Контроль и слёзы

В выходных Майкрофта радовало одно — они имели свойство заканчиваться. Кто-то назвал бы его за это снобом, кто-то сказал бы, что он человек, знающий цену времени, а кто-то — даже пожалел бы за то, что он «совсем не может отдохнуть». У Майкрофта были свои причины радоваться началу рабочей недели: пока он занят, он решает вопросы, которые в своей понятной перспективе имеют как минимум одно решение. Когда он не занят, он, как правило сосредоточен на Шерлоке — этот вопрос не имеет ни однозначного решения, ни определенно понятной перспективы. Прошла уже половина рабочего понедельника, когда Майкрофт вдруг обнаружил, что Шерлок еще не возмутился тому, что он до сих пор заперт у него дома. Если подумать, это было довольно странно. Если подумать еще больше, можно прийти к выводу, что сама мысль, будто его младший брат смирился с заточением на неопределенный срок, абсурдна. «Как ты себя чувствуешь? МХ» — написал Майкрофт СМС на тот случай, если Шерлок еще спал — чтобы не потревожить его звонком. Когда ответа не пришло ни через пять, ни через двадцать минут, ни через два часа, Майкрофт все-таки решил позвонить. — Да? — Шерлок снял трубку после трех гудков. — Почему ты не отвечаешь на сообщение? — Я не видел твоих сообщений. Его голос, определенно, не был заспанным. Выходит, он бодрствовал все это время. — Как ты мог не видеть? Майкрофт старался не злиться, но мысленно уже прокручивал причины такого поведения брата — намеренная провокация (чего ради?), ложь? В самом деле проснулся не так давно, но достаточно, чтобы не говорить сонно? — Я был занят, Майкрофт, — послушно отвечал Шерлок. Его голос звучал даже равнодушно. Не возникало предположения, словно он хотел бы уже поскорее отделаться от разговора. Это озадачивало. — Как ты себя чувствуешь? — Уже довольно неплохо. Майкрофт… — Да? — У меня вопрос. — Ты останешься дома, — произнес старший Холмс не жестко, но достаточно категорично, чтобы Шерлоку стало понятно — возражения бессмысленны. Тот молчал какое-то время. — Хорошо, — наконец, ответил младший Холмс. И, на удивление, не сбросил трубку сразу же, что озадачило Майкрофта еще больше. Нельзя было не воспользоваться таким моментом. — Чем ты занят? — Делом, — односложно ответил Шерлок. — Что за дело? Майкрофту было практически привычно «клещами вытаскивать» из него ответы. — Которое я могу раскрыть, не выходя из комнаты. Я воспользовался твоим ноутбуком, тем, к которому я знаю пароль. Детали мне прислали на почту. — Оно настолько простое, что его можно раскрыть, не выходя из комнаты? — с недоверием поинтересовался Майкрофт, — тогда чем оно вообще тебя заинтересовало? — Оно достаточно непростое, чтобы вызвать у меня интерес, но, кажется, достаточно обыденное, чтобы я мог бросить себе вызов и поставить себя в несколько иные рамки для его раскрытия. Майкрофт решительно не понимал, почему брат послушно отвечал на все его вопросы вместо того, чтобы нахамить и отключиться, как сделал бы это в любой другой раз. — И как продвигается? — осторожно спросил он. — Я в тупике. — В самом деле? — Именно так, Майкрофт, можешь позлорадствовать. Нет, к счастью, это все еще был его Шерлок, язвительный как обычно, или почти как обычно. Он хотел уже попытаться узнать, в чем именно там проблема, но Шерлок неожиданно опередил его: — Можешь… можешь помочь мне? Раз уж ты позвонил сам и, очевидно, решил продолжать злоупотреблять своим рабочим временем. — Я всегда найду для тебя время, Шерлок. И постараюсь помочь, если расскажешь подробности. Тот хмыкнул, но начал рассказывать: — В Лидсе было совершено убийство в доме страхового агента Джона Торна. Была убита его жена, затем сержант полиции. Накануне была еще одна жертва — коллега агента, Дэвид Ленн. За день до этого Джон Торн был замечен с неким типом шотландского, как удалось выяснить, происхождения — Томасом Скоттом. По крайней мере, так он себя предпочитает называть сейчас. Полиция подозревает, что все эти убийства связаны, но считает, что это противоречит тому, к чему они пришли: коллега агента был убит поскольку его собирались повысить, а неудачник-агент хотел занять его место. — Что думаешь ты? — Пока я пришел к выводу, что полиция, как обычно, не отличается умом. — Когда ты получил подробности? — Около десяти. — И это все, до чего ты додумался за это время? — Нет, еще я совершенно уверен, что дело вовсе не в повышении. — Почему? — Потому что причем