четырнадцать
Клэй расхаживал взад и вперед по своей огромной комнате, то и дело нервно теребя волосы, тунику и корону, которая покоилась на его голове. К счастью, его комната была достаточно просторной, чтобы он мог в ней разгуливать; на самом деле, она была достаточно просторной, чтобы он мог делать почти все, что захочет. Она была в четыре раза больше обычной спальни: большие окна на восточной стене, огромная кровать с балдахином, большой письменный стол, и достаточно места, чтобы спать, есть, принимать ванну, учиться и нервно вышагивать во всем, что ему нравилось. Сегодня вечером должно было состояться событие, к которому Клэй готовился несколько недель. Камелот принимал королей и советы всех Пяти Королевств. Они должны были быть здесь, есть, говорить и разрабатывать стратегию в Большом зале. Клэй уделял достаточно внимания на уроках истории, чтобы знать, что союзы заключаются и разрушаются в считанные часы. И как вдалбливал ему в голову отец, в этот вечер он должен был быть абсолютно безупречен. Поэтому в течение нескольких дней он посещал уроки этикета, примерял одежду и заново изучал гражданские науки. Он мог бы, наверное, во сне перечислить имена и должности всех гостей, которые прибудут в этот вечер. Клэй не слишком заботился о помпезности и представлениях или о своем социальном статусе в мире знати. Будучи принцем, он не чувствовал острой необходимости толкаться за друзей, которые, возможно, заботились о нем только из-за его статуса. А тех, кто занимался политикой только ради политики, он считал несколько тревожными. Но он глубоко заботился о благополучии своего королевства, и социальная политика, которая происходила на этих мероприятиях, оказывала непосредственное влияние на способность Камелота торговать, кормить своих граждан и защищаться. По этой причине он чувствовал беспокойство, когда ужин приближался с каждой секундой. Сегодня ему предстояло быть послом Камелота, и одно неверное слово или действие могло поставить его королевство под угрозу. Он больше не был ребенком, и при дворе его отца к нему будут относиться серьезно; он был актером, а не сторонним наблюдателем. Клэй почувствовал, как беспокойство зародилось в его груди, пока он продолжал шагать, снова и снова прокручивая в голове свои реплики. Его корона, которую он редко носил, казалось, становилась все тяжелее и тяжелее на его голове. Внезапное постукивание в окно испугало его и вывело из тревожной спирали. Он смотрел на короткое окно, расположенное ближе всего к его кровати, пока стук не повторился. Это был камешек, брошенный в стекло. Не сумев подавить облегченную ухмылку, Клэй бросился открывать окно, но тут же получил удар еще одним камешком прямо в лоб. — О, — вскричал Джордж, закрывая рот рукой. — Прости, Дрим! — Ты идиот, — рассмеялся Дрим, потирая лоб и чувствуя прилив облегчения при виде своего друга. — Ты пытаешься меня убить? — Скорее, пытаюсь убедиться, что ты еще не умер, — прошептал Джордж, неловко шаркая по земле. Он стоял посреди небольшого сада, в который выходило окно Клэя на северную сторону, и выглядел так же неуместно, как и всегда. — Где ты был? Вспомнив об этом, Дрим с чувством вины понял, что в глазах Джорджа он, вероятно, исчез с лица земли, поскольку последние полторы недели, по крайней мере, был поглощен подготовкой к ужину. Учитывая, что они с Джорджем виделись почти каждый день, он не винил другого мальчика за беспокойство. — Мне жаль. Я должен был тебе сказать, — сказал Дрим, опираясь локтями на подоконник. — Мой отец устраивает сегодня грандиозный ужин, и это очень важно. Я был полностью поглощен подготовкой к нему. — Ах, — сказал Джордж, кивнув. — Объясняет корону. — О, — сказал Клэй, протягивая руку, чтобы дотронуться до неё. — Да. — Это и то, что случилось с Сапнапом и Бэдом? — Да, все в замке были заняты, — поморщился Дрим. Прошла минута неловкого молчания, прежде чем Джордж сказал: — Ну, хорошо, тогда хорошо. Думаю, я оставлю тебя наедине. — Мне снова жаль, что я исчез, — сказал Дрим, чувствуя искреннюю вину за то, как одиноко Джордж выглядел один в саду. — Не извиняйся, — твердо сказал Джордж, и Дрим почувствовал прилив симпатии к тому, как хорошо вел себя его друг. — Вот что получает простолюдин вроде меня за то, что подружился с принцем, а? — Не помню, чтобы я говорил, что мы друзья, — с ухмылкой сказал Дрим, а затем