POV. Jinx
Быстрым шагом иду по выученному наизусть коридору, но торможу перед заветной дверью. Жду, прислушиваюсь.
Никого. С облегчением выдыхаю и прохожу дальше. Стараюсь не медлить, волоча длинную копну волос по полу. Чёртова Сейвика! Неужели так сложно было помочь?
Пулей залетаю в свою комнату, запираю дверь и сажусь у зеркала. Прожигаю отражение взглядом пару минут. Синяки под глазами больше чем обычно, бледная кожа, искусанные губы. Кошмар. Надо подправить ситуацию. Наношу немного тональника, а затем припудриваю результат. Как только дохожу до век, раздаётся стук в дверь.
– Джинкс, ты здесь?
Хриплый мужской голос по ту сторону двери заставляет моё сердце чуть ли не биться в истерике. Медлю с ответом, не могу и слова молвить от воспоминаний о злосчастной ночи. Щёки наливаются жаром стыда, и я с мольбой смотрю на запертую дверь.
– Джинкс, я просто хочу с тобой поговорить, – мягко добавляет он. – Я знаю, что ты там и слышишь меня. Приди ко мне в кабинет, когда будешь готова, хорошо? – медлю, думаю, стоит ли отвечать, но что-то внутри упрямо кричит, что да.
– Хорошо…
Слышу его облегчённый вздох и тихие, удаляющиеся шаги. Сама выдыхаю не сразу. Как только тишина обволакивает всё вокруг, расслабляюсь и вновь устремляю взор на своё отражение. Разговор явно будет долгим. Что я ему скажу?
– Прости, папочка, чутка потеряла голову и захотела, чтобы ты меня отымел, как следует, – произношу так, что самой становится гадко. – Какая же ты мерзкая, Джинкс! Смотреть противно…
Закрываю глаза и растираю виски. Ещё никогда я ненавидела себя так сильно. Что теперь будет? Что если я его потеряю? Он же не отвернётся от меня, правда?
– Хэй, сестрёнка!
Голос старшей сестры пронзает мозг, заставляет взглянуть на зеркало. Стоит позади меня с доброй улыбкой и смотрит так нежно, словно я её не убивала, это был несчастный случай.
– Вай? – оборачиваюсь, чтобы видеть её в упор. – Зачем пришла?
– Тебе ведь плохо, не так ли? Я здесь, чтобы помочь.
– Что-то ты не шибко стремилась мне помогать, пока была жива… – презрительно фыркаю, метнув взглядом к окну.
– Не ёрничай!
– Ну серьёзно! Чем в данной ситуации ты можешь мне помочь? Очередным советом? – смотрю скептически, чуть повышая тон. Бесят уже её советы…
– Мне уйти?
– Да, будь так добра. Нет настроения с кем-то беседовать, – беру в руки палетку и пальцем наношу свои любимые тени на глаза, отвернувшись от Вайолет.
– Что ж, ладно. Но напоследок скажу, что Силко от тебя не отвернётся. Не сможет. Ты ему очень дорога.
С этими словами сестрица испаряется, а я вновь впадаю в ступор. Не отвернётся? Может быть. Но будет ли относиться ко мне как прежде?
Не факт.
Делаю глубокий вдох, отрезвляю рассудок. Прогоняю непрошенные мысли прочь, оставляя место лишь уверенности и готовности. Наношу последний штрих – лёгким движением прохожусь помадой по сухим губам, сжимаю их крепко, растираю материал по всей поверхности. И вот, уже не так страшно смотреть на себя в зеркало. Даже распущенность моих волос придаёт какую-то особенную изюминку, что-то дополняет, на что-то намекает. Слегка усмехаюсь.
– Теперь можно поговорить с папочкой.
***
Силко зол.
Очень зол. Вместо того, чтобы дожидаться свою малышку в кабинете, он сидит на собрании хим-баронов. И ради чего? Чтобы просто сверить все бумаги о поставках? Серьёзно?! Неужели нельзя было занести все документы ему на подпись в кабинет?
