Готовка

Тоука иногда бывает раздражена. Если раньше, чтобы добыть себе еду, можно было просто выйти на улицу и съесть прохожего, труп или, на худой конец, своего соседа-гуля, то сейчас всё немного иначе. Есть людей стало не только законодательно, но так же этически запрещено и осуждаемо, есть соседа-гуля стало осуждаемо обществом людей, а кража тел из морга – слишком низко для беременной девушки (тоже осуждаемо). А если сделать что-то из вышеперечисленного, то посыпется осуждение и пойдут разные слухи, что спокойствия девушке не принесёт. Поэтому, перед Тоукой возникла необходимость прибегнуть к таким отвратительным вещам, как покупка еды или готовка. И если поход в магазин навевает ностальгические воспоминания о работе в Антейку, а бургеры выглядят аппетитно, что нельзя сказать об их вкусе и запахе. То богомерзкая готовка заставляет Тоуку впадать в глубочайшую депрессию, ловить панические атаки и, что хуже всего, тратить деньги на продукты. Раньше девушка не задумывалась, что мясо людей бесплатно, в отличии от всего остального. Кофе, как нам известно, не в счёт. Так как нынешний сектор гульей науки и медицины не дает возможности узнать на, относительно, ранних сроках расу ребенка, а человеческие врачи не очень компетентны в этом вопросе, то Киришима не имеет ни малейшего представления о том, кем будет их ребенок: человеком, гулем, полугулем, получеловеком или кем-то еще. Канеки, известный среди гулей ортопед благодаря Аяте, хоть и какое-то время читал книги про генетику, но в данном случае разводит руками: такие генетические загадки не по его специальности. Зато он точно будет знать, сколько костей будет у ребенка. На такие шутки брат с сестрой реагировали одинаково – закатывали глаза и фыркали. Но если старшая от неудавшейся шутки и понимания, что у Кена от занятости и почти вечного недосыпа начинает ехать крыша, что выражается в крайне несмешных шутках, понятных лишь узкому кругу лиц. То младший Киришима от болезненных воспоминаний. Таким образом, мать была абсолютно без понятия, кто сидит у неё в животе. Именно поэтому Тоука и решила научиться готовить. Если она родит ребенка или полугуля с возможностью есть человеческую пищу, то девушка была бы рада готовить для всей семьи – для ребенка нормальную еду, а для них с Канеки синтетическую дрянь. Омрачнялось это тем, что еда, вышедшая из под рук одной из самых умелых барист, была не едой, а скорее напоминала яд. Даже по меркам гулей, готовка Тоуки была отвратительна. Кен ласково пытался избавить жену от нового оружия по уничтожению гулей, Уто с Йомо благоразумно молчали, а Цукияма сыпал едкими комментариями с высоты своего гурманского опыта. Отряд куинксов, которых Канеки спихнул на регулярную пробу стряпни Тоуки. При упоминании готовки жены начальника, начинали по каким-то только им ведомым причинам хрустеть пальцами и в полголоса считать. Нередко в такие моменты Наки мечтательно улыбался, вспоминая некого Божественного Братана. Поэтому Тоука была в отчаянии. Нет, она была загнана в угол, потеряна и была готова сдаться, если бы не вспомнила про свою лучшую подругу. Йорико, может быть, не отличалась сообразительностью, но своей готовкой – определенно. Йорико хотела стать шеф-поваром, поэтому, как бы Киришиме не хотелось этого признавать, но Косака – её последний шанс. Осталась только надежда, что она не сменила номер телефона. – Я ушла. – Тоука на прощание поцеловала Кена, сгорбившегося над кипой документов. «Будь аккуратна» – уловив заботливый взгляд мужа, девушка улыбнулась и закрыла за собой дверь. Последнее время очень много сильных людей и гулей ошивались в окружении Тоуки, а стойкий запах сильнейшего гуля, если не сильнейшего существа, настолько плотно въелся в её собственный запах, что должен отбивать желание у неблагоприятных личностей приближаться к Тоуке ближе километра. Почему-то перед встречей с Йорико Тоука нервничала. Её трясло, руки дрожали, а плохие мысли элементарно сводили с ума. Она слишком давно не видела свою подругу, чтобы попросить о помощи, поэтому просто напросилась в гости. Удивлённая Косака согласилась, но телефон смог передать слегка дрогнувший голос старой подруги. Наверное, надо было её сначала позвать на кофе. Но её решимость угасала с приближением к дому Йорико, а перед самой дверью Тоука остановилась в растерянности. Что говорить, как действовать – много чего крутилось в голове, пока девушка гипнотизировала звонок. Но, размышления были прерваны самой Йорикой, открывшей дверь. Подросшая, с темными волосами собранными в пучок, вытирая руки об передник и слегка улыбаясь, Йорика стояла перед Тоукой так же, как и много раз до этого. Обнявшись, Йорика повела свою подругу в глубь дома, а Тоука пошла за ней, украдкой смахнув выступившие слезы. Сидя за столом, девушки молчали, не зная с чего начать. Так много обсудить, столько рассказать, похвастаться собой, порадоваться за неё, но язык отказывался поворачиваться. Будто сам организм отказывался начинать этот разговор. Или же всё из-за мерзотного запаха людской кухни, доносившийся с, собственно, кухни. – Я… – Тоука, я давно знаю, что ты гуль. Поэтому позволь мне для начала кое-что сказать. – Йорико печально улыбнулась и стала теребить передних, пытаясь чем-то занять руки. – Я хочу извиниться перед тобой. И нет, помолчи, мне есть за что. Ты так долго скрывала себя настоящую, так долго ела мою еду, так много страдала в одиночку, а я… – Йорико начала колотить легкая дрожь. Маленькие слёзы капали на стол, мешая говорить. Тоука на каком-то духовном уровне хотела обнять подругу, но держалась. Девушка должна договорить. После непродолжительного молчания, Косака вздохнула и… – Я рада, что ты жива. И рада, что пришла. Я очень тебя любила и люблю до сих пор, но после всего моего бездействия, ты вряд ли сможешь как-то простить меня, и я даже не знаю, что я должна сделать… Безостановочный поток извинений, беременный организм, стресс от готовки и вонь с кухни окончательно добили Тоуку. Бросив сумку, плачущая Тоука, обняла свою подругу. Редко Киришима чувствовала такое облегчение, как сейчас. Рыдающая Йорико уткнулась в плечо подруги, ответив на объятия. Так они и сидели еще какое-то время – плачущий гуль и плачущий человек. Картина маслом таких разных, но таких близких. – Ладно, я правда рада за тебя, и что мы теперь опять подруги. Заходи почаще. – Косака улыбнулась и заливисто рассмеялась. Так, как умела только она. – Так ты только за этим здесь? – Йорико! – Тоука улыбалась, понимая, что нашла ещё одну причину своего счастья. – А научи меня готовить!