Солнце

«Дорогой Кэйа,       Мне жаль, что я могу поговорить с тобой лишь так и вероятно в последний раз. Скоро меня ждёт смерть. Я не знаю с чего начать, чтобы объясниться перед тобой.       Алхимия — наука, изучающая механизмы жизни, пытающаяся из низшего создать высшее. С её помощью был создан и я, в Каэнри’ах. Мои занятия алхимии были трудными, но я всегда с ними справлялся. Кроме последнего. Она, мой учитель Рэйндоттир, ждала от меня истинности и познания мира. Что же, я думаю, она расстроится, когда узнает о произошедшем. Я начал терять контроль над собой, что-то твердило о том, что я должен, что я был создан для того, чтобы отомстить. За что и кому — мне неясно. По правде говоря, у меня не было искренних замыслов уничтожить ни Мондштадт, ни Тейват.       Я жалею ещё лишь об одном. Я не смог взять тебя в мужья.       Какая бы ночь не была тёмной, солнце обязательно всходит. Альбедо.» Кэйа отрывает взгляд от письма и смотрит на Джинн. Пусто и томно, совершенно без какой-либо жалости, злости или обиды. Руки предательски потряхивает, а сердце, уже уставшее от непрекращающейся боли, начинает выть вновь. Формулировать мысли тяжело — всё смешалось в один непонятный и бесформенный клубок. Альбедо ждет смерть? Альбедо из Каэнри’ах? Альбедо искусственный человек? Альбедо тоже разрывало от выбора между родиной и Мондштадтом? В голове нет ничего кроме Альбедо, Альбедо, Альбедо… Как же много всё-таки Кэйа не знал, как же много он не рассказал ему сам. А вот… А если бы… Капитан кавалерии часто задумывался о том, чтобы покончить с тайнами и признаться алхимику в своём загадочным и тёмном прошлом, о котором рассказывать никому не хотелось, кроме него. История появления Альбедо на свет Кэйю особо не волновала. Он и по сею минуту считал его самым живым человеком из всех, которых знал. Его любовь к жизни, познанию и науке, рисованию и исследованию новых мест, его желание проводить время с Кэйей, делать его счастливым и любить, его эмоции и чувства, которые абсолютно всегда прослеживались в его глазах и взгляде, которые понимал и различал только Кэйа, его амбиции и мечты, цели, стремления, желания… Это делало его живым и таким настоящим, искренним. Капитан перечитывает письмо раз за разом, надеясь, что он ошибся, что у него галлюцинации, что он разучился читать, — неважно на что — лишь бы это оказалось неправдой. Он отчаялся. Сердце рвётся на части, а из некогда сияющего от счастья глаза льются слёзы, абсолютно неконтролируемо и отчаянно. — Мне жаль, Кэйа, — Джинн всё это время находилась в кабинете. Она положила свою руку парню на плечо. Сказать ей было нечего: всё же решение избавиться от алхимика лежало на ней. Он не злится на неё, потому что понимает, что убить одного Альбедо разумнее, чем дожидаться того, что он убьёт весь город. Про Каэнри’ах информации всегда было недостаточно, всегда были подводные камни. По крайней мере для того, чтобы решить этот инцидент без жертв. Он и сам не знал, что можно сделать. Кэйю ждут тяжелые дни, месяца, года, пока он не примет потерю и не смирится с ней. В этот раз он не уверен, что сможет принять: слишком многое он потерял в жизни. — Позволь мне увидеть его, — он прошептал это еле внятно, вытирая слёзы рукой. *** Стук каблуков капитана Ордо Фавониус оглушителен в тишине. Здесь, в самой неприятной части штаба — темнице, обычно никого нет, кроме стоящих на посту рыцарей. Они то и дело отдают честь проходящему мимо капитану, приветливо улыбаясь ему. У Кэйи нет ни сил, ни желания отвечать кому-то из них. После получения письма прошло два дня. Он ни спал, ни ел и даже не пил: бездумно лежал дома на диване и глядел в потолок, размышляя о том, что скажет Альбедо, когда увидит его. Даже про малышку-Кли забыл, хоть и обещал приходить к ней каждый день, пока Альбедо не может. Рыцарь вставляет ключ в замочную скважину: его предупредили о визите капитана. Дверь открывается. Кэйа не спеша заходит внутрь на ватных, еле переставляющихся ногах, со сбитым дыханием и сердцебиением не только от