J1437K~

      — Я люблю тебя! — произносит так радостно, так бодро, берет за руку и глядит в глаза. — Ты такой красивый, — улыбается, доверчиво и слегка стеснительно. — Милашка.       — Я тебя тоже…       Мин Юнги восемнадцать лет скоро будет девятнадцать, но он до сих пор не может разобраться в себе, не может понять свою сущность, желания и наконец заткнуть голос внутри себя, который постоянно разговаривает с ним и не умолкает ни на секунды, только в моменты ярости, потерянности или вселенской тоски, что обрушивается на голову будто тяжелые камни с гор, готовые задавить, убить, лишить последней надежды — пропадает, но Юнги нуждается в нем, когда плачет, крича беззвучно в подушку и заглушая тихие всхлипы. Его волк нуждается в нем как в последних каплях воды, в глотке воздуха.       Мин Юнги не любит того, кто говорит ему каждый день люблю, присылает сердечки в сети, желает доброго утра и спокойной ночи, клишируя дурацкие сообщения. Он не любит того, кто возит его на машине, дарит подарки и дает деньги на личные затраты. Не любит за то, что тот молчит с ним рядом, глупо смеется будто задыхающийся койот и говорит о том, что они нашли общие темы для разговоров. Юнги улыбается, кивает и внутри шипя произносит «Ну да, конечно, мечтай».       Мин Юнги никого не любит кроме одного единственного человека, что спас от смерти, оградил его от реального мира и защитил — Чон Чонгук один из участников группы «Третьяковка».       Мальчишка познакомился с этой группой случайно еще в школе. Одноклассница посоветовала ему песни и показала клип, а Юн в свою очередь уже третий год залипал на Чонгука. Если перечитать все записи сделанные в миновских заметках на телефоне, то слово люблю написано чаще, чем он говорит его в жизни маме или отцу, друзьям или собаке. Люблю. Люблю. Люблю. Скучаю. Ты мне нужен. Ты изменил мою жизнь.       Телефон гудит и экран на пару минут включается оповещая, что пришло сообщение, но Юну не до этого — у него трансляция Чонгука, который проводит ее раз в полгода или даже реже. Смотрит завороженно, плачет и смеется, тыкает пальчиками в ноутбук не замечая, что щеки сейчас треснут от улыбки на его лице и кажется от переполнения чувств точно можно отключится. В группе еще существует три человека, и он любит их тоже, искренне и неподдельно, но Чонгук исключение. Исключение из правил. Он ездит на машине и чуть ли не попадает в аварию, бьет татуировки и прокалывает не только уши, но недавно сделал прокол на брови. Он прекрасное олицетворение того, что даже в свои двадцать четыре можно достичь многого — иметь черную карту, коттедж, дорогой телефон и сниматься в рекламах, получая огромные деньги, но это все не имеет значения, плевать, честно, потому что первое, что в нем увидел мальчишка — это не мускулы, не накаченную задницу и даже не стильную одежду, а именно улыбку. Она покорила его, заставила на секунды перестать дышать и опомниться, когда Юнги чуть ли не упал в обморок от нехватки кислорода.       Я живу ради твоей улыбки.       Юнги понимает, что нельзя так сходить с ума по людям, нельзя делать их смыслом жизни и жить только, потому что какой-то певец сказал, что именно Юн важный человек, он лучшее, что было с ним. И если в один прекрасный день станет плохо, одиноко или не захочется жить — знать, что на свете далеко-далеко есть такой человек, который рад, любит и дорожит фанатами и именно им, именно Мин Юнги тоже.       — «Я приехал к твоему дому. Ты можешь спуститься?»       Мин смотрит на телефон и отмахивается. Он ревет в голос, наблюдая за Чонгуком, который кушает вместе с фанатами. Вспоминает как сам писал в своем дневнике «Можно смотреть на три вещи в этом мире. Первое, как горит огонь. Второе, как течет вода. Третье, как ест Куки». Это чудо всегда проглатывало еду так будто играло роль пылесоса и Юн всегда завороженно наблюдал, как кимчи, курица или что-то другое быстро исчезали во рту, а Чон чавкал, причмокивал и радостно улыбался. Эта кроличья улыбка покоряла маленькое сердечко Юнги.       — «Прости, что без предупреждения и даже не спросил. Юнгиша, ты дома или нет?»       Мальчишка с наступлением нового года живет в своей квартире. Он уехал учится в большой город, жил в общежитие и успел влюбится в прекрасного парня похожего на Чонгу, но тот отшил его, не замечая, как разбивает сердце своим молчанием и просьбами только по делу и никак по-другому. После переезда стало легче, больше он не видел того парня и хер с ним, потому что Чонгука ведь никто не заменит, правда? В комнате темнота, а телефон продолжает жужжать, ведь ему пишет надоедливый одногруппник, который влюбился в него по уши, души не чаял и делал все, чтобы Юнги было комфортно. Странно, Элиот никогда не ревновал его, любил писать в основном в соц. сетях и то это походило больше на что-то короткое и нелепое. Противно. А еще он до тошноты обожал касания. Потрогать, обнять, смотреть этими влюбленными глазами, которые с каждым разом хотелось выколоть чем-нибудь первым попадающим под руку, а в особенности очень острым.       Странная штука. При Элиоте Юн всегда вел себя прекрасно, притрагивался в ответ, смотрел на него, но одновременно сквозь человека, потому что так проще мирится с тем, что эта скотина ошивается около него, да и слов плохих не может сказать, ведь это абсолютно нормально для влюблённого смотреть на предмет обожания. Мин всегда себе после встреч с Элом говорил, что выскажет ему все то, что думает о нем, когда ситуация выйдет из-под контроля, а раз все нормально можно и потерпеть. Если признаться честно можно сказать Юнги использует парня в своих целях, но помощи он никогда не просит — Элиот Саммерсон предлагает ее сам.       — «Ответь, пожалуйста».       Мальчишка не выдерживает. Берет телефон и прочитывает через приложение, где не видно, что пользователь сейчас находиться в сети, потому что последний раз он сидел вчера в восемь вечера, чтобы не писать спокойной ночи, не слать бессмысленные сердца и не умирать внутри от новых фотографий Чонгука, которые он распечатает и повесит к себе на стены обязательно. Сделает так впервые, но лишь для того, чтобы его новое жилище стало уютным и приятным только для него. Мама никогда не понимала увлечения этой группой, не разделяла горящих глаз и говорила, что ее тошнит уже от этого Жук Джанчока или как его там, не важно. Она просто не знала всей правды, не узнавала, не разбиралась, поэтому ничего и не понимала. Юну с каждым ее словом плохо становилось, но он все понимал, не осуждал, потому что привык к тому, что люди постоянно говорят не думая, не осознают, что слова сильнее душу режут нежели острый нож. Слова словно катана рассекают, рубят на огромные, не ровные куски, что приходится годами сшивать в единое целое. Собирать себя по деталькам, как пазлы, но сложнее, а главным правилом является собрать все правильно иначе можно потерять кусочек себя. Мин кажется уже потерял.       — «Я сегодня занят и не дома», — оставляет сообщение Юнги и благодарит себя за то, что любит в темноте, в глубине квартиры, на диване под пледом смотреть трансляции Чона, а пищание и странные звуки, издаваемые им не слышно через железную дверь. — «Сегодня будет дождь, напиши, как приедешь домой».       Традиция или же нет, напоминание на листочке «Как заботится о том, кого не любишь». Юнги плевать как тот доедет до дома, сколько у того часов занимают такие поездки и срать он хотел, что Элиот выперся в самую неподходящую погоду. На самом деле если бы не переезд и таскание тяжелых сумок, мальчишка никогда бы не сказал, где живет и до последнего молчал, отмахиваясь от вопросов обычным «Я не люблю распространяться о том, где живу» или на крайний случай «Я терпеть не могу гостей…любых». А теперь этот парень таскается чуть ли не каждый день со своими дурацкими подарками, а ведь, когда Юнги действительно выходит с намерением отлично провести время как друзья проклятый Саммерсон опять молчит. Скотина, он уже так надоел своим ошиванием около миновской квартиры! Хотя если не обращать на этого человека внимания становится сразу легче дышать.       — «Понял. Хорошо, солнце», — пересылает, отвечает кратко и от этого хочется выть, лезть на стену и биться головой. Ну почему с ним рядом не Чонгук или кто-либо другой, а это безэмоциональное чмо. Почему ему всегда не везет в любви?       Юнги оборачивается на ноутбук, а на экране возникает грузящийся значок. Он пропустил концовку, пропустил «Анен» в исполнении мелодичного голоса. Телефон летит на другой конец дивана, проклятая железка, проклятый Элиот, что отвлек его в самый важный момент. Душа трещит, он открывает заметки снова и пишет «Я люблю тебя! Только это мечты…». Ставит грустную запись, а затем сразу же меняется в лице, возвращается в собственную галерею с кучами скриншотов и откидывая голову назад рассматривает каждый. Любой другой сказал бы ему, что ничего не меняется, но Юнги видит разные фото; тут у него блестят глаза, а вот здесь родинка, которую он не замазал косметикой и которую так сильно любит Юн, а вот здесь у него волосы будто у цыплёнка, а здесь венистые руки, когда он поправлял челку, хвостик, заделанный фиолетовой резинкой, улыбка, взгляд — мальчишка полюбил все.       Продолжая смотреть на парня, Мин так и не замечает того, что засыпает с его именем на устах, а телефон падает на ковер с последними словами в блокноте «Я люблю тебя. Я всегда буду любить тебя. Вечно. Бесконечно. Неразделимо, но безответно… Спокойной ночи, я хочу, чтобы в этот раз приснился мне ты».       С раннего утра Юну приходится снова умываться, чистить зубы и подбирать что-нибудь стильное и сочетающееся с фиолетовой подошвой на ботинках. Он всем говорит, что влюблён в этот цвет до безумия, потому что фиолетовый — цвет творцов, душевно больных и сумасшедших. Все всегда смеются с этого, говорят, что Мин и правда своего рода художник, немного писатель, но вот никто не догадывается, что два последних пункта тоже подходят. А вообще все это ни к чему, тут еще один пунктик есть, написанный мелким кривым почерком и не видимый для других. Ассоциации — это любимая юнгова игра, особенно если это ассоциируется с каким-нибудь человеком. Но не с простыми смертными. С его личной иконой. Чонгуком.       Выбор падает на широкие светлые штаны, болотную блузку с рисунком птиц и легкий макияж с добавлением стрелок. К ботинкам как раз подойдет черная куртка и портфель. Элиот всегда восхищался стилем Юнги, говорил какой он красивый и как прекрасно пахнет. Тот даже не догадывается, что Юн последние деньги спускает на чонгуковы духи — у него коллекция такого. Он знает каждый запах. Хвоя, свежесть, апельсиновый хлопок или зеленое яблоко, ромашки — все, назовет без запинки словно таблицу по математике. Учитывая, что таблицу по умножению он не так хорошо знает, то можно сказать как, к примеру Хлоя — его подруга, знает своих покемонов. На зубок и каждого.       Сегодня особенный день, потому что мальчишка решает накрасится, как и предстает стенеру Чонгука. Он выводит яркие стрелки фиолетовой подводкой, такие, которые рисуют себе звезды. Подчеркивает лисьи глаза, лицо сразу преобразуется, и милая мордашка глядит на свое отражение. Глазки светятся и девчонки любят спрашивать про хайлайтер, а его нет — есть только с утра пораньше Чонгук, его фотки и короткие видосы в Стаграмме. Мин смотрит на часы удовлетворённо кивая себе, берет в рюкзак легкий завтрак в виде яблока, молочного коктейля и воздушной булочки и вылетает за порог.       Элиот никогда не встречает Юнги с утра, никогда не подвозит до университета, потому что до его мозга доходит туго, а вот просить мальчишка не умеет, гордый слишком, да и зачем если свежий воздух идет на пользу такому болезненному ребенку как Юн. Элиот с лицом героя и лучшего «парня» Мина возит того после университета домой. Они долго стоят под окнами, обнимаются и болтают. Если правильно выразится болтает Юнги, а Эл только смотрит на его губы и молчит. У Юнги никого до Элиота не было, он никого не целовал и никогда бы не позволил себе сделать это своему недопарню, потому что его тело и душа принадлежали Чонгуку. Он давно отдал их, когда понял, что слова «Просто кумир» переросли «Я зависим от него полностью».       