*
Ася у Ани ассоциируется с промозглой погодой, дрожащими руками, сжимающимися в кулаки, металлическим блеском и помадой бордового цвета, короткими юбками, незастекленными балконами, сухим вином, дорожными сумками и пакетами, пожелтевшими страницами с многочисленными пометками ручкой, нелюбовью к комплиментам и безумной одержимостью мужчинами. Ася ходит на свидания чуть ли не каждый день, а Аня все хочет проводить ее домой хотя бы однажды, но та постоянно занята. Она как всегда обнимает ее на прощание после пар и уходит, поправляет складки на новом платье, пока шагает к серой ауди на парковке у здания университета. Есть что-то непонятное и странное в этом всем, потому что Асе на всех своих ухажеров как будто по боку – они покупают ей подарки, водят в рестораны, забирают на дорогих тачках, а она никогда не задерживается на ком-то одном. Ане совсем не хочется думать, что они делают в этих дорогих тачках на заднем сидении, не хочется думать о том, как очередной мужик сжимает Асе талию, дышит в горячую бледную шею, грубыми пальцами перебирает черные волосы. Ане не хочется думать, что Асе приятно, что, может, ей правда нравится, пусть она и не ищет в этом всем чего-то конкретного. Ни любви, ни стабильности, ни чего-то еще. В любом случае, что Аня может ей дать? Аня всего лишь подруга, а закончат учебу, так совсем перестанут часто видеться. Аня провожает глазами удаляющуюся фигуру, стоя за теплицей, и курит дешевые сигареты из Перекрестка через дорогу. Вот и вся история. День вообще не задался с самого начала. Сначала она не услышала будильник и проспала первую пару на двадцать минут, потом обожгла язык горячим чаем, и, потому что торопилась, забыла дома зарядку от телефона. А потом узнала, что у нее неуд по бухучету. Хочется лечь пластом и не двигаться, но даже в таком случае не гарантировано, что ножки кровати не подогнуться и не сломаются. В такие дни не хочется ничего, в такие дни больше всего хочется не быть. – На физру идешь? Аня вздрагивает, пугаясь внезапного голоса рядом, и фыркает, когда Дима поправляет очки и смеется с ее реакции. Но на жест поделиться огоньком Аня отвечает. – Ага, – улыбается она, вспомнив про маску главной заводилы группы. То, что в голове у нее бардак, а определенная девушка держит ее сердце в тисках и не хочет отдавать – этого никому знать незачем. Рядом останавливается небольшая компашка ребят с их потока, тоже вышли покурить в перерыве, и Аня сначала не обращает на них никакого внимания, пока не слышит кое-что, что становится последней каплей во всем сегодняшнем балагане сумасшествия. – Саня-то наша походу в эскортницы заделалась, третий мужик за месяц, – смеется то ли Арина, то ли Дарина, кивая в сторону парковки, и к ее смеху присоединяются все остальные. – Мда, – качает головой ее парень. – Где эта принцесса их только берет? У кого-то явно проблемы с папочкой. – Да не, – подключается еще кто-то. – Вроде все правильно и получается. Белоснежка с семью мужиками и жила. – Рты свои поганые закрыли, – выплевывает Аня внезапно даже для себя, обращая на себя всеобщее внимание. Даже Дима заметно напрягается и кладет ладонь Ане на руку в успокаивающем жесте. – За своей жизнью следите, а то как школьники. И никакая она вам не принцесса, и не Белоснежка, и не Саня, и не кто-нибудь еще. Она Ася. Затянувшись в последний раз, Аня бросает окурок прямо в сторону новоприбывшей компашки и уходит, даже не дождавшись ответа. Те, конечно, даже и не думают возразить – настолько все в ахуе. Но Ане противно. От себя, от ситуации, а еще от жгучей боли между ребер.*