дикого темпа ходьбы, но и дико ноющего волнения. Альбедо моментально отрывается от своего холста, но никак не ожидает увидеть Кэйю. Он даже дёрнулся от испуга и неожиданности. Грустная и отчаянная улыбка и мягкий, полный любви взгляд не оставил капитана кавалерии равнодушным. — Мечты всё-таки сбываются, — Альбедо непоколебимо спокоен. Наверное, смирился. — Этой ночью я увидел в окне, — он указал в сторону небольшого узкого окна, которое загораживает железная решетка с двух сторон. — Падающую звезду. Я загадал лишь одно: увидеть тебя в последний раз. Он даже не успел договорить до конца, как Кэйа сжал его изо всех сил. Он истерично разрыдался после слов о загаданной мечте, сжимая в своих объятиях алхимика сильнее. Альбедо обреченно вздохнул, положил голову на плечо гостю и начал нежно его поглаживать по спине. Он боялся, что после раскрытия всех карт в письме, Кэйа не придет. Сердце трепещет, бьётся так сильно и волнительно, как в день признания в любви. Ему нечего сказать. Пообещать, что всё будет хорошо? — бред. Ничего хорошего уже не случиться. Сказать, что это пустяки? — Кэйа и так многих терял. Альбедо даже на секунду задумался о дальнейшей судьбе Альбериха. — Кэйа, — нежно и тихо. — Пообещай мне, что ты ничего не сделаешь с собой. В ответ тишина. Он лишь поднял Альбедо на руки, сел на койку и посадил парня к себе на колени. Алхимик смотрит в синий, полный слёз, отчаяния и боли глаз с такой нежностью и добротой, с которой смотрел и всегда. Кэйа жадно рассматривает его, будто пытаясь запомнить его образ навечно. В прочем, он это и делал. Он хотел запомнить всё: каждую неровность или шероховатость его бледной кожи, каждую еле заметную родинку на его шее, каждую выбившуюся из косы прядку, каждую складку его рубашки — всё-всё. Ему бы на это не хватило и целой вечности. — Ты сделал меня счастливым, — Альбедо прошептал ему это в губы, а затем аккуратно поцеловал уголок губ Альбериха. Он целовал его как и всегда: особенно, коротко, быстро и нежно. Альбедо любил целовать его в нос, в щеку, в макушку — зацеловывать каждый сантиметр смуглой кожи. Он целовал, быстро смотрел в глаз, глупо и печально улыбаясь, а затем снова целовал. Не хотелось никаких длинных поцелуев, страстных — только нежных и самых искренних. Они были солёные из-за всё ещё льющихся слёз, будто со вкусом горя и страданий. Руки Кэйи сжимали тонкую и изящную талию, трепетно поглаживали. Не верит — не может это быть в последний раз. Когда он просил у Джинн увидеть Альбедо, та особо пускать его не хотела — боялась алхимика. Капитану было всё равно: даже надеялся, что умрёт вместе с ним. Ему не нужны никакие ответы на вопросы — он всё понял — ему не нужны никакие слова. Нужен лишь алхимик. — Моё солнце не взойдёт после твоей смерти, — первое, что произносит Кэйа за всё это время. — И я даже заказал кольца у Вагнера. — Слова Альбериха тронули Альбедо. Улыбка сошла с лица, а взгляд переведён куда-то в никуда, главное, что не на капитана. — Прости меня, — он наклонил голову вниз. — Я не знаю, почему всё так произошло. Пусть я и удачный проект моего наставника, но не совершенный на все сто. Я должен был таким стать. Мне жаль. *** Кэйа не знает как объяснить Кли, куда делся её брат. Она слишком маленькая, чтобы знать подробности. Она не видела того, как Альбедо поджигал свою лабораторию, пламя из которой распространилось и за её пределы. Она не видела, как он убивал несчастных и ни в чем не повинных рыцарей на ночной смене. О том, как он напал на Джинн. Никто не мог остановить его, но постепенно силы его покидали, а вскоре он и вовсе потерял сознание. Эта история остается в строжайшей тайне. Даже Сахароза и Тиммей не знают, куда пропал Альбедо. Что на него нашло — никто не знает, как оказалось — и он тоже. Джинн было тяжело принимать решение об его аресте, но первое время даже в заточении он угрожал рыцарям, что вырвется и уничтожит Мондштадт. Держать его в городе было опасно. А затем было так же тяжело принимать решение о казни. Точнее, невозможно до