Краткое пособие по общению с привидениями

— Так…поговорим? Эйс, с задорной улыбкой на лице, сцепляет за головой руки. И Сабо, к своему собственному удивлению, только сейчас замечает, что чужие ноги определенно точно не прикасаются к деревянному полу лазарета. Как он ранее умудрился не обратить на это внимание, учитывая, что пират и до этого показывал свое умение зависать? Сам Сабо не уверен. Наверное, слишком уж сильно был занят общением с Коалой, Хаком, да и самим Эйсом тоже. Встреча с Портгасом была достаточно удивительна и сама по себе, что бы обращать внимание на какие-нибудь подобные мелочи. Это подобно тому, что бы к своему собственному удивлению, встретить на суше Морского короля. В первую очередь ты начнешь от него убегать, и уже во вторую — задаваться вопросом, что вообще владыка вод делает на земле. Так что, даже не скрывая собственной легкой прострации, Сабо интересуется исключительно причинами. — Тебя чем-то обидел пол? — отвечает он вопросом на вопрос, задумываясь, когда это его жизнь умудрилась свернуть не туда, что бы заставить революционера болтать с Эйсом, непонятно что забывшим на Балтиго, когда, по идее, он должен уже как несколько дней штурмовать небесные моря и покрывать своего папашу кучей ругательств. Ну, по крайней мере, Эйс из его воспоминаний определенно планировал сделать что-то подобное, о чем обоим своим братьям заявлял не раз. Этот же Эйс? Сабо точно не знает. — М? — пират вопросительно моргает, после чего быстро кидает взгляд вниз, к собственным ногам. И кривит лицо в выражении чего-то, отдаленно напоминающего неловкость. — Я не уверен, что не провалюсь сквозь него. Уже было такое пару раз. Портгас признается честно, после чего вновь поднимает взгляд. А блондину только и остается, что сморщить лоб, в попытке осознать сказанные им слова. Если припомнить, то сквозь пирата уже, чуть ранее, проходили Хак и Коала. Тогда, при пробуждении Сабо. Его брат в тот момент еще резко отшатнулся, подаваясь назад. Революционер припоминает даже чужую ладонь, потянувшуюся к его плечу, в раннем разговоре. Вот только Сабо не почувствовал самого прикосновения, так что решил, что ему показалось. А Эйс, после, поспешил поскорее отстраниться. Так ему не показалось, на самом деле? Это было странно. Если революционер что и слышал раньше про галлюцинации, то обычно, для людей они ощущались крайне реалистичными. А Эйс, наоборот, был полупрозрачным и проходил сквозь людей и предметы. «Словно призрак» — любезно подсказывает ему его же собственное подсознание. И Сабо резко вздрагивает как от этой мысли, так и от резкого укола боли в груди. Осознавать смерть брата все еще было болезненно. — Вроде бы, ты говорил, что не являешься моей галлюцинацией? — неуверенно спрашивает он, скидывая с ног одеяло, и усиленно избегая смотреть на пирата, - и почему я должен в это верить, а не, ну...игнорировать тебя и обращаться к врачам? В догадке следовало, как минимум, удостовериться. Было так легко спихнуть все странности на то, что революционер повредил при падении голову. Это был самый простой и вероятный вариант, учитывая, что всякая потусторонняя мистика чаще встречается в книгах, чем в реальности. Сам Сабо не припомнит даже толком встречи ни с одним владельцем фрукта, позволяющим взаимодействовать с иным миром. Блин, да даже его знания о подобных плодах сильно ограничены! Навскидку, он может назвать лишь слухи о легендарном «Ёми Ёми но Ми», позволяющим возвращаться из мира мертвых, и о фрукте Большой мамочки, напрямую взаимодействующим с душами. Наверняка, это не единственные плоды с мистическими способностями, но Сабо никогда не был особо их знатоком. Для него практичнее знать лишь силы тех, с кем он противостоит напрямую. Возможно, где-то и был фрукт, способный выдернуть Эйса с того света. Но просто…каким образом? И зачем? И почему он пришел именно к Сабо, что вспомнил его буквально несколько дней назад? Для Луффи, что пережил смерть брата лично, и с которым прожил практически всю свою жизнь, Эйс точно был нужнее, да и ближе, наверное. В этом не было никакого чертового