"Убил бы, честное слов…"
– Это всё? – спрашивает он, ставя официальную печать на последней счёт-фактуре.
Присутствующие переглядываются. Силко чувствует это напряжение в воздухе. Они что-то не договаривают… За несколько лет управления Зауном он усвоил многое. Сам создал это сборище "больших шишек" для более удобного контроля над городом. Однако, в последнее время что-то явно идёт не так.
– Если вам есть, что сказать, я слушаю, – всё так же монотонно произносит мужчина, оглядывая всех, и останавливает взгляд на Финне.
– Дело в Джинкс, – сразу же начинает он, перехватив взгляд босса. – Когда ты уже спустишь её с поводка? Разве она не часть твоего грандиозного плана по завоеванию Пилтовера? Чего ты ждёшь?
– Джинкс - не собачка, чтобы держать её на поводке, – строго подмечает Фостер, сжимая пальцы в кулак, старается сохранять контроль. – Это во-первых. А во-вторых, никто не собирался завоёвывать Пилтовер. Я лишь хочу вернуть своё изобретение и добиться независимости Зауна.
– Тогда тем более! Чего ты ждёшь? Наша торговля в верхнем городе затрудняется всё больше с каждым днём, пора что-то предпринимать.
"Вот щенок"
– Это слишком опасно. Джинкс ещё не готова…
– Хах, не готова? – усмехается, действует Силко на нервы. – Да она ежедневно убивает по дюжине человек без капли жалости, наводит бардак и привлекает лишнее внимание. И это, по-твоему, не готова?
Он молчит. Признаёт, что вечно возникающий паренёк прав, но не говорит ни слова. Прокручивает в правой руке бокал с дорогим коньяком, пока левая упрямо пытается не врезать человеку рядом.
Ещё рано. Она не сосредоточена. Они оба не сосредоточены. Сначала надо разобраться с их "проблемкой"...
– Ты, вероятно, думаешь, что она всё ещё та маленькая девочка, которую ты забрал несколько лет назад, но это не так. Она выросла, стала сильной и чертовски привлекательной. Я бы с удовольствием её трах…
Раздаётся треск стекла. Бокал рассыпается на кусочки, а его содержимое разваливается по столу. Хим-барон не успевает закончить предложение. Кинжал, приставленный к его глотке холодным лезвием, даже дышать мешает. Он опасливо смотрит на главаря, на его искусственный глаз, что прожигает его ненавистью.
– За базаром следи, ублюдок! Ты о моей дочери сейчас говоришь! – чуть ли не рычит правитель Зауна, всё сильнее сдавливая шею наглеца. – Не смей её даже пальцем тронуть! А то отрежу твою болтающуюся между ног конечность и скормлю крысам… Я понятно выражаюсь? – чуть проведя лезвием по коже и оставляя красный след, уже более сдержанно спрашивает он. В ответ последовал лёгкий кивок.
– Прошу прощения, господин. Бес попутал…
– То-то же, – мужчина убирает кинжал, предварительно вытерев его от небольшого кровяного подтёка, и обматывает порезанную осколками руку чистым платком. – И это касается всех. Всё случится тогда, когда я решу. А до тех пор постараюсь решить проблемы с торговлей другим путём.
Звук открывающейся двери скрипом разносится по залу. Все собравшиеся тут же оборачиваются, а Силко едва глазом ведёт. Знает, что это Сейвика. Кроме неё, больше ни у кого нет доступа сюда. И это действительно она. Просовывается в дверной проём лишь наполовину и в упор смотрит на него. Он чувствует этот взгляд, серьёзный. Пришла с вестью, видимо.
– Господин? – начинает она.
– Говори.
– Прошу прощения за вмешательство, но вас ждут.
Она ждёт…
Делает акцент, намекает, а ему это и не требуется. Знает. Чувствует. Она пришла, ждёт. Его девочка. Его солнышко. А он сидит здесь, в компании этих жалких охламонов, и слушает весь их бред.
Проклятье.
– Иду, – встаёт и собирает все бумаги в стопку. – Собрание окончено, все свободны.