боли в груди. Магистр никогда еще таких решений даже против опасных преступников не принимала, а здесь — её любимый алхимик, у которого внезапно поехала крыша. Барбара была бессильна: никогда не встречалась с таким, да и молитвы Архонтам были не так успешны. Кэйа просил разрешить Джинн присутствовать при исполнении указа. В траурной, полностью чёрной форме, он приехал к Драконьему Хребту. Алхимик сам настаивал на именно этой локации, всё же, она была ему родной. Будь его воля, он бы приказал похоронить его в бывшей лаборатории. Однако, никто его не спрашивал, да и Кэйе мотаться в такую даль каждый день не хотелось. Было пусто. Обычно здесь располагается лагерь, но их всех попросили уехать. На этом ужасном, в данный момент, месте всего пару человек: Кэйа, Джинн, Альбедо и пара рыцарей, привязывающих Альбедо к какому-то столбу. От этой картины хотелось умереть и самому, от боли в груди аж тошнило и выворачивало. Волнение и страх не могли позволить Кэйе стоять на ногах, отчего он сел на холодную землю. — Кэйа, — Альберих хватает каждое слово, чтобы запомнить его голос навсегда. — Может, мы ещё когда-нибудь увидимся, в другой жизни, например, — он мягко и тепло улыбнулся. — А если не там, то где-то на подобии Селестии. Улыбка в такой момент казалась безумно странной и даже пугала капитана, как и всех остальных. Рыцари отходят и берут в руки оружие: луки и стрелы. Джинн что-то им говорит, но Кэйа не различает ни слова. — Готовы? — Джинн холодна, но все уверены: лишь снаружи. На деле она проклинает себя и весь мир. — Три… два… — Стойте! — Кэйа подрывается с места и на всех порах летит к алхимику под удивленные взгляды. Он любяще целует Альбедо в пока ещё теплые и мягкие губы, а затем в лоб, потрепав его волосы. Тот смотрит с детской надеждой и наивностью, улыбается. — Извините. Об их отношениях знали немногие: Кли, Джинн и Лиза, поэтому на обратном пути Кэйю будут терзать вопросами и глупо брошенными взглядами. Джинн снова повторяет команду, и Кэйа отчаянно закрывает глаза в самый ответственный момент. Он слышит звук летящих стрел. Звук пронизывания алхимика насквозь. Он слышит ужасающие, жуткие стоны Альбедо. От них вырываются слезы. Капитан открывает глаза: алхимик чуть съехал пониже, а голова неестественно наклонена вперед, под ним — лужа крови, всё ещё растущая, такая красная, пугающая, три стрелы воткнуты в бездыханное тело, но ни одна не попала в сердце, из-за чего он обеспокоился. А вдруг он жив, и его будут добивать сквозь муки? — Альбедо, — Кэйа подошёл к телу, аккуратно толкнув в окровавленное плечо. Реакции нет. — Мёртв. Он оглянулся на Джинн. Она рыдает во всю, даже не сдерживается, что-то тихо шепчет, повторяя раз за разом: «Кэйа, прости», «прости, прости», «у нас не было выбора». Он всё понимает и не сердится на неё. Ему самому нужна поддержка, силы пережить и собраться с мыслями. Однако волновало другое: как сообщить Кли. Стоять сил всё ещё нет — сидит на земле, прожигая взглядом рыцарей, которые отвязывали труп от столба. Больше у Кэйи нет никого. *** Нужно быть сильным ради Кли. Они вместе навещают кладбище каждый день. Запасы сесилий на Утёсе Звездолова заканчиваются: теперь они лежат за Собором Ордо Фавониуса. Хоть и прошёл уже месяц, боль всё ещё не утихает. С тех пор капитан пообещал ей никогда не оставлять её одну. Если он, взрослый парень, не может смириться с утратой, то как это может сделать ребёнок? Кэйа не уверен, что когда-то эта рана затянется, но мысль о том, что когда-то на небесах они вновь встретятся, его тешила и заставляла жить: будет, что ему рассказать. А может он и вовсе наблюдает за ним, и будет расстроен, что разрушил ему долгую и счастливую жизнь. Может после каждой, даже самой темной ночи, солнце и всходит, то для Кэйи оно просто больше не греет и не светит. Самое главное его солнце, которое освещало ему жизненный путь, находится на два метра ниже. Об этой истории город так и не узнал. Сказали, что это был несчастный случай, — не стоило наводить лишнюю панику в городе.