здесь тогда жена? — И сержант? — Сержант мог быть убит при попытке ареста. Что было бы крайне глупо со стороны этого недоагента, но тем не менее. И без того очевидно, что умом он не отличался, раз за десять лет работы в маленькой страховой конторе не смог добиться каких-то более достойных результатов. — Допустим. — Жену совершенно точно не было причин убивать. По описаниям соседей она была тихой и покладистой девушкой, они даже никогда не скандалили. Все описывают ее как довольно кроткую и неуверенную в себе. Если она что-то и знала о намерениях мужа, то ей вряд ли хватило бы смелости возразить. — И какая версия у тебя? — На самом деле, две. Первая — агент заказал убийство коллеги потому что они не поделили его жену, а затем, обвинив ее в измене, убил и ее. Вторая — этот шотландец имел со всеми какие-то свои счеты, и я как раз пытаюсь проверить эту версию. Ты мне поможешь? — О, Шерлок, ты тратишь время. — То есть? — Не помогу — это дело действительно достаточно простое, чтобы ты смог справиться с ним сам. Обрати внимание, что говорил об агенте его коллега. И внимательнее рассмотри фотографии убитой жены. Советую дополнительно попросить прислать несколько совместных фото жены и мужа. А если есть какие-нибудь видеоматериалы из домашнего архива, любые, было бы просто замечательно. Позже расскажешь мне, сколько времени тебе потребовалось на решение. Опасения Майкрофта по поводу довольно странного поведения Шерлока подтвердились самым неожиданным образом. Вернувшись домой поздним вечером, Майкрофт не мог не обратить внимания на повисшую тишину. Сначала он подумал, что Шерлок снова спит — он много спит в последнее время — но картина, представившаяся ему на пороге гостиной, развеяла это наивное предположение. — Как это понимать? — глухо проговорил Майкрофт, глядя на Шерлока, стоящего на коленях и покорно опустившего голову. Шерлок молчал, даже не пошевелился. — Я спрашиваю, как это понимать? Ответ на самом деле был не нужен: все паззлы сложились воедино, все недостающие элементы встали на свое место. Не нужно было задавать вопрос вслух, чтобы узнать ответ — было совершенно очевидно, что Шерлок имел ввиду. — Встань, — потребовал Майкрофт. Шерлок не пошевелился. Что за цирк, черт возьми? — Понятно, значит, слов я не дождусь? Что же, замечательно. В таком случае, доброй ночи, Шерлок, я пойду спать. С этими словами он развернулся и скрылся в коридоре. — Стой! — послышалось из гостиной. Майкрофт не остановился, даже не замедлил шаг. — Майкрофт! Это уже определенно была попытка, которая стоила того, чтобы обратить на нее внимание. Старший Холмс остановился, развернулся и сделал несколько неспешных шагов обратно к дверному проему. — Итак, Шерлок? — проговорил он, давая понять, что у брата есть еще один шанс постараться выстроить диалог как следует. Тот продолжал сидеть в той же позе, но как только Майкрофт вошел, поднял голову. В его глазах Майкрофт прочитал неуверенность, которая, впрочем, быстро сменилась на решительность и напускную смелость. — Я слушаю, — с нажимом поторопил Майкрофт, — у тебя минута, чтобы объясниться. Времени достаточно? — Я хочу, чтобы ты провел со мной сессию, — скороговоркой проговорил Шерлок, — хотя бы одну. Прямо сейчас. Майкрофт понял это, едва взглянув на брата, увидел по робости, так резко повисшей в воздухе, по трясущимся рукам и по слишком красноречивому молчанию до этого момента. Он понял. И, безусловно, догадывался, что рано или поздно Шерлок может захотеть чего-то подобного, но не был уверен, что он решится озвучить свое желание. Впрочем, это же Шерлок — о каких моральных принципах и идеологических предрассудках может идти речь? Однако, захотеть — одно. Решиться на подобный радикализм — совсем другое. — Что случилось сегодня днем? — безжалостно спросил Майкрофт. — Ничего, — ответил Шерлок слишком быстро и на секунду отвел взгляд. Майкрофт прищурился. — Подумай и попробуй еще раз, — жестко ответил он, заметив, как брат как будто бы сжался от его голоса, и добавил: — Иногда у тебя неплохо получается думать. Не играй со мной в прятки, братец — мне ты всегда проигрывал в эту игру. Он подошел, опустился на корточки прямо перед Шерлоком, и, схватив за подбородок, заставил его посмотреть на себя. — Где? Шерлок сглотнул, но не посмел отвести взгляд. Он молчал некоторое время, должно быть, проверяя выдержку Майкрофта — о, в этом он тоже всегда проигрывал — затем сухо