смысла. И пусть даже Сабо искренне надеялся, что не сошел с ума, и в самом деле разговаривает с неизвестно что забывшим на Балтиго привидением, но он правда не хочет давать себе ложных надежд. Помимо того, что подобный обман был бы крайне болезненным, так это еще ведь значило, что блондин умудрился неким образом тронуться рассудком. Не самая приятная новость, если честно. Черт, не делает ли его психом даже сама мысль о том, что Эйс может быть приведением, а не его галлюцинацией? У него так болит голова от всех этих размышлений. — Угх, ну, черт, потому что я прошу тебя этого не делать? Серьезно, пожалуйста, — пират, понятия не имеющий об одолевающих революционера сомнениях, резко хмурится, задумчивым взглядом бегая по комнате, пока не остановится наконец на блондине, — слушай…в то, что я сейчас скажу, может быть довольно сложно поверить. Я в курсе, если что. В голосе Эйса слышится что-то, отдаленно напоминающее волнение и легкую тревогу. Портгас делает глубокий вдох, а Сабо поджимает губы, сжимая в руках собственную одежду, что чуть ранее ухватил с прикроватной тумбочки. В его голове все еще роятся кучи неуверенных мыслей. Стоит ли вообще слушать Эйса? Почему он вообще сейчас с ним общается, а не спешит на всех порах к штатному психотерапевту? А ну да, точно, из-за слепой надежды, странного зуда ностальгии и чувства вины в груди, заставляющих его оставаться на месте, и ярого желания поверить. Так глупо. Он такой глупый. Коала бы его убила на месте за подобную глупость. Опять же, почему его назначили одним из высших офицеров революционной армии? Тьфу. Если Эйс начнет говорить всю эту типичную для психов чушь, про самоубийство, причинение вреда другим людям, или что-нибудь подобное, Сабо клянется, он молча встанет и пойдет за врачом. Он и так чувствует себя как какой-то идиот. Эйс начинает говорить и все эти тревожные ожидания, к счастью, не оправдываются. — Еще недавно я был на Маринфорде…мы вместе, точнее. С Луффи. Эйс запинается и хмурится, отводя взгляд от мгновенно замеревшего блондина. Прозрачная ладонь инстинктивно тянется к груди, и Сабо пристально следит за этим движением, предполагая, что это не простой жест. На долю секунды, Сабо задумывается, стала бы его фантазия действительно воспроизводить события, произошедшие на той войне? Он ведь сумеет запросто определить любые несостыковки с реальностью. Лучше отложить эту мысль на потом. Речь Портгаса, в таком случае, должна будет помочь ему разобраться с беспокоящим революционера вопросом реальности его собеседника. — Он только-только освободил меня, и мы собрались бежать, — продолжает, тем временем, говорить Эйс, с легкой, гордой улыбкой на губах, — Лу, кстати, вырос действительно сильным. Ты бы только видел его управление фруктом! Сабо мысленно пытается представляет этого пирата, о котором наслышаны, кажется, буквально все. Луффи сумел навести шороху еще даже не побывав в Маринфорде, что уж говорить про его участие в «Войне великих». Но перед глазами встает исключительно мальчишка, снова рыдающий из-за неудачного «Гому-Гому но…» приема. Не проходит и пары секунд, однако, как Портгас силой заставляет себя опустить ладонь, сжимая ее в кулак. Выражение гордости с его лица быстро пропадает, заставляя Сабо вновь обратить на брата внимание, да выкинуть из головы изображение плачущего ребенка с чересчур длинными руками макаронинами. Он продолжает терпеливо ждать, даже когда Эйс вновь ненадолго замолкает, собираясь с мыслями. — Оставалось совсем немного, но...