне, - Сикс неспеша протирал инструменты, но делал это больше для того, чтобы заставить Томми, внимательно наблюдающего за ним, кричать от страха и сходить с ума. - Я не понимаю, о чем ты... - прошептал Томми, все еще на что-то надеясь. - Ну как же, - Сикс прошелся по помещению, останавливаясь перед Томми, до блеска полируя лезвие небольшого скальпеля, а после внимательно разглядывая его, сдувая несуществующие пылинки. - Знаешь, прежде, чем мы приступим, я бы хотел сказать тебе пару слов... Так, чтобы между нами не оставалось недомолвок... Мне очень жаль делать то, что я собираюсь сделать. Мне жаль лишаться хорошего сотрудника. Однако выхода нет. И виной всему обыкновенная глупость... Иногда мне кажется, что ты тут даже не причем. Ты не принимал решения. В этом лишь твоя жалкая сущность. Она решала за тебя. Возможно, ты и не мог поступить иначе. По-другому и быть не могло. И я не могу поступить по-другому. Однако я хочу, чтобы ты знал... Мне жаль делать это. - Нет, нет, не надо! Пожалуйста! - зубы санитара стучали друг о друга, все тело колотило от ужаса, а голос был тихим-тихим, умоляющим, когда холодное лезвие коснулось горячей кожи груди, не оставляя, пока что, никакого следа за собой. - Доктор Сикс, не нужно! Прошу Вас, умоляю Вас! Я сделаю все, что угодно... - Увы, но все, что надо и не надо, ты уже сделал. Я же просил не так много - не трогать его. Я же просил совсем чуть-чуть. Неужели оно стоит твоей жалкой жизни? - Но почему только я?! - взвыл Томми, а по его щекам побежали слезы. - Почему только ты? То есть? - Никки изогнул бровь и на время убрал лезвие. Ли, почувствовавший, что скальпель перестал холодить его кожу, быстро-быстро заговорил: - Там был еще Дафф. Мы вдвоем решили так поступить. Точнее, он предложил, зная, что я не откажусь. - Но он же не прикасался к Винсу, так? - Сикс навис над Томми, заглядывая в глаза. - Да... Нет... Д... Но он бы обязательно сделал бы это! Просто... Я не знаю... он же тоже хотел! Никки горько улыбнулся, снова прижимая лезвие к груди Томми и несильно нажимая, пока не появился крошечный надрез. Ли сжал зубы и взвыл. - А он умен. По крайней мере, он оказался умнее, чем ты. Медленным, плавным движением, Сикс повел лезвие вниз, оставляя на животе санитара совсем неглубокий надрез, из которого, тем не менее, сочились капельки крови. Проведя пальцем по только что сделанной ранке, Никки поднес его к глазам, разглядывая. - Ты сам Дьявол! - завопил Томми, заерзав на кресле. Никки вновь приподнял уголок губ и положил палец себе в рот, слизывая солоноватую кровь, словно пробуя деликатес. - Ты безумец! Ты сумасшедший! Я не заслуживаю подобного! Задница твоей белобрысой шлюхи не стоит моей смерти в виде расплаты! Кто ты такой, чтобы вершить суд?! - Ты же сам сказал. Я - Дьявол. Я Сатана. Я Шайтан. Имен много, а лик один, - будничным тоном сказал Никки, снова пачкая пальцы в крови. - Ты правильно сказал. Может, и шлюха, но это моя шлюха. Моя, слышишь? Никто не смеет трогать его или делать больно, кроме меня. Никто. - Чтоб ты сдох! - Ты сделаешь это раньше, - Сикс снова взял скальпель. Как только его лезвие погрузилось в живот мужчины, как теплый нож в масло, Томми закричал от дикой боли, а Никки прикрыл глаза и улыбнулся, словно он слушал симфонию. Лезвие так же легко и вышло, оставляя кровоточащую рану. - Лучше убей... Убей сразу... - с трудом прошептал Ли, глядя на Никки заплаканными глазами. - Это милость, которую я не могу себе позволить. Хирургический нож был слишком коротким, чтобы поранить жизненно важные органы, но достаточной длины, чтобы причинить невероятную боль и страдания. Томми пытался выгнуться на кресле, но ремни фиксировали его настолько крепко, что мужчине оставалось лишь кричать, в то время как доктор оставался совершенно хладнокровен. - Несколько отличается от той