проговорил, проглатывая окончания: — Бедра. Внутренняя сторона. — Нож? — Спички. Ожоги. Майкрофт, не скрывая осуждения, поджал губы и отпустил его подбородок. — Показывай. — Зачем? Я… все обработал. — Собираешься спорить? — старший Холмс повысил голос. Шерлок опустил взгляд, молча поднялся с колен и снял с себя брюки. Майкрофт подошел ближе, наклонился, с первого взгляда убедившись в том, что ожоги были несильными, но все-таки внимательно осмотрел каждый. Шерлок в самом деле старательно смазал заживляющей мазью все. Майкрофт понимал, насколько сильно брат ненавидит такие минуты, испытывая стыд, но все способы убедить его прекратить издеваться над собой потерпели неудачу, поэтому оставалось только надеяться, что рано или поздно Шерлок решится перестать, хотя бы ради того, чтобы прекратить эти унизительные минуты. — Что произошло, Шерлок? Рассказывай, — со вздохом в очередной раз спросил Майкрофт, поднимая с пола его брюки и подавая ему. — Я… спал, довольно долго, на самом деле, — начал он. — Мне снились кошмары. Они мне снятся периодически, пугают, я просыпаюсь, но иногда засыпаю опять, и все вроде бы нормально, только утром какая-то разбитость и опустошенность, как будто выжали все соки. Но это… бывает, просто иногда бывает, с этим можно жить. Он остановился, собираясь с мыслями. — Но сегодня было хуже. Как именно? — спросил Майкрофт, чтобы повисшая тишина не превратилась в навязчивую. — Сегодня мне снилось слишком много истерзанных тел, грубого обращения с ними и… все кишело какими-то странными отходами, гниением, потом были крики, потом… — он снова остановился, прочистил горло, затем продолжил: — потом, судя по всему, эти крики переросли в следующий сон, где были сплошь одни издевательства. Надо мной. — Какого рода? — тихо спросил Майкрофт. — Это обязательно? — Да. Тебе нужно проговорить все это вслух. Желательно, кому-нибудь. — Тебе? — Есть другие варианты? — Нет… на самом деле нет. — Продолжай. — Они… скручивали мне руки и… — Кто — они? — Я не знаю, кто это. — На кого похоже? — Очевидно, несколько доминантов! Из тех, которых я ненавижу больше всех остальных — тупые, Майкрофт, по-настоящему безмозглые садисты. Боль ради боли, для них не существует слова «нет», они… — Насильники, — закончил за него Майкрофт. — Да. — Что они делали? — Скрутили мне руки, подвесили меня как на дыбу, пока не случился вывих, затем опустили мою голову в воду и держали. Долго. — Чем все закончилось? — Я не помню. Правда, не помню, Майкрофт, — последние слова он прошептал, и Майкрофт понял, что он снова на грани слез. Ситуацию необходимо было повернуть в несколько другое русло. — Знаешь, Шерлок, что меня удивляет в тебе больше всего? Мы оба знаем о твоем низком болевом пороге, ты слишком тяжело переносишь боль. Доминант-садист — твой самый главный страх, что бы ты там не говорил, — добавил Майкрофт, увидев, что Шерлок уже открыл рот, чтобы возразить. — Но я все никак не могу взять в толк, как при всем этом ты идешь на причинение боли самому себе? — Пусть в мире останется хоть что-то, чего ты не понимаешь, — невесело усмехнулся Шерлок. — И все-таки? Младший Холмс долго молчал. — Я это делаю от жалости, — прошелестел он, — и ненавижу себя в этот момент. Каждый раз я стараюсь найти какое-то другое средство, чтобы не чувствовать, будто я еще слабее, чем готов признать. Когда я сталкиваюсь с этой чертовой неидеальностью моего мозга!.. когда… когда я понимаю, что ожидал от себя куда большего — я теряюсь. Совсем, Майкрофт. Ты даже представить себе не можешь, насколько! Мне иногда кажется, что я самый настоящий эмоционально нестабильный псих. Я теряюсь! Потому что ощущаю себя так, словно все это время держался за иллюзию, а эта иллюзия — все, что у меня было. Это слишком острое ощущение, которое притупить может только… На этом моменте он, осекшись, замолчал, но Майкрофт понял: — Наркотики или участие доминанта в твоей жизни. — Да. — К сожалению, ты склонен выбирать первый вариант все чаще. — У меня нет другого выбора! — огрызнулся Шерлок. — Во-первых, прекрати это ребячество — мы оба знаем, что выбор у тебя есть, но ты предпочитаешь делать вид, что это не так, потому что тебе так удобнее. — А может ты предпочитаешь думать, что виноват во всем я один, потому что так удобнее тебе?! Снова они — вернее, Майкрофт — наступали на одни и те же грабли. Не покидало ощущение, что они оба ходят вокруг да около, с завидным