Наследницы золота

Аня, даже не подумав о том, нужны ли ей какие-то вещи, зашла в ванную и закрыла дверь на замок. Выходить ещё раз не хотелось. Она осмотрелась и обнаружила новое, аккуратно сложённое полотенце. Ну что ж, в целом и этого хватит. Девушка присела на край ванны и громко выдохнула, прикрыв глаза. В голове вертелось множество мыслей. От «Боже, что это вообще за бред? Такого ну никак не может быть, это же смешно.» до «Если Женя умеет лечить раны просто проведя рядом рукой, значит это правда. Значит, волшебство существует. И всё, о чем она говорила, было на самом деле.» Поверить в такое, когда речь идёт о вещах, в которых ты уверена с детства, безумно сложно, точнее практически невозможно. С детства Аня думала, что всё это волшебство, сказки — выдумки. С детства она жила с любящими родителями, которых естественно считала родными. С детства занималась фигурным катанием, оно кажется не имеет отношение к магическому миру? Тогда как, черт возьми, она должна поверить в то, что ее жизнь — ложь? Сказки — не выдумки, родители не родные, а фигурное катание — лишь способ собрать их всех в одном месте? «Если мы с Женей в фигурном катании не просто так, а потому что мы из этого. ну как его? В общем, из одного мира, то значит, должен быть ещё кто-то. Женя сказала тогда в кафе, что всё, что сейчас происходит — не просто так. А ещё, что волноваться мне не о чем, она поможет. А поможет собственно… с чем? Меня волновал только этот сон, а сейчас? Путаниц больше нет или проблем стало ещё больше? Что ж, если у меня так много вопросов, значит и правда больше.» Аня поднялась и начала нарезать круги вокруг небольшой комнаты, нервно подергивая края кофты. «Женя сказала тогда, что я должна буду простить девочек и когда-то принять их обратно. Все они утверждали, что уходят не по своей воле. Правда, как ушла Алёна я толком и не знаю, но получается, тоже не совсем сама. Так стоп! Женя сказала… Сказала, что мы будем вместе. А зачем? И почему она в этом так уверена? Ответ один — Саша и Алёна тоже в этом замешаны. Ну да, конечно, как я сразу не догадалась? Они же говорили, что им снились одинаковые сны, такие же, как и мне. Искорки, темнота, крики вокруг… Значит мы отправились в этот мир все вместе. И получается, они тоже чьи-то дети, дети злодеев. А ещё они наверное мучаются сейчас так же, как и я, только им никто не объяснит, что происходит. А что, если Алёна из-за этого снялась сегодня, вдруг что-то случилось? Ладно, надеюсь нет, надеюсь, Женя и об этом позаботится.» Аня решила всё-таки перестать ходить кругами, остановилась и подошла к зеркалу, оперевшись руками о раковину. Она взглянула в своё отражение. Данный вид ее не особо радовал, лицо выглядело максимально уставшим и бледным, словно во время болезни. Девушка вдруг вспомнила, как в тот вечер, когда поругалась с Аленой, придя домой, она долго думала над произошедшим. Сходила в душ, но расслабиться это не особо помогло. Тогда она, сидя перед зеркалом, расчёсывая волосы и иногда убирая слезинки, которые катились по щекам, увидела в отражении темную фигуру. Женскую фигуру. То видение: автобус, какое-то помещение, спешка, холодный кофе, рука, приложенная к нему и… «Женя!» Ее имя резко врезалось в память Ани. «Так это была Женя… Кофе, которое забурлило от ее руки — волшебство. Прямо как излечение моей раны. Автобусы. То помещение — раздевалка. И этот акцент… Ну конечно, Брайан! Тогда я просила о помощи, и Женя явила мне своё видение. В зеркале, естественно в зеркале, раз ее мама — Злая Королева. Всё сходится.» Аня даже улыбнулась своим мыслям. Вроде бы всё сходится, все эти ситуации, моменты взаимосвязаны и многое объясняют. Хотя ей все ещё казалось, что это звучит как бред, но что-то внутри убеждало Щербакову в том, что это правда. И что ей ещё очень многое предстоит узнать, многому предстоит научиться, многое обрести и многое потерять. Уже подъезжая к «Хрустальному», замечая знакомые улицы, Женя понимала, насколько неприятным выдастся разговор. Как бы долго она не готовилась, не заготавливала речь и не настраивала себя, Медо предполагала только то, что кроме конфликта ей ждать нечего. Из вежливости попрощавшись с водителем и захлопнув дверь такси, она поправила белую блузку и с громким выдохом зашагала на