эпилог: новый век
Джордж с большим энтузиазмом взялся за роль придворного колдуна. И это было удачей, потому что восстановление магии в Камелоте оказалось не таким простым делом, как Дрим когда-то — возможно, наивно — надеялся. Он понял это в первый раз, когда колдуна привели в замок в цепях. — Ваше высочество, — сказал герцог Хартфордский, выглядя весьма гордым собой. — Я поймал колдуна с поличным! Дрим переводил взгляд с герцога на беднягу в цепях, который выглядел перепуганным до полусмерти. — И… что он сделал? Герцог выглядел слегка озадаченным, но продолжал. — Он… он совершил колдовство, Ваше Величество! Дрим подавил вздох и услышал, как Джордж переминается с ноги на ногу, стоя рядом с троном. — Сэр… Питер, да? — Да, Ваше Величество! — Колдовство легализовано в Камелоте уже несколько недель. Улыбка застыла на лице Питера. — Ах. — Вас не поставили в известность об этом? — Я признаю, что до меня доходили слухи о чем-то подобном, — сказал сэр Питер, — Но я… э-э… ну. полагаю, я полагал, что это были просто слухи. Дрим и Джордж переглянулись.***
Они решили, что им нужно совершить небольшую экскурсию по королевству. Дрим уже давно не посещал эти территории; это была бы поездка из разряда «погнаться за двумя зайцами» — и способ для Дрима дать понять, что магия теперь легальна и приемлема в Камелоте, и способ для короля восстановить отношения с различными дворянами, находящимися под его властью. Первый город, который они посетили, был абсолютно убогим. Не то чтобы лорд Ричард был внешне враждебен, конечно, — он не был настолько глуп. Но если он думал, что Дрим не улавливает каждый его насмешливый комментарий в адрес Джорджа, то он глубоко ошибался. В тот вечер лорд Ричард выглядел готовым сжечь Джорджа на костре, если представится такая возможность; он почти не смотрел ему в глаза, разве что бросил взгляд, полный отвращения, и отказался покачать головой, когда они только приехали, полностью сосредоточившись на Дриме. Это сильно действовало Дриму на нервы. Несмотря на то, что лорд Ричард во всеуслышание принял новый магический указ, было очевидно, что его предубеждение против магии не изменилось. Дриму и Джорджу отвели отдельные комнаты, но как только персонал Ричарда оставил их наедине, чтобы они отдохнули, Дрим пересек коридор, чтобы посидеть с Джорджем в его комнате. Тут-то он и увидел, что комната Джорджа была, по сути, маленьким тусклым чуланом, в котором не было даже необходимых материалов, чтобы развести огонь в очаге. Не то чтобы Джордж возражал, он просто разжег свой собственный огонь. — Но это же принцип, — проворчал Дрим, гнев бурлил в его груди. — Это займет время, — мягко сказал Джордж, хотя когда он встал, то чуть не стукнулся головой о потолок, низко нависавший над камином. — Это не просто нерешительность, — настаивал Дрим. — Это откровенная злоба. — Мы покажем ему, что магия может быть полезной, — сказал Джордж. — Он придет в себя. — У нас здесь всего несколько дней, Джордж, — вздохнул Дрим, присаживаясь у изножья кровати Джорджа и тут же снова вставая. — Ты шутишь? Я чувствую пружины через матрас. В следующий раз здесь будут крысы. Но Джордж уже гримасничал, указывая на угол комнаты. — А мертвые считаются? Излишне говорить, что Джордж провел ночь в комнате Дрима — и тоже по совершенно невинным причинам. Второй день прошел почти так же, как и первый. Ричард подбадривал Дрима, кивал и хотя бы делал вид, что слушает, когда Дрим объяснял, как магия используется по всему королевству: урожаи будут укрепляться в течение всего лета, последние волны желтой лихорадки можно будет легко побороть с помощью целебных зелий, а повседневные дела станут гораздо легче, если в них будет помогать хотя бы один волшебник. Но как только Джордж вступал в разговор или пытался задать Ричарду вопрос, на его лице появлялось выражение открытого презрения, его ответы становились короткими и отрывистыми, и разговор заканчивался, не успев начаться. Дрим, конечно, был рад заступиться за Джорджа — был рад дать понять, что Джордж находится под его защитой и является надежным союзником — и Джордж долго терпел. Но к концу второго дня Дрим, наконец, понял, что это обращение надоело ему так