постоянством возвращаясь к их общей травме, обжигаются об нее снова, и отбегают на безопасное расстояние. Шерлок все еще был настроен крайне категорично, и в чем-то Майкрофт даже мог его понять, но проблема требовала найти решение. Было сложно представить, какое именно, но Майкрофт понимал, что он должен изменить подход, выстроить другую стратегию — даже если придется по-настоящему манипулировать Шерлоком. В конце концов, это ради его же блага. — Нет, Шерлок. Ты виноват только в одном — в собственном упрямстве. Во всем остальном виноват я — я этого не отрицаю. Сколько сейчас времени? Шерлок, кажется, опешил от этого вопроса, но взглянул на часы и ответил: — Двенадцатый час. Четырнадцать минут двенадцатого. — Тебе пора спать. — Майкрофт, ты ничего не перепутал? Кажется, ты не мой папочка, а я не твой ребенок, чтобы ты указывал мне, когда идти спать или даже укладывал в кровать. В иной раз Майкрофт отразил очередную дерзость ловким комментарием вроде: «еще недавно стоял на коленях и просил приказать, а теперь хватает самообладания на спор?», но не в этот раз. — Шерлок, сядь, — Майкрофт взглядом указал на диван. Шерлок секунду смотрел недоверчиво, затем все-таки повиновался. — И послушай меня внимательно, — продолжил Майкрофт, — Ты не мой ребенок, само собой, и между нами нет никаких соглашений, чтобы я мог указывать тебе, что делать, но прибегни к доводам собственного разума и проанализируй события последней, скажем, недели. Тебе не кажется, что такой формат — заметь, довольно легкий, я бы даже сказал, совсем ненавязчивый — то, что нужно, чтобы помочь тебе держать себя в норме? Это раз, Шерлок. Тебе нужно прийти в норму. Говоря более конкретно — твоей нервной системе нужно время и ресурсы на восстановление. Ты истощен. Качественный отдых на данный момент — твоя первая необходимость. Как и здоровое питание. Уже после — все остальное. В идеале, дорогой брат, так должно быть всегда. Но мы оба слишком хорошо тебя знаем, что когда пройдет некоторое количество времени, ты с головой окунешься в очередное дело, то совершенно забудешь о простых нуждах организма. На этих словах Шерлок скривился. — О питании, здоровом сне и психической разгрузке. Разумеется, если рядом с тобой не будет дома. — Рядом со мной никогда не будет никакого дома! Я не подпишусь на это! Я даже… я даже тебе не могу доверять. Не говоря уже о каком-то безмозглом идиоте с улицы. — Шерлок, — Майкрофт присел перед ним на корточки, — пусть я и несколько озадачен сложившимися обстоятельствами, но, очевидно, ты доверяешь мне. Тот удивленно посмотрел на него. — Доверяешь. Раз рассказываешь все это. Посмотри на себя, — мягко продолжил Майкрофт, — ты откровенен. И даже не пытайся убедить меня в том, что это не так. Ты честно рассказываешь мне о своих страхах, ты не боишься бросить мне дерзкую фразу, проще говоря, ты совершенно не следишь за языком, разговаривая со мной. Шерлок опустил голову. — В чем дело? — спросил Майкрофт. Тот не ответил. — Бога ради, Шерлок, прекрати ненавидеть себя и считать это слабостью, — проговорил Майкрофт, когда все понял. Затем просто притянул его к себе. — Иди сюда. Шерлок, наверное, сам не заметил, как намертво вцепился пальцами в его рубашку, несколько раз всхлипнул и затих, стараясь унять дрожь. Майкрофт обнимал его крепко, и что важнее, надежно. — Майкрофт, признайся честно… тебе просто нравится издеваться надо мной. — Безусловно, это не так. — Тогда зачем ты растягиваешь этот разговор? — Шерлок продолжал бурчать в его плечо, — просто ответь на мой вопрос, ты согласен, или нет провести сессию? Пожалуйста, я тебя очень прошу. — Я категорически отказываюсь причинять тебе боль. Я уже был несдержан, и поверь мне, дорогой брат, я очень об этом сожалею. — Я не прошу тебя причинять мне боль. Но хотя бы… — Шерлок запнулся. — Я не знаю, хотя бы… что-то. Я не понимаю, как объяснить. Майкрофт не стал сдерживать улыбку только потому что Шерлок не мог ее видеть — он непременно решил бы, что брат смеется над ним, но на самом деле улыбка была скорее печальной — от того, что Шерлок запутался в себе до такой степени, что даже не мог объяснить словами, что именно ему нужно. Либо же попросту стеснялся, что в данном случае не лучше. Не нужно быть близким Шерлоку человеком, чтобы знать, что он никогда не полезет за словом в карман, и в целом не склонен теряться в обозначениях. — Хорошо, Шерлок. Я тебя понял. Майкрофт отстранился