появился этот Акаину. Спустя короткую паузу, пират продолжает, отводя взгляд ниже, на пол. От прежней гордости и радости даже следа не осталось. В серых глазах проскальзывает лишь ярость, свойственная тому Эйсу из прошлого, что помнил Сабо. И ярость эта быстро разрастается, по мере того, как лицо Портгаса становится все мрачнее. - Он оскорбил Отца, а я не смог оставить это просто так. Сабо быстро осознает, что речь идет о Белоусе, а не о Роджере. Пусть даже мысль эта, кажется, словно бы лежит на поверхности, но Эйс, отзывающийся так о Ёнко…звучит немного непривычно. И это, даже несмотря на то, что революционеры стараются следить за всем, что происходит в пиратском мире. Императоры моря являются слишком большой силой, что бы их можно было запросто игнорировать. Сабо в курсе, что Портгас является командиром второго дивизиона. Но то, с какой преданностью он называет кого-то отцом, немного сбивает с толку. Впрочем, Сабо не то что бы против. Он лишь рад, что брат нашел себе действительно хорошую семью. ... Секунду, он всерьез ему верит? — Мы начали драку. Но потом этот ублюдок резко решил нацелиться на Луффи. Эйс едва ли не рычит от гнева, сжимая руки в пару крепких кулаков. И у Сабо в груди расползается холод. Перед глазами появляется Лу, тот самый, вечно улыбающийся комок оптимизма и энергии, что даже на своем розыскном плакате широко улыбается в камеру. И прямо за ним Сакадзуки. Адский Красный пес дозора, славящийся своей жестокостью. Картина представляется слишком уж ярко. В четких, ярких красках, расползающихся алым цветом по холсту. Цвет крови и магмы. Уже обе руки Портгаса сжаты в крепкие кулаки. Плечи Эйса слабо дрожат, от болезненных воспоминаний, и разрывающей его ярости. И Сабо, разделяя эту злость брата, резко ощущает холодок, пробежавший по позвоночнику. Луффи в опасности. Эйс был рядом. Он видел это. И конечно он… — Я защитил его, — подтверждает Эйс догадки, — и умер, черт побери, у него на руках. У этого плаксы… Голос Портгаса скатывается в тихий, хриплый смешок, в котором, однако, совершенно нет веселья. Гораздо больше горечи, боли, и некого чувства вины перед братом, который никогда не должен был этого видеть. Он делает глубокий вдох, поджав губы и внутренней стороной локтя утирая глаза. А Сабо только и может, что молчать, мрачный взгляд опуская в пол. Все его тело закипает в гневе, обращенному к морскому адмиралу. А во рту расползается противная горечь, от осознания того, что Сабо мог ведь, возможно, предотвратить чужую смерть. Реальный сейчас перед ним Эйс, или нет, но он умер. Портгас Ди Эйс умер на той войне а Сабо там не было. Он должен был быть там, и сражаться за своего брата вместе с Луффи. Он должен был помнить, кем для него является Эйс. Насколько вообще, должно быть болезненно, умирать от раскаленной магмы? Как никогда за всю свою жизнь, Сабо резко захотел прикончить адмирала. От собственных мыслей его вновь, слишком уж резко, отвлекает тихий голос Портгаса. — А потом я очнулся здесь. Видел, как ты рухнул в обморок, кстати, — заканчивает пират свой рассказ, с какой-то долей тихой неловкости. Он не поднимает глаз на Сабо, а Сабо не смотрит на него, расфокусированным взглядом сверля собственную одежду, смятую в ладонях, подрагивающих от злости и чувства вины. Все ранние труды Коалы резко пошли на смарку. Но ее сейчас рядом нет, а Эйс слишком увяз в воспоминаниях того боя. Революционер делает глубокий вдох, что бы успокоиться. — Мне нужна газета, — твердо утверждает он, напоминая самому себе, что от короткого визита к Сакадзуки «на чай» будет в разы больше вреда, чем пользы. И что Коала, Хак, да и сам Драгон, вряд ли одобрили бы подобную поездку. Даже по очень очень уважительной причине. Но ничего. Что-то революционеру подсказывало, что с адмиралом они еще не раз увидятся. — Газета? — растерянно отзывается Эйс, резко поднимая на брата глаза. И пусть сам Сабо этого и не видит, но зрачки его резко расширяются от удивления, замечая, насколько убийственная аура сейчас исходит от блондина. Революционер лишь кивает на чужой вопрос. Сомнения вновь вернулись, и ему нужно как можно скорее удостовериться, являются ли правдой чужие слова, или же нет. Слишком уж навязчиво это наивное желание поверить, и оно назойливой мухой витает над его рациональной частью, упрашивая, умоляя удостовериться в правоте чужих слов. Просто, хотя бы, для собственного спокойствия. — Мне нужно проверить твои слова. Сабо начинает было объяснять, но резко приостанавливается, что бы нахмуриться еще пуще прежнего, в легкой задумчивости. Три дня ведь прошло с момента объявления итогов войны. Может быть, пришел отчет от более доверенных