Зависимость это и есть Чонгук.       Все слова в юнговом лексиконе ассоциируются с Чоном и если бы он начал рассказывать об этом кому-нибудь, то его точно бы посчитали сумасшедшим. При Элиоте он никогда не говорит о Чонгу, но в мыслях постоянно даже, когда они беседуют или Юнги что-то восхищенно рассказывает, то никогда не смотрит в лицо, потому что перед глазами чертов вокалист из группы «Третьяковка». Только в такие моменты, когда вокруг тишина лишь слышны собственные рассказы о фильмах, сериалах, играх, машинах, книгах — понимает, что разные. И хочется прекратить весь этот цирк, но Эл ведь не отстанет.       Юнги залетает в университет улыбаясь ослепительно охраннику, успевает пофлиртовать с каким-то иностранцем и сразу же бежит в аудиторию. Первая пара информатика, которая достаточно скучная, потому что преподаватель дает слишком легкие задания. Ну серьезно, создать табличку, написать что-то и удалить ненужные строчки, а уж настраивать фильтр и прочую лабуду, и малолетка сможет. Мин обнимается со старостой, смотрит на остальных сверкая лисьими глазами, дёргает в недовольстве носиком и машет Элиоту, они никогда не касаются друг друга на людях и почти никогда не общаются.       Если рассказывать откровенно, то Мин свободный. Элиот не признавался в любви, не делал предложения стать его парнем или что-то в этом роде. Просто однажды, провожая скомкано произнес «Мне кажется ты мне нравишься», — заикаясь, неловко, непонятно и тогда Юнги честно ответил, что ему нужно подумать — он всем так отвечал, а затем исчезал с радаров. Этот нашел, нашел и в сети написал «Я тогда признался в любви, ты мне не ответил. А теперь?». Хотелось написать, что ничего не изменилось с того момента, поэтому Юнги снова сбежал, а Эл опять нашел. Нашел его чертову душу и доконал своими комплиментами, милыми картинками и фразами «Я люблю тебя» и «Ты мой сладкоежка», считая, что это приятно, а Юн в заметках снова писал «Он говорит мой. «Ты мой», но я ведь принадлежу тебе. Ты мне папочка в двух смыслах и от этого так хорошо становится, так прекрасно. Я весь твой. Тело и душа. Я без тебя не могу, Чонгук. Ты нужен мне как кислород, без тебя я задыхаюсь, меня ломает, мне становится тяжело дышать и грудную клетку сжимает так сильно, что хочется вырвать из нее раненое сердце. Боги, да, я признаюсь, я умираю без тебя. Вот и все. Вот и вся правда…».       Юн играет в телефоне, когда препод что-то бубнит. Последняя пара всегда такая тошная и долго длящаяся, что хочется вскрыться. Одногруппница сидит рядом и шепчет как правильно стрелять и лучше бы Мин ушел в укрытие, чем стоял посередине поля и отстреливал всех с автомата. Хлоя всегда была шумной, веселой и Юнги отдавал ей предпочтение, чем всем остальным, не считая старосты — это отдельный вид искусства. Она была безумной идиоткой, которую всегда хотелось поддержать во всем. То голубей ловила руками, то мороженное выбирала со вкусами, которые не сочетались, то выпрыгивала с окна первого этажа или со второго по трубе лазила. Если бы не она Юнги бы точно загнулся в своих депрессиях, бесконечных думах и неуверенности. Хлоя знала его как облупленного, знала от а до я, на сто процентов, на сто десять процентов и знала его историю. Не ту, что он заливает всяк и каждому, показывая улыбочки, опуская шутки и делая себя милашкой няшкой — нет, настоящего.       — Пойдешь после универа в Цум, хочу себе плакат купить? — тот кивает девчонке и смотрит на уведомление, которое приходит от Элиота.       