Колыбель нефрита

— Сколько раз я просил тебя прекратить эти бессмысленные битвы? Чжун Ли опускает полотенце в кувшин с тёплой водой и аккуратно касается моей губы. — Вы не понимаете, сяньшэн, — бормочу я, косясь на алый развод на белоснежной ткани. — Дружеские поединки закаляют характер. — Ты несомненно прав. Но в последнее время ваши поединки с путешественником скорее напоминают битвы не на жизнь, а на смерть, — он касается моей скулы. — Больно? — Ау, — всхлипываю я — неожиданная боль вспыхивает в месте его прикосновения. — Можно поаккуратнее? — Прости, — он наклоняется ко мне, легко касаясь щеки губами. — Так лучше? От его хриплого шепота и теплоты дыхания боль резко уходит на второй план. Я сощуриваюсь, накрывая ладонью загорелую шею. — Будет лучше, если поцелуете каждую рану. — Пусть твоё тело будет картой, а рука — указателем, — он заглядывает мне в глаза, и я чувствую, как слабеют мои колени. Осев на ступеньки золотой палаты, я утягиваю консультанта ритуального бюро за собой. Касаюсь пальцем губ, и Чжун Ли подаётся вперёд, мягко вжимаясь в них своими. Где-то в животе начинает предательски тянуть. — Здесь большая рана, — шепчет он. — Нужно быть осторожнее. — Как жаль, а я ведь планировал сегодня хорошенько поработать ртом, — я улыбаюсь, и рана на губах неприятно растягивается. — Итэру придётся за это ответить. — Болтун, — смеётся Чжун Ли, даря мне ещё один короткий поцелуй. Ни один мужчина не целовал меня так. Сдержанно, почти вежливо, но с какой-то странной чувственностью, присущей только ему. Я растворяюсь в его поцелуях. Мои губы ищут его, изнывая, молчаливо моля о прикосновениях. У Чжун Ли вкус пряностей. Я слизываю этот вкус языком, и он подаётся назад, смеясь, но я набрасываюсь на него, по-хозяйски углубляя поцелуй, потому что не умею останавливаться на пол пути. Наши языки сплетаются. Я чувствую, как предательски тяжелеет в штанах. Командую члену «место», но он не слушается. Наверное, сейчас не самое лучшее время, но мне все равно. — Здесь очень болит, — хватаю его за кисть и тяну к своему паху, почти позорно поскуливая ему в губы, когда тяжёлая рука в перчатке сжимает меня сквозь одежду. — Неужто Итэр и там тебя зацепил? — он улыбается — впрочем беззлобно. — Я думал, у нас своего рода контракт. — Ха-а, дело не в Итэре, — я накрываю его ладонь своей. — Здесь всегда болит, когда Вы рядом, сяньшэн. — Где-то ещё? — аккуратно оглаживая меня рукой, спрашивает Чжун Ли. В ответ я только киваю — составление предложений вдруг кажется чем-то невыносимо сложным, — и указываю пальцем на шею. Я не лукавлю, там точно есть рана — серебряный меч путешественника прошёлся аккурат под моей челюстью. — О, Селестия, — Чжун Ли задирает мою голову свободной рукой. — Ты думаешь, что творишь? А если бы лезвие прошло немного глубже? — Боитесь потерять меня, сяньшэн? — я кошусь на него, растягиваясь в улыбке. — Не надейтесь, так просто Вам от меня не отделаться. — Лучше бы тебе сдержать слово, — прижимая тёплые губы к моей шее, отзывается он. Я люблю его поцелуи в шею. Сначала они кажутся сдержанными, почти сухими, но потом вдруг становятся настойчивее и — если совсем увлечься, — наверняка оставят после себя пару фиолетово-алых следов, которые придётся скрывать водолазкой с высоким горлом, надетой под пиджак. Не то, чтобы мне это не нравилось, — скорее наоборот, — засосы на шее или следы от пальцев на бёдрах — ему можно делать со мной всё, что только заблагорассудится. Он распахивает мой пиджак, аккуратно касается груди ладонями в перчатках и хмурится, заметив рану на животе. Я обессилено вытягиваюсь на мраморной ступени. — Ты