Наследницы золота

Сквозь лобовое стекло машины уже виднелась знакомая московская арена. Февраль не радовал приятной погодой, отчего напряжение внутри Алёны только росло. Первый старт после болезни, так еще и с ненакатанными программами — звучит как пытка. Да и ощущается так же. — Ну всё, приехали, — слева от девушки за водительским креслом сидел тренер, который добровольно согласился поехать на тренировку вместе, — Беги в раздевалку, а то как всегда опоздаем. А я подойду через пять минут. Косторная, скованная страхом, только качнула головой в ответ и закрыла дверь машины, устремившись в здание на дрожащих ногах. Алёна, всю жизнь привыкшая относиться к трудностям с ухмылкой, сейчас совсем не была похожа на себя. Вроде хочется отшутиться, представить, что это всё один большой анекдот (хотя и представлять не надо), но нельзя. Нужно оставаться бдительной и идти с холодной головой. Вплоть до момента, когда уже нужно шнуровать кеды и выходить в разминочный зал, Алёна пыталась разобраться в чувствах, которые ей приносит нынешний момент. Она бы назвала это давлением. Странное, необычное, непонятное давление. Будто на тебя кричит очень обеспокоенный человек, а тебе с этого только смешно. Все фанаты волнуются за её состояния, её будущее, что её ждёт дальше и как вообще быть. Борется ли она за чемпионат мира или уходит из спорта? Составит серьёзную конкуренцию или с крахом провалится? Ей пишут письма, где сожалеют о потраченном времени без тренировок и верят, что она сможет восстановиться, чтобы поскорей вновь устанавливать рекорды. А Алёна этого не хочет. Вот и стало понятно, что за эмоции терзали её всё утро. Будто мир вокруг рушится, люди кричат, паникуют, а она пьёт апельсиновый сок и не понимает, что в этом плохого. Ну умрём мы. И что? Благодаря этим мыслям Алёна смогла выработать идеальную тактику поведения на время финала кубка. Мне. На всё. Пофиг. Ну пускай фанаты истерят. Пускай мама звонит в слезах. Пускай тренера кричат. Она приехала кайфовать. Осталось только найти Розанова и доложить ему об этом прекрасном решении. Розанов подошёл к месту, где была расположена раздевалка и стал терпеливо ждать ученицу, нахаживая шаги туда и обратно, размышляя над тем, что их ждёт на этих стартах и как, черт возьми, помочь Алёне, форма которой к сожалению была далека от блестящей. Мысли об этом натолкнули его на то, что ему следовало бы сделать один звонок. Достав телефон из кармана, он нажал на контакт, номер которого последний раз был набран по крайней мере пару недель назад. Послышались гудки, а уже через несколько секунд женский голос. — Да, привет. Что-то срочное? — Привет. Нужна помощь, думаю, ты понимаешь. — Я боюсь, что не смогу, Сереж. Ты знаешь, у меня дело, ни при каких обстоятельствах я не могу сорваться с места. — Но здесь камеры везде, у меня не будет возможности. Может хотя бы тот чай? — У меня нет свободного времени, мне жаль, правда. Она сильная, я знаю, справится. Вряд ли ты думаешь о результате сейчас. — Черт, ты серьезно? Она же никакая, ещё после болезни, ещё и со спиной своей. — Ты не веришь в неё? — Ой, манипуляция чувством вины, не ведусь, извини. Это не про веру, это про объективный взгляд на ее состояние. — Ладно, прости. Но дела важнее сейчас, Алёна справится. — Алёна еле ходит, еле доезжает даже короткую! Иногда мне кажется, что она реально задохнётся под конец программы! Не доедет она без помощи. — Мне нечем тебе помочь, прости. Мне нужно идти. Поддержи ее и такого ей не говори, уж пожалуйста. Пусть делает то, что может. — Не скажу. Пока. — Не злись, прошу. Я… — но женский голос в трубке оборвался. Сергей сбросил, выключил телефон и нервно выдохнул. А затем его голова резко повернулась в сторону источника звука, коим послужил стук двери в женскую раздевалку. Алёна медленно облокотилась на дверь и, прикрыв глаза, сползла вниз к полу. Последние три реплики она слышала. Насколько обидными не были бы слова тренера, тренировки никто не отменял. Алёна собралась с мыслями и дёрнула ручку двери. Холод от льда прокатился мурашками по коже, но взгляд Косторной был холоднее. — Алён, это не… — Розанов пытался уладить ситуацию, но его перебил удар чехлами в грудь, а спортсменка уже бежала по льду, начиная