боли, что ты причинил Винсу, не так ли? - спокойно спросил Сикс, начиная новый надрез, ведя идеально ровную линию от паха до грудины. Теперь крики санитара не смолкали, из глаз непрерывно лились слезы, а губы не могли сформировать ни одного слова в воплях боли. Никки положил скальпель на грудь Томми, прикрывая глаза, и на этот раз не просто проводя руками по ране, а неглубоко проникая фалангами внутрь надреза. Пальцы в перчатках чувствовали знакомое, приятное, и доктор сладко улыбался, ощущая наполняющее его чувство эйфории. - Неужели ты ничуть не думал о последствиях, когда прикасался к нему, сжимал его бедра, м? - Никки подвигал пальцами, чуть расширяя надрез, когда Томми стал кричать чуть тише: мужчина сорвал голос. Кровь капала на пол, собираясь в небольшую лужицу. Обычно доктор использовал какой-либо тазик или тряпку, чтобы не было следов, но сейчас ему хотелось, чтобы крови было как можно больше. Неважно где: на полу, на руках, на халате. - Теперь, надеюсь, ты жалеешь, что вообще посмел подумать о таком, - Никки положил вторую руку на грудь Томми и проник пальцами в рану. Доктор глубоко вдохнул, запрокидывая голову и зажмуривая глаза, а затем резко открывая их. Всего секунду назад взгляд зеленых омутов был трезв и холоден, теперь же в нем плескалось безумие, эйфория, опьянение. Тепло, что ощущали чувствительные кончики пальцев, словно по проводам бежало по нервам к каждой клеточке тела, а хрипы и редкие крики, проникавшие в уши, были дьявольской танцевальной мелодией, под которую вальсировали мысли и впечатления в сознании врача. Вынув руки из раны, Сикс вытер их о халат и склонился над лежащим перед ним мужчиной, едва ощутимо касаясь длинного надреза языком, а затем проникая глубже в рану. Доктор не мог понять, наслаждается ли он вкусом или же он омерзителен ему, но, тем не менее, оторвавшись, Сикс облизнулся и сказал: - Смотри мне в глаза. Но Томми никак не отреагировал, плотно сжав глаза, из которых струились слезы. - Смотри мне, черт тебя дери, в глаза! - закричал Никки, что Ли, охваченный агонией боли, вздрогнул и послушно раскрыл веки, глядя на окровавленное лицо с ярко-зелеными и обезумевшими глазами и оскалом острых зубов. - Это - последнее, что ты увидишь в своей никчемной жизни, - четко и громко проговорил Никки, снова припадая губами к ране, проникая языком вглубь, в горячее тело. Томми ничего не оставалось, кроме как смотреть на доктора, который пил, упивался и наслаждался его кровью, но из-за слез и боли все превратилось в скачущие черно-красные пятна, на фоне которых ярко горели зеленые глаза. Вдоволь насытившись солоноватым металлическим вкусом, Никки вскинул голову, глядя прямо на Ли, чьи глаза, с плескавшимся в них ужасом, глядели в глаза доктора. Сикс вытер губы рукавом, с удовольствием отмечая, как белая ткань впитывает в себя алые разводы. Теперь крики Томми перешли в одно четкое, непрерывно повторяющееся слово - "Убей". Санитар без остановки кричал его, не отрывая взгляд от рук доктора, которые вновь прикоснулись к разрезу, разводя пальцами ткани в разные стороны, обнажая внутренности. Томми закусил губу, чтобы удержать крик, и Никки остановился, внимательно наблюдая за "пациентом". - Зачем ты прекратил кричать? Не надо стесняться своих криков. Так что кричи. Кричи, выпускай боль и сделай приятное мне. Сикс буквально разрывал Томми с такой силой, что мужчина не выдержал и прокусил себе губу. Тонкая струйка крови сочилась по подбородку, смешиваясь со слезами, привлекая внимание доктора. Томми вздрогнул, когда почувствовал горячие и рваное дыхание Сикса на своей щеке. Ли хотел отвернуться, чтобы не видеть ярко сияющих зеленых глаз, но на движения не было ни сил, ни возможности. - А ты сильный. Обычно, люди теряли сознание именно на самом интересном месте. А ты молодец. Еще немного, и ты