С гордым видом уходит, громко хлопнув дверью. Набирает темп. Торопиться. Вдруг что-то случится? Как в прошлый раз… Нет. Всё будет хорошо. Она же умничка. Дождётся. Справится. И он поговорит с ней, всё расскажет, как есть. У них всё наладится.
Обязательно.
Силко вдруг представляет её, лежащую на своём столе и скучающе болтающую ногой. Длинные косы, извивающиеся змеями по всей столешнице, синими водопадами свисают вниз, не доставая пола. Чёрный топ лежит где-то поодаль, и вид на маленькую аккуратную грудь удачно открыт. Татуировки голубых облаков соблазнительно растекаются по правому боку и руке, придают лёгкость и некую дерзость одновременно. Он воображает, как она прогибается, потягиваясь, и сам невольно сглатывает.
Я бы с удовольствием её трахнул.
Именно это хотел сказать Финн. Силко не дал озвучить столь грязную мысль по отношению к своей крошке. И никому не даст.
Ревнует. Никто не смеет её касаться. Она слишком идеальна для этого мира. Слишком прекрасна, чтобы отдавать её на растерзание грязным рукам Зауна. Это сделает только он. Никто больше.
Чёртов собственник. Но Джинкс тоже. Точно такая же, если не хуже. И в этом они схожи.
Забавно. Он сорвался в первые за всю свою жизнь. Всегда старался держать планку серьёзного бизнесмена и политика, говорил нет эмоциям, дабы никто не раскрыл его слабостей, но сегодня… не смог. Не сдержался, как обычно. Чётко дал понять всем присутствующим, что у него есть слабость. Одна единственная и неповторимая.
Джинкс. Он не может ей в чём-то отказать, отругать или, тем более, отдать в руки жалкому парнишке, вообразившему, что он имеет на это право. Он всем покажет, что не стоит прикасаться к той, что ему так дорога. Даже если все сочтут это слабостью, ему всё равно.
Она - его сила.
– Ты можешь идти, – бросает мужчина Сейвике через плечо. – Твоя помощь сегодня больше не нужна. Но следи за Финном, он больше не внушает мне доверия.
– Поняла.
Дождавшись ухода лишнего в данном случае человека, Силко делает глубокий вдох и поворачивает дверную ручку. С щелчком дверь отворяется, он заходит внутрь и чувствует её присутствие раньше, чем успевает заметить. Запах сладкой жвачки и пороха не возможно с чем-то спутать.
Её запах. Особенный.
Его обладательница сидит с грустным видом на краю стола, подогнув к себе одну ногу и положив на неё голову. Ногтём, окрашенным голубым лаком, выводит назамысловатые узоры на карте города, иногда меняя между собой длинные пальчики. Когда она поднимает на вошедшего взгляд, то оба замирают. Она просто не знает, с чего начать и как себя вести, а он не может вырваться из плена двух синих океанов, в которых утопает каждый раз. Красивее их просто нет.
– Ты же говорил, что будешь в кабинете, – Джинкс первая разрывает зрительный контакт и возвращает голову на прежнее место. –
Снова не выполняешь обещанное, Силли…
– Извини, внезапные дела… – выдавливает из себя через силу, пытаясь прийти в себя.
– М-м-м, – мычит безразлично, не смотрит на него,
не хочет. – У тебя всегда появляются важные дела, и ты забываешь обо мне… – и тут Силко понимает, что сказал совсем не то, что следовало.
– Я не забывал, детка, честно! Просто надо было решить пару срочных вопросов. Я ушёл сразу же, как только Сейвика сообщила о твоём приходе. Для меня нет дел важнее тебя, клянусь! – она лишь усмехается,
не верит, и он понимает, что нервы сегодня на пределе. – Я стараюсь для тебя Джинкс! Каждый божий день делаю всё возможное, чтобы обеспечить Зауну достойное будущее. Чтобы ты была в безопасности и ни в чём не нуждалась. Почему ты этого не понимаешь, скажи мне!?
