***
Света натягивает плотные меховые наушники, которые уже даже не убирает со стола на полку, и роняет голову на руки. Под пальцами неприятно сминаются конспекты по истории. Света морщится. Знает, что никакую историю на завтра она не выучит, только будет перед уроком спешно пролистывать тетрадь — в попытках не облажаться. Так происходит уже несколько недель, и «студентка, комсомолка, спортсменка и просто красавица», а на деле просто девятиклассница Сурганова постоянно себя за это корит. Кто-то внутри вздыхает, ехидно замечая, что в пятнадцать просто невозможно успеть всё, да и причина вовсе не в ней самой. Света не может не согласиться с этим невидимым кем-то. Потому что она точно знает причину. Причина — живущая прямо за тонкой стенкой Дина «не-называй-меня-так-я-тебе-не-шавка» Кулаченко. Дине четырнадцать, она учится на класс младше в той же школе и каждый раз, оставаясь дома одна, включает тяжёлый рок на полной громкости. Кажется, она обладает какими-то сверхспособностями — иначе Сурганова никак не может обосновать тот факт, что перепонки у Дианы ещё не лопнули. Света морщится. Приподнимает голову — кажется, что музыка, наконец, стихла — и боязливо отводит наушник в сторону. И тут же прижимает его обратно. По ушам долбит что-то из «Металлики» — дольше вслушиваться не хочется. И нет, Светка Сурганова совсем не ханжа, ей такая музыка тоже совсем не чужда, просто напора громкости не выдерживают даже стены. Не то, что уши. Про стены, кстати, не аллегория — Света смотрит, как вибрируют эти тонкие межквартирные перегородочки, и снова тяжело вздыхает. А после со всей дури лупит ладошкой в эту самую стенку. — Кулаченко, да хватит уже! Музыка затихает. Девушка, до сих пор не веря в своё счастье (ещё бы — Динка заткнулась с первой попытки!), стягивает наушники с головы и прислушивается. Блаженная тишина. Вдох-выдох, и очередная попытка выучить контрреформы Александра III… с треском проваливается. Диана сменила репертуар, но ни на йоту не убавила громкость. Сургановой уже хочется выть. — Ку-ла-чен-ко! — на этот раз Света оказывается на лестничной площадке. Палец методично вдавливает кнопку соседского звонка, — Кулаченко, мать твою, открывай! — Ну, чего трезвонишь? — дверь распахивается слишком резко даже для привычной уже, кажется, ко всему Сургановой. Соседка стоит, каким-то абсолютно немыслимым образом расплывшись по дверному косяку. И, уперев руку в костлявое бедро, затянутое в огромные, — явно батины, — потёртые треники, совершенно развязно ухмыляется. Вдобавок ко всему этому она щеголяет широкой футболкой на манер тельняшки, куцым хвостиком каштановых волос и свеженьким фингалом под левым глазом. Удивительно, но весь этот достаточно непрезентабельный набор не делает её менее обаятельной. Даже как-то наоборот — добавляет шарма. Света встряхивает головой: нечего тут ещё кулаченковское обаяние оценивать. — Дина, ты уже достала! — Я тебе уже говорила, не смей меня так называть!.. — шипит сквозь зубы. — Да-да, я помню, так я буду с псинами во дворе общаться, а ты мне не собака, — качает головой. Однако исправляться даже не думает, — Дин, я выучила это уже наизусть. Так же, как и всю твою музыкальную программу. — Мне сменить репертуар? — нагло скалится. — Тебе прекратить. Дай мне, пожалуйста, позаниматься. — Ага, обязательно. Возводит глаза к потолку, будто что-то подсчитывая в уме, потом снова хмыкает, и, бесцеремонно щёлкнув Сурганову прямо по птичьему носу, выдыхает: — Надеюсь, полчаса тебе хватит? Удачи! Треники, тельняшка и хвостик, которых кажется больше, чем самой Дианы, быстро скрываются. Перед птичьим Светиным носом захлопывается дверь. Света устало вздыхает. Остаётся только надеяться, что получаса ей хватит на многострадальную домашку по истории, да строить планы мести. Завтра будет вторник.***