увидишь собственное сердце. Горячий и влажный язык всей поверхностью коснулся подбородка Томми, собирая коктейль из слез и крови. Никки вновь взял в руки скальпель. Томми поборол крики, непрерывно срывающиеся с его губ, и сцепил зубы, надеясь вернуть себе то достоинство, которого у него никогда и не было, выдержав пытку достойно, по его мнению. Сикс критичным взглядом оглядел лежащее перед ним тело, окровавленное, но все еще полное жизни, той жизни, омерзительной, низкой, но бывшей для доктора столь сладкой, той самой, что он желал выпить без остатка. - Все слишком скороспешно, - улыбнулся он, откидывая волосы за спину. - С этим я еще успею закончить, - врач коснулся пальцами краев разрезанной плоти. - Попробуем что-нибудь новое. Сикс обратил внимание, как Ли сжал руки в кулаки, как напряглись вены на тонких запястьях и на предплечьях, а затем, несколько раз покрутив скальпель в руке, положил пальцы на пульс санитара. - Ты когда-нибудь слышал о неком Николасе Тульпе? - в ответ раздалось лишь громкое мычание, и Никки цокнул языком. - Как понимаю, не слышал. Ну что же, тогда я немного ознакомлю с его трудами. Не буду тебя утомлять бессмысленными рассказами, а покажу наглядно. С этими словами Никки сделал небольшой надрез на кисти. Томми несильно дернул рукой, отчего рана получилась чуть глубже, чем этого хотел сам Никки. - Ну вот, ты опять все испортил. Ну, ничего, поправимо, - Сикс сделал еще один надрез вдоль руки так, чтобы не задеть вены. - Ч...что... Что ты... - Томми говорил с трудом и тихо, но Никки не удержал улыбки, уловив панику в голосе говорившего. - Сейчас все узнаешь, мой торопливый друг, - Никки поддел скальпелем кожу и, захватив ее пальцами, потянул вверх, снимая с руки. Глаза Ли закатились, он начал резко и коротко хватать ртом воздух, стараясь не закричать. Вздохи все ускорялись, интервалы между ними становились совсем короткими, а рука в плече нервно дергалась. - Мне совершенно не нравится твоя рубашка, - задумчиво произнес доктор, с треском разрезая ткань окровавленным скальпелем и обнажая новый участок кожи. - Вот так намного лучше. Знаешь, как это называется? - спросил Сикс, начиная новый надрез от локтевого сгиба к плечу. Томми лишь кричал в ответ. - Называется красный цветок. Так развлекались солдаты в Афганистане. Я читал и все представлял, каково это. Мечтал испробовать на ком-то. Ты вот первый у меня, кто испытывает подобное. Правда, они делали несколько иначе. Сначала давали героин, отчего ты бы даже нервно похихикивал. А потом действие наркотика внезапно проходило... Но мы пойдем несколько иным путем, да? Я ведь не ставлю целью сохранить тебе жизнь. - Чтоб...Ты...Сдох... - уловил Никки сквозь хрипы и стоны и тут же широко улыбнулся, обнажая ровные белые зубы, которые в свете лампы казались еще острее. - Обязательно. Но сейчас - твой звездный час, Томми, - Никки осторожно коснулся обнаженной мышцы пальцами, несильно надавливая, но этого хватило, чтобы Ли взвыл и зарыдал. - Все еще надеешься выжить и выбраться отсюда? Поверь, живым отсюда ты не выйдешь. От тебя останется лишь изуродованный труп. Такие хоронят в закрытых гробах, чтобы не задевать чувства стариков и детей. Но тебя даже не похоронят. Ты сгниешь в сырой земле, на кладбище, которое за больницей. Никто не навестит тебя, не положит цветов, не поправит оградку. На твоем камне даже имени не будет. Да что это я? У тебя и камня-то не будет. Никки стянул новый кусок кожи и с нежностью и трепетом положил ткань на стол. Томми уже хрипел, но мужчина не замолкал. - А всего лишь надо было не трогать Винса. Моего Винса. Потому что когда я говорю, что что-то принадлежит мне, - Никки обошел кресло с другой стороны и начал разрывать рукав рубашки санитара на второй руке, - если я говорю, что что-то принадлежит мне, это означает, что такие