Хистории Райсс дано лишь крепко и горько любить

Пылал закат. Хистория, облокотившись руками о прохладную поверхность балюстрада, спокойно, даже смиренно, наблюдала за обыденностью происходящего. Прошло несколько месяцев с тех пор как она стала королевой. Хистория Райсс – благородное и величественное имя, уносящее своё значение глубоко в путаницу истории. И она больше не скрывает его. Не вынуждена этого делать. Однако, где-то в потёмках её души, тоска по тем не таким уж и старым временам некого забытья от истины вызывает сладенькую печаль. Сегодня погода была, на удивление, теплой. Закатное солнце опаляло кожу горячим светом, а окружающий мир — насыщенно алыми оттенками. Забыв обо всем, Хистория отводит взгляд от небес. Ностальгия накрыла белокурую голову. Зайдя в светлые покои, она прилегла на перины, отдающие душистым ароматом недавней стирки. Начищенные подсвечники блестели на дубовых столах, искрились позолоченные переплёты книг на полках. Шелковые шторы нежно трепетали на сумеречном ветру, что приносил запах спелой пшеницы с полей. Это был и не роскошный королевский дворец, и не аристократическое поместье. Это было строение, напоминавшее каменный коттедж, даже своеобразный фермерский домик, со встроенными жилыми башенками, в одной из которых и располагалась комната юной королевы. Сегодня девушка в очередной раз проводит здесь ночь, среди возведённого ею же детского приюта. Достопочтенные знакомые из политической сферы не жалуют этого небезопасного рвения к сиротским пристанищам, но Хистории плевать. Ей правда нравится это место. Ночной воздух здесь сказочный. Пожалуй, нынешняя хозяйка стен не слишком уж мыслит в политических делах ее королевства, чему и не противится. Возможность решить подобный вопрос всегда есть у военной верхушки, окончательное решение которых так или иначе зависит от нее. А королева, в свою очередь, всегда выбирает самые благоприятные варианты для своего народа. Она старается, правда. И чем явственней этот благородный настрой она показывает своим подчинённым, тем больше ей хочется бросить все дела. Хистория считает своим долгом помочь нуждающимся, своим главным деянием как королевы. Но кто поможет ей? Хистория слишком много отдает любви, бережного трепета и заботы другим, но ответа не следует. Её уважают и почитают, несомненно, но не любят. Не любят обыкновенно и человечно, как единственную возлюбленную. Когда-то кое-кто был влюблён в неё, но это в прошлом. Только вот это самое "был" и осталось. *** Уже плотно отужинав и теперь проводя отведенный по графику недолгий перерыв, Хистория глубоко вздыхала. Она устала после очередного совещания в столице. Тело изнывало, было накрыто выходными одеяниями, что так давили на миниатюрное, хоть и не слабое тело. Волосы были туго сплетены в замысловатые косы. Ими искренне гордилась слуга правительницы, чей плод творений был действительно неплох и красив. Но вскоре в дверь стучат. Королеве время принять ванну. И она встаёт, улыбаясь девушке, что обязана ей в этом помочь. Королева всем помогает, королева не горюет. А вот и взгляд просиял. Служанка улыбнулась в ответ. — Пройдёмте, – следует мягкий голос. И они пошли. По прибытию в ванную комнату Хисторию раздели. Лёгкий холодок пробрал до мурашек. Золотые локоны рассыпались по бледным плечам, щекоча тонкую кожу. Мышцы головы приятно расслабились. Погрузившись в горячую ванну, она вздохнула и прикрыла глаза, было хорошо, приятно. Полумрак расслаблял. Спокойствие пошатнула одна из служанок. Ей было велено намылить священное тело королевы. Умиротворенную Райсс одарил тихий вопрошающий шепот. Спрашивали о разрешении к прикосновению. Вода с лёгким всплеском приподняла грудь, заставила напрячься мышцы шеи. Взгляд Хистории намеренно недоумевал о