По вторникам Дина Кулаченко не слушает металл. По вторникам Дина занимается английским. И девятиклассница Света, совершенно выбитая из привычного режима учёбы, за эти пару недель отлично выучивает её график. Два сорок — Диана возвращается из школы. Двадцать минут отборных матерков, за которые так часто ругают четырнадцатилетку взрослые, пара минут тяжёлых вздохов, и — наконец-то — три часа дня. Диана начинает учить. Дианина мать хочет видеть дочку переводчиком, и эта самая дочь, которая в остальное время надрывает колонки тяжёлым роком, дерётся с соседскими пацанами и пьёт пиво с ними же на лавочке, сидит и честно повторяет всё, что только может выучить. За тонкими стенками слышен каждый «чих» — и Света зубрит past perfect continuous вместе с соседкой. Ровно четыре — судя по звуку, Диана выкидывает учебники куда подальше. Четыре ноль пять — короткий звонок матери, что всё повторила и готова через час идти к репетитору, доказывать выученное. Итого — Света усмехается — целый час тишины. Но она не будет тратить его на себя… В этот вторник всё идёт по привычному сценарию. Под звучное «да пошло оно всё нахрен» Света канифолит смычок. Невыученные историю с географией ещё можно пережить, а вот репетировать лучшей ученице музыкальной школы просто необходимо. Не так ли, Дианочка? Света сверяется с часами — три. Диана уже бубнит за стенкой. Пара взмахов смычка, и начинается концерт для скрипки. С оркестром. В роли оркестра выступают робкие попытки повторения английских терминов, перемежающиеся с отчаянным «Сурганова, блять, хватит пиликать!» и «Светка, заткнись!». Светка тихо хихикает, но играть не перестаёт. Не видите, госпожа Кулаченко, идёт репетиция. А что Вам английский сдавать — так учите его по песням AC/DC в свободное от соседской скрипки время. По вторникам Диана получает по заслугам. Света очень любит вторники. Но только лишь потому что можно отомстить несносной девчонке из соседней квартиры?***
— Хорошо играешь, Сурганова! Света вздрагивает. Знакомый гундосый голос абсолютно точно раздаётся из её прихожей. Так и есть: стоит на пороге, засунув руки в карманы чёрных джинс, и по своему обыкновению ухмыляется. Волосы окончательно растрёпаны, вчерашний фингал уже начинает наливаться. Дворовый пацанёнок, ей богу. — Ты как сюда попала, Кулаченко?! — Есть способы, — обнажает зубы, чуть приподнимая уголки губ. — Замки уже вскрывать научилась? — Сурганова передёргивает плечами, — Ну, все признаки налицо: прямая дорога на зону. — Эй, охолони, — Диана поднимает руки в примирительном жесте, — Всё не так страшно. Просто кое-кто забыл закрыть за собой дверь, когда спешил достать меня своей скрипочкой. А я, прежде чем в неё колотить, проверила, не будь дурой. — А… — «Бэ». Вернёмся к тому, с чего начали. Классно пиликаешь, говорю, Сурганова, — улыбается. И вдруг берёт сургановские руки в свои и долго-долго их рассматривает. Света тушуется. Она не понимает, к чему эти жесты, и хочется спрятать свои ладони в карманы. Да вот только у нового чёрного платья карманов нет. — А я тоже играю, — выдаёт вдруг Кулаченко. — Я слышала, — язвит, — Только мне как-то казалось, что это не ты, а ряд известных зарубежных музыкантов. В этот раз тушуется Диана. — Да нет… Честно. Играю, — пожимает плечами, — Правда на гитаре. И уж точно не так круто, как ты. Заправляет Свете за ухо прядь золотистых кудряшек и улыбается. И Сургановой почему-то кажется, что впервые так искренне. Настолько — что давать привычный отпор и не хочется. — Дашь послушать? Кулаченко прячет глаза. Ковыряет и без того изгрызенные ногти и даже, кажется, делает шаг назад, к двери. — Обязательно. Только научусь играть прилично — и обязательно. Света смеётся. Какая она забавная, оказывается, эта Динка, когда смущается. Берёт её руки, делая ответный жест, и заставляет её поднять взор. — То есть, получается, у меня нет выбора, и снова придётся слушать твоих металлюг? Хитро, но широко улыбается. В глазах отплясывают маленькие бесенята. И сердце восьмиклассницы Кулаченко пропускает удар. — Ну, да, получается, что нет. — А жаль. Я, может быть, правда хотела послушать тебя, Дин. А у меня нет выбора. Диана смотрит, как соседка смеётся и как забавно встряхивает копной кудряшек, и понимает, что обязательно научится. И обязательно когда-нибудь сыграет ей. — Ну, и чего ты молчишь? Сердце пропускает второй удар. Мозг отключается. Вдруг наклоняется, и оставляет на тонких Светкиных губах мягкий, нежный, совсем ещё неумелый поцелуй. И тут же отскакивает к двери. — Да, Сурганова, у тебя нет выбора, слышишь? — кричит она уже с лестничной площадки. А Света только улыбается. — До следующего вторника, Динка.