– Да потому что всё, в чём я нуждаюсь, это
ты! – на той же повышенной ноте огрызается она, но тут же осекается, встретившись с усталым видом отца. – Прости…
Девушка поникает, виновато опуская глаза, пока он нервно трёт переносицу, пытаясь успокоиться. Вдох. Выдох… Вдох. И снова смотрит. Разглядывает свою принцессу, и успокоение приходит само, постепенное растекаясь по телу и доходя до кончиков пальцев.
Необыкновенная. Как можно вот так вот просто завести и точно так же легко усмирить? Силко не понимает. Этот секрет ему не поддаётся.
Вдруг Джинкс тихим, осторожным движением слезает со стола, и вся копна волос падает на пол. Некоторые пряди выбиваются вперёд, стекают ручьями по плечам, обрамляя грудь. Мужчина обескураженно выдыхает. Она редко ходит так. Постоянно приходит к нему за помощью, не может справиться с ними сама. Так мило. Но она так же никогда не расплетала их сама. Это всегда делал он.
Только он. Но кто же на этот раз?
– Что с волосами? – спрашивает как можно мягче, но выходит не очень.
– Мыла ночью… После тренировки. Не смогла заплести их обратно… – поднимет на него олений взгляд и невинным голоском добавляет, – Поможешь?
Он лишь кивает, присаживаясь на тёмную софу. Этого достаточно, чтобы девчонка чуть расслабилась и присела рядом, повернувшись спиной к родителю. Пока Силко осторожно расчёсывает уже порядком запутанные локоны, Джинкс перебирает в руке аксессуары для своих кос. Ох, как же долго он отговаривал её от этих гаек. Но, как видите, бесполезно. И он её не винит. Смотрится действительно эффектно.
Постепенно до его нюха дошла какая-то новая нотка в её запахе. Что-то металлическое. Он, конечно, предполагал, что это могут быть "украшения" дочери, но нет. Это другое. Догадка есть. Чтобы её подтвердить, мужчина внимательнее вглядывается чуть ли не в каждый волосок и замечает в некоторых местах явные отличия в цвете.
Впитавшаяся кровь.
– Джинкс?
– М-м-м? – мычит, не отрываясь от безделушек.
– Чья кровь была на тебе на этот раз?
Девушка замирает. Напрягается так, словно висит над пропастью с тысячами острых копий и из последних сил держится, чтобы не упасть. Напряжение пронизывает весь кабинет насквозь, и даже кажется, что воздуха становится меньше. Она не знает, что сказать. Кровь в висках бьёт с бешеной скоростью и отдаётся в ушах таким шумом, как будто выстукивает ответ за неё. Перед глазами начинает всё расплываться.
"Нет, Джинкс! Только не сейчас… Возьми себя в руки!"
– Я жду ответа, – настойчиво повторяет Фостер старший, вплетая пряди одну за другой. – Ты же знаешь, что я ничего тебе за это не сделаю. Просто скажи, кто стал жертвой на этот раз?
– Я! – выпаливает резко, зажмурившись. – Это моя кровь… – добавляет уже тише, а Силко поверить не может в то, что только что услышал.
– Ч-что…? Но кто? Откуда? – тут ему на глаза попадается торчащий из под чёрной митенки кусочек бинта, и глаза его расширяются от холодящего душу осознания. – Ты…резалась? – она зажимается, ещё сильнее сутулится, но еле заметно кивает.
Он хмурится пуще прежнего. Какое-то время больше ничего не говорит, пытаясь переварить то, что уже узнал.
В чём же причина? Зачем?
Не отвлекается от заплетания кос - единственный антистресс под рукой. Пряди легко проскальзывают меж его длинных пальцев, сплетаются в одну с такой нежностью, какая только была ему подвластна. Слишком сильно бережёт её. Но, видимо,
недостаточно…
– Ты злишься? – тихо спрашивает, когда отец осторожным движением забирает последнюю гайку с её ладони.