и внимательно посмотрел на него. — Прекращай это самобичевание. Я прекрасно знаю, что тебе сложно сделать это прямо сейчас, но Шерлок, послушай внимательно: пока ты лелеешь чувство недовольства собой, пока ты продолжаешь за него так отчаянно цепляться, ничего не получится. Ты не сможешь в полной мере отпустить себя даже в рамках непродолжительной сессии, ты все время будешь оглядываться назад. Ты не сможешь поставить одобрение доминанта выше своего собственного, совершенно, дорогой брат, недостижимого. Ты поставил себе недостижимую цель… — Майкрофт, хватит. Пожалуйста. — Я сказал, слушай! Мы, кажется, только что заключили соглашение? — О, я должен был догадаться, что ты не преминешь воспользоваться этим в своих целях! Шерлок хотел было уже вскочить, но Майкрофт остановил его. — Я не собираюсь требовать от тебя невозможного! Я требую только того, что нам обоим понадобится для одной сессии — твоя готовность. — Ты шутишь? Разве она не очевидна?! — Нет. Ты был в отчаянии, тебе требовалось, чтобы тебя успокоили, а не провели с тобой сессию. Шерлок уже открыл рот, чтобы, очевидно, возмутиться, но так ничего и не сказал. Заигравший на щеках румянец беспощадно выдавал его смущение. О, он все-таки удивлен. Несмотря на то, что сделал все возможное, Майкрофт своим невозмутимым и самым очевидным согласием все равно смог удивить его. И вот они здесь, середина следующего дня. Интересно, Майкрофт еще вчера знал, что поступит так? — Шерлок, — мягко позвал Майкрофт, и дождался, когда младший Холмс посмотрит на него — иди в комнату. — В?.. — нахмурился тот. — Ту, что рядом с твоей спальней, — подтверждая его догадку, кивнул Майкрофт, — иди. Шерлок переступил порог комнаты с ощущением легкой тошноты. Оказавшись один, он куда острее ощутил свою зависимость, которую предпочитал считать зависимостью организма, но в последнее время провести грань между процессами, влияющими на гормональный фон и чистым рассудком становилось все труднее. Он глубоко вздохнул, вздох получился прерывистым. Майкрофт отчего-то не последовал в эту же комнату, Шерлок испытывал смешанные чувства, но вместе с этим четкое понимание, что выходить отсюда не следует в любом случае. Брата не было долго — если десять минут еще не показались каким-то форменным издевательством, то через пятнадцать и, в конце концов, тридцать, Шерлок уже был на грани. Осенило предположение — нет, он безусловно готов был поклясться в этом! — просто сессия уже началась. В тот момент, когда Майкрофт все-таки появился на пороге, Шерлок бросил на него самый озлобленный взгляд, на который был способен. — Ты молодец, — коротко резюмировал старший Холмс, — правильно понял. — Полчаса, Майкрофт! — прорычал Шерлок, — тебя не было гребаных полчаса! Майкрофт посмотрел на него так, что Шерлоку тут же стало неуютно под этим пронизывающим взглядом. Это был тот-самый-взгляд, который одновременно сковывал, но что еще отвратительнее — обозначал ориентир. Безусловно, это было следующим этапом сессии — на умело подготовленной почве. — Сядь, — холодно приказал Майкрофт. Шерлоку ничего не оставалось, кроме как повиноваться требованию. Майкрофт же подвинул к себе поближе стул и сел напротив. Затем оценивающе оглядел Шерлока. — Полгода назад на окраине Лондона произошел взрыв. Шерлок кивнул, не понимая, к чему ведет брат. — Это было одно из твоих… довольно необычных дел, верно? — Да. — Итак, произошел взрыв, который не был случайным стечением обстоятельств, утечкой газа или вроде того. Он так же не был похож на террористический акт? Не погиб ни один человек. Ты был занят этим делом довольно долго — чуть больше недели. Так? — Да, так, — согласился Шерлок. Майкрофт удовлетворенно кивнул. — И в результате ты пришел к выводу, что взрыв был отвлекающим маневром. Пока полиция Скотленд-Ярда ломала бы голову над тем, кто и для чего сделал это, преступник успел бы совершить свое настоящее преступление. У тебя были другие версии? Шерлок нашел в себе силы только утвердительно кивнуть, мысленно приготовившись к тому, чтобы начать рассказывать. — Озвучь. — Всего одна. — Какая? — Самая банальная — я предполагал, что это простая халатность сотрудников лаборатории. Майкрофт в очередной раз одобрительно кивнул. Казалось, он все знает наперед, каждое слово Шерлока, но зачем-то ведет этот разговор в неспешной манере, делая вид, будто происходит что-то интересное и важное. Это начинало раздражать. Шерлок