***
POV. Jinx Я соврала ему. Снова. Не сказала, что она приходила. Не сказала, что она намекнула мне на его возможную смерть от моих рук. Не созналась, что я пыталась покончить собой ради его же безопасности. Когда же я перестану врать? Перестану врать ему… Когда? Его прикосновения такие нежные, такие бережные. И этот поцелуй… Что он значил? Дан зелёный свет нашим новым отношениям? Или мимолётная слабость с его стороны? Или, быть может, лишь способ успокоить меня, убедить в том, что не такая уж я и отвратительная? Что именно это было? Вероятно, стоит спросить об этом, чтобы не натворить ещё каких-нибудь дел, надумав лишнего. Но подходящий ли сейчас момент для выяснения отношения? Стоит ли подождать? Когда со спиной и руками было покончено, он мягко просит меня повернуться. Делаю глубокий вдох и послушно выполняю просьбу. Да начнётся игра! Если до этого смотреть ему в глаза мне было чертовски неловко, то сейчас я делаю это совершенно беззастенчиво, с неким вызовом. Я не собираюсь отводить от него взгляд. Хочу видеть каждую эмоцию, каждую реакцию на лице. Хочу читать его, как открытую книгу, хоть это и непросто. Он непоколебим, терпелив и спокоен. Но от внимания не уходит то, как нервно дёрнулся его кадык при виде оголённой груди. Похвастаться большим размером я, конечно, не могу, но он и не нужен, ведь я идеальна. Идеальна для него. Разве нет? Разве не это он постоянно твердит мне? Силко одной рукой приподнимает за подбородок мою голову, а другой - аккуратными движениями втирает гель в шею. Знает, что я терпеть не могу касаться её губкой. Знает, что я, в принципе, не люблю излишних прикосновений к этому месту. Чувство удушья сразу накрывает с головой. Но не в этот раз. Сейчас другое. Его длинные тонкие пальцы перемещаются с шеи на ключицы, очерчивая их, и по его выражению лица предполагаю, что он куда с большим удовольствием бы прошёлся по ним губами или даже языком. Но он держится. Не поддаётся искушению. И эта мысль как-то странно согревает и разочаровывает одновременно. Слишком заботливый. На уровне груди он останавливается. Смотрит, думает. Нервно дёргает головой и отводит взгляд в сторону. Вижу, как напряжённо он смотрит в одну точку и очень глубоко дышит. Сдерживается. Конец игры. Не могу больше на это смотреть. Кладу ладонь ему на плечо, и он возвращает своё внимание ко мне. – Можешь идти, если тебе тяжело. Я справлюсь дальше сама, – одариваю его понимающей улыбкой, и он с облегчением выдыхает. – Спасибо, детка! Извини, что так вышло… – накрывает мою ладонь своей, подносит к губам и практически невесомо целует. – Ничего страшного! Я всё понимаю. Иди. – Позовёшь, когда закончишь, – наставляет напоследок и, получив утвердительный кивок, покидает ванную. Тяжело выдыхаю, всё ещё ощущая в теле слабость, и прислоняюсь спиной к ванне. Холодный мрамор тут же пускает мурашей по коже, и я решаю добавить чуть-чуть горячей воды, ибо эта уже почти остыла. Как только становится достаточно тепло, выключаю кран и ложусь в воду целиком. Мышцы расслабляются окончательно, и все последствия от мерцания уходят на второй план. Теперь только я, мои мысли и сладкий аромат жвачки в воздухе.***
Силко безумно благодарен Джинкс за понимание. Ему нужно было остыть. Он был слишком близок к краю пропасти, в которую пока нельзя было срываться. Почему-то именно сегодня ему особенно тяжело было сохранять самообладание. Можно, конечно, спихнуть всё на недосып и банальную усталость, но это абсурд. С появлением Джинкс он, в принципе, забыл, что такое нормальный сон, ведь с ней постоянно нужно быть начеку. А отдых… Отдых всем нам только снится, и то редко. Дело было в другом… Джинкс. Было что-то такое в её уязвимости, перед чем Силко никогда не мог устоять. А сегодня это всё ещё и было приправлено небольшим конфузом и оголённым телом, смотреть на которое мужчина запретил себе ещё с тех пор, как девчонке исполнилось тринадцать, и она начала стесняться переодеваться перед ним, хотя раньше просила его посидеть с ней в ванной, пока она купается. С тех пор он даже думать не смел хоть как-то нарушать её личные границы и перед входом в её комнату обычно сначала стучал. Мало ли, чем она занимается. Растёт всё-таки. Впервые на влечении к ней он поймал себя, когда ей было пятнадцать. Тогда она первый раз надела топ и джинсовые шорты с низкой посадкой и осмелилась явиться к нему с оголённым