вопросах её слуги, отчего-то возмутила чрезмерная осторожность и нежность по отношению к собственному телу. И та извинилась в ответ, очень робко и пискляво, но, завидев одобрительный кивок и откинувшуюся назад нагую фигуру, успокоилась, приступив к работе. Холодные ладони аккуратно взяли руки королевы и, оглаживая кожу, втирали в неё масляную массу ароматного мыла. Хистория задумалась. Какие-то странные ощущения нахлынули на неё. Как-то слишком уж непривычны эти "нежности". От чего же такие мысли? Разве это не приятное обращение? Ох, ну да. Девушка мимолётно улыбнулась воспоминаниям, где её встречало веснушчатое задиристое лицо. Эта особа любила грубо подтолкнуть свою подружку, бесцеремонно приобнять, а может, иногда, сотворить что-то непременно непристойное и порочное. Это смущало, это вызывало множество вопросов. Но это не было похоже до тошноты нежные вылизывания глупых служанок. Нет. Это было так живо, так по-родному что-ли, словно так и должно было всегда быть. Она любила это, обожала... Хистория слишком глубоко погрузилась в собственные мысли. Юную правительницу одели в ночные полотна и отправили спать. Отвратительно. Слишком много слов, слишком много лиц и пустых разговоров, но только они позволяли скорби и одиночеству ещё хоть чуточку отложить их полное овладение над беспомощной девушкой. Но ночь накрыла стены. Она совсем одна. *** Последние свечи догорали в покоях девушки, оставляя восковые окурки истлевать струями пахучего ладана. Золотые локоны раскинулись на подушках, где расположились и руки. Тонкая ночнушка окаймляла безупречность юного тела. Ребра, слегка выпирающие, подрагивали при дыхании, а упругая девичья грудь была напряжена маленькими бусинами из-за наступившей свежести и прохлады. Не жарко, тепло и мягко, но... неуютно? Нет, ни капельки. Тут нет её. Внутри похолодело. Имир нет. Где же она? Её Имир... Взгляд опускается с обугленных фитилей свечей на пол, дыхание прерывает. Нет ничего того, что могло бы отвлечь, пустота верно пробирается в возбуждённый разум, щекоча нервы своим присутствием. Неспокойно, тревожно, истерично. Нужна Помощь. Помогите. Взгляд небесных и таких больших и всегда радостных глаз опустел, он смирён и строг. Веки мрачны и темны, её сон не здоров. А есть ли он вообще? Совсем недавно милое и немного пухленькое, даже детское личико обрело совершенно иные черты, свойственные человеку, в глубине души которого бушует горе. Все надоело. Все так пусто. Хистории просто хочется её увидеть. Это бесстыдное веснушчатое лицо с золотыми глазами. Обнять мускулистое и долговязое тело, провести пальцами по смуглой коже, поцеловать тонкие губы.... И плакать, плакать что есть мочи в её плечо, рыдать до изнеможения и клясться ей в любви, а янтарные глаза смотрят нежно и только на неё. Имир шепчет её имя... Ее имя. "Я похоронила ложь в себе, подписав на этом вымышленном надгробии "Криста Ленц". А Хистория Райсс, гордо стоя на этой могиле, отвоевала право на жизнь. Клятва сдержать наше обещание помогла мне. Но в самом ли деле я живу для себя? Или, оправдываясь настоящим именем, выполняю неизбежный долг перед королевством? Счастлива ли я на самом деле? Мое имя с самого рождения обременяло меня ответственностью. Ответственностью равной королеве. Я просто не могла выбрать свою жизнь и пожертвовать целым народом. А ведь так хотелось... Но все же, раз мне уже не суждено убежать от трона, я горжусь, что пришла к этой пропасти собственными шагами. Я не повелась на манипуляции отца, не ввела иглу шприца себе в вену. А вместо того, чтобы молча наблюдать, как решается мое положение в королевстве, пошла рассекать куски плоти титана в воздухе. Я добилась титула королевы сама. Я его заслужила. От такого не убежать, я уже точно никогда не смогу