мрази, как ты, не смеют даже взгляд на это опускать. - Ты сам оставил меня смотреть за ним, сам! - закричал Томми, когда Сикс стал снимать кожу на втором предплечье. - Да. Сам. И в первую очередь я оставил тебя приглядывать именно за тем, чтобы ни один извращенец, ни один уебок, ни одно жалкое существо, подобное тебе, не смело коснуться его и пальцем. Я оставил тебя защищать его от тех неприятностей, которые извечно сыпятся на людей с его складом характера. А вместо этого ты разрушил его. За что сейчас и платишь, - Никки резко повел ножом вверх, поддевая кожу. Как только с руками было покончено, он сделал два шага назад и, склонив голову, оглядел свое творение. Сейчас Томми напоминал куклу в анатомическом музее. Вот только его лицо, исказившееся гримасой невыносимой боли и страданий, никак не подходило под образ бездушного манекена. - Убей... - Что? - Никки чуть наклонился вперед, чтобы расслышать, что бормочет Томми. - Убей... Хватит... - О, нет, мы только перешли к самому интересному. Если я тебя убью сразу, то не получу должного удовольствия. Ты же получил свое. Когда посмел коснуться Винса, так? Неужели ты меня оставишь без наслаждения? Нехорошо, Томми, быть таким эгоистом. Никки нежно убрал с лица мужчины слипшиеся от пота волосы, а рука скользнула по вскрытому животу, вызывая конвульсии, и ниже, пока не легла на бедро. - Я сделаю так, что даже в аду ты будешь загибаться, если посмеешь подумать о плотских утехах, - Никки ловко выхватил электрошокер, висевший на бедре Ли. - Т... т-т-ты... Ты тоже, - задыхаясь от боли, прохрипел Томми. - Ты бу-будешь... мучиться... - голос санитара сел, он едва мог говорить, казалось, в горле стоял огромный ком, но преодолевая себя, Ли все же досказал, - мучиться... в де...сятки раз... больше моего... за то, что т-ты... творишь... - О да, ты очень правильно выразился. Лучше и сказать нельзя: я творю. Я художник. Со своим собственным стилем. Ты бы видел себя со стороны, видел бы, сколь ты сейчас прекрасен. Одно из моих лучших произведений. Как я жалею, что не взял сейчас фотоаппарат. Я бы хотел сохранить эту картинку для себя навсегда. Но пойди я за ним сейчас, боюсь, к моему приходу ты уже подохнешь. Знаешь что... - не выпуская электрошокера из руки, Никки подошел к столу и достал из какого-то ящика небольшое зеркало, а затем вновь вернулся к Томми. - Посмотри на себя. Посмотри, какой ты сейчас красивый, - доктор наклонил зеркало под таким углом, что Ли мог видеть свое изуродованное тело. Томми пытался отвернуться, но Никки не позволял ему отвести взгляд от зеркала. По щекам санитара побежали новые слезы. - Гореть... Тебе... В аду... - Только после тебя, Томми. Только после тебя, - обаятельно улыбнулся Никки. - Тебе зеркало оставить? Томми отрицательно замотал головой, но Сикс уже прикреплял зеркало к операционной лампе, которая давно была сломана, а сам доктор не особо-то спешил ее чинить. - Убери! - закричал Томми так, словно его отражение жгло ему глаза. Никки облокотился ему на плечи так, что теперь в зеркале было два лица: изуродованное - Томми и красивое - доктора. - А что так? Нравится? Мы почти как близнецы. Почти, - Никки обаятельно улыбнулся отражению и снова обошел Томми, внимательно проверяя ремни. Сикс остановился перед Ли, который, как завороженный, смотрел в зеркало. Доктор улыбнулся и стал расстегивать ремень на брюках Томми. Ли вздрогнул и опустил взгляд, но в том положении, в котором он лежал, так и не смог ничего увидеть. Томми чувствовал, как он истекает кровью, как теряет влагу, как холод комнаты проникает в раны, суша их, создавая корку. Липкий пот каплями выступал на неповрежденной коже, скатываясь вниз, затекая в кровоточащие надрезы и усиливая адскую боль. Доктор Сикс расстегнул несколько ремней на талии и бедрах Томми, лишь для того, чтобы получить