же, как и то, что оно надоело ему. Особенно если учесть, что в их путешествии оставалось еще две дюжины остановок. — Хорошо, — медленно сказал Джордж в тот вечер. — Нам может понадобиться другой подход. — Да, — немедленно ответил Дрим. Позволить Джорджу подвергаться насилию, пока другие люди не передумают, было тактикой, которая становилась все менее и менее привлекательной с каждой прожитой секундой. — Согласен. Полностью. Есть идеи? Джордж поджал губы и закинул ноги на кровать Дрима, подогнув их под себя. — Ну… я мог бы, — затем он бросил на Дрима любопытный взгляд, как будто боялся, что Дрим испугается. — О чем ты думаешь? — спросил он, внезапно занервничав. Джордж открыл рот, чтобы заговорить, затем закрыл его. — Ничего, — сказал он. — Дай мне немного времени, чтобы все обдумать, хорошо? — Хорошо, — сказал Дрим. — Но мы уезжаем отсюда завтра, ты же знаешь. Джордж вздохнул и закатил глаза, упав обратно на подушку. — Этот план займет некоторое время. И я думаю, что Ричард в любом случае может оказаться в проигрыше. Когда на следующий день они забрали своих лошадей и обнаружили, что Дейзи не ухожена и выглядит практически дико, Дрим был склонен согласиться с мнением, что дело проиграно. Он также был склонен устроить лорду Ричарду настоящую выволочку, на глазах у слуг и всех остальных, крича до тех пор, пока тот не побагровеет от унижения. — Тебе не нужно было этого делать, — пробормотал Джордж, когда они уходили. Он выглядел смущенным, хотя и слегка довольным. — Стоило, Джордж, — сказал Дрим. — Стоило. Они проехали половину пути до следующего города, прежде чем Джордж снова заговорил. — Ты когда-нибудь чувствовал себя… особенно… волшебным? — спросил он. Дрим посмотрел на него так, словно у того выросла вторая голова. — Ну… правда, — нервно переспросил Джордж. — Что значит чувствовать себя волшебным? — медленно сказал Дрим. — Хм, — сказал Джордж. — Ну… — его лицо слегка покраснело. — Хороший вопрос. Дрим слегка повернулся в седле, доверяя своему коню следовать по хорошо утоптанной тропе. — Почему ты спрашиваешь меня об этом? Джордж вздохнул, его руки крутили поводья Дейзи. — Это единственная идея, которая пришла мне в голову, — сказал он. — Людям достаточно легко отмахнуться от меня. Я имею в виду — кому какое дело, кто я такой? Конечно, ты можешь за меня заступиться, но все равно есть определенная степень разделения. Одно дело — требовать верности короне. Но совсем другое дело — требовать верности мне. — Хорошо… — Но… что, если бы ты мог творить магию? Что если бы ты мог показать всем, что между короной и магией больше нет разделения? Это была настолько странная мысль, что Дриму потребовалось несколько минут, чтобы ее осмыслить. — Это… это вообще возможно? — спросил он с искренним замешательством. Джордж пожал плечами. — Не все могут творить магию, но многие могут, если их научить. Тебе просто нужна искра магической энергии, и что-то мне подсказывает, что у тебя, вероятно, есть что-то, что бряцает где-то внутри. Дрим коротко рассмеялся, а потом задумался. Что-то очень глубоко внутри него боялось этой возможности. Или, возможно, отталкивало его. Но это была часть его самого, которую он уже давно научился распознавать, а затем подвергать сомнению. И чем дольше он думал о предложении Джорджа, тем больше в нем было смысла. Ему не нужно было становиться колдуном. Он просто должен был научиться достаточно, чтобы иметь возможность показать людям своего королевства, насколько серьезно он относится к принятию магии. Это придаст вес его словам. — Итак, — сказал он, повернувшись к Джорджу, который прикусил губу. — Ты собираешься учить меня? Улыбка, расплывшаяся на лице Джорджа, была удивительной — и невероятно очаровательной. Лорд Джеральд Страффордский был рад их видеть гораздо больше, чем Ричард, и принял их в своем замке с распростертыми объятиями. Дрим и Джордж наслаждались прекрасным вечером за его обеденным столом, после чего удалились в свои покои — и тут Джордж начал копаться в своей сумке, все еще одетой в темно-синюю мантию, которую он носил как придворный колдун, в поисках чего-то особенного. — Вот она, — сказал он наконец, доставая толстую книгу. Дрим сокрушённо