***
прошло в районе двух недель. парень все еще сидел дома, изредка выходя к врачам и погулять. учебу он привычно прогуливал. не хотелось начать «цвести» прямо перед причиной его больных приступов. мало ли что. даже думать о том мужчине не хотелось. мужчине с красивыми руками, сжимающими указку. руками с тысячами венок, некоторые из которых просвечивались. мужчине с бархатным голосом, умеющим и успокоить буквально за две секунды, и дать понять, что лучше на его не уроках не шутить, даже не повысив тон. мужчине, который одним своим взглядом может вызвать бабочки в животе у одиннадцатиклассника по имени антон шастун. мужчине, который убивает парня, даже не подозревая об этом. живет себе спокойно, учит детей, и не знает, что где-то на съемной квартире один из его лучших учеников содрогается, складывается пополам от одной единственной мысли о нем. резкая колющая боль в очередной раз пронзает грудную клетку, оповещая о новом приступе. антон жмурится, на глазах быстро появляется влага. невыносимо больно от того, что ты сам себя убиваешь, и сделать практически ничего с этим нельзя. он пьет какую-то таблетку, прописанную врачом. со слов того, она должна облегчить боль во время откашливания. шастун уже не спешит в ванную. ему все равно. его кровать и так частично в крови от неожиданных всплесков заболевания, а лепестками и даже целыми бутонами завален весь пол. уже нет разницы. он лежит на левом боку, содрогается от нападка. шаст выплевывает алый лепесток, окантованный более темным оттенком того же цвета. юноша уже смирился с мыслью, что умрет, и начал искать в этом плюсы. он скоро увидится с бабушкой. та была самым родным для него человеком в детстве, и ушла очень рано. там, где-то на небе, они будут сидеть, играть в карты, обсуждать последние новости, пить горячий чай и есть блины, заботливо приготовленные бабулей, а потом лягут спать, и она с любовью накроет своего внука пледом, поцелует, прежде, чем пойти к себе. таблетка от слова совсем не помогает, и все еще чувствуется, как в твоих легких и сердце прорастают образовавшиеся семена, и как они питаются твоей кровью, не имея доступа к воде. да, вот так вот. дышать становится все труднее и труднее с каждым днем, сердцебиение скачет то от границ выше нормы, то как раз таки пробивает дно. в моменты этаких перепадов у парня всегда было ощущение, что он уже вот-вот откинет копыта, и через месяц его холодный труп найдет арендодатель, пришедший ругаться за неуплату и игнор. антон болезненно, до побеления костяшек сжимает в руках плед, терпя, чувствуя, как подходит новый приступ. а пока он чувствовал слабое и пустое шевеление внутри себя. хотелось помереть прям на месте, не узнав, что же будет дальше с его телом. после смерти ты ничего не ощущаешь, ничего не хочешь. сейчас это казалось просто раем, которого в ближайшее время достигнет старшеклассник. он ощущает лепестки уже в районе горла, чуть выше солнечного сплетения, и моментально переворачивается, садится на колени и кашляет. пытается выблевать все, что есть внутри. все равно, будут ли там органы, абсолютно все равно. хотелось просто избавиться от ежедневной боли, каждый раз сопровождающейся хрипами и другими звуками, исходящими изнутри. и если в начале болезни выходили пара-тройка лепестков, слегка окантованные кровавой дорожкой, то сейчас выходили целые букеты, разобранные на части. шастун мог кашлять, и в течении всего времени из него вышло бы еще и несколько иголок, которые до этого болезненно скребли по горлу, дополняя набор выплевываемой крови. редко, но иногда появлялись целые бутоны. они тяжело проходили, и нужно было их вытаскивать, чтобы не задохнуться. откашлявшись, юноша пытается собраться. он закинулся какими-то таблетками разных видов, начиная с капсул от приступов ханахаки, заканчивая обыкновенными леденцами от кашля, и пошел собираться. куда? сам он не имел понятия. хотелось прогуляться. мало ли завтра умирать придется. шустро умывшись, и более менее обретя нормальный тон кожи, парень заходит большими в меру нестандартного роста шагами в свою комнату. шаст накинул на себя привычные темные вещи: черное худи с красной надписью «you can't kill me», такой же расцветки штаны, находит подходящие массивные кроссовки цвета вороного крыла и продевает в них бардовые шнурки. сейчас он не особо запаривался с браслетами, что было явно на него не