торсом, мол: "Смотри, папочка, какая красота! Наверно теперь всегда буду носить подобное.". И она действительно носила. Разве что со временем шорты сменились бриджами, добавилось чуть больше аксессуаров и оружия к образу, но так стало даже лучше. В тот самый день он сказал ей, что прекрасней её на целом свете просто нет. И, чёрт, он ни разу не соврал ей на этот счёт. Для него это всегда было, есть и будет правдой. Она не знает, но в вечер того дня Силко до крови и боли в костяшках избивал стену кабинета, пытаясь выбить все дурные мысли насчёт своей малышки. Пусть не сразу, но вышло. С тех пор он старается держать себя в руках. И не только мысли теперь сидели у него на коротком поводке. Раньше он имел слабость развлекаться с женщинами в барделях, заставлял их ублажать себя, не отдавая ничего взамен. Но с того дня это желание резко оборвалось. Ему стали неинтересны все те продажные шкуры. И более того, он больше не желал, чтобы ублажали его. Впервые он жаждал доставить удовольствие. И никому-нибудь, а именно Джинкс. Он больше ни об кого не хотел марать руки и не хотел ощущать чужие прикосновения на себе. Хотел только её. И если бы тогда он знал, что оделась она так именно для него, потому что уже испытывала эти трепетные чувства, то, возможно, взял бы её прямо на том столе, и плевать, по каким углам разлетелись бы важные документы. Она важнее… Чтобы не думать о наготе Джинкс, Силко решил вернуться в комнату и навести порядок на кровати. Пока он собирал мокрые простыни в кучу, вспомнил, что последний раз подобное произошло с ней пару лет назад. Тогда она чуть ли не в слезах явилась к нему посреди ночи, тихо, крадучись, как зверь, и шептала извинения в темноту. Спросонья он не сразу понял, в чём дело, пока не заметил, что шорты на ней отнюдь не сухие.***
– Я не знаю, как так вышло… Прости… Прости… – лепечет она дрожащим голосом. – За что ты извиняешься? – не понимает мужчина, бегая взглядом по её лицу. – Просто мне…ужасно стыдно… – виновато опускает глаза, и с её ресниц срываются первые слезинки. Силко не понимает, зачем она вообще пришла с этим к нему. Можно же ведь было просто поменять постель и сходить в душ, и никто бы ничего не узнал. Только потом до него дошло, что, как бы то ни было, кровать всё равно была бы мокрой и спать на ней нереально. Но опять же она могла пойти в свою мастерскую и заночевать там на диване, однако пришла к нему. Почему? Ответ был прост. Она искала в нём поддержку. Кто ещё поддержит в такой ситуации, если не отец? – Всё хорошо, детка! – шепчет он, вытирая солёные дорожки с её лица. – Не плачь. С каждым могло случится, – притягивает девчонку к себе, и та сразу утыкается носом ему в плечо, пока он нежно поглаживает её по волосам. – Ты не злишься? – За что? – у него невольно вырывается смешок. – За физиологию? Глупости какие! Не терзай свою душу такой ерундой… Силко выпускает дочь из объятий и говорит, что она может воспользоваться его ванной, а сам он пока принесёт ей чистую пижаму. В ту ночь она осталась у него. Прижалась к нему сразу же, как только легла, и оба они уснули с лёгкими улыбками на лице.***
Сейчас Силко вспоминает тот случай и усмехается краешком губ. Даже если бы в этот раз в этом не был виноват отвар, он не злился бы, несмотря на то, что пострадала его кровать. Злиться ведь правда глупо. Он любит её. Целиком и полностью. И такие мелочи, как это, никогда не отвратят его от неё. Никогда. Чистые простыни он решает пока не стелить. Матрасу нужно просохнуть. Ему спать смысла всё равно уже нет. Солнце встанет от силы через полчаса, и поскольку он отрёкся от работы на целые сутки, дел накопилось много. А Джинкс он отнесёт в её комнату дальше отсыпаться. Она, на его удивление и неумолимую гордость, выходит из ванной самостоятельно, одетая и с более менее промытыми от бальзама волосами. Силко в очередной раз поражается. Мыть эту копну волос весьма тяжело, даже будучи в хорошем самочувствии, а что уж говорить о том, сколько сил у неё ушло на это сейчас. Девчонка тяжело дыша, приваливается плечом к дверному косяку, и мужчина замечает её расфокусированный, будто затуманенный, взгляд и понимает, что, с вероятностью в девяносто процентов, она сейчас отключится. Дабы не дожидаться этого и не давать ей возможности пообниматься с полом, он быстро сокращает расстояние между ними и аккуратно подхватывает на руки. – Я же говорил, позвать