вздохнул. — Я не знал, что мне придется вернуться в школу. — Это веселая школа, — сказал Джордж, опустившись на пол прямо рядом с ним, так что правое колено Дрима ударилось о левое Джорджа. — Это волшебная школа, — он положил книгу перед ними и начал перелистывать страницы, пока не остановился на странице с иллюстрацией маленького пламени в центре. — Это одно из самых простых заклинаний, — сказал он, подталкивая книгу к Дриму. Дрим взглянул на страницу, но она была написана на странном колдовском языке совершенно неразборчиво для него. — Я не могу прочитать эти буквы, — сказал он, проводя пальцами по словам. — О, — сказал Джордж, словно забыв, что не все владеют древним алфавитом. Он пошарил по карманам в поисках чистого листа и ручки, а затем написал слово, которое передал Дриму. На бумаге было написано: «Forbearnan». — Фур-баре-нан, — попытался Дрим. Рот Джорджа искривился, словно он пытался не улыбаться. — Ты не можешь смеяться надо мной, — обвинил Дрим, чувствуя себя неловко. — Я пытаюсь. — Ты прав, — сказал Джордж, похлопывая себя по колену, что слегка раздражало Дрима. — Тебе нужно произносить «о» и «е» немного… Не знаю, сильнее. И поставить ударение на второй слог. Это как — фор-бай-эр-нан. Они еще немного потренировались, пока Джордж не был удовлетворен артикуляцией Дрима. Джордж казался нервным, почти головокружительным от возбуждения; Дрим старался соответствовать его энтузиазму, но чувствовал себя немного не в своей тарелке. — Теперь, — сказал Джордж, — Протяни ладонь вот так, — и Дрим повторил его движение, держа ладонь вверх и слегка сжимая пальцы. — Затем произнеси заклинание. Дрим занервничал и сжал руку в кулак. — Ты первый. Пожалуйста. Глаза Джорджа сверкнули. — Хорошо, — он вздохнул и раскрыл ладонь. — Forbearnan. Оранжевое мерцание света мгновенно ожило в руке Джорджа, и Дрим уставился на него, завороженный тем, как легко Джордж вызвал его. Джордж перекладывал его из одной руки в другую, на его лице была довольная ухмылка. — Теперь ты просто выпендриваешься, — пробормотал Дрим. — Твоя очередь, — сказал Джордж в ответ, сжав кулак и погасив огонь. Дрим сделал глубокий вдох, стараясь сосредоточиться изо всех сил. Затем он поднял ладонь и пристально посмотрел на нее, представляя себе пламя, подобное тому, которое только что вызвал Джордж. — Forbearnan, — сказал он. Ничего. — Forbearnan, — сказал он, на этот раз более жестко, но его рука упорно не желала загораться. Губы Джорджа сжались в тонкую линию. — Ты все правильно говоришь, — сказал он. — Я думаю, просто не хватает частички волшебства. Дрим насмешливо хмыкнул и опустил руку, внезапно почувствовав себя очень глупо. — О, только это? Джордж выглядел виноватым. — Не злись, Дрим. Я все еще учусь, как правильно учить этому. — Я не злюсь, я просто… — Дрим сделал паузу и перевел дыхание. Он почувствовал, как в его груди поднимается разочарование, но оно не было направлено на Джорджа; он потянулся и взял Джорджа за руку, и они сидели так некоторое время, собираясь с мыслями. — Я понимаю, что это трудно описать, потому что для тебя это так естественно, — в конце концов сказал Дрим, отпустив руку Джорджа и переместившись так, чтобы они оказались лицом к лицу. — Но на что похожа магия… по ощущениям? Для тебя? Я имею в виду то, на что она должна быть похожа для меня? Джордж сделал паузу, прежде чем заговорить, и Дрим внимательно следил за выражением его лица; заметил мягкие морщины, которые усталость прочертила на его лице. — Это трудно описать, — сказал он в конце концов. Дрим наклонил голову. — Как насчет того, чтобы заняться настоящей магией? Я уверен, что forbearnan для тебя не совсем тяжелая работа, — сухо сказал он, и Джордж скромно отвел взгляд. — Займись чем-нибудь другим, и просто… поговори. Как получится. Скажи мне, что ты чувствуешь. Джордж медленно кивнул. — Хорошо. Я могу попробовать. Огонь мерцал в очаге и освещал их тусклым оранжевым светом, когда Джордж сменил положение, немного приподнявшись и сделав глубокий вдох. Скрестив ноги, он положил руки на колени ладонями вверх и сжал их в кулаки. Тени в комнате сместились на его лицо. И тут Джордж заговорил чередой древних слов, которые Дрим даже