совсем не бережёшь себя, — он качает головой. — Шрамы украшают мужчину, а? — смеюсь нарочито громко, но мой смех переходит в стон, когда влажный горячий язык скользит по моей коже, словно зализывая рану. Он движется ниже — к краю серых штанов, и я нетерпеливо высвобождаюсь из них, отбрасывая в сторону вместе с бельём и оставаясь в одних только сапогах. — Мне должно быть совестно, — Чжун Ли поправляет воротник рубашки. — Ты ранен. — Бросьте, пара царапин, — я неосознанно начинаю елозить на холодном полу. — К тому же едва ли во всем Тейвате найдётся лекарство лучше Вашего члена. Он смеётся и тянется к внутреннему карману своего плаща, выуживая пузырёк масла шелковицы. — У тебя такой длинный язык. Масло капает на его перчатку, наполняя золотую палату характерным сладковатым запахом. Я тяну носом и раздвигаю колени в стороны. Широко. Как можно шире. Хочу, чтобы он видел всё. Видел, как отчаянно я его хочу. Его пальцы скользят меж моих ягодиц, проталкиваясь внутрь на пол фаланги, и я вздрагиваю. Ощущения от кожаной перчатки странные, хотя едва ли сложившуюся ситуацию можно назвать обыденной: я — совершенно обнаженный, не считая сапог, — растянулся на ступеньках, в то время как Чжун Ли при полном параде, даже не расслабив галстука, удерживает мои бёдра коленями, обтянутыми хлопковыми брюками. Должно быть, со стороны это выглядит чертовски развратно. Он всегда готовит меня мучительно долго — я не был таким, когда ложился в постель с мужчинами. Впрочем, до него я никогда и никому не позволял касаться себя так, не допуская и мысли о нижней позиции. А сейчас не могу допустить обратного — Рекс Ляпис, раздвинувший ноги перед Предвестником, даже звучит нелепо, да и меня всё полностью устраивает; говоря откровенно, я и представить не мог, насколько потрясающе полностью отдавать себя во власть другого человека — тем более, такого, как он. — Перчатки, — я медленно моргаю. — Ощущения невероятные. Он приподнимает моё бедро и, замахнувшись, хлопает свободной ладонью по ягодице. Я вздрагиваю и прогибаюсь в спине. Его имя наполняет тишину палаты, отскакивая от стен. — Неожиданная реакция, — Чжун Ли изгибает бровь. — Такими темпами я могу решить, что тебе нравится боль. К тому же учитывая твою любовь к битвам… Я перекручиваюсь на полу, занимая уже знакомую коленно-локтевую. Набираю побольше воздуха в легкие и, бросив на него короткий взгляд из-за плеча, выдыхаю: — Ещё. Хлопок — и тяжёлая рука встречает мою ягодицу. Снова и снова, пока кожа не начнёт гореть, а пол подо мной кружится. Он отполирован так хорошо, что я почти могу разглядеть в нём своё лицо. И губы, приоткрытые в немом стоне, когда последний удар затронет что-то глубоко внутри, заставляя содрогнуться и запачкать жемчужной жидкостью мраморный пол. — Чайльд? — взволнованно спрашивает Чжун Ли, замолкая, наверняка заметив белесый развод на полу. — Сяньшэн, — я пытаюсь выровнять дыхание и удобнее устраиваюсь на локтях, подаваясь ягодицами назад. — Давайте сегодня пожёстче. — Слушай, только что ты… — Кончил без стимуляции, да, — мне едва удаётся сдержать позорный смех. — Надеюсь, Вы сейчас не сбежите, подумав, что я странный и всё в этом роде. — Разве я могу? — он расстёгивает ширинку — я слышу это. — Честно говоря, это было чертовски сексуально. Чжун Ли входит резко — на мгновение я даже чувствую короткую вспышку боли, несмотря на то, насколько хорошо я растянут, — делает несколько пробных толчков и хватает меня за бёдра, вдруг принимаясь вбиваться, словно отбойный молоток. Руки не держат, и моя щека встречает пол. Чувствую себя странно. — Будто чего-то не хватает, — я расфокусированно