гибель. — Боже, иду будто на первое сентября… или устраиваться в бордель, — и правда, такая официальная одежда не была привычной для девушки, но чего не сделаешь ради «возвращения домой», как бы глупо это не звучало, — Ладно, с богом! Открыв тяжёлые двери старой школы, она встретилась глазами с вахтёршей, которая сидит здесь уже десяток лет… а может сотню… Пожилая женщина наверняка узнала девушку, только что вошедшую в «родной дом». Женя наверняка хотела бы забыть это место к чертям, но глубоко что-то внутри её сюда тянуло. Старые детские воспоминания? Возможно. — Евгения, Вас ждут. — эти слова вернули Женю в реальный мир, отчего она зашагала активнее, надеясь, что чем быстрее все начнётся, тем быстрее закончится. И вот перед глазами дверь, на которой заглавными буквами написано «Тренерская». Десять минут назад Женя сказала «с богом?». Нет, здесь он уже не поможет. Сердце колотилось, будто она маленькая девочка, опоздавшая на тренировку и сейчас ее ждёт наказание. Эти наказания… Она их никогда не забудет. — Ладно, на счёт три… — через три громких стука сердца Медведева опустила ручку двери. — Здравствуйте, Этери Георгиевна. Тесная тренерская пропахла духами хозяйки. Этот аромат… Он врезался в голову вместе со всеми воспоминаниями. Женя, пошатываясь, села на старый диванчик, продавившийся временем. Сколько воспоминаний, которым следовало бы исчезнуть из головы прямо сейчас, он хранит. И им правда лучше испариться, дабы она не залилась краской. — Ты что-то хотела? Понимаешь, у меня не так много времени для пустых разговоров. — любимый холодный голос. — Я хочу к вам. Молчание, тяжёлый вздох, ответ. — Жень, я… — Кататься. Я хочу побеждать. Нести вам свои победы. Нигде мне не дадут того, чего я желаю, кроме вас. Я готова на всё. — Ты же понимаешь, что это не быстрое решение? Я должна посоветоваться с коллегами… — Они вас послушают. Любое ваше решение. Этери Георгиевна, мне нужны только вы. Женя включила свои старые трюки, которыми пользовалась с подросткового возраста. Немного наклонить тело вперёд, поднять бровки и смотреть снизу. Она управляла своей тренершей как хотела, будто та лишь кукла. От этих манипуляций было два исхода. Или они подействуют, и Женя получит всё, или ее сейчас прихлопнут. Нужно было повышать шансы на первый финал, так что девушка добавила в свой план тихий молящий голос и совершенно случайно задела ногой ногу сидящей напротив «загадки». — Я подумаю. — Спасибо. Женя встала с пониманием того, что эту битву она выиграла. Она уже устремилась к выходу, как ее притормозила брошенная вслед фраза: — Женёк, блузку застегни, на улице прохладно. Сергей подходит к двери, стучит и терпеливо ждёт, когда ему откроют. — Иду! — слышится изнутри уже не то чтобы просто знакомый, а хорошо изученный, немного хриплый голос. Замок повернулся, издав характерные звуки, дверь довольно резко распахнулась. — Здравствуйте! Заходите. — кивает Саша и пропускает тренера внутрь. — Вы решили настолько слушать мои указания по «лежачему режиму», что она правда смиренно лежит на кровати? — Ну да. — Ну просто она и смиренность — это разные вещи. То же самое и с тобой. Вот и удивляюсь. — Иногда мы бываем спокойными и послушными. А вообще она до сих пор плохо себя чувствует, у неё в целом проблемы с тем, чтобы встать. — Саша и Сергей прошли в комнату Алёны. Она смотрела в одну точку и не двигалась, даже заметив присутствие тренера. Этой точкой был телевизор, крутивший какой-то сериал про вампиров, который она уже пересмотрела до дыр. Но такие сериалы — лучшее решение, когда нечего посмотреть. А ещё когда совершенно лень напрягать голову, или нет возможности это делать. — Привет. Как себя чувствуешь? — он подошёл ближе и сел на край кровати. Саша осталась стоять у входа в комнату. Алёна тяжело повернула голову к нему и в ответ на вопрос лишь тяжело вздохнула. — Ясно… Но у меня есть кое-что. Знакома. То есть, знакомый. врач достал лечебный чай какой-то, должен помочь. Точнее, поможет сто процентов. Сушенные листья яблонь что ли, не помню точно. Травки, в общем. — Травку. покурить, да? — она улыбается собственной тупой шутке. Тупой, но зато Алёна улыбается. — Алён, второй сезон «Эйфории» ещё не скоро, или ты первый пересмотрела? — усмехается Саша, наблюдающая за происходящим со