похоже. обычно он часами собирался и везде опаздывал именно из-за подбора прочих аксессуаров, но на данный момент ему было максимально плевать. антон надел все подходящее под общую цветовую схему и вылетел из квартиры, чуть не забыв сумку. шастун спешил скорее по привычке. все же, он всегда и везде опаздывал из-за своей хромающей пунктуальности. такова уж судьба молодого человека: везде опоздавшим быть. он пытался все это исправить, вставать раньше, но все время его что-то задерживало. то автобус приедет позже, то он упадет, и придется бежать домой переодеваться. его бесила эта черта личности, однако ежедневно приходилось мириться и жить с ней бок о бок. он не придерживался какого-то маршрута. просто шел по знакомым улочкам, слушая абсолютно рандомный плейлист, найденный через поиск одной песни. легкий мороз слегка пощипывал кожу, и антон вдыхал полной грудью холодный воздух. сейчас была середина осени, и, если честно, парню хотелось дожить до нового года. до последнего в его жизни нового года. хотелось напоследок ощутить ту атмосферу тепла и уюта с бушующим за окном снегом, попить горячего шоколада, сделать подарки любимым людям и умереть чуточку счастливей. вспомнив, что вообще то он выходил к врачу, шастун быстро ретируется из парка на своих длинных конечностях, и идет в клинику, где проходил все обследования. она находится далековато, но сейчас пути — не помеха.***
выйдя из больницы, парень закуривает, все-таки надеясь убить эту заразу, выжечь ее дотла. ну, мечты есть мечты. он курит, выдыхает ядовитый дым, побывавший в его легких. уже начинает темнеть, а ему еще нужно добраться до дома, который находится отсюда на приличном расстоянии. шаст опять идет. удивительно, что его наушники за весь день даже не разрядились. шмыгнув носом, и подняв глаза, он видит… арсения. черт возьми, только не это. в груди будто болезненный укол, и антон падает, кашляя, и задыхаясь в любимых цветах преподавателя. тот, кажется, заметил его, и даже поспешил на помощь, вызывая скорую, но лучше бы он просто прошел мимо, серьезно.***
шастун просыпается в белой больничной палате, чуть не ослепнув. к нему через вены подключены какие-то аппараты, и его, хоть и не идеальное, но знание медицины дает понять, что что-то не то. губы болезненно сухие, все в трещинках, это просто чувствуется. горло болезненно саднит, и при малейшем движении ощущения обостряются раз в двадцать. к нему заходит медсестра, и, не помедлив и секунды, объясняет, что случилось. какое-то время назад он просто взял, начал кашлять, и отрубился от болевого шока из-за кучи иголок, расцарапавших его горло. с ее слов, пришлось удалить несколько целиковых бутонов, дабы не дать юноше задохнуться. и что если бы не один мужчина, он был бы обречен. шастун закатывает глаза и морщится, стараясь не вспоминать, при каких обстоятельствах случился приступ. девушка уходит, напоследок сказав, что скоро антону сделают операцию, при которой из сердца и легких будут удаляться все цветы, и оставляя пациента один на один со своими мыслями. он, конечно, был рад. но ведь не все так просто, в этом парень был уверен. на светлую полосу обязательно поверх ляжет черная, или, возможно, сама окажется не такой радужной и позитивной, какой казалась изначально. да и сам по себе старшеклассник является мощным магнитом по притяжению неудач. шаст думает. много думает. о жизни, о смерти, о его дальнейших действиях, и об арсении. так как его подключили к аппарату, который не позволял снова случиться приступам, он снова мог быть более свободным в своих действиях и мыслях. хотелось разлюбить этого самовлюбленного придурка с дьявольски красивой внешностью, избавиться от проблемы, найти себе девушку в конце концов, и быть самым нормальным парнем, но собственный организм отрицал такую возможность.***
