black eyes, bad guys

От щекоток у старшего болят бока, но Манджиро долго не прекращает свою изощренную пытку. Останавливается он внезапно и объявляет, что голоден. Вместе с Шиничиро они втихую пробираются на кухню. Пока Майки делает себе сэндвич, его старший брат варит кофе. Тошнота от запаха ветчины отступает. Он знает причину, знает, что теперь ему придётся жить дистрофиком и терпеть любые запахи со стоическим выражением лица. Врач говорил, что так будет. Предупреждал, что его организм будет отрицать все способы поддержки жизнедеятельности. Но ко всему этому Шиничиро был готов. Больше всего злила головная боль, отнюдь не типичная, от неё не поможет аспирин. – Мигрень у больных раком похожа на внутреннее кровотечение. Понимаешь, что нужно остановить, но без профессионального вмешательства не можешь, – с этими словами ему вручили те таблетки, из-за которых он так глупо подставился. Вот же дерьмо: пользы нет, только проблемы. – Ты что, вообще не спал? – голос Майки обрывает поток гнетущих мыслей. Шиничиро трёт висок, мысленно уговаривая нового питомца в черепной коробке угомониться, дать хотя бы пять минут покоя. Поначалу ему кажется, что тот ублюдок глух, но затем он убеждается в ещё большей его мерзости. Он начинает стрелять в затылок, пропуская настоящую автоматную очередь. Нельзя было так много дурачиться, смеяться. «Эта жизнь больше не принадлежит тебе», – отчётливо он слышит шёпот и внимательно смотрит на Майки, который уже перестал жевать бутерброд, глядя на разбитого, если не сказать больше, брата. – Шиничиро? Он пытается взять чашку кофе в руки, но она летит на пол и разбивается, предварительно разбрызгиваясь… везде. – Чёрт! Снимай штаны! Твоя нога! – вскакивает Майки, но Шиничиро не понимает, зачем ему это делать? – Кипяток же! Вот теперь доходит моментально. Он не чувствует. Те щекотки будто исчерпали лимит воздействия. Впрочем, он слушается брата. Манджиро достаёт из холодильника лёд, кутает его в вафельное полотенце и осторожно прикладывает к поражённому месту. Дело - дрянь. Я себя ненавижу. Почему тебе приходится видеть это, Манджиро? – Тебе что, вообще не больно? – А что, я нежная девственница? Если бы орал от какого-то там ожога, не стал бы тем, кто я есть, – он посмеивается. Звучит неправдоподобно, но он не сдастся без боя. Смотря на своего младшего брата, у которого в глазах что-то похожее на растерянность, Шиничиро вновь осознает ущербность своего положения. Ему становится страшно, что он будет видеть Майки таким каждый день, если не предпримет хоть каких-нибудь решительных мер. Взяв брата за руку, он уже окончательно осознает, как будет действовать. Возможно, Ханагаки Такемичи был послан самим Богом. Этот парень сумел внушить доверие после пары искренних разговоров. Конечно, головы на плечах у него, видимо, нет, если он так легко жертвует собой, защищая незнакомого человека. Но он определенно хороший. Такой человек будет нужен его брату. Если Шиничиро упустит этот шанс, то его всерьёз можно назвать абсолютно больным. – Ты чего? – пальцы Шиничиро так крепко сжимают запястье, что Майки теряется, – Шиничиро? – Манджиро, достаточно. Мне не больно, – отпустив руку брата, он встаёт и натягивает свои чёрные джоггеры обратно. Головная боль снова напоминает о том, что ему может быть больно. И только больно. Но он шлёт её к чёрту. Принимается собирать осколки, вытирать со стола. В его пальцах будто вата, настолько мощно тактильные ощущения притупились. Врач предупреждал, что обязательно начнётся период, когда он не будет понимать, что с ним происходит. Состояние станет настолько опасным, что избежать травм будет практически невозможно. Но ожог – это ведь не так уж и страшно, верно? Он справляется. – У тебя был ко мне серьёзный разговор? Я так понимаю, тебя это настолько нервирует, что даже кипяток тебе нипочём! Если ты не объяснишь мне ситуацию, я начну