пригнулся, когда в его окно влетел еще один камешек. — Продолжай в том же духе, и это будет валун, — предупредил Джордж, его улыбка подрывала угрозу. — Джордж, — позвал Дрим как раз в тот момент, когда другой мальчик начал уходить, — как насчет вечера. После того, как я все закончу, будет уже поздно. Мы можем встретиться у каменной громады. Джордж повернулся, просияв, и кивнул. — Хорошо! Увидимся там. Клэй закрыл окно как раз в тот момент, когда Мириам открыла двойные двери в его комнату. — Принц Клэй, — сказала она, входя, и только тогда вскрикнула от тревоги, когда он выпрямился и повернулся к ней. — Что случилось с твоим лбом?! Спасибо, Джордж, — внутренне простонал Клэй, когда его оттянули к зеркалу и держали там, пока маленькое красное пятнышко, оставленное камешком, не было успешно затерто.***
Большой зал еще никогда не выглядел так великолепно, подумал Клэй, входя в него вместе с отцом. Гравированное дерево и камень зала были отполированы до блеска, а огромные дубовые столы тянулись по всей длине зала, чтобы разместить десятки гостей. Сквозь сводчатые окна вечернее солнце заливало яркими красками все собрание, королей и вельмож, сидящих на своих местах, а также слуг, которые спешили туда-сюда с подносами еды и кубками эля. Всё затихло, когда трубач объявил о прибытии Клэя и его отца, и все гости поднялись в огромной суматохе, когда король Камелота подошел к своему месту во главе большого стола. — Почетные гости, — произнес король, его голос донесся до самых дальних уголков зала. Клэй нервно взглянул на него, чувствуя себя уверенным одним присутствием отца. Как ни страшно было оказаться на плохой стороне отца, но чувствовать себя под его защитой было не менее приятно. Его отец был грозным, суровым, но в то же время справедливым, его светлые волосы и глаза были такими же, как у Клэя. Его тело было стройным и закаленным — свидетельство многих войн, которые он вел и выиграл. Уважение, которое он вызывал, гулко отдавалось в тихом зале, когда короли и члены совета других королевств внимательно внимали его словам. — Для нас большая честь принимать вас сегодня в Камелоте, — сказал король Дэниэл. — Наше королевство было благословлено изобилием, которым мы надеемся поделиться с вами, нашими друзьями и союзниками. Пожалуйста, ешьте, пейте и будьте здоровы. Я надеюсь поговорить сегодня с каждым из вас по очереди. С этими словами он занял свое место, и все сели рядом с ним, и зал разразился негромким журчанием разговоров. Клэй сел слева от отца, и ему сразу же принесли тарелку с едой и кубок с вином. Он нерешительно поднял вилку, внезапно ошеломленный ощущением, что все глаза в комнате устремлены на него. — Ты уже достаточно взрослый, чтобы говорить с этими людьми на равных, Клэй, — сказал его отец, и Клэй быстро повернулся к королю. Отец серьезно посмотрел на него, и Клэй вздрогнул под тяжестью его взгляда. — Ты должен это сделать, даже если они попытаются обращаться с тобой как с ребенком. Клэй кивнул и выпрямился. В течение всего вечера несколько человек подходили к главе стола, по очереди обращаясь к королю с различными докладами, предложениями и просьбами. Клэй внимательно наблюдал, как его отец обсуждал и вел каждый разговор по очереди, с интересом отмечая, как он никогда не позволял человеку чувствовать себя отвергнутым, но ясно говорил о своих намерениях тем, с кем был действительно заинтересован иметь дело. Отец Клэя был мастером социальной политики, и Клэй сидел, как завороженный, впитывая все, чему мог научиться. В какой-то момент Клэя представили принцу Эндрю, высокомерному, самодовольному парню примерно его возраста, который долго рассказывал ему о различных недостатках замка Камелот. — Баранина здесь действительно очень вкусная, в Эссетире она и вполовину не такая вкусная… но я должен сказать, что разочарован вином, я думал, что оно будет немного слаще? Вы должны попробовать вино из Эссетира, наши виноделы действительно знают, как напоить человека… На днях мне пришлось уволить своего бесполезного слугу за то, что он слишком много выпил на работе! Вы понимаете, как это происходит, я уверен, в наши дни трудно найти достойного слугу. — Я не держу слуг, — успел вставить Клэй во время короткой паузы Эндрю, вежливо улыбаясь и пытаясь проявить терпеливую дипломатию, которую демонстрировал его отец справа от него. Эндрю взглянул