источников, нежели пресса, напрямую спонсируемая Мировым правительством? В таком случае, лучше будет направиться сразу к Драгону. — Знаешь, с того момента, когда мы в последний раз виделись, ты стал каким-то жутким, — тихо признается витающий неподалеку призрак, прежде чем поинтересоваться, — влияние революционной армии? Сабо в ответ лишь фырчит, стягивая с себя больничную одежду. Настроения на препирательства особо нет, но оказывается крайне сложно удержаться от комментария. Судя по голосу Эйса, того одолевают схожие эмоции. — Братьев самоубийц, — поправляет он тут же пирата, под мгновенный обиженный рык Эйса. — Кто бы говорил, придурок! Это мы с Луффи считали тебя мертвым все эти годы… …погодите-ка. — Что? Фраза ловит его слишком резко, нанося неожиданный удар под дых, прямо посреди процесса снятия больничной футболки. Весь накопленный им ранее гнев буквально сносит волной недоумения, и уносит вместе с воздухом, о который Сабо умудряется в процессе подавиться. Он кашляет, чертыхаясь и путаясь в одежде. И лишь когда наконец стягивает через шею душащую его футболку, в откровенной растерянности смотрит на витающего поодаль призрака, хмуро поджавшего губы и намеренно избегающего смотреть на революционера. В краях чужих глаз все еще заметна влага и Сабо словно бы окатывает ведром холодной, отрезвляющей воды. — Эйс… — Я знаю! Я слышал о твоей амнезии, — резко прерывает Эйс его фразу, жмурясь и сдавливая ладонями собственные плечи, — это ведь из-за того взрыва, да? Я не расстроен. Я просто… Пират снова рычит, мнется неловко, одной ладонью проводя по собственному лицу. Взгляд Сабо крайне резко вылавливает чужую татуировку, с перечеркнутой крест-накрест буквой «S». Он не сводит с нее глаз, ощущая, как вдобавок к опрокинутой на его светлую шевелюру воде, ака вишенка на торте, падают маленькие кубики льда. — Я стараюсь не думать об этом. Я рад, что ты жив и все такое, но последние несколько дней были просто ужасными…и я правда, честно рад тебя видеть, и рад, что ты меня видишь тоже, но это было просто неожиданно. Все это. Эйс резко замолкает, пальцами принявшись хмуро вести по собственной татуировке, уставившись куда-то в окно. А Сабо даже что и толком сказать то, не знает. Во рту все наполняется непонятным горьким привкусом вины. Он не ожидал, что Эйс будет в курсе той ситуации со взрывом. Да и как-то действительно не думал о том, как братья восприняли его неожиданную пропажу. Что в принципе, неудивительно, если учесть то, что революционер сам вспомнил их буквально не более получаса назад. — Прости, — только и может он, что тихо извиниться, неловко пытаясь положить ладонь на чужое плечо. Эйс не противится, но рука проходит сквозь загорелую кожу, заставляя Сабо тут же поспешно ее отдернуть, с очень встревоженным видом. Точно. Он и забыл, что разговаривает с призраком. С фактическим, самым настоящим приведением, или же просто очень хорошей галлюцинацией, еще предстоит узнать. Но, честно говоря? Сабо знает, что это глупо, конечно блин глупо, но он склоняется к первому варианту. Эйс кажется слишком реальным, даже несмотря на его полупрозрачный вид, ноги, нависшие над полом и тот факт, что, по идее, он должен быть мертв. Гранд Лайн полнится странными вещами. Призраки определенно должны входить в их число. Хотя, он все еще хотел удостовериться, просто, для собственного спокойствия. Сабо сглатывает. Ему нужно поговорить с Драгоном как можно скорее. — Ты будешь рядом? — неловко спрашивает он, продолжая переодеваться. Тишина слишком напрягает. Но кажется, что продолжать ранее начатый разговор им обоим бы было неуютно. Эйс, все еще хмурый, кивает, исподлобья рассматривая небольшое окно, ведущее наружу. Через стекло видны лишь одинокие белые скалы и голубое небо. — Ага. Я не знаю, как отсюда добраться до Луффи или остальных, из своей команды, — отзывается он спустя пару секунд. В голосе легко различимо чувство тоски и откровенное беспокойство, с которым Сабо явно намерен что нибудь сделать. Просто, немного позже, — что это вообще за остров? Революционер натягивает рубашку на голое