Аферы Властелина Камня

Чжун Ли, носивший это в миру это имя уже довольно долгое время, всегда внимательно прислушивался к разговорам и мнениям простых людей. Когда ты бог торговли и контрактов, ты должен разбираться в новостях и поднимаемых в обществе темах. И сейчас Властелин Камня волновался. На последней его Церемонии Сошествия было подозрительно тихо, и даже какие-то слабонервные женщины, кажется, словили парочку обмороков. Он потом долго вглядывался в зеркало, пытаясь понять, почему. Рога — как обычно, золотистые, слегка завитые. Плечи и руки — тоже ничего ужасного, руки как руки, его, Мораксовы. Может, когти длинноваты? Может, черный цвет с золотыми прожилками — это слишком? Вряд ли народ напугало его новое одеяние — боевой покров с капюшоном, из-под которого его глаза сияли янтарем. Так он его даже снял потом, открывая лицо. Может, не стоило доставать копьё и демонстрировать силу, с которой его каменные стелы сотрясали землю в такт его шагам? Может это чересчур? Слишком пафосно снизошел? Так он потом сидел и молчал почти все время… Адепт Пин, которая со временем привязалась к этому своему облику благообразной старушки и часто входила в эту роль, ехидно захихикала, глядя на метания своего архонта. Сяо покосился на нее с неодобрением. — Все было достойно, господин! — воскликнул Сяо. — Церемония Сошествия прошла, как нужно!  — Особенно для первого ряда зрителей, сразу за цепью милеллитов, — снова засмеялась Пин.  — На что ты намекаешь? — осведомился архонт с беспокойством. За психику народа он искренне переживал.  — Я слышал только хвалебные речи! — отчитался Сяо, смотря немного в сторону. Это свет так падает, или его щека порозовела?  — Я тоже! — поддакнула старушка. — Весьма и весьма!  — Я чувствую, что что-то не так!  — Ну так сходите и послушайте сами, что люди говорят, господин, — развела руками Пин.  — Так и сделаю! — архонт снова бросил взгляд в зеркало. Облик его дрогнул, рога исчезли, одеяние сменилось на простое черное ханьфу. Волосы стали чуть короче, а челка длиннее. Моракс убрал ее назад и закрепил заколкой. Теперь он выглядел как обычный зажиточный горожанин. Даже симпатично получилось. Больше он менять ничего не стал, лишь притушил взор и зрачки его перестали быть вертикальными — бог контрактов ценил честность, поэтому его мирской облик давным-давно устоялся. Прическа, украшения, одежда — это все непостоянное, меняющееся с течением времени, но вот лицо он привык видеть в зеркале одно. Вечерняя Гавань Ли Юэ встретила инкогнито своего покровителя яркими огнями и шумом рыночной площади. Народ ещё не разошелся — гуляния проводились с размахом. Бумажные фонари, всплески фейерверков, торговые лавочки, сплетни и разговоры — весь город обсуждал недавнее событие. Чжун Ли неторопливо прохаживался, прикрывая веером нижнюю половину лица. Он пытался выцепить из гомона толпы то, что его интересовало — мнения о Боге Контрактов.  — Я первый раз в городе, я сам из Мондштадта вообще, ну, как видите, — какой-то мужчина в форменном жилете Ордо Фавониус разговаривает с продавцом свечей для фонариков. — Никогда не видал ничего подобного, наш-то Барбатос нас — ха-ха! — визитами не жалует. Это потрясающе, что гео архонт устраивает эту церемонию! У нас вообще в столице потише, чем тут у вас… — рыцарь переходит на обсуждение родного города, и Чжун Ли ищет следующий разговор.  — Помню одно из Сошествий, Властелин тогда принимал облик дракона, огромная зверина, вся в золоте, а чешуя, как кофейный бархат, думала, родимчик схвачу, но красиво было дюже. Тогда еще были закуплены фейерверки из Иназумы, так там тебе и цветы, и птицы-фениксы, и драконы, разумеется, дивное зрелище, скажу вам! — архонт удивленно смотрит на сморщенную бабушку. Последнее его сошествие в форме дракона было лет десять назад, и удивительно, что она его еще помнит. Выглядит бабка так, словно рассыпется от любого тычка. Так, тут пошло описание огненных картин в воздухе — это тоже не снабдит его нужной информацией.  — Каменные колонны, девочки! Он идет, а я стою такая, в общем, в первом ряду еще, в прическе ленты новые! — стайка девушек слушают свою подругу — в ее красиво убранных волосах, действительно, новые атласные ленты, — И он смотрит прям на меня, я думала, умру прямо там! Святые небеса! У него такой пресс, я бы пересчитала эти кубики! Жаль, нет традиции девственниц в жертву оставлять! — девушки переливчато смеются, а Чжун Ли бы густо покраснел, если бы умел в настолько человеческие эмоции. Ладно, юные девушки, они такие, у них в головах — невесть что. Кстати традиция с девственницами была, но это было давно и неправда! Варварство какое! Он слышит, что обсуждает его народ: наряды цисин и качество еды в палатках и ресторанах, торговлю и вчерашние уловы, налеты пиратов и слухи о сражениях адептов. Шумная площадь — лучший источник информации. Чжун Ли идёт среди толпы, напрягая драконий слух, помогающий ему знать всё о своих обязанностях.  — И знаете, такой импозантный мужчина, молодой, ну как молодой, сами понимаете, с виду, красивый, он капюшон-то снял, так весь ряд ахнул, ну невозможно на ногах удержаться! — женщины среднего возраста, сидящие в чайной, тоже отзываются благосклонно о его внешности, Чжун Ли цокает и проходит было мимо, но замирает с одной из фраз:  — А потом каменные стелы поставил. Я ещё на них смотрю и думаю: в штанах то, небось, тоже каменный! Вместе с Чжун Ли замирает и вся чайная, а потом грохает хохотом. За смехом идут похожие одобрительные высказывания, звучат тосты, медленно переходящие в здравицы Гео Архонту, Великому Рексу Ляпису и обладателю, несомненно, самого каменного члена. Теперь ему кажется, что вся площадь говорит только об этом. Кажется, что, минимум, добрая половина людей всех полов и возрастов, восхваляет исключительно его пресс, рост, руки, плечи, прекрасное лицо, восхитительные волосы и, наверняка, во всех отношениях замечательный член. Превосходно. Моракс возвращается в свою обитель и проводит рукой по зеркалу. Что ж, зато он знает, что не пугает свой народ. Скорее наоборот, и это уже немного пугает его самого… Следующую и многие за ней Церемонии Сошествия Моракс проводит исключительно в драконьем облике. Огорченные жители Ли Юэ же увековечивают столь полюбившийся образ, хоть и без прекрасных золотых рогов, в статуях своего архонта — почти нагих, лишь в угоду целомудрию прикрытых складками ткани.