на него, а затем пожал плечами. — Полагаю, ты еще молод, — сказал он высокопарно. — Ты скоро получишь его, я уверен, так принято, и, боже, сколько времени ты сэкономишь на хозяйственных работах, чистке доспехов и прочем, если ваше высочество позволит мне дать несколько советов? Клэй наклонил голову и сделал глоток вина, чтобы скрыть, как его губы истончились от раздражения. — Убедитесь, что ваши слуги знают, что вы можете использовать как кнут, так и пряник, а? — сказал Эндрю, заговорщически подняв брови. — Нет ничего лучше, чем немного грубости, чтобы вбить что-то в толстый череп, понимаете, о чем я? — усмехнулся он, пригубив последний бокал. Это предложение было настолько резким для Клэя, что ему пришлось мгновение бороться, чтобы не повысить голос. — Мы не так обращаемся со слугами в Камелоте, — наконец смог он, не в силах сдержать отвращение в своем тоне. Эндрю выглядел ошеломленным, но попытался отмахнуться от этого. Вскоре, однако, он уловил недовольное выражение лица Клэя и удалился. Нет более быстрого способа потерять уважение Клэя, чем сказать такое, подумал он, сердито ковыряясь в еде. Как будто недостаточно приказывать своим слугам день и ночь, на каждом шагу властвовать над ними своим богатством и властью, но еще и издеваться над ними? По мнению Клэя, ничто так не противоречило предназначению королевской власти — служить и защищать жителей Камелота, особенно тех, кто находится в стенах замка. Он пытался не дать себе затянуть этот разговор до конца вечера, но принц Эндрю прочно вошел в его сознание как худший вид дворянства. Ближе к концу вечера, когда сытые и слегка пьяные гости начали медленно расходиться по своим покоям, к королю Дэниелу и принцу Клэю подошел высокий, широкоплечий мужчина с темной бородой и волосами, ниспадающими до плеч. Клэй узнал в нем короля Уильгельма из Мерсии, одного из пяти главных королевств Альбиона и, возможно, самого могущественного после Камелота. Уильям говорил быстро и плавно, с манерой, которая почти сразу оттолкнула Клэя. Создавалось впечатление, что Уильям постоянно пытается что-то пропустить мимо ушей, чтобы они не заметили, и это подозрение сразу же подтвердилось, когда Уильям заговорил: — … и мы были очень успешны с нашими урожаями в этом году, и были бы рады заключить торговое соглашение, король Дэниэл, если вы окажетесь в недостатке этой зимой. Наша недавно открывшаяся магическая гильдия обеспечила нашим посевам отсутствие моли и саранчи, и мы уверены… Фоновый шум словно остановился, и Клэй сосредоточился на словах, которые только что произнес Уильям, размышляя, не ослышался ли он. Он почувствовал, что его отец делает то же самое, когда Дэниел наклонился вперед, положив руки на стол. — Извини, Уильям, — сказал Дэниел, и тембра его голоса хватило бы, чтобы отправить в бегство многих менее сильных мужчин. — Ты только что говорил о колдунах в своем королевстве? Уильям заколебался, когда некоторые члены его совета нервно переглянулись. — Дэниел, — сказал он сахариновым, успокаивающим тоном. — Я знаю о вашем… недоверии к колдовству, но вы должны знать, что магия может быть использована для любого количества вещей, как инструмент, для добра или для… — И вы привлекли их в свое правительство? — прервал Дэниел, его голос был холоден как лед. Уильям снова пошатнулся, но поднялся. — Да, Дэниел, — сказал он, — и я тоже не жалею об этом. Как я уже сказал, наши посевы… — Я очень надеюсь, Уильям, — сказал Дэниел, и Клэй был уверен, что та же волна гнева, которую он начинал чувствовать в своей груди, поднимается и в груди его отца, — что ты не привел сегодня в мое королевство одного из этих колдунов. При этом советники Уильяма действительно начали нервно болтать, отступая от стола и пытаясь шептать на ухо Уильяму, пока тот оставался неподвижным, сузив глаза на Дэниела. Это был достаточный ответ. Клэй почувствовал, что встает, но тут же понял, что его отец тоже стоит, и прорычал: — Немедленно покиньте этот замок. До тех пор, пока колдуны имеют власть в твоем правительстве, Уильям, Камелот никогда не будет открыт для тебя — ни для торговли, ни для защиты. Выбор за тобой. Уильям еще раз попытался поднять руки, осмеливаясь сказать: — Ну же, Дэниел…. — Он сказал уходи, — крикнул Клэй и достал свой меч. С приятным удивлением он услышал, как рыцари его отца, сидевшие по обе стороны от них, последовали