меня, – не строго, но с явным укором говорит Фостер и вглядывается в бледное лицо дочери. Она молчит. Какое-то время ещё сопротивляется, удерживая веки открытыми, но в итоге сдаётся и погружается в сон, приваливаясь виском к мужской груди. Он лишь снисходительно улыбается и покидает свою обитель с дочерью на руках. Уже будучи в её комнате, ему нехотя приходится разбудить её, чтобы заплести мешающиеся волосы. Она без колебаний покорно садится на кровати спиной к нему, упираясь руками в матрас. Никто не произносит ни слова, но им и не нужно. Оба слишком вымотались, чтобы сейчас разговаривать. Да и о чём? Не до конца закрытые вопросы, конечно, остались, но это потом. Сначала нужно разобраться с этой проблемой. Силко заканчивает с косами, помогает девушке улечься поудобнее, накрывает одеялом и заботливо целует в лоб. Она снова одаривает его вымученной, но искренней улыбкой и с неприкрытой тоской видит, как он уходит. – Силли? – окликает она, когда мужчина уже почти закрыл за собой дверь. – Подожди! – Детка, мне надо поработать, – спокойно говорит он, вернувшись на территорию комнаты. – Я знаю, знаю, просто… – она переводит взгляд с него на свой рабочий уголок. – Там нас столе кое-что есть. Хотела отдать ещё пару дней назад, но случая не представилось. Возьми, это важно. Фостер беспрекословно направляется в указанном направлении. Вся столешница усыпана разнообразными чертежами, инструкциями, заметками и просто какими-то зарисовками. Он даже на мгновение теряется, гадая, о чём же именно говорила Джинкс. Но в один момент его взгляд цепляется за лист со схемой здания, название на котором было жирно подчёркнуто красным маркером. "Планировка корпорации «Хэкстек»". У Силко перехватывает дыхание. Он берёт чертёж в руки и рассматривает более детально. Работа была проделана колоссальная. Обозначено было всё: от расположения всех кабинетов и лабораторий до размещения камер и пожарных лестниц. Куча пометок с информацией о самом охраняемом объекте, вплоть до графика смены охранников и их имён. Также рядом заключённый в красный овал располагался шестизначный код. "Код от сейфа" Без проблем догадывается он и, наконец, сопоставляет все части пазла у себя в голове. У него в руках находится ключ к его долгожданной мести. И благодаря кому? Своей дочери. – Так ты за этим делала ночные вылазки в Пилтовер, – скорее утверждает мужчина, нежели спрашивает, но краем глаза все равно видит утвердительный кивок. – Но зачем? Это было слишком рискованно, не находишь? – Я… Я просто хотела помочь… Он слышит. Отчётливо слышит грустные нотки в её голосе. Обидел её. Не намеренно. Он вовсе не злится на неё, скорее наоборот. Но суть происходящего никак не хочет укладываться в голове и сбивает с толку. Она жертвовала собой, рисковала ради него. Старалась. А он? Идиота кусок… – Ты молодец! – наконец заявляет Силко и отрывает взгляд от листа. – Правда. Я горжусь тобой! – он подходит к кровати, наклоняется и благодарно касается её губ своими, мимолётно, но очень нежно. – Спасибо! Уголки её губ дёргаются в слабой улыбке, и ею она провожает его до самой двери. Они последний раз пересекаются взглядами, и он уходит, закрыв за собой дверь, а Джинкс ещё пару раз моргает, закрывает глаза и проваливается в темноту…***
Уже сидя у себя в кабинете, Фостер устало потирает виски и смотрит на схему здания перед собой. Вот он! Момент, который положит начало его плану. Но его терзают какие-то смутные сомнения. Вроде бы и радоваться надо, однако на душе паршиво от одной только мысли о том, как сильно рисковала его девочка. Он не врал, когда говорил, что гордится. Действительно гордится. Не каждый бы на такое пошёл без должного приказа. Да чего уж там? Никто б из его прислужников до это и не додумался бы даже. А она додумалась и сделала. В тихую, сюрпризом. Хотела его порадовать. И снова это тепло внутри. Такое мягкое и чистое, что в нём хочется утонуть. Слишком прекрасное… – Вы звали, господин? – спрашивает Сейвика, войдя после негромкого стука. – Да, – он поспешно убирает лист в верхний ящик и запирает на ключ - не стоит об этом пока никому знать. – Мне нужны личные дела Джинкс из полиции и психиатрии, желательно к вечеру. Справишься? – Разумеется! А зачем вам? Решили спихнуть её обратно? – ехидно интересуется женщина, за что начальник одаривает её жестоким взглядом. – И не мечтай. Разобраться кое в чём нужно…