– Нет, детка, но, кажется, нам нужно поговорить…
Заканчивает свои шедевры и выпускает частичку названной дочери из рук. Откидывается на кожаную спинку софы, тянется за сигарой - ещё один способ расслабиться и собраться с мыслями. Поджигает и делает первую затяжку. Лёгкие тут же приятно обжигает едкий дым, а его остатки клубами летят к потолку. И снова смотрит.
Девчонка всё ещё сидит к нему спиной, явно не решаясь хоть как-то шевельнуться. Сейчас топ на ней, но это совершенно не мешает в очередной раз наслаждаться видом голубых облаков на хрупком девичьем теле.
Силко любит это. Каждая её частица для него особенная, идеальная. И он никогда не перестанет так думать. А если и допустит такую мысль, то сразу застрелиться.
Как вообще можно думать о ней иначе?
Но больше всего сейчас волнует то, как она умудрилась суму себе причинить такой вред. Конечно, она часто ранила себя в состянии аффекта, но это выходило чисто случайно. Он лично обрабатывал каждую из ран, пока она виновато закусывала губу до крови. И он не винил её.
Никогда. И даже сейчас. Чувствует, что в этом его вина…
– Зачем ты это сделала? – тихий тон и очередная затяжка.
– Прости… – голос звучит неровно, словно она вот-вот сорвётся, упадёт и разобьётся. Он не должен этого допустить.
– Иди ко мне, – произносит нежно и тушит сигару о пепельницу, украшенную её детскими рисунками.
Она оборачивается. Не сразу, осторожно. Пронзает его глубиной своих глаз, и он готов поклясться, что тонет. Каждый. Божий. День. Но она та, ради которой он готов утопиться, только чтобы никогда не видеть её потерянной.
Никогда.
Лёгким движением рук Фостер зовёт её к себе. Джинкс медлит всего секунду и ловкими, пусть и осторожными движениями преодолевает небольшое расстояние между ними, усаживается ему на колени, прямо как в детстве. Согнутые ноги по обе стороны от его бёдер, руки на шее, и взгляд, всё ещё неуверенный, беспорядочно бегает по родному лицу, ища поддержки.
Силко аккуратно берёт пострадавшую руку девчонки, еле ощутимо проводит по белоснежной коже от плеча до локтя и стягивает мягкий аксессуар, открывая обзор на плотно перевязанную рану. Чувствует мурашки, выступившие на её теле, и устанавливает зрительный контакт. Всегда так делает, если хочет серьёзно поговорить. Захочет уйти, не сможет.
Он не отпустит.
– Зачем ты это сделала?
Смотрит в упор, но с нежностью, что присуща была только ему. От такого взгляда девушка всегда теряется. Не то требует, не то просит. Неоднозначность - такая характерная для него черта. Бесит и заводит одновременно. Но что ответить, одному только дьяволу известно.
– Это из-за меня? – мужчина высказывает неприятную для него мысль. – Из-за того, что между нами случилось ночью? – девушка поджимает губы и виновато опускает глаза, прячась за длинной чёлкой. – Ох, Джинкс…
Он обнимает. Крепко. Трепетно. Нежно. Она утыкается в его плечо, чувствуя предательскую мокроту на глазах. Многократно извиняется. Извиняется за то, в чём не виновата. Любит. Чертовски сильно любит. Больше, чем дозволено. И Силко тоже. Падает в эту пропасть вместе с ней, но не понимает, кто кого тянет на дно. Он?
Или же она?
Нет, точно не она. Его спасение. Его судьба. Его островок тепла среди суровой зимы. Она тащит его к свету, погружая себя в темноту. А он не ценит. Отталкивает. Думает, что так лучше.
Глупец. Толкает её не сумасшедшие поступки. Сам же топит в психических расстройствах, а потом удивляется почему ей ничего не помогает.
Ой, дурак…
– Прости меня, детка! Я не должен был допустить такое… – шепчет на ухо, так тихо, что приходится прислушиваться. – Я думал, что даю тебе всё, в чём ты нуждаешься,
но…
– Но не отдаёшь своё сердце, – Джинкс отстраняется, договаривая за него. – Почему?