возможность снять с санитара узкие брюки, а затем вновь застегнул их, сцепляя защелки поверх уже обнаженной, но еще не изуродованной плоти. - Ты очень красив. Но я не любитель оставлять картины недописанными, а передо мной еще наполовину чистый холст. Посему... Холодная ладонь в липкой крови легла на низ живота Томми, и санитар мелко задрожал. Никки с наслаждением смотрел на лицо своего пациента, любуясь всеми спектрами ужаса, отражавшимися в карих глазах. - Ты должен быть мне благодарен. Я избавляю, я очищаю твою душу. Ты искупаешь твой грех через боль. Сейчас ты этого не понимаешь, но потом... - мурлыкал Сикс. Его губы дрожали в безумной улыбке удовольствия и нетерпения. Томми замер и затаил дыхание, когда что-то щелкнуло, а после его яичек коснулся холодный металл. Ли попытался выгнуться так, чтобы разглядеть, что задумал Никки, но как бы мужчина не старался, ремни крепко удерживали его в кресле. - Только вот святым мучеником ты не станешь. Дорога туда, - Сикс указал пальцем вверх, так, чтобы Томми мог увидеть его жест, - туда тебе дорога закрыта. Ты будешь мучиться здесь, - шепнул доктор, касаясь нежной кожи кончиками пальцев, - и будешь мучиться в аду. - Ты присоединишься ко мне, тва-а-а-рь... - вскричал Ли и фраза потонула в его крике, когда электрошокер, тот самый электрошокер, рукоятку которого он так часто любовно поглаживал, которым усмирял многих непослушных пациентов, коснулся его в интимном месте. Санитар задергался в кресле, но ремни удерживали его настолько сильно, что даже не позволяли выгнуться. Сикс отпустил кнопку, отводя руку в сторону. - Слабовато. Я рассчитывал на большее, - разочарованно сказал док, вертя шокер перед глазами. Никки подкинул оружие, перебросил из руки в руку и снова оглядел его. - Уж прости, не умею я пользоваться этой штукой. Предпочитаю что-нибудь более... Эффективное. А это... Эй! Сикс резко прервал свои разговоры, когда увидел, как стали закатываться глаза Томми, а дыхание мужчины стало все менее заметно. Доктор небрежно швырнул электрошокер на стол и коснулся двумя пальцами шеи Ли, проверяя пульс. - Не смей умирать! Не смей, сука, умирать! - прошипел Никки, подлетая к одному из многочисленных шкафов, выуживая шприц и небольшую капсулу. Как только доктор наполнил укол, он быстрым и ловким движением вогнал иглу прямо в остановившееся сердце пациента. - Я не позволял тебе умирать! Живи! Сикс резко надавил на поршень, зачарованно глядя, как прозрачная жидкость исчезает из виду. Отбросив шприц на пол, Никки стал напряженно вглядываться в лицо Томми, которые спустя несколько секунд округлил глаза и раскрыл губы в бешеном вопле. - Нет... Нет! - завопил санитар. - Отпусти меня! Отпусти меня к самому Дьяволу! Избавь меня! - Ты уже у самого Сатаны в гостях. Разве так отпрашиваются у радушного хозяина? - Сикс вновь подцепил за петлю электрошокер и в холостую нажал на кнопку, вертя им перед глазами Томми. Взгляд санитара был рассеян и расфокусирован. - Смотри туда, - прошипел Сикс, сам глядя на яркий синевато-фиолетовый ток. - Я не вижу... - едва слышно ответил Томми. - Уже ничего не вижу. Зрение пропало, - выдохнул он. - Это ненадолго, - обаятельно улыбнулся Никки. - Ты должен быть мне благодарен: я воскресил тебя. - Чтобы убить вновь... - прохрипел Томми, моргая и щурясь: зрение стало возвращаться с болезненными ощущениями. Никки ничего не ответил, лишь еще раз включив электрошокер, чей ток тут же привлек внимание мужчины. - Зрение возвращается? Вот и славно. Скажи, а Винс тоже получал удар током, или же ты благородно решил, что твоего члена в его заднице вполне ему хватит? - Я... Я не... Нет... - О, как мило с твоей стороны, - шепнул Никки на ухо Томми, улавливая терпкий запах пота, крови и слез. - А я вот не такой хороший... Быстрый, скорее дразнящий, чем болезненный удар электричеством