не любил, когда кто-то другой понимает происходящее лучше, чем он сам. — По каким причинам ты решил, что это неверно? Шерлок вспомнил, зачем они вообще находятся здесь. К чему ведет Майкрофт, что за странную игру он начал? Но пока возражать не решался. — По самым очевидным, если честно. Эта лаборатория была засекречена, принадлежала частному лицу, который был очень заинтересован в продолжении исследования апоморфина и ЛСД. В лаборатории не занимались ничем, кроме этого — там не могло присутствовать никаких взрывоопасных веществ. — И когда полиция убедилась бы в этом?.. — Даже у сотрудников Скотленд-Ярда хватило бы мозгов задаться вопросом, кто и зачем пронес в лабораторию взрывчатку, но к сожалению, не хватило мозгов понять, что они попадаются в ловушку, решив сосредоточить внимание на очевидно незаконных экспериментах. Разбираясь в этим, они даже не поняли, что упустили из вида настоящего преступника, поступив строго по его сценарию — как от них и ожидалось. — Какая версия была у них? Шерлок фыркнул. — «Кто-то по ошибке принес не то, что нужно. Произошла путаница». Большинство сотрудников этой нелегальной лаборатории имели официальное трудоустройство и занимались законными экспериментами. — И как ты вычислил настоящего преступника? — Майкрофт, я не понимаю. Это дело полугодичной давности. Я уверен, что тебе прекрасно известны все его подробности, точно так же, как и других моих дел. Чем мы вообще здесь занимаемся? — Отвечай на вопрос, Шерлок. Мне напомнить, кто из нас здесь ведущая партия, а кто ведомая? — О, интересно, как ты это сделаешь? Я совершенно не понимаю, чего ты добиваешься от меня! Когда я соглашался на сессию, по-твоему, я соглашался на то, чтобы поболтать? Взгляд Майкрофта стал жестким, он резко поднялся со своего места. Шерлок дернулся и, не решившись последовать его примеру, остался сидеть, словно пригвожденный. Майкрофт в два шага сократил расстояние между ними. В каждом его движении остро читалось недовольство. Голосом, не сулившим ничего хорошего, он проговорил: — Повтори, как ты выразился? Шерлок непонимающе уставился на него. — Каким словом ты обозначил свою острую потребность во внимании? Младший Холмс постарался выдохнуть как можно тише. — Повтори, — приказал Майкрофт. — «Соглашался», — ответил Шерлок и отвел взгляд. — Не смей отворачиваться! — Майкрофт повысил голос. — «Соглашался»! Крайне неверная формулировка, не находишь? Я бы предпочел: «умолял», «был на грани шантажа ради получения желаемого». В крайнем случае «был готов упасть ниц и разрыдаться, давя на жалость». Шерлок был убежден, что ни за что на свете не стал бы давить на жалость, но возразить даже не подумал. Только сглотнул подступивший к горлу ком, стараясь справиться с подступающей тошнотой. Они в очередной раз сбиты с толку, оба. Они снова сбились с пути, и снова на грани ссоры, а Шерлок — на грани страха перестать быть небезнадежным сабмиссивом в глазах доминанта. Казалось бы, именно Майкрофт виноват в том, что ведет эту так называемую сессию каким-то совершенно непонятным образом. Для успеха оба партнера должны быть расслаблены. Для расслабления оба должны быть четко уверены в том, что происходит, или, как минимум, в том, что не происходит ничего странного и непредсказуемо скучного. Но в глубине души Шерлок почти был готов признать свою собственную, куда большую вину. Он сам поспешил, он сам возразил, он сам пренебрег доминантом, ухватившись за возможность сделать вид, что не понимает сути происходящего. Но это была не более чем очень подходящая возможность спрятать реальные причины — страхи. Майкрофт был прав — нужна его полная готовность. Шерлок вдруг осознал, что, если сейчас Майкрофт решит перестать задавать эти вопросы, перестанет желать получать на них ответы, и просто покинет эту комнату — будет полный крах. Шерлоку, доведенному своей эмоциональной нестабильностью до предела., будет сложно уговорить себя успокоиться. А значит, что-то Майкрофт определенно делал правильно. — Майкрофт, прости… — совершенно искренне прошептал Шерлок. — Нет. Шерлок вздрогнул. Он был уверен, что от брата не укрылось то, как он испуганно дернулся. — Я не думал, что мне придется это делать, но давай я объясню тебе одну вещь, — проговорил брат уже немного мягче, но все еще довольно холодно, — Вот ты напуган, вот ты боишься, что я прямо сейчас уйду, и ты останешься один на один со своей