его примеру, выхватив свое оружие рядом с ним. Это движение шокировало Уильяма, который изумленно уставился на Клэя, но оно сработало. Сузив взгляд, Уильям повернулся, взмахнув плащом, и в сопровождении совета советников покинул Большой зал. Сердце Клэя стучало в ушах, когда он убрал меч в ножны и снова сел за стол. Рука отца ненадолго легла ему на плечо, и он взглянул на Дэниела, и сердце его подпрыгнуло, когда он увидел в его глазах нотки гордости. — Ты хорошо справился, Клэй, — торжественно сказал король, махнув рукой, чтобы остальные участники празднества продолжали. — В любом честном правительстве нет места колдовству. Дайте им хоть дюйм, и они пустят корни, прежде чем у вас появится шанс остановить их. Это касается и заключения с ними союзов. — Я знаю, отец, — ответил Клэй, встретив его взгляд. — Я никогда не позволю, чтобы это случилось с Камелотом.***
Клэй практически валился с ног от усталости, когда ему разрешили вернуться в свои покои, но он помнил о своем обещании Джорджу, и, переодевшись и захватив несколько предметов из кухни, он направился через территорию замка, освещенную лунным светом и угасающими факелами, мерцающими в окнах замка. Груда плоских камней в тихой роще деревьев была освещена луной так, что они почти светились, и когда Клэй подошел ближе, он смог разглядеть маленькую фигурку, сидящую со скрещенными ногами на вершине кучи. — Скучаешь по мне? — позвал он, поднимаясь по камням, и увидел, как Джордж вскочил на ноги. — Дрим! — сказал Джордж, ухмыляясь.- Как раз вовремя. — Давно ждешь? — спросил Дрим с зевотой, развалившись на спине на вершине самой высокой скалы. Джордж ответил, что нет, не ждал, и у Дрима не хватило сил понять, лжет он или нет. — Принес тебе еды, — пробормотал он, протягивая матерчатую сумку, которую тащил с кухни. Джордж никогда не просил Дрима приносить ему еду, но он всегда выглядел слегка голодным, чуть-чуть недоедающим, и Дриму нравилось это делать. Сегодня Джордж сразу же принялся за еду, издавая негромкие звуки восторга при виде блюд, считавшихся деликатесами даже для знати: баранина с пряностями, сладкие пироги и всевозможные фрукты, инжир и орехи. — Вы, придурки, так все время едите? — спросил Джордж с набитым ртом, и после целой ночи этикета и ухоженной вежливости, грубость вопроса была таким облегчением, что Дрим захрипел от смеха над чем-то, что не было таким уж смешным. — Я серьезно, — сказал Джордж, его голос был приглушен, но он смеялся вместе с ним. Лунный свет мягко освещал его, подчеркивая углы и тени его лица. Дрим почувствовал, что неравнодушен к нему, и к тому факту, что он может просто растянуться на камне перед ним, вместо того, чтобы каждый момент выглядеть собранным и правильным. — Нет, не всегда, — ответил Дрим. — Сегодня был особый случай. Переполненный мыслями о прошедшей ночи, он начал рассказывать обо всем, что произошло, пока Джордж продолжал есть. Он рассказывал о различных королях и вельможах, которых он встречал, упомянул, каким засранцем был принц Эндрю, и рассказал о своей стычке с королем Уильямом. Его рассказ о том, как Сапнап случайно пролил своё вино на землю, заставил Джорджа весело фыркнуть. К тому времени, как он закончил говорить, он заметил, что Джордж выглядит немного озадаченным. Он смотрел на свои руки, перебирая в ладонях яблоко. — Что случилось? — спросил Дрим, сложив руки на груди и повернув голову, чтобы посмотреть на Джорджа. — Ничего страшного, — виновато сказал Джордж, и Дрим поднял брови. — Ты знаешь, что я вижу тебя насквозь, — сказал он, и Джордж рассмеялся и закатил глаза. — Я не знаю, Дрим. Это… ты ведь знаешь, что я понятия не имею, о чем ты говоришь? — Что ты имеешь в виду? — спросил Дрим, опираясь на локти. — Ты, Сапнап и Бэд, вы все принадлежите к совершенно другому миру, — торопил Джордж, и по быстроте его слов Дрим понял, что он, вероятно, уже обдумывал этот разговор. — И конечно, я не виню вас за это, вы такие, какие есть. Но мы становимся старше, и я просто… наверное, не знаю, как я сюда вписываюсь. Одно дело, когда мы были детьми, но сейчас все меняется, и я просто… не знаю, — Он продолжал нервно вертеть яблоко в руках, отказываясь смотреть на Дрима. — О, — Дрим сел до конца, скрестив ноги, чувствуя, как замирает сердце. — Я понимаю, Джордж, — сказал он. — Я знаю, что нелегко дружить со мной, когда я… со всем. Если