смотрю на него из-за плеча и отвожу руку назад, кольцом сцепляя пальцы на его кисти. — Сожмите вот здесь. Подношу его ладонь к шее и накрываю своей. Он быстро понимает, что к чему, и обхватывает меня у самой яремной впадины, почти перекрывая доступ к кислороду. Я чувствую, что воздуха становится всё меньше, под закрытыми веками пляшут цветные пятна, тело цепенеет. А потом он вдруг отпускает руку. — Уверен, что такие игры по тебе? — не переставая двигать бёдрами, интересуется он. В ответ я только киваю — во рту слишком сухо, чтобы вымолвить хоть слово. Голова кружится, сердце заходится в груди, как сумасшедшее. Эти ощущения похожи на ключевой момент в схватке — руки дрожат, мысли скачут с одной на другую, словно в лихорадке, перед глазами всё плывет, адреналин бежит по венам с бешеной скоростью. Все эти годы я полагал, что живу битвами, но если мою жажду можно удалить другим способом… — Хочу видеть твоё лицо. Он разворачивает меня, хватает за бёдра и толкает спиной на ступеньки. Я успеваю вцепится в высокие перила прежде, чем он он снова толкнётся внутрь, выбивая из лёгких весь запас кислорода. Долго удерживать равновесие не получается — сцепляю руки над головой и шире раздвигаю для него бёдра. — Нравится то, что видите? — Люблю видеть удовольствие на этом красивом лице, — его пальцы сжимаются на моей челюсти. — Открой рот. От этого властного тона ноет в паху. Приоткрываю губы и цепляю зубами кожаную перчатку, отбрасывая её в сторону. Кожа у него поистине гипнотическая — загорелая, чуть тронутая золотой пыльцой. Иногда странно ловить себя на мысли, что ложишься под чертово божество. — Моракс, — успеваю простонать я прежде, чем его пальцы толкнутся в мой рот, и где-то по загривку побегут мурашки от этого хозяйского жеста. Он нажимает на мой язык, движет рукой в такт бёдрам, а я не могу перестать думать о том, что он, возможно, навсегда останется единственным мужчиной, которому я готов отдаться. Никто не знает меня так, как знает он — все парни, с которыми я спал, были уверены, что мне безумно нравится быть сверху, но, честно говоря, мне просто было необходимо, чтобы меня трахнули, благодарю покорно. — Кто бы мог подумать, что ты будешь так себя вести, а? — усмехается Чжун Ли, — Когда я увидел тебя впервые, то решил, что ты предпочитаешь стройных пигалиц, но никак не мужчин. — Ха-а, — я сглатываю, когда он последний раз проводит пальцами по моим губам и хлопает влажной ладонью по щеке. — Значит, в нашу первую встречу Вы размышляли о моих сексуальных предпочтениях? Как низко с Вашей стороны, господин Чжун Ли. — Брось, — он зарывается в мои волосы, сжимая их в пальцах. — Мы оба знаем, что это именно ты затащил меня в постель. Я склоняю голову вбок и улыбаюсь ему. Знаю, мы оба вспоминаем наш первый раз. Честно говоря, после той истории с сердцем Бога я думал, что мы больше никогда не увидимся, и эта мысль терзала меня гораздо сильнее режущих клинков. Тогда я предложил ему встретиться — наплёл какой-то ерунды о том, что нам нужное много обсудить, снял домик близ гавани Ли Юэ, напился перцовой настойки и в какой-то момент оказался перед ним на коленях. Смутно помню, что было потом — наверное, это было чертовски плохо, — в конце концов это был мой первый оральный опыт, и я искренне сомневаюсь, что пьяная голова добавила мне профессионализма. Тем не менее, мы проснулись вместе на следующее утро — он не только никуда не ушёл, но и накормил меня завтраком, а потом трахнул прямо на том же кухонном столе, за котором мы ели миндальный тофу. Тогда я понял, что означает фраза «доброе утро» на самом деле. — Вернись ко мне, — Чжун