в ногу. Чуть выше. Еще выше. Томми тихо поскуливал, но когда оружие коснулось его члена, он взвыл. Никки с упоением наблюдал, как до побелевших костяшек сжимаются руки в кулаки у его жертвы, как закатываются глаза, до того, что остаются видны лишь одни белые глазные яблоки. Как все тело бьет дрожь. Никки выключил шокер и бросил его на стол, начиная ходить вокруг кресла, касаясь руками плеч Томми, покрытых мокрой от пота, разодранной тканью рубахи. - Передохни немного. А потом мы продолжим. Вижу, ты несколько устал, - усмехнулся доктор. - Можем поболтать. Сейчас столь подходящий момент, столь непринужденная обстановка. - А знаешь... - прохрипел Томми, - раз уж на то пошло... Я выдрал твоего любимчика до звезд в глазах. Я бил его током до сладких воплей. Я вбивался в его тело до его сумасшествия. - Оно того стоило? - задумчиво спросил Сикс над ухом у сдерживающего рыдания санитара. - Стоило, - соврал Ли. - Давай посплетничаем? Задница у него отменная, не так ли? - шепнул Никки, словно кто-то мог услышать их секрет. - Не то слово, - так же шепотом ответил Томми. - Ты тоже его ебал, да? Трахал так, что эта блядь кричала, да? И в рот ему спускал, я же прав? Никки тихо засмеялся. Постороннему зрителю могло бы показаться, что доктор смущается таких разговоров, но на деле Сикса веселило, как Томми из последних сил пытается выйти победителем в этом давно уже проигранном бою. - Все равно тебе недолго осталось. Так что я отвечу на твои вопросы. Да. Я его трахал. И знаешь что? Он сам кончал подо мной. Он получал удовольствие, сам выгибался и просил. Он хотел меня, - немного приукрасил действительность Никки. - Что ты пообещал взамен его телу? - То, что мне не составляет труда дать. Я пообещал ему смерть. Ну, не совсем пообещал, но намекнул, что свой кусочек сахарка он получит. - Там, где ты - там абсурд. Человек отдается тебе в обмен на собственную смерть? - Бетлем и есть театр абсурда. Я думал, ты уже давно понял это. Странно работать тут и не осознавать данного факта. Роль непонимающего и наивного в этой больнице уже занята, - хмыкнул Сикс. - К тому же, какая разница, смерть или что-то другое? Смерть Винсу дороже всего. И по прекрасному стечению обстоятельств, это именно то, что я в состоянии подарить. - Не обольщайся, Сикс. Он ненавидит тебя. И точно так же, как и все остальные, желает тебе смерти в муках. - Ты так уверен в этом? Винни доверился мне. По иронии судьбы именно мне он рассказывал те вещи, которые говорят лишь самым близким людям. - Потому что ты психиатр. - Потому что я именно тот необходимый сейчас ему человек. Ни Мик, ни Джеймс, дьявол его дери, ни Иззи, и уж тем более ты. А я. Палач и убийца стал кем-то вроде ангела-хранителя для того, кто потерял всякую надежду. - Просто тебе самому кто-то нужен. А мужик с внешностью шлюхи - самое то. Он готов терпеть все, лишь бы умереть. Никки прижался носом к щеке Томми и тихо рассмеялся, от чего у мужчины похолодело внутри. - Мне. Никто. Не нужен. Это вы, обычные смертные, бежите, как псы за машиной, в поисках тех, кто скрасит ваш досуг. Будь то бремя на всю жизнь или обычная ебля на одну ночь. Это вы обременяете себя тем человеком, который сваливает на ваши и без того хрупкие плечи свои проблемы, называя это громким словом "доверие". Это все вы. Жалкие и ничтожные. Клопы. Вас легко раздавить, потому что вы сами обнажаете свою душу. А потом жалуетесь, что из нее сделали пепельницу. - А когда у тебя нет никого, люди и становятся вот такими мразями, - Томми удалось повернуть голову, и он выстонал это Сиксу прямо в губы. Доктор ухмыльнулся. - Ты намекаешь, что у тебя кто-то есть? Кто же? Кто у тебя есть, кроме обнаженных баб на страницах порно-журнала и плакатов с ними же в собственной каморке, куда отвратительно даже зайти? - У меня есть друзья. Есть те, кому я