ты не хочешь больше приходить, — и это было действительно трудно, — Тогда я понимаю. — Нет, — сказал Джордж в разочаровании, — это… это совсем не то, что я говорю! — Он в отчаянии ударил себя пяткой ладони по лбу. Дрим был в замешательстве. — Тогда что ты говоришь? — Дрим, ты буквально принц Камелота, а я просто какой-то случайный простолюдин», — сказал Джордж, выразительно жестикулируя. — Ты такой важный, а я такой… не такой. Я просто хочу сказать, что ты не должен тратить на меня свое время, если не хочешь, хорошо? Я буду в порядке, — закончил он на совершенно неубедительной ноте. — Джордж, ты действительно идиот, — сказал Дрим, качая головой в отчаянии. Лицо Джорджа покраснело, и он скрестил руки. — Почему? Скажи мне, почему я идиот. — Ты мне нравишься, потому что ты не такой, как я, — практически прокричал Дрим, хотя и не со злостью. — Джордж, ты единственный человек, которого я знаю, который не относится ко мне, как к какому-то идеальному королевскому ребенку с плаката. Ты честен со мной и не даешь мне выиграть ни в чем. Хотя обычно я все равно выигрываю. — Эй, — запротестовал Джордж. — Я просто говорю, — продолжал Дрим, наклонившись и ткнув его в руку. - Мы друзья, Джордж, настоящие друзья. Я не позволяю тому факту, что мы разные, мешать нам. — Он почти смутился от мягкой искренности в своем голосе, но решил поддержать это чувство. — Хорошо, — пробормотал Джордж, но он все еще выглядел нерешительным. — Ну, сейчас это достаточно легко сказать, но что будет, когда события, подобные этому, станут более частыми? Когда-нибудь ты станешь королем, Дрим, как ты думаешь, у тебя еще будет время, чтобы погулять со мной в лесу или еще где-нибудь?. По лицу Дрима начала расползаться небольшая ухмылка. — Вообще-то… — задумчиво сказал он, — у меня может быть решение для этого…***
— Слуга? — недоверчиво спросили отец Клэя и бабушка Джорджа, неосознанно говоря в унисон с противоположных сторон стен замка. — Да, — ответили Клэй и Джордж, оба заставляя себя не сжиматься под взглядами своих опекунов. — И у тебя есть кто-то конкретный на примете? — сказал король Дэниэл со своего трона, устало наклонившись вперед. Он выглядел уставшим после ночных празднеств, но сохранял свой обычный царственный вид. — Да, — повторил Клэй, встав как можно выше. — Мой друг Джордж, внук целительницы Сильвии. Он… — Мой лучший друг, и я был бы рядом, чтобы помочь ему, — сказал Джордж, сидя напротив бабушки за их хорошо протёртым кухонным столом. — Я бы жил в стенах замка и мог посылать деньги обратно. Я мог бы ходить в школу. Она задумчиво хмыкнула, измельчая в пасту собранные им в тот день травы. — Ты понимаешь, что это немалое решение, — сказала она, не глядя на него. — Быть помощником принца — не то же самое, что быть его другом. Ты будешь его слугой, тебе придется выполнять ту работу, которую он тебе поручит… — Без жалоб, — продолжал король. — Ему придется научиться ухаживать за лошадьми, чинить доспехи. Он должен быть быстрым и услужливым, иначе он не будет стоить таких денег. У нас в замке уже есть другие, кто мог бы взять на себя эту роль, другие, кто уже знаком с необходимыми обязанностями… — Джордж — трудяга, — честно сказал Клэй. — Он всегда помогал своей бабушке с ее практикой, сколько я его знаю. И он тоже умный… — …и добрый. Он не плохо обращается со своими слугами, он всегда был добр ко мне и к нам. Я знаю, что мне придется много работать, но это не значит, что я буду рабом. Это как… Клэй сказал, что хочет, чтобы я был как его советник, — пытался объяснить Джордж, пряча нервно дрожащие руки под столом. — Я буду с ним все время, и он будет доверять моему мнению. Его бабушка наконец отложила ступку и пестик и посмотрела на Джорджа. Ее лицо было строгим и серьезным, а темные глаза такими же проницательными и заботливыми, как всегда. — А что насчет твоего дара, Джордж? — тихо спросила она, и руки Джорджа замерли. — Ты понимаешь опасность… — …ввести кого-то в свою жизнь таким образом? Слуга — это не просто мальчик на побегушках, Клэй. Он тот, кому ты доверяешь свои самые личные моменты. Он будет знать… — …почти все о тебе. И это то, что представляет уникальную опасность для тебя в этом замке, Джордж. Если он узнает… — …секреты, относящиеся к нашему королевству, и если бы он был предателем, неизвестно, какой вред он мог бы нанести. Я говорю это не для того, чтобы поставить под сомнение характер мальчика, а чтобы напомнить тебе… — …что поставлено на карту. Я знаю, что вы наверняка думали об этом. Но я должна спросить тебя, Джордж. И два опекуна, разговаривая через границы расстояний, классов и обстоятельств, спросили своих детей: «доверяешь ли ты ему?» Джордж и Клэй уверенно подняли головы и оба сказали: «да».***