копать сам! Поверь мне, я это сделаю! – Не нужно. Всё расскажу, – Шиничиро внимательно смотрит на брата, – Ты доел? – Ага. – Идём ко мне, – момент истины неотвратим. Конечно, жаль Ханагаки, ему придётся подружиться с Манджиро, но другого выхода нет. От этих мыслей Шиничиро идиотски улыбается, неторопливо переодеваясь. Брат не сводит с него внимательного взгляда: – Когда ты последний раз взвешивался? – А что? Интересует сколько весит такой алмаз, как я? – В точку. Херов многогранник! У тебя кости выпирают даже на лодыжках! Шиничиро кидает в него одну из своих футболок. – Хватит пялиться! Вау, всё очень быстро идёт по пизде, – в мыслях Шиничиро только это, примерный план дальнейших действий будто испаряется. Он пропускает возмущения Майки мимо ушей, наравне с его угрозами, что никто не посмотрит на такую тень отца Гамлета, как он. Сано открывает оконную форточку и медленно закуривает, не ощущая вкуса табака. Только запах. Губы кривит ухмылка. Рак теперь смутно напоминает коронавирус. В его фантазиях они нашли друг друга, поженились и родили пятнадцать детей. Он глубоко затягивается, пока в голове членистоногое пляшет свадебный ритуальный танец. Перед глазами мутнеет, он опирается рукой на подоконник. Если вдобавок ко всему произошедшему ещё и свалиться здесь, то никакая конспирация больше не подействует. – Манджиро, – прерывает он, наконец, словесный понос братца. – Чего?! Ты что, меня вообще не слушал? – Слушал. Просто всё это… неважно. Я должен тебя познакомить кое с кем. Этот человек на днях спас мою тощую задницу, – дым сочится из его приоткрытых губ. Шиничиро смотрит, как медленно он тает на фоне снега, до рези в глазах белого. – Спас? – уточняет Майки, – От чего? – Меня чуть не сбили… на моём же байке, – он говорит это с таким скучающим спокойствием, что в глазах Манджиро вспыхивает праведный гнев. Не глядя, Шиничиро чувствует, что его малыш становится действительно опасен. Когда он вдавливает окурок в жестяную банку из-под колы, которую уже давно оборудовал под пепельницу, Майки налетает на него и хватает за грудки. – Кто это сделал? Шиничиро с досадой мычит, смотря сверху вниз на брата своими усталыми глазами, а затем прижимается лбом к его лбу. – Не важно. – Тебя чуть не сбили, – с нажимом произносит Майки. – Я помню. Спасибо. – Я, блять, с тобой не шутки шучу, Шиничиро! – Так я тоже. Я не знаю, кто это сделал, – он отстраняется, убирая расслабившиеся руки со своей футболки, – Зато знаю того, кто меня защитил. И я был бы признателен, если бы вы подружились. Майки кривит губы. – Я не нуждаюсь в новых знакомых. У меня есть Тосва. Взгляд Шиничиро становится тяжелым, как штанга. – Тосва, – повторяет он, – Твои люди заставили его им прислуживать. И хорошенько отделали этого мальца. – Что… что ты несешь? – Он избитый, как дворовая собака. Знает, что за него некому постоять. Но сам толкает первого встречного и лезет под байк. Защищает, — Шиничиро склоняется ближе, — Защищает твоего брата. – Шиничиро, послушай меня, это… – Глава, вы в курсе, что за беспредел учиняют ваши подчинённые? – голос становится на пару октав ниже. Шиничиро помнит, как ему предъявляли претензии и прессовали по первости, поэтому пробует это на личной практике: очевидно, это работает. – Там бои на ставки. Хотя нет, не так. Эта херабора вещь полезная, если соперники равны, – он давит ухмылку, – У вас же: избиение на ставки. Если бы этот парнишка умер, кто знает, разговаривали бы мы с тобой сейчас? Он резко отстраняется и садится на диван, вальяжно закидывая ногу на ногу. Снова закуривает: надежда ощутить хоть что-то, наверное, умрёт позже него. Даже головная боль притупилась. Почаще надо вести себя, как дерзкое дерьмо. – Впрочем: если тебе не нужны хорошие новые знакомые, то… Так уж и быть. Я восстановлю ЧД. Он будет под моей защитой. Ты обещал разъебать нас? Что же, я с удовольствием на это посмотрю.