Воспоминания

      — Красиво.       Зольф заворажённо смотрит на закат. Ближе к ярко-жёлтому солнцу небо казалось измалёванным холстом: сначала оранжевым, затем персиковым. На перьистых облаках свет отражался и переливался во все оттенки: малиновый, ализариновый, алый, аметистовый. В первых же рядах, близких к солнцу, они казались обугленными. Небо стало таким непривычным, ярким, и небывалой красоты цвета простилались везде, превращаясь в банальный синий только за их спинами. Силуэты домов почернели и последние лучи заходящего солнца опускались на Централ, превращая серые обычно тени в красные совсем. Люди суетились, не обращая никакого внимания на природу: ведь скоро пора ложиться спать, осень — не время для ночных прогулок. Деревьев, правда, в столице почти не было, поэтому атмосфера этого времени года ощущалась только благодаря холодной погоде (сезон дождей ещё не начался).       Для Зольфа, десять лет не видящего ничего кроме серых стен камеры, природа стала красивой. Тюрьма научила его ценить эти моменты жизни, ибо нет ничего постыдного, чтобы ловить эстетическое наслаждение от заката солнца.       Фрэнк молчит. Он не понимал, почему Зольфу так приятно, но и портить ему настроение посчитал некрасивым поступком со своей стороны. Офицер никогда не видел хорошего в природе, не умел просто: не до закатов и рассветов ему было. Саму красоту Арчер видел в своей работе, в военной форме и войне. С Кимбли появлялись новые чувства, которые он нехотя мог отнести к своей науке о прекрасном: ему нравились вечера, когда они сидят в обнимку, укрывшись пледом и пьют кофе; ему становилось спокойно на душе когда они стояли у окна и курили, разговаривая лениво о какой-нибудь ерунде. Просто так он чувствовал себя в безопасности и не нагружал себя мыслями о чём-то серьёзном.       Так, сидя на краю крыши, каждый размышлял о своём. Арчеру холодно как обычно, плевать, что на нём осеннее пальто. Зольф одет в свитер и Фрэнк чувствует мороз просто когда смотрит на него. Багровому всё равно на осенний ветер: он с таким благоговением смотрит на небо, будто солнце — огромный философский камень.       Немного подождав, пока солнце скроется, а оттого похолодает сильней, Фрэнк взял пальто Зольфа, доколе покоющееся на его коленях, и накинул ему на плечи. Дрогнувший от неожиданности, Кимбли уставился на него, будто его только что пробудили от сна.       — Мне теп...       — Надевай и не спорь. — отрезал Фрэнк с таким лицом, что Зольф просто молча надел своё пальто.       Фрэнк ещё поворчал немного, что счастье ему великое — лечить сожителя, да и вообще людям с низким иммунитетом стоит одеваться намного теплее, но они быстро об этом зыбыли. Палитра цветов постепенно избавлялась от оттенков красного, заполняясь тёмно-синим, а за ним — темнеющим небом, превращающееся в ночное, в тихое время, когда всё вокруг кажется чем-то загадочным и хочется с головой потонуть в этой нелепой иллюзии. Вместе с сумраком пришло удовольствие. Зольф наслаждался спокойствием на душе и до того чувствовал себя хорошо, что улыбался легонько. Мысли не забивали ему голову, рассеялись, как туман, словно порывы ветра освежали не только тело, но и дух.       Арчер наблюдал за ним, вовсе не за скучным небом. Волосы Кимбли развивались от холодных дуновений и сам он выглядел непринуждённым, свободным и умиротворённым, словно вдруг превратился в волны. Фрэнк думает, что он красивый, что не зря проводит время рядом с ним и отдаёт ему кусочек своей души. Ему приятны эти мысли, он улыбается им одним уголком губ и чувствует себя почти счастливым, уткнувшись смущённо носом в сложенные на колене предплечья. За одной стороной находилась человеческая эйфория, за другой скрывалась тревога из-за ощущения пустой траты времени. Лучший вариант — уронить голову на плечо Зольфа и задремать, чтобы не терзать себя лишними заботами.       Ночь воистину красива, когда тёмное небо усыпано яркими, светящимися точками, так отчетливо видными и складывающимися в целые фигуры людей, животных, предметы. Внизу горели фонари, освещающие улицы города, словно огоньки в непроглядной тьме. Но они никак не считались с красавицей-луной, отражающуюся слегка голубоватым сиянием. Зольф чувствовал как на их плечах лежит её свет и ему это тоже нравилось. Ему нравилось всё, что происходит сейчас: и ночь, и воздух, и тишина, и дремлющий полковник на плече. И самая лучшая для человека способность — это искренне радоваться таким простым моментам.       Фрэнк проснулся от холода и наконец обратил внимание на небо. Минуту погодя, только продрав глаза, он засмотрелся на звёзды и невольно удивился ощущению, что видит их впервые. Несмотря на заболевшую шею, после сна настроение почему-то оказалось нормальным и даже хотелось ещё на немного остаться здесь, а мысли про работу вдруг испарились. На душе стало спокойно. Когда-то в детстве он любил астрономию и много вычитывал про небесные тела, особенно увлекаясь звёздами. Помнил, как высматривал из окна созвездия, словно физик или математик рассчитывает точки на графике, как взапой изучал каждый известный науке факт, как копил деньги на карту звёздного неба. Потом всё это забылось, покрылось пылью, превратилось в наивное, старое воспоминание.       — А видишь там — созвездие? — Зольф указал на скопление звёзд с детской радостью в голосе.       Фрэнк прочувствовал это и не хотя признался, что тронут. Ради этого момента, верно, всё же стоило пожертвовать временем и сомнения окончательно исчезли.       — Это близнецы, — Арчер взял руку любовника и направил её в другое место. — А это — весы.       — Красиво, да?       Арчер поморщился, не желая это признавать чисто из собственной вредности. Кимбли заулыбался, как довольный кот, глядишь — заурчит. Он с прищуром посмотрел на Фрэнка, в чьих глазах отражались звёзды, а лунный свет мягко ложился на острые черты лица. С удовольствием Зольф отметил, что он, Арчер, тоже красивый и тёплое чувство приятно овладело им. Аккуратно он потянулся к нему, оставил на лбу поцелуй и вернулся к изначальному занятию рассматривания звёзд, приободрённый и счастливый.       — Красиво, — всё же признал Фрэнк тихо, помолчав, а затем положив голову на плечо Зольфа.