Но здесь их пути разошлись. Потому что когда Клэй покидал тронный зал своего отца в приподнятом настроении, достигнув своей цели, бабушка Джорджа удерживала его на месте долгим, тяжелым взглядом. — Есть что-то еще, не так ли? — спросила она. Слова словно пронзили Джорджа в грудину. Бабушка всегда видела его насквозь. Так было всегда. Пламя в их камине медленно угасало, и она вопросительно наклонила голову в его сторону. Благодарный за отвлечение, Джордж протянул руку и медленно оживил огонь своей магией, помогая ему разжечь новый хворост. Он удовлетворенно опустил руку, когда огонь разгорелся в здоровое пламя. Даже простые заклинания всегда давали ему ощущение тепла и уверенности, как это может сделать только магия. Его бабушка смотрела с мягким выражением лица. — Ты не сможешь сделать это в замке. Никогда. — Я знаю, — сказал Джордж со смятением внутри. — Ты знаешь, что мне здесь будет хорошо, Джорджи, — продолжала Сильвия, начав подметать сушеные травы, упавшие на стол. — Я знала, что в какой-то момент ты покинешь этот дом, чтобы идти своим путем. Но действительно ли это та жизнь, которой ты хочешь? Жизнь в тайне? В замке, возможно, есть свои удобства, но это нелегкая задача — скрывать, кто ты есть на самом деле. Джордж сидел в тишине, пока его бабушка не спеша продолжала свои дела, а огонь медленно горел, наполняя воздух оранжевым светом и мягким потрескиванием. Она всегда была такой терпеливой, всегда ждала, пока он найдет нужные слова, прежде чем заговорить. Наконец, он сказал: — Это трудно объяснить. Она хмыкнула. — Просто попробуй. — Это что-то с Дримом. На этом его бабушка приостановила свои движения и резко подняла на него глаза. — Кто такой Дрим? — О, — сказал Джордж, чувствуя, как горит его лицо. — Я имел в виду Клэя. Она медленно опустила руки. — Ты называешь его Дримом? — Да, это глупо. Это прозвище, я думаю, эмм… с тех пор, как мы были детьми, — сказал Джордж, внезапно смутившись. — Почему это имеет значение? Она выглядела удивленной, действительно удивленной — невероятно редкая для нее эмоция, которую он не видел даже тогда, когда начал колдовать искры из своих пальцев в детстве. Но это было лишь на мгновение, и она хорошо это скрыла, хотя он заметил, как она наклонилась вперед к столу, обращая на него еще более пристальное внимание, чем раньше. — Ничего страшного. Просто… скажи то, что собирался сказать. — Я не знаю, что хотел сказать, или, по крайней мере, то, что я хочу сказать, не имеет никакого смысла, — признал Джордж, но продолжал говорить, открывая люк в толпу путаных мыслей, которые месяцами роились в его голове. — Просто в нем есть что-то особенное. И я знаю, как глупо это звучит, потому что очевидно, что он особенный, он принц. Но я имею в виду что-то другое. У меня… у меня просто такое чувство. Его бабушка молчала. Он даже почувствовал себя неловко от того, как внимательно она к нему присматривается. — Мне действительно кажется, что он может позволить магии вернуться в Камелот, — торопил Джордж. — Ты сказал, что принц Клэй ненавидит магию, — сразу же сказала его бабушка. — Да, поэтому это не имеет никакого смысла, — сказал Джордж, снова загораясь красным и зарывая голову в руки в расстройстве. — Уф, я не могу говорить. — У тебя все хорошо, Джордж, просто хорошо, — сказала она, ласково погладив его по макушке. — То, что ты говоришь, очень интересно для меня. Я хочу, чтобы ты продолжал. После долгой паузы Джордж снова поднял голову. — Он ненавидит магию, я имею в виду, действительно ненавидит. И… и даже иногда я чувствую страх перед ним. И все же я чувствую… я чувствую влечение к нему, — наконец пробормотал он, чувствуя смущение от этих слов. — Я хочу защитить его. И когда я спрашиваю себя, почему я так себя чувствую, помимо того, что он мой самый близкий друг, я нахожу другой ответ… потому что когда-нибудь он станет королем. И… он вернет магию в Камелот. Я не знаю, почему я так думаю, но я так думаю. Его бабушка была очень неподвижна и очень