Еще одна отвратительная черта этого парня — подслушивание и создавание проблемы больше, чем она есть на самом деле. Он знал достаточно о Юне, потому что первое время ходил как маньяк, преследовал, подслушивал и собирал портрет по одним лишь слухам и обрывкам юновых фраз. Это было ужасно и Юнги всегда отталкивало от таких людей, хотя что ты, Элиот всегда про себя говорил «Я честный человек, поэтому списывать не буду». Тошнило. Не первый раз Мин замечал, что парень идет за ним. Сначала все было безобидно, просто шел в одну и ту же стороны в университете, но честно признать, выход у здания один, поэтому вопросов не возникало, но, когда в один день они шли с Хлоей и тот остановился у раздевалки, а куртку не брал — это напрягло. Юнги оделся, краем глаза наблюдая, что тот стоит рядом, рассматривает, молчит, а после снова идет за ними. Признаться, стало не по себе. По дороге догнал, предложил проводить, но снова будто песка поел, слушал, что Хлоя болтала, а Юн незаметно написал, чтобы та много не распространялась ни о чем. Все ничего, но это повторялось множество раз.       Элиот ездил с Юном на троллейбусе, автобусе до определенной остановки, когда мальчишка жил еще в общежитии и до того, как Эл получил права. Хорошо, подозрительного ничего не вызывало, потому что тот уходил к бабушке, а Мин соответственно в общагу, но Юн один раз выскочил раньше, потому что устал от духоты и хотел записать голосовое сообщение подруге, как этот вылез за ним. Преследование началось именно с этого дня.       — Конечно, — улыбается и выключив игру на пару секунд читает сообщение. Закатывает глаза благо Эл всегда садится спереди и любит смотреть на доску, а не на него, поэтому многие эмоции пропускает.       — «Тебя подвезти?» — спрашивает будто не слышал разговор, надеется на что-то и от этого еще хуже становится, противнее. Себя подвези к остановке «Пошел нахуй!».       — «Нет, у меня есть дела после этой пары», — сухо отвечает и закрывая чат, открывает заметки. Да, это его любимое занятие писать, писать и писать. О ситуациях, о жизни. Рассуждать на множество тем, а затем через несколько дней перечитывать и плакать.       В голову приходит отличная идея, которая не выходила из головы целую экономику и пока Хлоя не видит, до конца пары часы показывают тридцать минут, а Элиот что-то продолжает усиленно печатать, напрягая свой вроде умный, но одновременно лишенный всякой логики мозг Юнги строчит «Я хочу смотреть как ты медленно развязываешь галстук, снимаешь запонки, расстёгиваешь рубашку. Я смотрю на тебя, сидя на диване, а в голове только одно слово крутится «мой». Ты смотришь на меня с такой любовью, что хочется сразу же прижаться к тебе, обнять, поцеловать, наставить пару засосов, укусить в шею.       Мой.       Ты улыбаешься и снимаешь рубашку, а я уже завелся от одного взгляда, чертовски сексуален. Ты снимаешь штаны, верх уже висит на стуле, а после ты скрываешься в душе. С нетерпением жду и не могу усидеть на месте, потому что соскучился. Длятся какие-то минуты, но это ничтожное время по сравнению с тем, как я долго ждал тебя с работы. Ты выходишь из душа. Твои волосы все еще влажные, а по телу редкие капли то и дело проскальзывают вниз в район паха, скрытого полотенцем.       Идеальный.       Ты подходишь ко мне и нежно целуешь.       — Я приготовил тебе ужин, — шепчу я, а самому так не хочется отрываться от твоих губ.       — Угу, поэтому и хочу начать с десерта.       Ты знаешь, что меня это удовлетворяет, когда твой член входит в меня, а я знаю, что тебе так нравится пробовать меня на вкус. Ты вырываешь из меня стон за стоном, а мне ничего не остаётся, как доверится и отдаться в твои сильные руки. Доверяю. Причем полностью. Ты довольный целуешь еще раз и подхватываешь под ягодицы.       Душ.       Это место, где мы с тобой расслабляемся. Ты моешь меня, а я продолжаю рассматривать свою работу.       — Чего ты?       — Тебе идут эти укусы, ты такой сексуальный, — бурчу в район груди, обнимая за шею и притягивая ближе.       — Малыш, что же я с тобой сделал?       Мы смеёмся. Это непередаваемо. Правда. Я готов стоять под тёплой водой часами вместе с тобой. Ты несёшь меня на кухню, и я наконец могу тебя покормить. Я вижу, как ты устал и твои глаза почти закрываются, когда я глажу твою спину и делаю массаж поторапливая с ужином.       