не мог представить себе. В комнате сразу же произошло изменение энергии, как будто воздух стал складываться в его сторону, как натянутая простыня. Глаза Джорджа закрылись в сосредоточенности. Он продолжал говорить, его руки слегка подергивались, а затем Дрим увидел, как вокруг Джорджа начали появляться маленькие огоньки. Сначала это были словно булавочные уколы, но потом они стали увеличиваться и множиться; Джордж начал двигать руками, и огоньки следовали за его движениями, расходясь по темным углам комнаты, упираясь в потолок. Вскоре маленьких огоньков стало столько же, сколько звёзд на ночном небе, и Дрим с резким вдохом понял, что именно это Джордж и пытается воспроизвести. Огоньки перестраивались в темной комнате, создавая созвездия, которые Дрим запомнил еще ребенком, двигаясь по тем же странным, непостижимым дугам, что и сами звезды. Не найдя слов, Дрим посмотрел на лицо Джорджа и увидел, что его глаза открыты и смотрят на свет с тем же удивлением, что и он. — На что это похоже? — вспомнил он и спросил, его голос был почти хриплым. Джордж посмотрел на него. — Чувствуется, что… — сказал он, а затем остановился, снова закрыв глаза, его лоб мягко нахмурился. — Я чувствую все, — сказал он, и Дрим почувствовал, как дрожь пробежала по его позвоночнику. — Я чувствую… осознаю все в комнате так, как обычно не чувствую. Я чувствую пол, на котором сижу, я чувствую воздух на своей коже, это… это как будто я действительно здесь. Я часть мира, а не отделен от него. Он открыл глаза. Они были темными и в них отражались рукотворные звезды. — Ты потрясающий, — сказал Дрим, поймав себя на мысли. Джордж моргнул, затем озорно усмехнулся. — Дело не в этом. — Все еще верно, — сказал Дрим, когда Джордж поднял руки, чтобы слегка повернуть звезды. Он придвинулся ближе к Джорджу, так что они вместе смотрели на импровизированное небо, их плечи почти соприкасались. — Это похоже на покалывание, я думаю, — тихо сказал Джордж. — Это начинается в моей груди, а потом… в руках, — сказал он, закрывая руки, чтобы провести пальцами по ладоням. — Это энергия. Сфокусированная энергия. Она требует внимания. И ты можешь направлять ее, когда узнаешь, как она работает. — Внимание, — повторил Дрим, глядя на свои руки, мозолистые и огрубевшие в боях. Интересно, способны ли они вообще на такую нежную сосредоточенность, которую демонстрировал Джордж. Возможно, прочитав его мысли, Джордж опустил руки, хотя звезды по-прежнему висели близко к потолку. Он повернулся так, что оказался на коленях рядом с Дримом, и протянул руку, положив одну руку на руку Дрима, а другую нежно прижал к его груди. — Все начинается прямо здесь, — сказал Джордж, прижимая руку к центру груди Дрима, где она поднималась и опускалась при дыхании. — Это похоже на… вхождение в первый холодный день осени. Или прыжок в воду. Когда ты внезапно, полностью осознаешь все вокруг. Как… — и тут он начал краснеть, почти застенчиво глядя на Дрима. — Например? — мягко сказал Дрим. Джордж колебался. — Например. Затем он подался вперед и поцеловал Дрима, очень нежно — так, что это было бы похоже на вторую природу, если бы это не поразило его. И ох, он чувствовал это, чувствовал, что Джордж имел в виду; это ощущение в груди, прямо под рукой Джорджа, как ожог без боли; это осознание каждого места, где его тело касалось пола, касалось воздуха, касалось Джорджа. Это было все то же самое, правда; и когда Джордж отстранился, Дрим уставился на него широко раскрытыми глазами. — Кажется, я понял, — сказал он. Брови Джорджа приподнялись. — Ты хочешь попробовать заклинание еще раз? Дрим дрожаще кивнул, и Джордж сел обратно, убирая руки и давая Дриму возможность сесть вперед, снова протягивая ладонь. Снова появился страх. Инстинктивное желание замкнуться в себе. Но когда Дрим чувствовал это, он вспоминал, как выглядел Джордж, когда произносил заклинание; как светилось его лицо, словно он был в гармонии с чем-то, чего Дрим не мог понять. Это было прекрасно. Это было хорошо. — «Forbearnan», — сказал Дрим, и в его руке ожило пламя — крошечное, мерцающее пламя. Он уставился на него с чистым изумлением. Это был всего лишь язычок огня, оранжевый и теплый на его ладони. Но он был там, танцевал над его ладонью, цепляясь за жизнь. И — как и говорил Джордж — он чувствовал энергию в своей ладони, теплую и яркую. — Ты сделал это, — сказал Джордж, и когда Дрим поднял голову, он никогда не видел его таким счастливым. Через плечо Джорджа Дрим мог видеть, как звезды начинают светиться все ярче и ярче, пока не показалось, что они могут догореть. Он погасил пламя в своей руке, чтобы снова поцеловать его. Он всегда мог вернуть огонёк снова.***