тиха. — Что это значит, ба? — спросил Джордж, чувствуя себя очень нервно. Вместо ответа она встала и подошла к книжной полке, бормоча что-то себе под нос. Книга, которую она достала с полки, была очень потрепанной и почти невероятно старой, кожаная обложка поцарапана и помята, но полностью цела. Джордж не мог прочитать буквы на обложке, поскольку они были написаны алфавитом Старого языка, но прочесть его бабушка могла, и она быстро пролистала хорошо помеченную страницу рукописи, где провела пальцем по странице, пока не нашла то, что искала. Читая, она покачала головой, и из ее уст вырвался смех. — Я должна была догадаться, — пробормотала она, на ее лице появилась странная ухмылка. — Ба, ты меня пугаешь, — нервно сказал Джордж. Она посмотрела на него, и ее глаза сверкали. Джордж был ошеломлен, когда она сказала: — Джорджи, я думаю, ты прав. Я думаю, ты прав во всем. — …о чем ты говоришь? — недоверчиво спросил он, когда она положила перед ним книгу. Из уроков древнего языка, которые она успевала впихнуть в несколько свободных часов их дней, он мог разобрать некоторые слова, но остальные превращались в неразборчивые каракули в его глазах. Бабушка указала на один отрывок, где Джордж смог разобрать ровно одно слово: Дрим. — Это книга пророчеств, — сказала его бабушка, когда Джордж напрягся, чтобы разобрать окружающие слова, — за которую десятилетиями цеплялись ведьмы и волшебники по всему Альбиону. Годами нас выслеживали и сжигали во всех королевствах, не только в Камелоте. И годами мы пытались понять смысл этого пророчества. «Мечта о Камелоте». — Мечта о Камелоте? — оцепенело повторил Джордж. Его голова кружилась. — Мы все — мы все дали этому буквальное толкование, — лепетала его бабушка, снова смеясь и ударяя себя ладонью по лбу. — Ты бы слышал заседания совета, каждый раз, когда приходил какой-нибудь камелотский маг с повторяющимися кошмарами и утверждал, что понимает ключ к равновесию… — Бабушка, я не понимаю, что ты говоришь, и я не могу это читать, — в расстройстве перебил Джордж, толкая книгу по столу. — Объясни. Словно вспомнив о том, что ее окружает, Сильвия глубоко вздохнула и собралась с силами, взяла книгу обратно и еще раз осмотрела ее с кривой улыбкой на губах. — В самый темный век, — прочитала она вслух, — Мечта Камелота восстановит равновесие на Альбионе. Затем она подняла ладони вверх. — Вот так. Ты можешь понять, как возникла бы путаница. — Да, я очень запутался, — полукричал Джордж в отчаянии. — Принесение равновесия в Альбион — объединение всех Пяти Королевств — мы уже несколько десятилетий знаем, что это единственный способ вернуть магию на землю, — продолжала его бабушка, вставая и вышагивая, пока объясняла. — Пока Альбион живет в мире, магия всегда будет использоваться как орудие войны, и всегда будут презирать и наказывать тех, кому ее не хватает. Эта история стара как сама земля, Джордж. А это, — и тут она снова указала на книгу, — Это то, чего мы так долго ждали. Шестеренки в голове Джорджа наконец повернулись, и он уставился на страницу в каком-то шоковом состоянии. — И… и ты думаешь, что в этой книге говорится о Дриме? Моем Дриме? — Странный, бестолковый идиот Дрим? , подумал он — но так же быстро подумал о постоянной храбрости Дрима, его природной справедливости по отношению к другим, его легкой силе и таланте, и понял, что, да, он может представить себе это. Он мог представить себе Дрима в роли невероятного лидера. Его бабушка вернулась к книге, где снова просканировала ее. - На этой странице также говорится о могущественном колдуне, который поможет привести короля Камелота к величию. Ты должен понять, — усмехнулась она, проведя рукой по волосам, — такие пророчества почти на каждом шагу, но теперь, в контексте, Джордж… это может относиться к тебе. — Ба, это бессмыслица, — сказал Джордж, наконец поднявшись из-за стола. — Я не сильный колдун. Я едва могу поднять камешек выше фута, и ты помнишь тот случай, когда я поджег свои брови? Лучшее, что я когда-либо делал, это ветер, который я вызвал в прошлом году, с бандитами, и — и я даже не знаю, как я это сделал! С тех пор я так не делал! Это… это не может быть обо мне, бабушка, просто не может. Я не… Бабушка мягко, но крепко взяла его за плечи, вырвав его из тревожной спирали. Он посмотрел на нее и в свете огня, который все еще ярко пылал в печи, увидел то, чего