тело, скрывая под нежно-голубой тканью рубцы застарелых шрамов, прежде чем подойти к брату поближе. — Это Балтиго, — кротко говорит он, мысленно замечая, что в отличие от блондина, Эйс не отражается в прозрачном стекле. Зато, где-то внизу, сквозь отражение, видны целые группы людей, тренирующихся под скалами, около бьющихся о песок волн. Его брат так же смотрит вниз. Сабо резко задумывается о том, с какой легкостью, название острова, где скрывается буквально весь штаб революционеров, соскочило с его языка. Будь Эйс шпионом от Мирового правительства, посланным чьим то дьявольским фруктом, эта фраза могла стать началом самого настоящего конца для них всех. Одним лишь разговором Сабо мог навлечь огромные проблемы, с которыми их революционная армия не факт, что смогла бы справиться. На самую долю секунды он паникует. А потом понимает, насколько бредово звучит даже сама идея того, что его мертвого брата, которого сам Сабо не помнил в течение нескольких лет, могли использовать для выявления секретов революционной армии. — Впервые слышу, — тихо бурчит Эйс, вновь привлекая к себе внимание. — Поэтому мы и выбрали это место, — слабо усмехается Сабо, застегивая пуговицы рубашки. Со стороны Эйса звучит короткое, невыразительное мычание. Он еще несколько секунд молча следит за рекрутами снаружи, прежде чем снова подать голос. — Ты не жалеешь? — О чем? — О том, что не стал пиратом. Поправляя накренившийся воротник, Сабо замолкает. Он в течении долгого времени даже не помнил толком о собственной детской мечте. Тогда, втроем, вместе с Луффи и Эйсом, он буквально жил общей идеей заиметь пиратский корабль и отправиться в путешествие по Гранд Лайн. Отголоски этих, потерянных некогда воспоминаний сохранились до сих пор, выражаясь в спрятанном в личном кабинете дневнике. Он ведь хотел написать книгу о собственных приключениях, верно. Но сейчас, спустя годы, проведенные под началом Драгона, он попросту не видит для себя иной жизни. Кровь стынет в жилах даже от самой мысли, сколько жизней он мог не спасти, в спасении скольких стран он мог не участвовать, и скольких рабов мог не освободить. Он безусловно, всегда будет стремиться к личной свободе. Но разве этой же свободы не заслуживает и весь остальной мир, прогнувшийся под гнетом Тенрьюбито? Когда нибудь, революционная армия достигнет успеха. И лишь после этого, возможно, он сложит перед Драгоном собственные обязательства и сможет вернуться к своей прежней мечте. Вместе с Луффи. Жалеть он мог лишь о том, что он слишком мало прожил вместе со своими братьями. — Ничуть, — в конце концов, дает он ответ Эйсу, слабо приподнимая края губ, — знаешь я ведь тоже путешествую по океанам. Просто…немного по другому, чем ты или Луффи. — Ага, я вижу. Особенно в последние три дня, да? — Эйс! Революционер скользит быстрым взглядом по прозрачной фигуре фыркающего приведения. На губах Портгаса видна легкая усмешка, отчего Сабо быстро успокаивается, не решившись продолжать спор. Он должен был чувствовать себя глупо, из-за того, что общается с возможно-ненастоящим человеком. Он должен был чувствовать сомнение, должен был быть чуть более предвзятым, но к своему собственному удивлению, он чувствует только легкую ностальгию и удовольствие от общения со старым другом. Возможно, ему просто стоит смириться с этим. И терпеливо ждать возможности проверить, кто же именно свихнулся. Он сам, или мир вокруг, позволяющий такие вот презенты из мира мертвых. В любом случае, он искренне скучал по Эйсу. И даже если проверка провалится, ну, ладно? Он окажется психом. Но зато он будет, по крайней мере, счастливым психом. — Ты идешь? — обращается Сабо к другу, подхватывая с тумбочки собственный головной убор, и прикрывая цилиндром светлые волосы макушки. Без него немного непривычно. — Лечу, — поправляет Эйс ошибку, опуская руки в карманы черных шорт, — а куда? — Увидишь. Сабо хмыкает, и игнорируя вскинутую в недоумении бровь пирата, направляется прямиком к выходу из лазарета. Возможно, он нарочно провоцирует брата. Возможно - нет. Кто знает. В любом случае, Эйс следует прямо за ним.