стороны. — Дурочка ты. — он поднимает брови на ее фразу, а потом кидает в неё рядом лежащую маленькую подушку. — Простите, я не в состоянии играть в бой подушками. — Алёна даже не двигается, чтобы убрать предмет со своего лица, — Но как-нибудь в другой раз обязательно. — Я запомню. — Сергей наклоняется и хочет убрать с лица обессиленной (или чересчур изобретательной) Алёны подушку, как эта самая подушка прилетает теперь уже по его лицу. — Косторная, кто-то сказал, что не в состоянии. — он улыбается и убирает подушку. Куда-нибудь подальше. — Ну должна же я была отомстить. Силы берегла лишь на один удар, — она лукаво опускает уголки губ вниз, строя грустное личико, — Теперь точно не двинусь больше. — Так, всё. Чай, я завариваю? На то, чтобы его выпить, надеюсь, тебе хватит сил. — Ох, ну я очень постараюсь. — Я в тебя верю. — Здесь должен был быть вопрос: «А в нём сколько калорий?» — шутка, которую Саша пустила специально. — Саш… — ее глаза потеряно забегали по комнате, а затем она вовсе перевернулась и уткнулась лицом в подушку. — Чего…? А это здесь причём? — Саш, ну вот зачем? — промычала Косторная, не поднимая голову. — Затем, что если я не могу помочь — он поможет. — с этими словами длинноволосая «ракета» развернулась и покинула комнату, оставив неловкую тишину висеть в воздухе. — И с чем я должен помочь? — ответа не прозвучало, — Алён? — снова молчание, — Слушай, судя по твоей реакции на некоторые… вещи и в целом по твоему состоянию, я могу кое-что предположить, но… — Сергей резко остановился, услышав тихий всхлип. — Ну ты чего? — он придвинулся чуть ближе и аккуратно положил руку ей на спину, — Скажи, в чем дело, пожалуйста. Я помогу. — уговаривал он, поглаживая девушку по спине. Спустя несколько секунд Алёна все же повернула голову в его сторону, но разворачиваться полностью не стала. — Дело как раз в том, что мне стыдно. Поэтому я пытаюсь справиться сама. Саша знает… не всё и по случайности. Была б моя воля, я бы никому не рассказывала. — Ты же понимаешь, что «сама» почти никогда не работает? И тебе не должно быть стыдно за то, что ты просишь помощи. — Я чувствую себя слабой. — Алёна вытащила руку из-под одеяла и быстро вытерла слёзы. Хотя это не особо помогло, ведь с каждой новой фразой они бесконтрольно появлялись снова. — Но это не так, наоборот. — Хорошо. Я не думаю, что могу рассказать всё сейчас. Может поговорим об этом позже, в более спокойной обстановке? Но если коротко, то я не воспринимаю своё тело, боюсь еды в самом прямом смысле этого слова и плачу после любого приема пищи, ненавижу чувство полного желудка, каждый день просыпаюсь с мыслью «вот бы сегодня продержаться на голоде» и главная цель этого — даже не похудение. Я уже просто не могу остановиться, не получается. Мне страшно. — на последней фразе ее голос сорвался, а слёзы потекли с новой силой. Всё то, что она так долго не показывала никому, наконец получило выход. Он не знал, что говорить. Честно, не знал. Сложно сказать что-то, когда понимаешь, что здесь слова не помогут. А могут и вовсе усугубить ситуацию, если не знать, что в таком состоянии может прозвучать грубо или бестактно. Она не готова говорить открыто — он не готов дать нужный ответ. Прежде чем разговаривать об этом, стоит изучить проблему изнутри, узнать, что она чувствует и почему. А пока единственный правильный выход — убедить, что он рядом и готов помогать. Сергей берет девушку за плечо, осторожно поднимая, чтобы развернуть ее на спину. Алёна уже не собирается сопротивляться, хотя все ещё думает, что зря рассказала, голос в голове слишком громкий, хочется сорваться и убежать, но она не двигается. Он немного приподнимает ее и… обнимает. Она сидит в ступоре несколько секунд, но после сама поднимается, садясь на кровати, и притягивается ближе к нему, обвивая руками шею. — Сейчас я не знаю, как правильно тебе помочь, но обязательно узнаю. Главное, не бойся больше говорить, когда тебе плохо, ладно? — Угу. — соглашается девушка куда-то ему в плечо. — Я рядом. Всё будет хорошо. И глупый голос в голове больше не кажется таким громким. Кто-то его успокоил. И совсем уже не кажется, что рассказать всё было проявлением слабости. Она чувствует себя сильной сейчас, когда он рядом. Такой сильной, какой давно уже себя не ощущала.