убежать... Это разве моя мечта, жить с золотыми колечками на пальцах да до скончания времён из шкуры вон лезть, лишь бы подчинённым хорошо жилось? Такова цена моего обещания. Я Хистория Райсс — хозяйка стен. И я буду гордо носить свое настоящее имя. Но... Стоит ли оно того? Я просто хочу, чтобы Имир была со мной..." — раздается бессмысленный порыв горького шепота. Белокурые ресницы прикрывают глаза. Буря терзаний выравнивается с мерным ритмом больного сердца. Молчание. Зрачки выглядывают из-за век в темном взгляде в сторону. "Прости меня, Имир. Я должна была прожить жизнь, которой бы гордилась, стать счастливой. Но я... Я просто люблю тебя. Я не могу без тебя, Имир", – звучит то, что так давно пляшет в сердце. Но облегчения нет, как и трепета влюбленного от сказанного. Грохот. Окна распахнулись, а Хистория, молниеносно выпрыгнув из кровати, спешила захлопнуть внезапно открывшиеся форточки, что так неистово таранил ветер. Подняв взгляд на небеса, руки медленно опустились, ветер убрал с лица длинные пряди и пустил их в пляс за спину. Глаза распахнуты, а бледные губы приоткрыты. Первые звёзды отстранено заискрились среди темного неба, ещё не успевшего изгнать последние кровавые краски прошедшего закатного солнца. Ветер дунул в грудь, словно пинок. Последовал завывающий свист. Хистория прикрыла лицо ладонями и торопливо отвернулась от зверского порыва. Вновь тишина, оглядевшись, девушка замерла. Перед ней, в тонких волнах полупрозрачных занавесок, на полу, лежало прощальное письмо её возлюбленной. Сухие губы крепко сомкнулись. Дрожащие руки потянулись к заветному конверту. Хистория стоит молча, взгляд помутнился. Все тело задрожало, но не издало ни звука. Время застыло, а в этом омуте девушка изнемогает в попытке сдержать слезы. Она не может приподнять голову. Ощущение, словно Имир стоит над ней, неподвижно, протягивая руки в ожидании объятий. Но Хистории не верится этому. И ей страшно, ведь она не увидит её. Имир мертва. Как и надежда Хистории, но чувства — нет. Она, будучи в неведении, была пропитана этим нежным и глубоким ощущением, парила в его сиянии, истекала его водами. Но эта река засохла, пылится. Остался только маленький родничок у самого устья. И Хистория ни с кем не разделит его. Затаит в самых глубоких закромах души, в силах жить лишь с ним, захоронит с собой за могильной плитой. Этот родничок зовут Имир. То, что будет всегда греть её душу. То, что губит и воскрешает одновременно. То, что она никогда не забудет. Ветер снова завыл, тело ослабло и тихо прислонилось к изголовью кровати. Силы окончательно покинули Хисторию, а та непоколебимая плотина пропустила трещину, выпуская наружу соленые слезы, что истекают по сухой коже и мятой ткани ночнушки. Так досадно и больно, так противно и тошно и... и ничего. Пустота. Имир нет с Хисторией и больше никогда не будет. И эти раны, глубочайшие надрезы не излечатся. Время никогда не лечит, оно просто убивает, заставляя, просто напросто вынуждая привыкнуть к нестерпимой боли, если в тебе есть желание протянуть ещё хоть один день. Ей сейчас главное — заснуть, забыться на время, утром её разбудят от неспокойного сна. Днём будет на что отвлечься, а потом, ночью... все повторится. И снова, снова, снова будет повторяться. Эту часть её души никому не суждено раскрыть. Узнать, то, о чем на самом деле мечтает королева — быть в объятьях ее грубой и задиристой возлюбленной. Ее дорогой Имир. Но это лишь туманные мечты, которым уже не суждено сбыться. Королева уже не сможет получить те поцелуи, те речи. Настоящая любовь к ней умерла где-то далеко, за стенами у врага. А она все возвращается мыслями в несбыточное. Ей уже не суждено стать для кого-то настоящей любовью. Хистории Райсс дано лишь крепко и горько любить.