Deadly contract

      Крик матери стал неким спасением Фостера. Женщина звала ужинать. Мысль о том, что можно наконец отвлечься от скучного домашнего задания и пойти поесть вкусной, да ещё и тёплой еды, каждый раз призывала на лице парня довольную улыбку. В этот раз было также, но улыбка быстро исчезла: Зак вспомнил о жизни в приюте. Научился ценить еду он ещё с момента проживания в том кошмаре. В те времена ему приходилось есть то, на что нормальный человек посмотрел бы с отвращением. Страшно подумать, что он был вынужден искать еду даже в мусорных баках.       Та жизнь никогда не сравниться с этой. Даже для себя Фостер решил, что это две разные его жизни. Просыпаясь по ночам, Айзек долго не может уснуть, просто потому что ему снится сон, в котором он закапывает очередного мёртвого ребёнка на заднем дворе приюта. Или же ему снится мать и её сожитель, поджигающий его снова и снова. От таких снов он просыпается в криках и поту. Заку снится много разных снов, но большинство из них он предпочёл бы не видеть.       Несмотря на то, что он живёт с опекунами около шести месяцев, парень всё ещё не может привыкнуть к чистой одежде, вкусной еде и мягкой постели. Всё это как будто мираж, который может исчезнуть в любую секунду. Фостер тут же нахмурился, а затем, недолго думая, смахнул со стола в рюкзак всё нужное и ненужное для завтрашнего дня в школе. Через пару минут, вновь обвитый бинтами, он спустился по лестнице в кухню. Парень сразу же заметил отца, увлечённо читающего очередной выпуск любимой газеты, а вот мамы почему-то не было. — Ох, Айзек, извини, — мужчина тут же схватил свою сигарету и затушил её — вредная привычка. Добродушный, зелёноглазый, в домашнем халате, мужчина в маленьких очках — Эдгар Смит, опекун Зака. — Н…ничего, если вам хочется, то почему бы и нет? — говорит свою точку зрения парень. — Зак, вредные привычки существует для того, чтобы от них избавляться, верно, Дорогой? — вмешивается мама. Подойдя сзади, она положила руку парню на плечо, как бы немного приобнимая. Она, видимо, вышла из кладовой, так как во второй её руке была банка солёных огурцов.       Зак от неожиданности вздрогнул и инстинктивно отскочил от женщины. Она не ожидала такой бурной реакции, поэтому банка, вылетевшая из рук, полетела на пол и тут же разбилась. Извинившись, мама присела на корточки и стала собирать осколки. Памела Смит — так зовут эту заботливую, кареглазую, с оттенком волос цвета ореха, женщину. В этот момент парню было ужасно стыдно за свои действия, и он тоже извинился, выставив их очередной вредной привычкой. Затем начал помогать с уборкой. Мама искренне улыбнулась, а отец, вернувшийся с веником и совком даже немного посмеялся. — Будем избавляться от вредных привычек вместе, верно Зак? — улыбнувшись, сказал Эдгар. — Угу…— смутившись, согласился юноша. Как только пол снова стал чистым, мама обнаружила, что в кладовой закончились огурцы. — Жаль всё-таки, что я разбила ту банку, — тихо сказала Памела, настроение которой заметно упало. — Ну, разбила и разбила.Чёрт с ней! — пытался подбодрить её Эдгар. — Может, я схожу в магазин и куплю другую? — всё ещё чувствуя вину, сказал Зак. — Нет, что ты! Скоро темнеть начнёт! Да у нас и помидоры есть! — Но ведь отец не любит помидоры, давай я всё-таки схожу? — настаивал Зак на своём. — Эх, хорошо. Только не долго, прошу тебя, — всё же согласилась женщина. Эдгар не слышал их разговора, сейчас он был в кладовой, желая найти хоть одну маленькую баночку огурцов и поднять настроение жене и сыну. — Вот, этого должно хватить, — протягивая сыну несколько купюр, говорит Памела, — Стой! Что это, у тебя на пальце? Ты порезался?! — А, Вы об этом небольшом порезе. Крови уже нет, так что не волнуйтесь, да и я всё обработал уже.       Спустя пару минут Зак вырвался из цепких лап Памелы, объясняя тем, что уже вечереет, а огурцы всё ещё не куплены. Несмотря на некую привязанность к этим людям, обращается к ним на «ты» Зак очень редко, всё-таки это непросто даётся ему.       Айзек очень благодарен Смитам за то, что они сделали для него. Ради них он переборол некоторую часть себя: ходил к психологу, занимался с репетиторами, смог даже в школу пойти. Но, кое-что он не смог искоренить в себе и теперь хранит это в строжайшей тайне.