В поисках единорога

*** Выпав из камина у мадам Розмерты, дезориентированная Иона еле доползла до спальни и рухнула в кровать, в которой они проводили приятное время с Люциусом. Голова кружилась в всполохах радужных звездочек и шариков, подпитываемых легким сотрясением мозга, который она диагностировала сама себе. Пройдет, но вот синяк будет здОровский. Где же Драко? Она не видела Люциуса ни разу в таком гневе и беспокоилась, что мальчишке достанется хуже, чем ей. Иона осознавала, что Люц не хотел попасть по ней, но и допустить того, чтоб он в сердцах прибил Драко, она не могла. Быть яблоком раздора не так уж и прикольно, как описано в Илиаде. Она все-таки надеялась, что Люциус поостыл и не наломал дров. Пролежав около часа на кровати и восстановив дыхание, девушка думала о том, как добраться до Хогвартса, у ее с собой не было ни мантии, ни сумочки, все осталось в Малфой-Мэноре. Хорошо хоть палочка была при ней. Немного поразмыслив Иона прошептала заклинание «Акцио мантия». Нужно ли говорить, что ничего не произошло? Драко так и не появился. Что ж, придется рассчитывать на женскую солидарность мадам Розмерты. Призвав одного из домовиков, которые помогали в таверне, она попросила привести женщину ради «очень личного разговора». Когда та пришла, девушка рассказала укороченную версию событий, поссорились с Малфоем, результат на лице и попросила одолжить мантию, чтоб добраться до Хогвартса, потому что аппарировать сейчас она явно не могла. Кажется, Малфою не поздоровится, если он появится в таверне в ближайшее время, ну или цена за комнаты возрастет втридорога. Иона даже не пыталась скрыть синяк, когда поднималась в Башню Гриффиндора, у нее просто не было на это никаких сил. Дойти до комнаты, переодеться и дойти до Больничного Крыла. Естественно, она не собиралась сообщать любопытным, смотрящим ей вслед, как заполучила украшение. В ее практике ветеринара, она нередко получала синяки и царапины от животных, так что свалить все на единорогов проблемой не будет. Сама виновата, забыла правило — не подходить сзади. Хоть мадам Помфри и причитала, что нужно полежать под присмотром, но у девушки было другое мнение. Она спустилась в подземелья и не обнаружив Северуса ни в спальне, ни в лаборатории, прилегла на кровать, гадая, куда тот подевался. Может, он ещё не вернулся от Тёмного Лорда, а может, ушёл к директору с докладом. Не хватало еще и о Северусе беспокоиться. Ну не убьет же Малфой-старший собственного сына. Верно? Под эти неприятные мысли она задремала — нервное истощение сказывалось. *** Тем временем в Малфой-Мэноре Драко стоял тяжело опираясь на камин, он так и не ушел, в надежде поговорить с отцом и полностью прояснить ситуацию. Юноша ждал, пока его отец не очнется, размышляя над ситуацией, в которую они попали. Драко искренне верил, что если тот узнает о его сильных чувствах к Ионе, он отойдет в сторону. Люциус много раз повторял Драко, что хочет ему счастья, а он будет счастлив только с этой гриффиндоркой, никто другой ему не нужен и не сможет дать даже малой крупицы эйфории, которую он испытывал рядом с Грейнджер. Как объяснить отцу, что девушке будет лучше с ним? Что он сможет жениться на ней и построить долгую жизнь родить законнорождённых детей, дать ей семью? А не быть всё время на вторых ролях, в качестве любовницы. И плевать ему на ее статус крови! Повернувшись к отцу, Драко пытался выдавить из себя хоть слово из тех аргументов, что крутились у него в голове, но ни единственного звука не вырвалось из его пересохшего от горечи горла. — Думаешь, что ты ей нужен? — произнес Малфой-старший и обреченность его тона говорила сама за себя. Он сожалел, что сейчас полностью раздавит Драко, ведь прекрасно знал, каково это - любить женщину, которая в тебя не влюблена. Лишь спустя годы волшебник с этим смирился и, подзабыв эти чувства, опять полез в этот капкан. История циклична. Теперь его сын влюблен в женщину, которая не испытывала к нему никаких чувств. Она просто играла, как и с ним и со Снейпом. А вот правила этой игры знала только лишь она одна. — Она сказала мне, что любит. Она шептала мое имя всю ночь, пока я был в ней. А не просто нашу фамилию, о тебе она и не вспоминала. — Драко так хотел ей верить, что сейчас пошел бы против всего мира, а не только главы своей семьи. Ради нее. Ему не хотелось думать, что секс между ними был просто всплеском адреналина, а ее слова — мольбой об очередном оргазме, которые он так жаждал услышать. Люциус громко рассмеялся: — Это она умеет, говорить так, будто ты единственный, твое имя у нее на языке растекается патокой до такой степени, что скулы сводит от приторности происходящего. И ты веришь, что она только твоя, забывая, что каких-то пару часов, она лежала рядом со Снейпом и, точно так же, шептала его имя. Ты в хорошей компании, сынок, она выбирает только лучшее… — Нет, ты врешь! Она никогда бы не стала с ним связываться! Ты так говоришь, чтобы насолить мне! — Драко находился на границе разума, между реальностью и здравомыслием, которые уступали дорогу панике и отказу воспринимать действительность. — Скажи, что это не правда! Я заставлю тебя признать это! Отступись или ты мне больше не отец! — Так тому и быть, Драко! Отныне ты не Малфой и пусть эта гриффиндорка хоть завоет твоим именем, когда ты будешь между ее ног. Только вот будешь ли ты ей нужен, без моей фамилии? — терпение Люца было вовсе не безграничным. *** Проснулась она от разговора, два голоса обсуждали её, Иону. — Кажется, она нас всех поимела… Отец лишил меня фамилии, отказался от единственного наследника, ради нее. Это правда, что она и с вам… тоже? Отец не соврал? — Нет. — Северус ощутил присутствие Ионы, он ее всегда чувствовал, когда она находилась недалеко. — Не соврал. Думаю, что тебе нужно пойти отдохнуть, обсудим ситуацию, когда страсти поутихнут. Я проведаю ее сам… — предугадав следующие слова юного слизеринца, — позже поговорим, а сейчас тебе нужно отдохнуть. *** Мужчина прошел в спальню и присел на кровать, где в его объятья, тут же бросилась девушка и горько зарыдала. Он просто ждал, когда та успокоиться. И хоть кошки скреблись у него на душе, еще большую боль причиняли ее слезы. Она так и уснула, в его руках, выплакав весь этот день. А он не смог сомкнуть глаз.