– Я люблю тебя! Сильнее, чем ты можешь себе представить. Но я так же боюсь навредить тебе… – мужчина нежно проводит тыльной стороной ладони по бледной девичьей щеке. – Мы обязательно разберёмся с этим, обещаю! Просто… Дай мне немного времени… Хорошо?
Девушка чуть кивает, блаженно прикрывает глаза, наслаждаясь тёплым прикосновением, и уголки её губ изгибаюстя в грустной улыбке. Она подождёт. Хоть вечность. Ради него готова.
Только вот…
Обхватив его сухую ладонь своей, она резко сокращает расстояние и припадает к его устам. Но этот поцелуй не похож на предыдущий. Нет. Этот лёгкий, практически невесомый, нежный. Тот, что пропускает электрические заряды по всему телу, до самых кончиков пальцев. Тот, от которого внутри что-то тут же начинает трепетать с такой силой, что живот сводит.
Она очерчивает тоненькими пальчиками его шрам на лице, приходится по каждой морщинке, большая часть которых образовалась по её милости. И Джинкс определённо любит все без исключения, знает наизусть. Это всё для неё очень дорого.
Он дорог.
Когда лёгкие покалывания начинают переходить в тянущее чувство внизу живота, она понимает, что пора заканчивать, если не хочет снова всё испортить. Разрывает физический контакт, медленно, сладостно, чтобы он это запомнил надолго. Смотрит на него из под ресниц, как провинившийся котёнок, и облизывает свои губы, пока на них всё ещё есть его вкус. Мужчина неосознанно повторяет за ней, и -
о боги! - какая же она сладкая.
– Ты же простишь мне эту слабость, Силли? – спрашивает тихо, не сводит взгляда с любимых глаз. – Ожидание слишком сильно убивает изнутри… Не сердись, прошу!
– Я и не думал даже, – он нежно улыбается и целует её ладонь. –
Ты прекрасна! Но лучше пока повременить с этим. Слишком опасная близость… – она активно кивает, поджав губы.
– Да, конечно, я понимаю. Всё… всё хорошо, – быстро бегает глазами из стороны в сторону, стараясь не показывать обратное. – Я могу идти? – пара одобрительных кивков, и она уже направляется к двери, попутно одевая митенку обратно на руку.
И тут Силко словно током бьёт от осознания.
– Подожди! – девушка останавливается и оборачивается на оклик. – А откуда в тебе сейчас столько сил после попытки суицида? Разве ты не должна лежать после такого? – Джинкс слышит эти нотки подозрения в его голосе и чувствует, как начинают трястись поджилки.
– Я не успела потерять много крови, – начинает врать на ходу, пытаясь не опускать взгляд во избежание раскрытия обмана. – Быстро опомнилась и пошла к Синджеду. Он остановил кровотечение, перевязал рану и отправил отдыхать. Как только почувствовала себя лучше, пришла к тебе. Сейчас всё хорошо.
– Уверена? – подозрительность во взгляде отца никуда не исчезает даже после утвердительного кивка, но он отступает. – Хорошо, можешь идти. И, пожалуйста, не причиняй больше себе вреда, хорошо?
– Не буду, клянусь! – обещает и быстро ретируется, а мужчина лишь вздыхает.
"Надо бы наведаться завтра к Синджеду"
***
Уже минут двадцать Силко устало пялиться в потолок в попытке заснуть. Из головы никак не выходит Джинкс. Он оглядывает пустую половину кровати и тяжело вздыхает. Столько всего произошло за пару дней, и теперь он в конец запутался. Кто она ему? Дочь? Возлюбленная? Или всё вместе?
Чёртов извращенец.
Что теперь делать? Вероятно, одному только богу известно, и то не факт. Девчонка явно с твёрдыми намерениями поиметь его как следует. Хочет ли он того же в ответ?
Определённо. Может ли? Пока нет. Почему? Он и сам не понимает.
