отголоски прошлого

      Звезд над Конохой в последнее время вообще не видать, и Сарада уже даже начинает сомневаться были ли они здесь вообще. Небо было пустым, ее голова – такой же. Сарада позволяет себе эту минуту покоя, дает ветру гладить длинные волосы, вдыхает весенний воздух. В нем свежесть и слегка уловимый аромат цветов – cакура в этом году рано. Под покровом тени, на избитых черепках пусть и невысокой крыши, Коноха чудесно просматривается.       Сараду немного раздражают сакура и звезды, которые то не вовремя, то невпопад, а еще Шикамару и Седьмой. Что это за охрана смешная ей не понять. Расположение этих спин за столько ночей уже приелись. У каждого по позиции и по куску обозрения – вместе они образовывают круг, и тут вообще никакого подвоха хоть ты разбейся. Слепая зона у южных ворот и за парком – причем такая, что при желании пройдет легион. Тем временем земли под кладбища идет столько, что скоро будет негде выращивать урожай. Она по привычке считает этих сонных чунинов, думая что, видимо, Шикамару исчерпал лимит гениальности. Или же элементарно не ждет угрозы внутри Конохи.       Сарада отдёргивает себя, мол, неважно уже, отвыкай, хорошая.       И шепотом: решайся.       То, что происходит дальше, не вписывается в привычный комплект чувств, это за гранью. За гранью логики, нормальности и боли. Удивительным образом въедаются в память, казалось бы, непримечательные моменты.       Вот она видит свое немое отражение в стекле окна, вот слышит, как падает оставленный на подоконнике пластиковый стаканчик, вот видит Боруто. У него ладонь взлетает вверх в приветствии, а в глазах взрывной карамелью танцует блеск.       Сарада смотрит на его радостную улыбку. На то, как она медленно исчезает, когда Боруто замечает в руках катану.       Его глаза... Сараде кажется, нет таких прилагательных.       То, что об этом думали все – ясно как день. Шикамару со своими запоздавшими, сдержанными кивками на слова Хокаге каждый раз выдает то, что он сначала друг Наруто, уже потом - советник. Саске бы даже советоваться не стал, узнай об опасности кармы - он не дал бы и до рассвета дожить чьему-угодно-сыну. Но не сыну Наруто. Сарада дышит ровно и смотрит прямо. Все хорошо. Боруто шокирован и не вооружен, так что работы немного, если, конечно, приступать немедленно. Сарада понимает: плохая охрана не отменяет того, что дома два бьякугана и Хокеге. Это значит - минута, максимум две.       И Учихи, и Боруто стали угрозой невольно. Седьмой в силу характера предпочел благородство надёжности. Сейчас не известно, получится ли так. Но с этими всеми смертями, горем на лицах матерей, землей под кладбища... и сейчас понятно - это Итачи был прав.       От катаны противное дежавю. Даже стыдно перед Боруто за нее, но приходится так. Вот трещащая вспышка чидори даже засветится не успеет.       Поэтому... катана и глушить чакру насколько возможно.       Сарада знает – главное, не сомневаться. Сейчас все решено и ее минута лениво убегает в холодную беззвездную ночь. Засомневаться – значит проиграть, Сарада напоминает себе об этом, а потом видит на прикроватной тумбочке попкорн. Две миски. Идиот, видимо, планировал сеанс кино...       Главное – не засомневаться, напоминает она себе, но поздно: хватка вспотевших рук ослабевает на рукояти меча и Сарада вдруг горько улыбается: не могу. Не могу и всё. Ни туда, ни обратно.       Вот так легко сломалась.       Вот так столбом застыла посреди комнаты. И кажется, она так и останется тут навсегда - тут, в этом пустом, тупом «почти».       На нижнем этаже какой-то шум. Щелчок включателя. Шаги. Понятно: минута все-таки подошла к концу.       Она разворачивается к окну, расценивая необходимую скорость.       И вдруг чувствует, как поднимается рукоять катаны. И руки Боруто на мече, накрывающие ее собственные. И его взгляд – напротив, разделенный тонкой полоской метала.       Шаги за дверью ускоряются, срываются в бег.       -Ей, Сарада, - хитро ухмыляется Боруто и в глазах у него такой привычный дружеский вызов, что это даже... успокаивает? - Я же говорил, что хочу помочь.       И тянет их руки вперед.