Все письма приходят обратно

Макврайс не хочет никуда идти, он устал. Чертовски устал. Ноги болят, особенно ступни — в них будто бы налили свинца. Когда он садится на землю, то каждой клеточкой своего тела ощущает долгожданное и сладостное расслабление. Только вот его достаточно быстро прерывают. — Предупреждение сорок седьмому! «Дурак, что ты делаешь, мы ведь договаривались не спасать друг друга. Мушкетёров больше нет, так почему ты вновь бежишь ко мне?» — Пит, вставай. Надо идти. — Нет, Рэй. Пора присесть. — Нет, не так! — Рэймонд обнимает его, начиная поднимать с земли. Это с моей-то рожей в твои любовники? Я думал вы, извращенцы, предпочитаете тоненьких. О да, будь ты тоненьким, вряд ли бы поднял такую тушу обратно на ноги. — Рэй, ты должен идти. — Дамы вперёд. — он толкает Макврайса в спину, заставляя идти дальше. — Второе предупреждение сорок седьмому! — Второе предупреждение шестьдесят первому! — Это не смешно, Рэй. Ты можешь погибнуть, если снова будешь спасать меня. — Чихать я на это хотел. — Ты ведь обещал. — Я настолько же честен с людьми, насколько ты, Пит. Переобщался. Макврайс усмехается. Вспоминает, как говорил, что не будет больше спасать его, но в итоге каждый раз шёл. Питер Макврайс — жалкий пиздабол. Просто он не выносил те моменты, когда сердце скручивалось в трубочку от одной лишь мысли о том, что этот засранец погибнет. — Пожалуйста, Пит, не сдавайся. — Почему ты не вонзаешь мне нож в спину? — он всё же слушается и начинает идти. — Прис бы на твоём месте бросила меня умирать, даже не обернувшись. — Ты обещал мне дойти до луны и звёзд. — вздыхает Гаррати, и его голос, кажется, звучит уже дальше, а чужие руки на спине уже не ощущаются. — Хотел бы я, чтобы ты поцеловал меня вновь. — Третье предупреждение сорок седьмому! — звучит колокольным звоном в ушах Макврайса, вынуждая обернуться. Сердце снова сворачивается в трубочку. Мерзкое чувство. Не ты ли говорил, что не веришь в любовь, Макврайс? Почему же ты сейчас стоишь и смотришь на другого человека, и воешь внутри себя? Почему хочешь свернуть шеи всем присутствующим, лишь бы его не тронули? Наблюдателям, солдатам, Главному… Почему? — Не забывай. — проговаривает Рэймонд потрескавшимися губами прежде чем звучит выстрел и в его груди появляется дыра и расползающееся за ней кровавое пятно. Не забывать что? Тебя? Обещание, данное Скрамму о его девушке? Всех остальных? Не забывать что? Почему ты не отвечаешь, Рэй Гаррати, парень из Мэна? — Шестьдесят первый, ты остался один. Иди вперёд. Прогулка не может остаться без победителя. Замерший на месте Пит не обращает внимания на недовольные возгласы толпы, на замечания военных. Чихать он хотел на них. Он лишь смотрит сузившимися зрачками на бездыханное тело с неверящим выражением лица и кричит. Громко, надрывисто, так отчаянно, словно его крик способен вернуть всё назад. — Чёртов Рэй Гаррати, я на тебя доллар поставил! — истерично смеясь, говорит он, на ватных ногах подходя к чужому телу и падая на колени. Загребает чужую куртку в руки, поднимает уже мёртвого Рэймонда и обнимает, всхлипывая. Макврайс, какое же ты жалкое зрелище. Ты серьёзно расплакался на глазах у сотен тысяч людей, потому что застрелили… кого? Кем он тебе был? Носом зарывается в шею, вдыхая практически полностью выветрившийся запах одеколона, гладит по волосам, хмуря брови и жмуря глаза, из которых всё равно бесконтрольно текут слёзы. — Шестьдесят первый, иди вперёд! — солдат подходит к нему, пытаясь дотронуться до трупа, но его ударяют по руке. — Только попробуй его тронуть, шавка помойная, я тебе глотку перережу! — рявкает на него Макврайс и поднимается, закидывая руку мёртвого парня себе на плечо и таща за собой. Раз он остался последним, значит у него иммунитет и ему ничего не сделают. А ещё это значит, что Стеббинс мёртв. Не ты ли обещался пережить всех, товарищ сын Главного? Интересно, как будут обсуждать зрители тот факт, что последний выживший Идущий тормозит церемонию, потому что принципиально тащит своего мёртвого товарища, хотя сам едва на ногах держится? Возможно, это назовут неудавшимися «Ромео и Джульеттой», только в их случае Ромео два. Когда Пит переступает финишную черту, он мягко опускает тело возлюбленного юноши на землю, ложась с ним рядом, и закрывает ему глаза, обнимая мягко за талию, утыкаясь в чужую шею вновь. — Поздравляю с победой, Шестьдесят первый. Какой Приз ты хочешь? Можешь пожелать всё, что угодно. — Если не умеете воскрешать мёртвых, то пошли нахуй. — он жмурится, хмуря брови. Чёртов Главный, тебя тут только не хватало. Меньше всего хочется слышать слащавые речи и видеть твою смазливую ухмылку. Животное. — Макврайс, нужно уметь отпускать людей. — Я сейчас отпущу свинца в твою тупую башку. — шрам дёргается на щеке от раздражения. — Пошёл вон. Мужчина усмехается, разворачиваясь и уходя. Пит пачкается в чужой крови, прижимая к своей груди тело Гаррати. А как же обещание дойти до звёзд и луны вместе? Неужели оно было ложью? Только вот, кто из них соврал первым?