раскатку. У Косторной была мысль вылить всю злость на прыжки. Эмоции обычно мешаются, но здесь только помогут. Теперь план быть безэмоциональной сукой подпитывался желанием задушить кого-нибудь по дороге. Идеальное сочетание для духа победы. А может нахер его? Не верит, что докатаю? Зай, я выиграю эти соревнования, поеду на чемпионат мира и на верхушке пьедестала покажу тебе средний палец. Очень умело работаешь, прям чувствую твою веру в спортсмена. Идеально мотивируешь меня, урод. На протяжении всей тренировки Алёна ни разу не взглянула на тренера, боясь напомнить ему, что коньки всё ещё холодное оружие. Но время подходило к концу и нужно подъехать к нему, получить очередную корзину исправлений и не разбить его прекрасный нос. — Алён, всё хорошо, но, прошу тебя, не забывай про руки. — Я сделала всё идеально. — Да, ты права, но помнишь наши отработки над. деталями? Молю тебя, не забывай про них. — Да боже, не забуду я, дай уже чехлы и пойдём. Или есть ещё какие-то жалобы? Под конец фразы Косторная повернула голову, показывая все свои претензии и, получив в ответ молчание, пошла в сторону раздевалки. Как на зло, в самый разгар бури эмоций, на нервы надавили шнурки коньков, которые так и не хотели развязываться. Это стало вершиной ярости. Алёна резко приподнялась и ударила себя по коленям. Видимо сегодня весь мир решил добить её. И как ни странно, после выплеска всего накопившегося в один удар, в голове прояснилось. Она злилась не на Серёжу, а на правду, которую он сказал. Ну не сможет она докатать, не получится. Просто он был последней надеждой, который хоть как-то подбадривал и заставлял верить в лучшее. Но теперь. Надо будет извиниться. Всё таки этот дурак её последний смысл жизни. Она смотрит на него, надеясь увидеть хоть каплю веры в то, что она может сделать всё как надо. Но видит только что-то вроде «мне жаль тебя, надеюсь, ты хотя бы доедешь до конца». Это уже не пугает так, как напугало то, что она услышала пока он разговаривал с кем-то по телефону. Хотя все еще обижало. Но она все равно хватается за его ладони, как за последний источник силы, понимая, что он пожалуй единственный, на кого она может надеятся прямо сейчас, даже включая услышанное утром. — До конца, — последняя фраза. И капля уверенности в этих словах все же проскальзывает в его глазах. И Алёна ловит этот взгляд, кивает, отпускает руки и выезжает на середину ледовой площадки. Казалось, тело успело устать как минимум на половину ещё перед началом программы. «Будь, что будет» — подумала девушка, после чего первые ноты музыки Вивальди заполнили арену. Первые же движения будто придали уверенности, катать под музыку на соревнованиях, на адреналине всегда легче, чем на тренировках. «Плюс старт» был единственной надеждой фигуристки. И ее тренеров, и всех, кто следил за происходящим тоже. Чем глубже в программу, тем легче давалась хореография. Может на не совсем хорошей скорости, но что-то несло ее надо льдом, позволяло ехать дальше. Вторая половина. Волшебные движения рук перед тем, как начать набирать скорость. И дышать становилось только легче. Музыка с новым ритмом захватывала Алёну и наблюдателей этого действа в магическом танце, словно это снежинки во время метели безостановочно вращаются, образуя беспорядочные, но прекрасные узоры. Несмотря на неудавшийся каскад и все же покидающие Косторную силы под конец короткой, прокат получился лучше, чем его мог представить Розанов. И по ощущениям даже лучше, чем сама Алена. И все же слёзы обиды катились по щекам. Они с новой силой полились из глаз, когда взгляд коснулся тренера, а злой голос в голове начал твердить: «Он был прав». Кое-что хорошее, но видимо не до конца заметное и очевидное для них обоих, все же было. Боли в груди девушка почти не ощущала, а дыхание довольно быстро восстановилось после проката. Волшебный образом даже мышцы ног не сводило, словно кто-то заковал их в прочные цепи, хотя это уже стало постоянно преследующим ее неприятным ощущением. Совершив последний поклон для зрителей и опустив взгляд вниз, Алёна непроизвольно прячет руки за спину. Сказочное тепло утреннего зимнего солнышка опустилось где-то прямо рядом с ней. Загадочное жжение странным образом сковало ладони.