запутанностью. Правильно? О, конечно, он требует, чтобы Шерлок признавался в своих ощущениях. И Шерлок кивнул, искренне надеясь, что Майкрофт удовлетворится этим и не заставит его произносить вслух хотя бы слово. Тот, похоже, понял, что голос Шерлока сейчас подведет его, и просто продолжил: — Правильно. Ты испуган, и теперь искренне раскаиваешься в эту минуту. Представь ситуацию, когда я просто говорю тебе, что все в порядке, списываю твою несдержанность, которой ты начинаешь злоупотреблять, на твое плачевное состояние, и мы просто продолжаем. — Майкрофт… — Представь эту ситуацию, Шерлок. Тебе будет легко это сделать, потому что именно так я и поступал все эти дни. Шерлок снова нервно сглотнул. — Представил? Молодец. Напряги свои аналитические способности и скажи мне — это хоть сколько-нибудь приблизило нас к цели? — Нет, — прошелестел тот. — Правильно. Майкрофт ласково коснулся рукой его кудрей. Шерлоку этот жест показался немного издевательским. — А значит, мне нужно сделать так, чтобы этот урок был усвоен. Мне представляется только один способ доступно объяснить тебе, что нужно следить за языком и не злоупотреблять моим неравнодушием к тебе. Сердце Шерлока пропустило удар. Майкрофт протянул что-то еще, но Шерлок уже не вслушивался. «…моим неравнодушием к тебе». «неравнодушием». Несмотря на то, как он был разочарован слабостями Шерлока, несмотря на все его поведение в целом, Майкрофт все еще оставался к нему неравнодушным. Он говорил это, он не собирался этого скрывать. Он помогал не просто ради того, чтобы навязчивый младший брат, не способный справиться со своими проблемами самостоятельно, отстал. — Дорогой брат, я способен тебе сочувствовать, но, если бы это помогло тебе и нам обоим, все было бы гораздо проще. Увы, нам придется прерваться на справедливое наказание. Наказание? Это слово моментально заставило Шерлока снова обратиться в слух. О. О, наказание. Конечно. Наказание. Шерлок понимал, что вряд ли Майкрофт имел ввиду то, что у Шерлока четко ассоциировалось с этим словом, но почему-то легче не становилось. Хотелось, чтобы брат побыстрее озвучил то, что собирается с ним сделать, чтобы не теряться в догадках. Шерлок боялся наказаний до паники. Отчего-то он со всей наивностью был убежден, что вероятности, в которой они с Майкрофтом смогут дойти до такого, просто не существует. Но бешено стучащее сердце унять было очень сложно потому что Шерлок ощущал себя преданным. Преданным единственным доминантом, которому мог бы доверять. — Отойди вон туда, — Майкрофт указал на место возле кровати. Шерлок сделал, как ему велели, отошел, поднял голову и в ожидании дальнейших слов посмотрел на Майкрофта. — Встань на одно колено, — последовал следующий приказ. Шерлок подчинился. — Подними руки. Шерлок вытянул руки перед собой. У него было около восьми предположений, чего именно хочет Майкрофт, и в какой позе в итоге он должен оказаться. Но не факт, что хоть одно из них окажется правильным. Разве для этого не проще было бы просто поставить его на колени?.. — Нет, не так, — покачал головой Майкрофт, — подними руки над головой, выпрями и держи параллельно друг другу. Шерлок выполнил все точно. — Теперь левую ногу, вытяни назад так, чтобы опираться на пол не коленом, а только носком… Хорошо, и опусти голову. Шерлок опустил, насколько это было возможно, и не сдержавшись, всхлипнул от нахлынувшего потока смешанных ощущений. Должно быть, все его эмоции настолько сильно отразились на его лице, что Майкрофт неожиданно мягко спросил: — Теперь ты понял, что не о том подумал? Шерлок сдержанно кивнул. — Молодец. Оставайся в этой позе и не шевелись. — Майкрофт, сколько мне… — попытался задать вопрос Шерлок, но был остановлен резким: — Сколько я сочту нужным. Переноси свое наказание молча. Шла минута за минутой. Липкое чувство разочарования сменялось осознанием того, что брат оказался справедлив до невозможности. Это наказание не вызывало чувства противоречия и естественного отторжения. Шерлок не был силен в части взаимоотношений людей, но все же интуитивно чувствовал в этом что-то безобразно неправильное. Все это казалось несоразмерными преступлению и несло за собой ощущение подавленности. Шерлок вспоминал такие периоды с содроганием. — Руки прямее, — внезапный голос Майкрофта вывел его из раздумий. Шерлок вдруг понял, что в самом деле несколько расслабил руки. Он моментально вернулся в правильное положение и бросил короткий