MASTERS BROTHERS HEADCANONS

У них всё всегда в семье было очень плохо с выражением чувств (немудрено, когда, отец тебя дубасит с самого детства, а он бил их обоих). Они никогда об этом не говорили и вместо того, чтобы сблизиться из-за общей травмы, они только больше стали отделяться. Оба они уходили от реальности по своему – Билл очень много читал, то был лучший способ для него – информация, погрузиться во что-то настолько, чтобы совершенно точно не чувствовать себя, своей личности, даже своего тела. Это очень помогало ему впоследствии. Это была как будто подушка безопасности. Когда отец, кричал на него, бил, толкал и Билл ударялся о стену в своей комнате, в эти моменты он всегда вспоминал то, что он читал недавно, он притворялся, что бьется над решением какой-то очень сложной теоретической задачи. В то время как для Фрэнка это никогда не работало. Он просто не мог находиться, там, в этом доме, рядом с этой кухней, этой лестницей, этой спальней, этим человеком. Он всегда выбегал наружу, но в то же время нужно было не показать виду, что ты убегаешь от этого всего – от этих несправедливых упреков, от гнева отца-алкоголика, который гневается просто потому что он пьян, просто потому что он не может сдерживать своих эмоций, просто потому что у него проблемы на работе, просто потому что он не реализован в своей жизни, просто потому что он слаб и вымещает свой гнев на детях, просто потому что ему нравится хоть где-то чувствовать себя хозяином, потому что он хочет, чтобы его уважали (Но отец всегда путал с уважение со страхом, а вместе со страхом приходит презрение, этого ему знать было не дано). И потому Фрэнк всегда придумывал разные отговорки, отец быстро остывал, ему не казались эти происшествия чем-то значительным и потому он не мог простроить логическую цепочку между своим поведением и тем, что сын уходит. Поэтому нелепые отговорки Фрэнка типа друзья ждут (хотя с друзьями у него как раз и были сложности), надо пойти в библиотеку, мне надо купить тетрадку (при этом то, что он не брал денег на тетрадку никого не смущало). И Фрэнк шел на улицу и просто смотрел по сторонам. Сначала - всегда – вниз. Просто себе под ноги, на асфальт. В это время он всегда думал что же он такого сделал не так в этот раз. Почему отец так гневается на него – он перебирал различные варианты. И всегда, казалось, есть причина. За столом слишком громко чавкал, не почистил свои ботинки после того как пришел домой¸ как-то раз отец просто зашел в его комнату пьяный и толкнул его так сильно, что он ударился о край стола головой, пошла кровь, но даже тогда он нашел причину, даже тогда ему казалось, что он сделал что-то не так. Потом Фрэнк смотрел на проезжающие мимо машины, особенно ему нравились красные, были еще зеленые и желтые. Но рано или поздно, внимание его привлекали дети играющие в соседних домах. Мама в пышном платье до щиколотки – белом, с голубыми узорами, У его мамы было похожее (на самом деле нет и совсем другое, но кто станет разбираться в деталях, для Фрэнка они были все похожи), тут же папа сидит на раскладном сидении, дети – мальчик и девочка – обоим лет пять-шесть – плещутся в бассейне. И вот эти моменты, когда Фрэнк снова и снова, как бы он не пытался отводить взгляд – смотрел на эти семьи, эти моменты были для него невыносимы. Он ощущал дикую, разъедающую зависть внутри, он чувствовал себя отделенным от всего мира, от любви, от справедливости, от счастья. Ведь все семьи выглядят такими прекрасными со стороны. И Фрэнк тогда не мог понять того, что все семьи выглядели прекрасными в то время (потому что нельзя было иначе если не хочешь стать аутсайдером в обществе), даже его. Билл чувствовал, что он беспомощен перед отцом и это чувство он ненавидел, он ненавидел больше всего быть беспомощным, поэтому во взрослой жизни он хочет все контролировать, он хочет чтобы всё что происходит, происходило на его условиях. Так или иначе, именно чувство беспомощности как перед стихией, как перед заходом солнца, как перед апокалипсисом он всегда ненавидел. И он справлялся с этим по-своему. Продолжая круг насилия. Чтобы разрядить свой страх, свою беспомощность, своё липкое чувство отвращения от унижения нужно найти кого-то, кто будет еще более беспомощным, чем ты и унизить его. И это был Фрэнк. Билл иногда толкал Фрэнка, иногда царапал (был случай, что как-то он расцарапал Фрэнку лицо), в детстве Билл часто был импульсивен, у него были приступы ярости и тогда он мог разнести дом. Однажды он сломал корзину для белья. У Билла была в комнате полка с книгами – там были разные книги: энциклопедии, книжки по астрологии (в детстве Биллу очень нравились картинки с космосом), приключенческая литература. И он просто всё это разгромил, все упали книжки – разом. Он никогда этого не делал, ему понравилось. Дома отца не было и он знал, что это в какой-то степени развязывает ему руки. И ему нравилось это ощущение свободы, когда ты выпускаешь наружу всё, он даже не понял как это произошло, но он просто стал громить всё, всё, что было. Он закрыл дверь в комнату, стал вышвыривать все вещи из своих шкафов, забирался на эти шкафы и скидывал с них все мелкие предметы – какие-то уточки, которые ему подарила мать, фотографии, потом он снял со стены часы и бросил их в месиво одежды. Какая это была радость! Он разбил горшок с кактусом (а этому кактусу Билл даже дал имя – Наполеон, так что он своего рода был для него важен). Но – всё шло в топку. Он разбил кружку, которую ему подарил дядя (ладно, она всё равно не нравилась). Мать рыдала за дверью, а он всё бросал и бросал на пол - с диким визгом, лязгом летело всё. И его родители не могли понять, почему так происходит. Они хотели сводить его к психологу, сводили, но вышло ровным счетом ничего. (На самом деле всё просто – если долго сдерживать сильные эмоции – гнев, страх, в частности – то рано или поздно они выйдут наружу). Но какое-то время родители Билла считали его сумасшедшим (о чем и говорили ему прямо и что лучше с ним не связываться). Этим кстати он умело довольно пользовался, он иногда играл безумие, чтобы от него быстрее отстали. Срывать свой гнев на Фрэнке - царапать его, орать на него, толкаться, унижать психологически, пугать, забирать сладости, ломать игрушки – в конечном счете никогда Биллу не помогало. Отцу было можно, но обижать младших не разрешалось, Билл добивался прямо противоположного результата. Отец его бил – ему хотелось дать сдачи – он обижал Фрэнка – отец об этом узнавал (а Фрэнк, конечно, ябедничал, потому что надо было себя защитить) - Билл получал вдвойне. Он никогда не плакал, когда отец бил его, никогда не защищался, он знал, что это еще больше раззадорит отца, иногда возражал, но только словами. Одним из четких воспоминаний его детства (и по-видимому это повторялось часто, если воспоминание такое четкое) было такое – он сидит, делает уроки, слушает радио (но громко было нельзя), читает книжку и слышит как в соседней комнате отец орет на Фрэнка, вот стук, это наверное о дверной косяк, шлепок. Он никогда не думал о том, чтобы помочь брату, как его мать просто включала радио, чтобы не слышать детских криков – как и всегда, как и он делал это когда отец бил его, Билл просто старался сделать вид, что этого не существует. Это не с ним, не с его братом, это не в их квартире. Для Билла самое странное в его детских воспоминаниях было то, что многие из них…это было так странно, ему казалось иногда, что он их придумал, что этого никогда не было на самом деле, самые жуткие случаи – ему казалось, что он это всё придумал. И он правда не мог быть уверен, это было так странно, это выбивало почву их под ног – он только что-то понял, про свою жизнь, про свои эмоции, про свое прошлое и тут – не могло так быть, это казалось так дико, сомнения порой сводили Билла с ума. Как то раз он пытался поговорить об этом с матерью, но в ответ услышал только то, что не стоит ворошить прошлое, это не была обида это был удар под дых, это было предательство, долгие годы он не задавал себе этот вопрос – ПОЧЕМУ ОНА ЕГО НЕ ЗАЩИЩАЛА, всё казалось таким естественным. И даже поведение отца, если слишком долго живешь в таких условиях, ну...ты просто привыкаешь, человек привыкает ко всему. Как и Билл, больше всего Фрэнк боялся стать таким, как его отец. И он помнил своего отца пьяным, и это была просто какая-то булькающая биологическая субстанция, агрессивная, мало похожая на человека. В голове у Фрэнка всплывало немало неприятных воспоминаний. Вот они сидят с матерью на диване – Билл читает у себя в комнате, как он это делает всегда, чертов Билл. Фрэнк никогда не мог так, он никогда не мог абстрагироваться, если только не уйти из дома. Он просто не мог сидеть и читать, сидеть и мечтать, сидеть заниматься еще чем-то там, когда слышал, как мама плачет. Она всегда старалась не подавать виду (эмоции вообще были в этой семье не в чести). Она включала радио или гремела посудой. Была ночь, уже почти утро, мама звонила в больницы, морги, на работу, она звонила друзьям, но что толку звонить друзьям таким же как отец. Была зима. Вообще-то если быть точным (и об этом Фрэнк очень часто старался забыть, потому что это уж как-то ну совсем…) это было Рождество. Отца не было уже два дня, на самом деле мама боялась, что он просто замерзнет где-нибудь. Но еще он ушел и забрал с собой все деньги, на выпивку, разумеется, ждать их обратно не стоило. Подарков, разумеется, тоже. Пожалуй, это было самое запоминающееся Рождество в его жизни. Сам Фрэнк перестал пить после встречи с Полин, но не сама Полин изменила его (хотя она так думала, а Фрэнк не стал ее разубеждать). Просто он задумался о детях и эти, его собственные детские воспоминания, стали накатывать как снежный ком, ему снились кошмары. Пару месяцев он не мог нормально есть, постоянно забывал, не чувствовал своего тела и ходил весь какой-то разбитый. Ради своего сына или дочки он был готов стать другим человеком, совсем не таким как отец, да, он совершил ошибку, но он все исправит. Но тут…других мотиваций ему оказалось недостаточно и Фрэнка начало лихорадить, постоянные эмоциональные американские гонки. Он не понимал чего он хочет, готов ли он продолжать, это всё было слишком сложно, ему не хотелось, чтобы Полин была несчастна – она Должна иметь детей. Ему просто хотелось уйти, сбежать от всего – как в детстве.