не видел раньше. За морщинами и седыми волосами его бабушки в ее глазах горел огонек, какой-то дикий, когда она гордо подняла голову. Он увидел Сильвию ведьмой, которой она была, и задрожал. — Джордж, — сказала она спокойно. — Вызови пламя в своей руке. Джордж сглотнул и сделал это, раскрыв ладонь так, что в ней появился и заплясал маленький огонек. — Хорошо, — сказала она, а затем подняла свою руку. — Форбеарнан, — прошептала она на древнем языке на своей ладони, как Джордж видел сотни раз, зажигая идентичное пламя, которое она поднесла к ладони Джорджа. Джордж завороженно смотрел на их руки. — Вот так, — сказала она, — Одинаково. А теперь скажи мне, Джордж. Почему ты молчал? Джордж был вырван из своих мыслей. — Что? — Ты не произносил заклинание, — сказала его бабушка, подняв брови. — Как ты наколдовал пламя? — Не знаю, — сказал Джордж, внезапно почувствовав себя дураком, что раньше не замечал разницы. Он рассеянно перебрасывал пламя из руки в руку. — Просто сделал это. — Именно, Джордж, именно, — сказала его бабушка, погасив свое пламя, когда схватила Джорджа за руки. — Ты элементарный волшебник, Джордж. Большинству людей приходится учиться магии, но ты родился с ней. Так было и с твоей матерью, — теперь в ее голосе слышалась гордость, и Джордж сглотнул комок в горле. — Она была дико одаренной, даже в детстве. С того момента, как ты начал зажигать свои собственные свечи, я поняла, что ты унаследовал ее дар, — усмехнулась она, ее глаза сияли. — А теперь я вижу, что в твоей судьбе заложено нечто еще более великое. — Я должен помочь Дриму, — ошеломленно произнес Джордж, прежде чем она успела сказать это за него. Он уже знал, что это правда, но все равно было странно слышать, как эти слова вылетают из его уст. — Я должен защищать его. — Ты понял это даже раньше меня, а это уже о чем-то говорит, — его бабушка опустила руки и вернулась к книге. — Ничего не определено, Джордж, особенно будущее, — пробормотала она. — Дрим — принц Клэй — он должен прожить достаточно долго, чтобы стать королем. И он должен изменить свое мнение о магии. Иначе наш народ навсегда останется в гонениях. Бедный Джордж выглядел так, будто у него случился инсульт. Он тяжело опустился в кресло, зарылся головой в руки и застонал. Через несколько секунд он почувствовал, как бабушка провела рукой по его волосам, как она всегда делала, когда он чувствовал себя подавленным, и он расслабился от этого утешительного прикосновения. — По очереди, Джордж, — мягко сказала она. -Самое важное, что ты можешь сделать сейчас, это продолжать оставаться другом принца Клэя. Вас двоих тянуло друг к другу, даже когда вы были детьми. Вы можете доверять этой связи. — Ты не знаешь, как он говорит о колдунах, — пробормотал Джордж, чувствуя, как его сердце замирает даже при этой мысли. — Если я скажу ему, что владею магией… я никогда больше не увижу его, или, что еще хуже, он бросит меня в подземелья. — Нет, ты пока не можешь ему сказать, — размышляла его бабушка. — Это займет время. — Так ты хочешь, чтобы я солгал ему? — спросил Джордж, чувствуя, как его желудок подташнивает. Почему-то это казалось еще хуже, чем встреча в подземельях. — Ты защищаешь себя, а еще больше — ты защищаешь его. Помнишь, что ты рассказал мне о бандитах? Думаешь, это случайность, что ты оказался там, чтобы спасти его? Джордж глубоко вздохнул. — Думаю, нет. — Ты должен быть там, чтобы защитить его. Это предначертано судьбой. То, что он не переносит магию… это его недостаток, а не твой, — сказала его бабушка. — Стремление помочь Клэю стать королем, помочь ему объединить Альбион и спасти наш народ от костра… все это невероятно благородные цели, Джордж. Тебе предстоит трудный путь. Но я верю. — Ты не знаешь, каким упрямым может быть Клэй, — сказал Джордж, и они оба разразились хихиканьем. Бабушка обняла его. — Я буду скучать по тебе. Ты будешь часто навещать меня? — Все время, — пообещал он, крепко обнимая ее.***
На следующее утро Джордж снова ковылял по территории замка, на этот раз неся все свои пожитки в небольшом мешке на спине. Рассвет озарил замок, и он остановился на лужайке, чтобы в последний раз оценить это зрелище, как посторонний человек. А потом он увидел, как Клэй открыл перед ним боковую дверь и помахал ему рукой, широко улыбаясь, и Джордж улыбнулся в ответ. И он уверенно пошел навстречу своей судьбе.