взгляд исподлобья. Майкрофт казался невозмутимым, даже немного безучастным, словно бы еще чуть-чуть, и ему наскучит такое времяпрепровождение. Шерлок отчетливо понимал, что не хочет, чтобы Майкрофт вспомнил, что у него есть дела поважнее, и ушел, поэтому изо всех сил старался держаться как можно лучше — по крайней мере, это все, что он мог сделать сейчас. А держаться было непросто. Приказ опустить голову начинал казаться садизмом, потому что быть уверенным в том, что Майкрофт удовлетворен его поведением хотя бы сейчас, было крайне важно. Для этого требовалось наблюдать за ним, не упускать из внимания любое изменение в мимике, указывающее на то, что он разочарован. Шерлок был предусмотрительно лишен этой возможности и почти изнывал. Поза, в которой Майкрофт заставил его стоять, была направлена на демонстрацию выносливости, а вкупе с неизвестностью, сколько продлится наказание — испытание было вдвойне тяжелым. Уже через десять минут мышцы начали затекать, бедро начинало потряхивать от напряжения. Через полчаса Шерлок отчаянно старался отвлечь себя мыслями о делах — помогало мало. Через сорок пять минут он рискнул приподнять голову и заодно попытаться незаметно размять затекшую шею, но был остановлен коротким и резким: — Голову ниже. О, выходит, Майкрофт наблюдал за ним неустанно — в каждую отдельно взятую секунду. Пришлось подчиниться. Еще ровно семь минут, и Шерлок готов был застонать от усталости и умолять о разрешении поменять положение — но держался, не произнося ни звука. Через пятнадцать минут Майкрофт встал со своего места, подошел к нему и мягко приподнял подбородок, заглядывая в глаза. — Как ты себя чувствуешь? — тихо спросил он. Шерлок смешался, он вдруг понял, что не знает, как ответить на этот вопрос — все эмоции внутри были непривычными, но их нельзя было назвать отрицательными. Просто отчего-то они слишком остры, и пока было сложно разложить все по полочкам. — Шерлок, я о телесных ощущениях, — пояснил Майкрофт, — тебя шатает как лист на ветру, но ты с завидным упорством сносишь наказание. На какое-то время мне даже показалось, что ты нашел способ мысленно абстрагироваться, заняв свой мозг исключительно сторонними мыслями. — Нет, — прошелестел Шерлок. — Хорошо, — Майкрофт кивнул, — я понял это минуты через три. — Шерлок… ты отлично справился. Можешь подняться. Он же, вместо того чтобы подняться, напротив, упал. Попытка встать поменяла положение его напряженных мышц, и оказалась неудачной. Шерлок всхлипнул. Майкрофт присел на корточки рядом с ним. Вопреки ожиданиям в его взгляде было только беспокойство, и совершенно не было самодовольства. Он просто внимательно смотрел на него. — Все в порядке, — уверенно произнес Майкрофт, как обычно без слов понимая его эмоции. — Что ты чувствуешь сейчас, после наказания? — Я… не знаю. — Подумай, Шерлок, это важно. Мне надо знать. — Тишину. Думаю… так сказать будет правильнее. — Хорошо, это хорошо, дорогой брат, — Майкрофт снова протянул руку и коснулся его кудрей. Шерлок не смог удержаться от того, чтобы прильнуть к ласкающим пальцам. — В наказании нет пользы, если после него тебе не спокойнее. Запомни это на будущее, пожалуйста. И имей в виду. Эти слова остро резанули чувства. О, понятно. Совершенно понятно, о каком будущем говорил Майкрофт — он, безусловно, будет продолжать настаивать на том, чтобы Шерлок всеми силами побеждал свои страхи и нашел, наконец, подходящего партнера. Майкрофт не собирался возиться с ним всю жизнь. Что же, очень понятно. Но прежде, чем Шерлок успел подумать о последствиях для самого себя, он не удержался и спросил: — Майкрофт, а что чувствуешь ты? — Я? — удивленно переспросил тот. — Да. Ты же… чувствуешь что-то? Ты сказал, что ты ко мне…. Майкрофт, что ты чувствуешь, когда видишь перед собой саба, все еще растерянного, но, несомненно, пребывающего в несколько лучшем состоянии после твоего наказания, чем до него? — скороговоркой проговорил Шерлок, не глядя на него. — Шерлок, к чему тебе это? — Тебе же зачем-то надо знать, что чувствую я, — слова прозвучали несколько обиженно. Шерлок начинал злиться на себя за свою несдержанность. Кто его вообще тянул за язык? — Потому что мы здесь, чтобы помогать тебе, дорогой брат, а не мне. Твои ощущения сейчас — первостепенно. — Майкрофт, пожалуйста, скажи мне, что ты чувствуешь, я прошу тебя. Старший Холмс долго молчал. — Удовлетворение, — наконец, негромко произнес он.