В очередной раз закрывает глаза, представляя рядом синеволосую бестию. Ему не хватает её тепла. Уже вторую ночь. Он привык обнимать её, укрывать, если вдруг она раскрывалась и замерзала. Он жаждет вновь почувствовать прикосновения тоненьких девичьих пальчиков на своей спине, слышать тихие сопения и ощущать горячее дыхание где-то в области груди.
Это безумие.
Скрип двери разрезает тишину, и приглушённый свет коридора проникает внутрь. Хозяин комнаты настороженно садится на кровати и в упор смотрит на дверной проём. Никого. Но уже через секунду появляется она.
Джинкс. Пробегается по тёмным углам взглядом и останавливается на нём. Медлит прежде, чем что-то сказать. Поджимает губы, опускает глаза, неровно дышит, но всё же собирается с силами.
– Можно?
Голос звучит хрипло, неуверенно, словно она чего-то боится. Смотрит на Силко с мольбой, пытается понять, может ли она позволить себе такую же роскошь, как раньше, или всё изменилось…
Все сомнения распадаются на осколки сразу же, когда в полумраке она замечает, как уголки губ мужчины изгибаются в лёгкой улыбке, а его рука мягко похлопывает по пустующему рядом месту. Девушка тут же веселеет. Ловкими движениями захлопывает дверь и быстро перемещается в кровать. Заключает отца в объятия, утыкается носом ему в грудь и слушает стук его сердца.
– Я же всё ещё могу остаться, да? Могу приходить к тебе ночью и спать здесь?
Он обнимает её в ответ, поглаживает по спине и понимает, что, чтобы ни случилось, она навсегда останется для него его маленькой девочкой,
его малышкой.
– Конечно, детка! Я скучал…
Для Джинкс этого достаточно. Его тихий с хрипотцой голос, нежные отцовские объятия и бешено стучащее сердце. Она ни на что это не променяет. Эти чувства, ощущения и эмоции, что каждый раз накрывают её с головой, позволяют забыться, отвлечься от всего этого дрянного мира. Это всё он. Всё один.
Силко. Никто больше не способен на это. Единственный в её мире. Мире, который она не жаждет покидать…
***
POV. Silco
Что-то внутреннее заставляет меня проснуться. Открываю глаза, фокусирую взгляд. Не знаю, сколько прошло времени, но за окном всё ещё темно. Слышу чьё-то громкое дыхание и оборачиваюсь. Джинкс. Сидит на кровати, согнувшись, держится за грудь и судорожно хватает ртом воздух. Сна как не бывало.
– Что случилось? Тебе плохо? – приближаюсь к ней, касаюсь плеча, и меня словно током бьёт. – Ты вся горишь! Что происходит?
Сажусь напротив, аккуратно обхватываю её лицо руками, чуть приподнимая, и пытаюсь заглянуть в любимые глаза. Она смотрит на меня измученным взглядом, совсем потускневшим. Что-то в них не то. И прежде, чем я пытаюсь что-то сообразить, из неё резким потоком вырывается съеденный часами ранее ужин. В голове потихоньку складывается пазл, пока дочь еле слышно шепчет извинения. Совершенно не обращаю внимания на испачканные руки, одежду и постель, прислоняюсь к её лбу своим, чувствую напряжение, вижу, как ей плохо, но решаюсь спросить ещё раз.
– Прошу, скажи мне, что болит?
– В…всё… Всё тело… ломит… – отвечает через силу, всё так же прерывисто дыша.
Так. Ломота в теле. Жар. Одышка. Рвота. Расширенные зрачки. Всё сходится. Но неужели она мне соврала тогда…?
– Я не успела потерять много крови. Быстро опомнилась и пошла к Синджеду. Он остановил кровотечение, перевязал рану и отправил отдыхать. Как только почувствовала себя лучше, пришла к тебе.
Разумеется, она не опомнилась. Какой же я глупец, что поверил. Если Джинкс на что-то решилась, то идёт до конца. Ей кто-то помог. Но даже так она не оправилась бы так быстро.
Если только…
– Ты принимала мерцание?