нужен. Семья, - просипел Томми. - Начнем с конца. Семья. Я читал твое дело. Родители - простые рабочие, вроде как, была сестра. А ты - пацан-хулиган, уличное быдло, ушедший из дома при первой удобной возможности, порвавший всякие отношения с родными. Что ты хмуришься? Дышать трудно? Больно? Понимаю. Но ничего. Слушай дальше. Друзья? Где они? Кто они? Санитары? Да вы все тут лишь цепные псы, которые, когда им надоедает срываться на пациентах, отрываются друг на друге. Даффи? Где же твой Дафф, который остановит мою карающую руку, который спасет своего дорогого друга? Где тот Дафф, который бы запретил тебе прикасаться к Винсу, зная, что будет? Думаешь, он просто так решил не присоединиться в развлечению? Думаешь, ему не хотелось? Трудно сдержаться, глядя на Винса, о, я прекрасно это знаю. Но ему хватило ума не прикасаться к моей вещи. А также, ему хватило безразличия для того, чтобы не остановить тебя. Он лишь хотел насладиться шоу. А потому и не остановил тебя. Наверняка, даже подначивал, не так ли? И кто у нас там остается? Семья была, друзья были... Ах да, близкие. Кто твои близкие? Те самые обнаженные девки из Плейбоя? - По крайней мере, эти девки не наплюют мне в душу. Никки искренне расхохотался, и его смех отражался от толстых стен, создавая эхо, или Томми просто так казалось. - Ну, конечно. Даже в жизни эти пустышки просто смазливые девчонки, которые не способны думать, а созданы только для того, чтобы на них дрочили подобные тебе, а побогаче - драли. - А Винс разве не такой? - Ты слишком разговорчив для того, у кого вскрыто брюхо, - заметил Никки, но Томми продолжил: - Разве он не создан для того, чтобы быть объектом фантазии, а теперь и не только фантазии? Не думаю, что он способен на любовь и прочее дерьмо. - У него умерла дочь, и он решил, что приветливые поцелуи асфальта милее жизни, - напомнил Никки. - А вместо поцелуев асфальта получил твои, да? - Думаешь, это хуже? - Думаю, что лучше любой исход, нежели быть знакомым с тобой. - Что ж, - доктор пожал плечами, - ни у него, ни у тебя выбора не было. Видимо, так распорядилась Фортуна. Богиня удачи. - Ты ведь соврал ему, так? - стараясь игнорировать дикую боль, все же продолжал Томми. - Соврал? - наигранно удивился Сикс, - разве я похож на того, кто не держит собственное слово? Как можешь ты так плохо обо мне думать, Томми? Быть может, я и ублюдок, но уж точно не лжец. - Ты не подаришь ему смерть, - задыхаясь от боли, прошипел санитар, - не дашь ему спокойно отправиться в Ад. Рано или поздно, он очутится здесь, в этом кресле, на моем месте. А затем сменит камеру со второго этажа, на чистую, аккуратную палату здесь, где ты будешь изредка навещать его, любуясь отголосками его блядской красоты, верно? А маленький наивный Винни верит тебе, верит, что ты избавишь его от того, что столь ненавистно ему - собственная жизнь. - Я подарю ему нечто более прекрасное, нежели смерть, - Никки стал задумчиво перебирать инструменты на столе, улыбаясь своим мыслям. - И что же? Для него нет ничего... ничего милее смерти. И ты же хочешь его убить... Но изменишь своим принципам… Зачем? - Я подарю ему забвение. Он будет жить. Будет жить в своем мире, где наверняка он будет счастлив с дочерью и, может, с женой. Томми хрипло засмеялся, но тут же замолчал, прикованный болью. - Жена? Так у этой потаскухи была своя шлюха? Как же это смешно... - Знаешь, я не убийца. Я, в первую очередь, ценитель. Это как коллекционировать бабочек. Я не хочу его убивать, иначе его красота вмиг померкнет. Я хочу любоваться им до тех пор, пока мне не осточертеет смотреть в его пустые, но такие прекрасные ореховые глаза. - И тем не менее, ты соврал ему, мразь. - Эта ложь оправданна благими намерениями. Я же не виноват, что он так глуп. Подумай сам. Если он умрет, для него все просто закончится. В один