Мы ложимся спать. Ты понимаешь меня. Я чувствую себя в безопасности. Такого никогда не было, ведь раньше я обнимал подушку, что защищала меня от монстров за дверью, а теперь мой защитник — это ты.       — Ты такой мой, — проносится тихое в макушку, и я ежусь от твоего хриплого голоса. — Что ты творишь со мной? Ты все, что мне нужно…       Ты вкладываешь в эти слова столько нежности. Обнимаешь меня еще крепче. Дышишь в шею. Я так люблю тебя, а ты любишь меня».       На секунды Юнги выпадает из реальности. Видит перед собой комнату, его, и пропадает там. Такой мускулистый, родной, нужный, желанный. Пальцы сами что-то выводят, мозг отключился, а взгляд пустой, но такой влюбленный и пропадающий в том мире, который мальчишка зовет — там. Там другой мир. Там луна и фиолетовые облака. Там — это отдельное место не имеющее каких-то правил, не имеющее ограничений. Там есть любовь, забота и каждый человек по-своему счастлив. Там — это там. Это место не имеет каких-то координат и каждый должен сам найти то самое там, где будет комфортно. Да, там далеко, где нет телефонов и интернета, где нужно писать письма и кидать их любовными записочками прямо в сердце, но это стоит определённых усилий, чтобы создать то, что представляешь. Юнги пытается воссоздать из пепла «Наше там».       Он чувствует свое нутро, своего волка, пока пишет, почти задыхается. Хочется откинуть голову и застонать насколько он будоражит его сердце, путает мысли, а эти руки, что крепко держат его бедра, ягодицы. А как он проникает, как прижимает. Волк перед такими картинами ползает, мордой пыль, грязь собирает, но не смеет подняться. Юнги приказывает заткнуться, спрятать мурашки, дрожащие колени и поднимающийся член. Черт… Вибрация воскрешает, заставляет чуть ли не взвыть, проморгаться и прикусив губу, открыть чат.       — «Ты с Хлоей идешь в Цум? Прости, вы просто говорили об этом достаточно громко. Я мог бы подвезти, потому что у меня нет никаких дел. Но если ты хочешь прогуляться, то мы можем пойти вместе пешком».       Юнги хлопает ресницами, и вся его влюбленность сразу же спадает. Во-первых, не громко, во-вторых, у Эла никогда не бывает дел кроме долбанного компьютера, который звучит в каждом предложении, когда он вообще открывает рот, а в-третьих, какие к черту мы и вместе. Мы — это Юнги и Хлоя. Вместе — это Юнги и Хлоя, а для этого человека предназначено отдельное слово, которое еще не придумали в народе, что-нибудь такое на звучание противное и на значение аналогичное. Честные люди не подслушивают, они прямо спрашивают, глядя в глаза, о планах на оставшийся день, а не вот так на крысу, со спины, как всегда.       Взгляд перемещается на Хлою, и он глазами показывает на одногруппника, скидывает сообщение и со скорбным лицом возвращается к своей реальности капсом дописывая такие ломающие внутренности, строчки «И вроде бы у нас должно быть все хорошо, но тебя нет. Знаешь, мне тяжело без тебя. Знать, что нас разлучили и мы сейчас не можем быть вместе. Знать, что это все сказка. Понимать, что жизнь суровая и делает людей несчастными. Прости, ты так далеко, но у меня нет никого ближе тебя. Правда. Я соскучился. Пожалуйста, хотя бы во сне, приди ко мне. Ты мой воздух. Мой наркотик. Ты мое все…».       Хлоя быстро перекидывает сообщение Юнги, которое он даже не успевает открыть, потому что все происходит мгновенно. С губ преподавателя срывается — свободны, как, не успевая ничего сообразить лишь подхватить сумку, девчонка хватает его за руку и несется в коридор, смеется с ошарашенного лица Элиота или просто так заливается смехом, думая о своем, а затем распахивает дверь на улицу. В аудиториях холодно, поэтому надобности в снятии курток нет и Юн максимум что делает это напяливает свою шапку Хлое пока завязывает шарф. Они летят куда-то и мальчишка, задыхаясь, кричит, стараясь перекрыть машин, ветер и галдящих людей.       — Цум в другой стороне.       — Я знаю, — она заговорчески улыбается и уносит Юнги в направлении центра.