***

Макврайс не возвращается домой. Он берёт деньги, которые ему насильно всучивают служители закона, и уезжает в глушь, забирая с собой тело Рэймонда Гаррати. Он хоронит его под деревом около озера. Пит выкупает летний домик у семьи Артура и Джеймса, становится отшельником и в одиночестве скитается по лесу, стараясь убежать от прошлого. Рэй точно так же оставляет ему шрам, как Прис, но не физический, нанесённый ножом, а куда глубже — он оставляет ему шрам на душе, выбивая воздух из лёгких. Он начинает пить, но это не помогает, а если эффект и есть, то длится очень недолго. Макврайс не узнаёт своего отражения — спустя время после Прогулки он не бреется, и теперь он уже похож не на молодого юношу, а на скитающегося по улицам бомжа лет за пятьдесят. Цокает языком. Не справившись с одиночеством, он приглашает к себе девушку Скрамма, которая к тому времени должна вот-вот родить. Пит обеспечивает её всем, в чём она нуждалась, и оставляет рядом с собой, лишь чтобы унять свою душевную пустоту, а не из-за обещания. Так бы он просто вручил ей деньги и послал восвояси. Оставшуюся часть денег он отправляет семье Гаррати. Кажется, у него был младший. Наверняка малыш много плакал, когда понял, что его старший брат не вернётся. Проходит четыре года. Макврайс ходит к нему каждый день. Он всегда презирал тех, кто сентиментально и наивно ведёт диалоги с могильной плитой, но в итоге уподобляется им. Не верит в то, что его слышат, но всё равно делает. Жалкое зрелище… — Почему ты позволил себе нарушить обещание? Разве ты не хотел вернуться домой и жениться на своей девушке, идиот? — он проводит рукой по чёрной недлинной бороде, а потом прикасается к надгробию, смахивая снег. Скулы впали, под глазами ярко выраженные синяки, губы потрескались, чёрные глаза совершенно потеряли всякий блеск. — Лжец. Ты такой лжец, Рэй. Ещё похлеще, чем я. — улыбается грустно и устало, прижимаясь лбом. — Или ты тоже спас мою задницу, потому что считал меня своим любовником? Вопрос очевидно остаётся без ответа, улетая прочь, подобно птицам. Макврайс прикрывает глаза, всё так же прижимаясь лбом к холодной плите, засыпая. Питер просыпается через пару часов от чужого смеха. Он нехотя открывает глаза, жмурясь. Перед ним горит костёр, через который прыгают какие-то парни. Сфокусировав взгляд, он теряет способность дышать. Это Паркер и Абрахам прыгают через огонь, а рядом на брёвнах сидят братья Бейкеры и Пирсон, подначивая. Недалеко от них сидит Олсон и смотрит за игрой, жуя кусочек сыра. Почему они все здесь? У него галлюцинации? Они ведь все умерли на дороге. Парень проводит рукой по своей щеке — бороды нет. Неужели ему снова семнадцать? Он слышит голос Барковича где-то за своей спиной. Кажется, он снова кого-то провоцирует на драку, ну и поделом ему. Скрамм с братьями-индейцами чокаются пластиковыми красными стаканчиками с пивом, смеясь и о чём-то беседуя. Харкнесс поправляет очки и судорожно что-то пишет, оглядываясь по сторонам и наблюдая. Стеббинс, как истинный одиночка, держится в стороне и ест сэндвич с мармеладом. Гриббл обнимает какую-то девушку за талию, что-то обсуждая с парнями, которых он не помнит. Губа Макврайса дёргается, он улыбается скучающе, но вздрагивает, когда слышит знакомый голос. — Проснулся? Он поворачивает голову и видит Рэймонда. Не может быть… Пит оборачивается — он дремал у камня, а не у могильной плиты. Ему это снится? Или ему приснилась прогулка и то, что Гаррати погиб, будучи расстрелянным, как и остальные? Рэй садится рядом с ним, протягивая чашку с какао, от которой идёт пар. — Что с лицом, Пит? Ты будто приведение увидел. Макврайс обхватывает чужое лицо ладонями и поддаётся вперёд, прижимаясь обветренными губами к чужим, сминая их и проводя языком, Рэй открывает рот или от чужого напора или от того, что охуел — непонятно, но всё же поддаётся и отвечает. Поцелуй получается с привкусом какао и соли. Он что, снова плачет? Шокированный Гаррати отстраняется с удивлённым выражением лица и покрасневшими щеками то ли от холода, то ли от смущения, то ли от всего сразу. — Ты реально странный, чувак. — Я просто очень рад тебя видеть. — В следующий раз предупреждай о таких приступах радости, я чуть какао не пролил. — Предупреждаю. — Пит забирает у него из рук кружки и ставит на снег, после чего залезает ладонями ему под незастёгнутую куртку, устраивает их на талии и утягивает в новый поцелуй.