Вечер пятницы, конечно, мог бы быть намного лучше. Тетрадки за все три курса по бухучету разбросаны по столу, сил переделывать все самостоятельные и контрольные как не было, так и нет, но выжимать усилия приходится, потому что исправлять оценку надо в любом случае. В перерывах между разлитым энергетиком на старые конспекты и рассыпанными шоколадными крошками, Аня готова биться головой о стол, но в дверь кто-то стучит. Сверяясь с часами на ноутбуке, Аня напрягается, потому что время не очень-то и детское, еще чуть-чуть и за полночь. Ручка укатывается куда-то под стол, когда в тишине раздается глухое: «Ань, это я, Ася». Открыв дверь, Аня сразу выдыхает тихое «привет» и теряется. В голове столько вопросов и ни одного ответа – она никогда не чувствовала себя рядом с Асей настолько неловко. – Птичка напела мне, как ты защитила мою честь в среду, – осторожно говорит та, закрывая за собой дверь и облокачиваясь на косяк. – Спасибо. Если честно, Аня не знает, что ответить на это. Что бы она сейчас ни сказала, это будет поражением, настоящим разоблачением, полным провалом из всех возможных, поэтому она просто продолжает молчать, всего лишь пожимает плечами и не может сдвинуться с места, чтобы впустить Асю в квартиру. – Эй, что такое? – Ася подходит ближе, ее ладонь внезапно касается лица Ани, место соприкосновения горит, горит так, что Аня отскакивает. – Не надо. Обе понимают, что только что сейчас произошло – столько времени додумывать, в голове выстраивать различные логические цепочки, чтобы в один вечер все осознать. Ане хочется быть настойчивой, хочется хотя бы казаться уверенной, что она не может – только не так, только не тогда, когда Асю, скорее всего, привезли на каком-нибудь Лэнд Ровере и на нем же заберут, но голос подводит, слова получаются тихие и шаткие, какие-то молящие и безумно уставшие. Разбиваются прямо о пол в прихожей. – Прости. Злость хочет разрастись черным клубком, но злость Ане нравится больше, чем обида – она хотя бы оправдана. Сделать шаг назад, когда Ася двигается вперед настолько же естественно, насколько было естественно обнять ее на прощание позавчера. – Как ты узнала? – Ты сама только что сейчас сказала, – Ася как-то грустно улыбается, убирая прядь волос за ухо. – Ань, я всего лишь догадывалась, и то с недавних пор, но совсем не понимала почему. Ане сложно уложить в голове эту информацию – как это почему? Хочется закричать о том, что красота Аси не заканчивается на ее льдистых глазах, родинках на плечах и тонкой талии. Это еще и ее сарказм, ее артистичность, ее нежелание подстраиваться под какие-то нормы, ее целеустремленность, ее любовь и забота к друзьям, ее любопытство и желание знать как можно больше. Как это, почему? Аня бы спела, да петь не умеет. – И мне было страшно, – признается внезапно Ася после долгой паузы и опускает глаза в пол, словно стыдится. – Очень. Я испугалась, когда подумала в первый раз, что, возможно, могу чувствовать то же. А ты всегда была рядом, даже когда дела у меня дома превратились в кошмар. И никогда не стыдила меня ни за что. А сегодня… сегодня Дима просто обмолвился о ситуации за теплицей, для меня это стало вдруг пинком. – Она все же хватает Аню за ладонь одной рукой, а другой убирает выпавшие из пучка пряди, и Аня не отстраняется, только завороженно слушает и боится выдохнуть – вдруг сон. – Я приехала на такси, если что. С этим Ася наклоняется и прикасается своими губами к губам Ани, которая сразу же подхватывает, сразу же перенимая первенство, на что Ася только шумно выдыхает и сдается, обнимая Аню за шею. – Подожди, ты сейчас серьезно? – Аня отстраняется, заглядывая в затуманенные голубые глаза напротив. – Я не смогу… Если ты будешь с другими, я… – Я знаю. Я не буду. – Ася мягко оставляет поцелуй у нее на кончике губ, потом на виске, мажет по родинке на носу, а потом по скуле. – Обещаю. Аня не знает, что это все значит, но верит, что теперь у них обеих появился настоящий шанс это выяснить.*