миг. А там пустота. Там нет ничего. Нет ничего после смерти. Лишь небытие. А так он будет заточен в мире собственных грез, внутри которого будет счастлив. И ему приятно, и моим глазам отрада. - За порогом смерти ничего нет? А как же тот самый ад, из которого ты вырвался, Сикс? - Ну, мой дорогой, скоро именно тебе предстоит узнать, есть ли пекло и небеса за гранью взмаха острого лезвия. Скоро, совсем скоро. - Ты и есть сам Дьявол! - выкрикнул Томми из последних сил. Никки склонился так близко, что мужчине не составило труда разглядеть, что расширившиеся черные зрачки почти целиком заполнили радужку. - Я тот, кто хочет зла, но совершает благо, - процитировал Никки и усмехнулся, не глядя беря скальпель, и Томми вздрогнул, ослепленный бликом лампы, отраженным от лезвия. - Что теперь? Убьешь? Так давай! - Томми. Милый Томми. Я же знаю, что ты не хочешь умирать. Я вижу это, я чувствую, что желание жизни летает в воздухе. Но, тем не менее, ты играешь в храбреца. Только слабые и сломленные люди хотят смерти. А ты силен, я должен признать это. Томми едва заметно, насколько ему позволяли ремни, выгнулся в кресле, поворачивая голову и подставляя Сиксу шею, заворожено глядя на маленький нож в руках доктора. - Ну же, - прохрипел Ли. Никки мягко улыбнулся и кончиками пальцев провел по нежной коже на шее, чистой, не запачканной кровью. Очертил указательным пальцем линию пульсирующей венки, а затем заправил темные локоны санитару за ухо. Следом за пальцами, по той же траектории легким касанием прошелся и скальпель, не нажимая, не оставляя пореза. Томми дрожал и плакал. Неосознанно теперь, но из глаз безостановочно катились слезы. Сикс облизнул губы, склонившись к самому лицу санитара и прошептал: - Попроси меня. Томми криво улыбнулся, но это больше напоминало судорогу. - Давай... Никки замахнулся, и лезвие вонзилось в горло с тихим хрустом. Мужчина мог внимательно разглядеть, как расходится кожа на шее санитара, и из зияющей раны с бурлением вытекает бурая кровь. Никки мог почувствовать, насколько она горячая. Томми закашлялся, и из его рта стала пениться красная слюна, сбегая по подбородку. Никии глядел в карие глаза, в которых сначала мелькнул первобытный страх, тут же сменившийся болью. Хватило минуты, чтобы зрачки остановились, но на их дне все равно застыл ужас. Доктор опустил пальцы в теплую, свежую рану, из которой по-прежнему сочилась бурая кровь, но не мог отвести взгляда от глаз Томми, смотревших четко на зеркало, но уже ничего не видящих. Сначала Никки хотел прикрыть ему веки, но рука замерла на полпути, так и не коснувшись нежной тонкой ткани. - Считай, что ты искупил свои грехи, Томми Ли... - впустую прошептал доктор Сикс, отходя от кресла, наблюдая за тем, как на полу образуется большая красная лужа. С минуту поглядев на это зрелище, доктор медленно подошел к столу и стянул перчатки. Сикс зажмурился. В следующую же секунду его взгляд вновь стал трезвым и холодным. Эйфория ушла. Никки облокотился спиной на стену и закрыл глаза, вдыхая тяжелый запах крови и пота. И еще, совсем немного, запах лекарств. А раньше, в детстве, больница у него всегда ассоциировалась именно с горьким запахом медикаментов. - Я не хотел, но ты меня сам вынудил, - Никки поднял отяжелевшие веки и посмотрел на труп. Сикс ждал, что сейчас Томми дернется и тихо начнет стонать, но санитар лежал неподвижно. Доктор подошел к небольшому шкафу, в котором хранились различные вещи, не первой надобности, чтобы были под рукой, и достал чистую, белоснежную простынь. Вернувшись к креслу, Никки медленно, словно находясь в оцепенении, один за другим расцепил все ремни и накрыл труп простыней, бросив последний взгляд на открытые глаза Томми. Сикс снял зеркало, прикрепленное к операционной лампе, и, не удержавшись, заглянул в него, улыбаясь собственному отражению.