через неделю шастун сдал кучу различных анализов, и его, наконец, положили под нож. так как операция проводилась на жизненно важных органах, пришлось действовать невероятно осторожно, и, разумеется, он был под наркозом. этот пункт юноша обозначил в самом начале, подписывая бумаги. так как горло до сих пор не прошло, и ему пришлось бы еще долгое время восстанавливаться, а голоса вообще не было, нужно было общаться записками. он не понимал, как его мать в свое время таскалась по больницам с анализами месяцами. всего пара дней хождения по кабинетам длилась вечность. антон вновь проснулся, но уже после операции. и он… ничего не почувствовал? что? физическая боль присутствовала, но его разум никак не мог откликнуться на шутки, погрустить, да любая эмоция была будто бы заблокирована. он находился в небольшом таком шоке, хоть и снаружи казался абсолютно спокойным и безэмоциональным. ему было все равно на все и всех. он просто лежал, смотря в потолок, и терзал свои губы легкими укусами, изредка моргая. глаза были сухими, и жажда мучила по черному. шастун ни черта не понимал. что произошло? почему он даже улыбнуться нормально не может? у него инсульт? подошедшая медсестра жестом показала ему, чтобы он молчал и не возражал. — здравствуйте. как вы знаете, вам провели операцию по удалению цветков и их семян из сердца и легких дабы избежать вашей скорой гибели. — он слабо кивнул, все еще не догоняя, что имеется ввиду. — эта операция очень сложная, и хорошо, что вам попались лучшие врачи. однако, после операции не все так радужно. — антон вздохнул. ему и так было не очень хорошо, а эта девушка еще и утомляла своими рассказами. хотелось услышать суть в двух словах. — так как ханахаки возникает от сильной любви к другому человеку, цветы — ваши чувства. и, удаляя их с корнями, вы становитесь полностью безэмоцианальным. внутри, возможно, вы что-то и будете ощущать, но для окружающих вы теперь полностью не имеете чувств. дерьмо. полное дерьмо. антон не знал, что думать на этот счет. с одной стороны, проблема невзаимной любви решена. с другой… как же теперь жить? ты не можешь плакать если кто-то из твоих близких умрет, ты не можешь смеяться, когда твои друзья шутят. ты становишься этаким камнем, которого любой кто хочет может пнуть, а он продолжит лежать на том месте, где его оставили, пока ситуация не повторится.***
буквально через неделю он привыкает. парню плевать на все. арсения, друзей, которые бросили его, на себя и все остальное. просто пле-вать. у него будто было две личности: первая — вынужденная, безэмоциональная, у которой отсутствуют всякие проявления чувств. вторая — сам он, настоящий антон, который пытался прорваться чрез эту невидимую грань, освободиться. изнутри его разрывали две эти личности. одна смирилась с потерей, другая хотела взять верх, вернуть былые времена. антон сдавался. ему не нравилась его новая жизнь. в нем ничто не могло вызвать и капельку чувств. сознание понимало, что бы понравилось парню, но отклика от сердца не было. он был в отчаянии, но этого не было видно. все считали его кремнем. твердым, сохраняющим одно и то же лицо двадцать четыре на семь. от того жизнерадостного паренька, любящего прогулки с друзьями, постоянно смеющегося, доброго, осталась лишь обложка. внешность. да и та успела поменяться. черты лица обострились, и так худощавый парень стал совсем тощим. синяки под глазами стали чуть заметней, как и скулы. может, это даже было симпатично, но сам себя шастун ненавидел. ненавидел все изменения в себе. ему было тошно от того, кем он стал. друзья, почти не колебавшись, ушли, не в силах терпеть его. и юноша их понимал. он бы тоже не смог находиться рядом с таким ублюдком. ведь когда вы общаетесь, он элементарно не может улыбнуться, проявить искру в глазах, как это было раньше. парень встал с кровати, ударяя себя по лицу. была глубокая, темная ночь. очередной акт самосожжения поразил антона, когда он пытался уснуть. это абсолютно бесполезное дело. засыпать было слишком сложно из-за постоянного наплыва мыслей, роящихся в сознании. шаст постоял пару минут, соображая, что он и где он. опомнившись, юноша направился в ванную. он посмотрел на себя в зеркале. глаза ничего не выражали. из него будто вырвали душу с корнями, не давая и шанса жить обычной жизнью. он плеснул ледяной водой в лицо, пытаясь привести себя в чувства. несмотря на их отсутствие, парниша мог пропадать у себя в мыслях часами, и довольно трудно было выйти из такого состояния. в последний раз посмотрев на себя, шастун улыбается. это выглядит как минимум убого. инсульт длинной в жизнь, так сказать. кинув взгляд на банку таблеток, которые юноша давным-давно взял у матери, работающей медсестрой в местной клинике, он берет их, не обращая внимания на посторонние факторы и шумы. пройдя обратно в комнату, парень присаживается на пол, облокачиваясь спиной на холодную стену. справа от него находится кровать. он рассматривает упаковку, трясет банку, вызывая характерный шум. он думает, стоит ли это того, но вспоминая свою ситуацию, практически без раздумий открывает таблетки. пару минут тиранит взглядом плоские, разделенные на два квадратика пилюли, а затем разом заглатывает все, не оставляя и единой таблеточки. он хватает лежащий неподалеку телефон, и в спешке набирает сообщение арсению.