Он нервничал. Он очень, очень нервничал. Так нервничал, что у него тряслись руки, что было на него не похоже. Очень на него не похоже. — Либо это сработает, — сказал он Джорджу, — Либо я буду выглядеть полным идиотом перед всем городом, — они стояли внутри замка и ждали, когда лорд Джеральд вызовет их на балкон. Они попросили сделать объявление для его народа, и сотни людей собрались снаружи, ожидая вестей от короля. — И тогда я буду выглядеть полным идиотом перед всем королевством, потому что сплетни будут еще хуже. Джордж казался невозмутимым, глядя на Дрима со своей обычной спокойной уверенностью. — Что ж, хорошо, что это сработает. Дрим вздохнул и посмотрел на него. — А если нет, я ожидаю, что ты просто выйдешь и… и будешь целовать меня, пока это не произойдет, а? Джордж вроде как хмыкнул. — То есть, если ты хочешь, чтобы я… — Нет, — сказал Дрим, хотя от этой мысли он начал краснеть, что он постарался скрыть от Джорджа, чьи брови уже поднялись в восхищении. — Нет. В этом нет необходимости. Тон Джорджа был самодовольным. — Как скажете, Ваше Высочество. Занавеска на балкон была отодвинута, и, несмотря на небольшой толчок в груди, Дрим сделал успокаивающий вдох и начал действовать. Он мог это сделать. В… буквальном смысле, он был рожден для этого. Он вышел на балкон, Джордж следовал за ним, и поднял руки, когда люди внизу, собравшиеся на площади рядом с замком, зааплодировали. Король Клэй с улыбкой смотрел на них, хлопая по плечу лорда Джеральда, который выглядел довольным. — Я не могу не поблагодарить вас за ваше гостеприимство, — сказал он жителям Страффорда, и толпа затихла, чтобы его слова прозвучали. — Лорд Джеральд был щедрым хозяином, и я рад видеть, что о вас позаботились в течение этой зимы. Дрим глубоко вздохнул. — Есть более конкретная причина, по которой я пришел сюда сегодня, — сказал он. — Чтобы сообщить вам всем о возвращении магии в Камелот. Тишина на площади приобрела иное качество. Она была более нерешительной, или, возможно, более испуганной. — Я знаю, вы можете не поверить мне, когда я скажу, что магия в нашем королевстве теперь легальна, — сказал Дрим, держась за перила балкона. — Возможно, вы думаете, что я могу передумать, как это делали многие правители. Или, возможно, вы не хотите принимать эти перемены. Я понимаю эти чувства. — Мое сегодняшнее появление здесь имеет целью дать понять, что в Камелоте нет разделения между короной и магией, — сказал Дрим под рассеянный шепот. — Это благо для нашего королевства. Вы не должны бояться этого. А если ты волшебник, то не бойся заявить о себе. И я покажу тебе, почему. Момент истины. Дрим бросил последний взгляд на Джорджа, прежде чем поднять ладонь. Он думал о предыдущей ночи — думал об ощущении в груди. Вспомнил слова Джорджа. - «Forbearnan», -сказал он, и пламя снова появилось на его ладони, на этот раз больше и ярче. По толпе пронеслись шокированные возгласы и ропот, многие протиснулись вперед, чтобы увидеть происходящее вблизи. Дрим видел растерянность и страх на лицах некоторых из тех, кто был ниже его, но он также видел любопытство, изумление и даже некоторых людей, которые выглядели счастливыми. — Я не мог наказать вас, не наказав себя, — сказал он тем людям, тем людям, которые, как и Джордж, все это время прятались. Затем он сжал кулак, изгоняя пламя. — И вы не можете выступать против пользователей магии, не выступая против своего короля. Дрим повернулся к лорду Джеральду, который выглядел удивленным, но понимающе наклонил голову. Затем он снова повернулся к толпе и сказал то, что чувствовал каждой клеткой тела — волну перемен и возбуждения, которую он тоже ощущал, проносясь по площади. — Это новая эра в Камелоте, — сказал он.