Ли входит особенно глубоко, сгибая мою ногу в колене и прижимая её к груди. — Как пожелаете, господин, — растягиваюсь в улыбке и сжимаюсь вокруг него, заставляя янтарные глаза вспыхнуть огнём. — Будь осторожнее с этим, — он хмурится. — Я почти на грани. — Только не внутрь, — я мягко касаюсь его груди. — Не поймите неправильно, но это сущее расточительство. Позвольте помочь. Я соскальзываю с него, и он неспешно поднимается на ноги. Перехватывает мой подбородок и свободной рукой направляет себя к моим губам. Я чувствую, как меня начинает бить мелкая дрожь. — Шире, — он толкается бёдрами вперёд. — Вот так, молодец. Мой член предательски дергается. Черт возьми, вот уж никогда не подумал бы, что буду так реагировать на простую похвалу. — Вдохни поглубже, — он отбрасывает мои волосы со лба, собирая подобие импровизированного хвоста на затылке. — Ты знаешь, что я собираюсь сделать, да? Моргаю два раза. Конечно, знаю — после того позорного минета я искренне хотел доказать ему, что способен на большее. К тому же — о, Селестия, — перед этим мужчиной мне всегда хотелось опуститься на колени при первой же возможности. Член скользит по моему горлу — сначала медленно, потом все настойчивее и глубже. Я чувствую, как слезятся глаза. Он утирает их подушечками пальцев, и от жеста неуловимо щемит в районе груди. — Дыши, — Чжун Ли крепче сжимает руку на моем затылке. — Дыши глубже, Чайльд. Тянусь к своему паху. Удовольствие такое невыносимое, что мне почти больно. Его хриплые вздохи только подливают масла в огонь. Двигаю кулаком так сильно и быстро, что немеет рука. Я чувствую, как он твердеет внутри меня. Чувствую, как заполняет собой моё горло. Кажется, мы оба уже… — На меня, — откашливаюсь, подаваясь назад. — Мне на лицо, господин. — Сумасшедший мальчишка, — обхватив себя у основания, выдыхает на стоне он. Тёплая вязкая жидкость плещет мне на щеку, и я рефлекторно зажмуриваюсь, следуя за ним и пачкая мраморный пол второй раз за сегодняшний вечер. С губ срываются ругательства вперемешку с его именем, и он, застегнув ширинку, опускается на пол рядом со мной, склоняя голову и тяжело дыша. — На волосы попало? — прийдя в себя, хрипло бормочу я. — Везде попало, — Чжун Ли вскидывает на меня взгляд. — Знаешь, выглядит весьма хорошо. Провожу ладонью по щеке и подношу её к губам, вытягивая язык. Он тихо смеётся и качает головой. — Прекрати дурью маяться, — потянувшись к полотенцу, говорит он. — Позволь мне. — Нет, — я вытягиваю свободную руку. — Не хочу. — В самом деле, — он перехватывает мою кисть и отводит в сторону, — не будь ребёнком. — Господин всегда после оргазма строит из себя недотрогу, — растягиваюсь в ленивой улыбке. — Но я знаю, Вам нравится, что это Ваших рук дело. Он закатывает глаза и отбрасывает полотенце. Воспользовавшись замешательством, заваливаю его на пол и седлаю бёдра сверху. — Нравится видеть меня испачканным? Он протягивает руку к моему лицу и аккуратно скользит пальцем по линии челюсти. — Нравится. Его голос — бархатный и низкий, — вкупе с невообразимой прямотой отзывается уколом возбуждения в районе живота. — Тогда сделайте это ещё раз. — Имей совесть, — Чжун Ли прикрывает лицо предплечьем, — я не столь юн, как ты. — Может, если Вы сделаете это, я устану достаточно для того, чтобы перенести пару дружеских поединков с путешественником на следующий месяц. Он опускает руку, и наши взгляды встречаются. Не могу удержаться от победной улыбки, когда он опускает ладони на мои бёдра. — Знаешь, возможно, нам стоит оформить письменный контракт. — Конечно, господин, — расслабляя его галстук, улыбаюсь я. — Конечно. The End.