«Привет. Мне осталось жить буквально пару часов. Круто, да. Для чего я вам пишу? Я пишу вам чтобы сообщить одну новость. Помните, я долго не ходил в школу, а потом вы спасли меня от приступа ханахаки? Так вот, влюблен я был в вас. И чувств, как и жизни, точно так же лишился из-за вас. Я люблю вас, Арсений Сергеевич. (Любил. Это больше подходит из-за потери ощущений, ну и, собственно, всякой мотивации жить.). Прощайте. До встречи в аду. »
нажав на кнопку отправить, антон откидывает голову назад, улыбаясь. хоть он и безэмоционален, но внутри он чувствует облегчение. так как парниша быстро разобрался с сообщением, он сидел и ждал конца всего этого ужаса, творившегося вокруг последние недели. вот так он сидит, пока не чувствует головную боль, помутнения рассудка. через еще какое-то время у него возникают галлюцинации, и юноша с интересом осматривает видящиеся ему разные цвета и очертания. все выглядит будто бы он принял наркотики. в голове прокручиваются разные события из жизни.flashback
молодой парниша сидит в классе, общаясь с другом, и заливисто смеясь, откидывая голову при каких то шутках. было легко общаться с этим человеком, и шаст полностью доверял ему. собственно, это было взаимно. они могли часами рассказывать друг другу о каких-то жизненных ситуациях, происходящих за последнее время. несмотря на то, что общих вкусов у них почти не было, они крепко дружили, помогая друг другу из года в год. однако, их активную беседу ни о чем и обо всем одновременно прервал звонок, и антону пришлось уйти в другую часть класса, чтобы вернуться за свою парту. он знал, что у них должен был быть новый учитель. ему оставалось лишь надеяться, что тот не будет каким-нибудь стариком, постоянно самоутверждающимся за счет учеников. к счастью, все оказалось в разы лучше. учитель показал себя строгим, но справедливым. хорошо, что шастун хоть немного то разбирался в его предмете, и тоже смог немного поумничать. арсений сергеевич иногда не стеснялся в выражениях, и шутил. за это он понравился антону, и попал в касту лучших учителей. самым любимым он стать не смог, но однозначно остался в любимчиках.end of flashback
после воспоминаний о том, как он впервые увидел арса он морщится, не желая вспоминать об этом мужчине, из-за которого он потерял себя. вдруг, в голове начинают играть строчки знакомой песни, так сильно напоминающие антона сейчас и в последнее время.я не чувствую больше ничего
я никак и ничто
через, наверно, несколько часов он отрубается крепким сном. и, увы, но вечным. он ничего не почувствовал, кроме желания вырубиться прямо сейчас, которому не мог противиться, да и желания не было. антон не помнил и не понимал, сколько прошло времени, как его тело затекло, но несмотря на это он упорно сидел, и как он делал свои последние вздохи, мысленно прощаясь со всем хорошим в жизни. он умер спокойной, довольно скучной смертью: сидя на полу, от передозировки лекарственных средств. без боли, без страданий. разве что, сердце немного побаливало, как и душа, но это все временно. он был счастлив освободиться от бесконечного круга происшествий. к сожалению, он не смог дожить до нового года. но парнишка и так уже натерпелся всякого.***
мертвенно бледное тело молодого парня с измученной, странной на вид улыбкой наутро обнаруживает арсений. выяснив адрес через одноклассников мужчина примчался в квартиру юноши, однако было уже давно поздно. он даже не пытался реанимировать подростка. видно было, что все попытки были бы тщетны. учитель, отойдя в другую комнату, пытаясь не думать обо всей этой ситуации, вызывает полицию, сообщив о трупе. похороны проходят тихо. на них приходит только мать бедного антона, хотя бедной как раз таки была она. также, там были пара старых друзей, и сам арс. он винил в этой смерти себя, хоть и осознавал, что был не при чем. через какое-то время преподаватель съехал с этого мрачного города, постоянно напоминающему о светлом пареньке, любящем лето, мороженое, ночные прогулки и попова.