В следующую пятницу задания по бухучету сданы – не без помощи Аси, но кому там какая разница. В эту помощь оказалось включено не только совместное решение, но и свежеприготовленные сырники с утра, а еще поцелуи в макушку. Голова все равно раскалывалась, но перетерпеть удалось в разы легче. В этот же вечер на очередной встрече с друзьями все, кажется, сразу всё понимают, но молчат – большая толстовка Ани на Асиных плечах сидит слишком правильно и слишком громко кричит сама за себя. Пока Катя спорит с Сережей по поводу нового фильма Уэса Андерсона, Дима удивленно поднимает брови вверх, заметив ладонь Ани на бедре у Аси, и тихонько присвистывает, бубня под нос «да уж, ничего себе». Объяснять не приходится, все как будто коллективно с облегчением выдыхают. Аня, конечно же, тоже, но только когда уже едет в такси домой, не отрывая взгляда от профиля сидящей рядом Аси. В эту же ночь Ася целует Аню непривычно настойчиво, словно хочет что-то сказать, но по-прежнему боится, и Аня понимает, принимает и ничего не требует, только притягивает к себе, помогает снять толстовку, а за ней и футболку, прикасается ладонями к ее груди через кружевную ткань браллета, прижимает крепче в тусклой подсветке светильника, поправляет растрёпанную черную челку – внезапное решение Аси в вечер прошедшего вторника. Ася крепкой хваткой держится за Анины плечи, пока та дергает вниз молнию на ее юбке – ткань падает на пол, и Ася вышагивает из нее, а следом внезапно чувствует себя неловко, как будто сжимается, но Аня ловит ее пальцами за подбородок, заставляя ее забыть о любом возможном казусе, плавно переводит ладони на ее талию и укладывает на кровать в своей комнате. Кусает за выступающие ключицы и сразу тянется руками вниз, чтобы стянуть колготки. – Осторожно, только не порви, – на выдохе шепчет Ася, но уже поздно, Аня тянет слишком резко и деликатный капрон рвется. С секунду они смотрят друг друга в полной тишине, но Ася первая сдается и хохочет от абсурдности ситуации – кому какая разница, порвались колготки или нет, тут кое-что поважней происходит. Аня подхватывает ее смех и утыкается лицом в оголенный живот, смазано целует рядом с пупком, а потом мучается с колготками еще с полминуты, но одерживает победу, откидывая их в сторону. Выцеловывает дорожку от сгиба колена, задерживаясь на внутренней стороне сначала одного, а потом другого бедра, стараясь пока что не обращать на влажное пятнышко на черном нижнем белье. Для лучшей девушки самая лучшая прелюдия. – Если ты правда до сих пор не понимаешь, почему я в тебя влюбилась, – тихо говорит Аня. – Я сейчас тебе покажу. – Ага, на пальцах понятным языком? – нервно хихикает Ася, за что получает легкий шлепок по бедру. Аня накрывает ладонью ее низ живота, медленно двигаясь вниз-вниз-вниз, и даже через тонкое белье по подушечкам пальцев разносятся разряды. – Ёрничаешь? – Аня сипло выдыхает и получает в ответ глухое ойканье. – А ты? – Вопросом на вопрос тяжело дышит Ася и очевидно борется с желанием прикрыться. На вопросительный кивок Ани, она рисует рукой в воздухе какой-то непонятный жест. – Сними. Тоже. Аня кивает, быстро скидывает футболку и спортивный топ, а за ними и джинсы, и, заметив, что Ася судорожно вдыхает и выдыхает, спешит вернуться обратно. – Все точно хорошо? – Она смотрит прямо и не моргает. Вглядывается в ее лицо, одновременно поглаживая теплые бока, и ищет любой сигнал «стоп». – Только скажи, мы остановимся. В любой момент. Понимаю, что это для тебя впервой. Та качает головой, водит пальцем по руке Ани туда-сюда, следит за тенью на лице девушки и улыбается. – Не останавливайся, – тихо говорит она, прикусывая нижнюю губу, еще с секунду думает и наконец расслабляется, откидываясь головой на подушку, предоставляя больше доступа для поцелуев на шее.*
Спустя пару месяцев провожать Асю до ее дома становится не просто выполненным, а перевыполненным желанием. Чемодан с одеждой и чемодан поменьше, но уже с косметикой идеально находят свои места в шкафу у Ани. Туалетный столик разве что все равно пришлось купить, но это мелочи.