Ветер на Драконьем хребте

      Закатное солнце подсвечивает снег, снежинки не спеша кружатся, слышится гул ветра. Этот вечный гул никогда не прекращается на Драконьем хребте, он похож на завывания, от него безумно тревожно. Но Альбедо он кажется уже привычным, хотя и к алхимику он продолжает тянуть свои ледяные руки, медленно подниматься пальцами по ребрам, давить и проходить сквозь тело, легко душить и сжимать сердце. Это чувство ничуть его не пугает, наоборот, оно скорее стало ежедневной рутиной, лишь в очередной раз напоминает об одиночестве.       Слышатся шаги. Альбедо каждый раз искренне удивляется гостям, хотя точнее было бы сказать «гостю». Альбедо каждый раз прекрасно знает, кто пришел.       — Альбедо, привет! — как же тепло звучит из его уст это «Альбедо». — Я собрал немного тычинок пылающего цветка, ах да, ещё ты в прошлый раз упоминал, что тебе нужно… — Итэр тепло улыбался, немного тараторил. От него всего веяло теплом.       «Он и вправду не чувствует острых когтей, что скребут по коже? Совсем не ощущает пустоту, которой всепоглощающий гул заменяет внутренности? — Альбедо пытается так же тепло улыбнуться, получается неплохо, вполне убедительно. Итэр не поверит. — Или же он наоборот слишком хорошо ощущает эту пустоту?» — мысль пугала и казалась чертовски правдивой. Альбедо улыбается ещё раз, все так же убедительно. Он знает, что Итэр не поверит, лишь смотрит тому в глаза, мерцающие золотом, ища в них хоть крупицу того, что выдало бы Итэра, сказало бы, что тот все знает и все понял, но тот был в этой игре слишком хорош. Глаза могут врать, лишь только стоит этого захотеть владельцу. Итэр лишь не хочет ранить Альбедо, лишь ради этого поддерживает вид, будто и правда верит в то, что у Альбедо все хорошо, лишь ради этого притворяется, что улыбку Альбедо принимает за искреннюю. Но насколько бы он не был хорош в этой игре, Альбедо его раскусил. Неприятно знать, что твой маленький обман не удался, но что поделать, остаётся лишь продолжать играть в эту глупую игру, не так ли?       — Здравствуй, спасибо, я правда благодарен, — Альбедо самому смешно слышать слово «правда» из уст главного лжеца, по крайней мере из тех, кто сейчас здесь присутствует, — я освобожусь буквально через несколько минут, ты можешь присесть на табуретку у мольберта, — слова сами льются плавным потоком, звучит скорее из вежливости, ведь Итэр и так знает, куда можно сесть, он ведь столько раз сидел на этом стуле у мольберта и завороженно смотрел на картины или же наблюдал за алхимиком.       — Я бы хотел тогда постоять на улице, закат сегодня невероятно красив, — опять эта улыбка. После осознания своего разоблачения она кажется грустной. И стоп, неужели она слетела с лица чуть раньше, чем Итэр отвернулся? Альбедо готов поклясться, что на мгновение увидел ту самую крупицу тревоги в глазах. Нет, Итэр слишком хорошо играет, что бы так легко выдать себя. Неужели это было специально? Хочется схватить за руку, повернуть к себе, проверить. Лишь хочется, Альбедо, конечно же, так не сделает, он будет чуть растерянно смотреть, как Итэр подходит к обрыву и вправду начинает наблюдать за закатом.       С каких пор Альбедо врет? Зачем пытается ответить улыбкой на улыбку, когда на самом деле холодные пальцы перебирают его ребра? Зачем то же самое делает Итэр? Почему они так старательно прячут страх не за маской спокойствия, а за ещё более лживыми тёплыми эмоциями? Почему так старательно пытаются подарить друг другу тепло, когда внутри самих лишь пожирающая пустота?       Альбедо отправляет колбу на свое законное место, снимает перчатки, записывает что-то в тетрадь. Он должен позвать Итэра? Нет, для начала стоит отдышаться. Мысли отбирают слишком много сил. Альбедо завороженно смотрит на тот же закат, что и Итэр, а ноги сами несут к тому же обрыву. Итэр даже не шелохнулся, когда Альбедо встал рядом, лишь через несколько секунд сел прямо на снег, а Альбедо следом. Они не смотрят друг на друга, и так знают, что не играют сейчас. Никогда ещё молчание не было для Альбедо таким комфортным. Они слишком хорошо понимают друг друга, слишком хорошо чувствуют одну и ту же пустоту.       Первым встаёт Итэр, слегка улыбается, смотря на Альбедо. На этот раз улыбка намного холоднее, но кажется и правда искренней. Он устал играть? Сдается? Что ж, Альбедо тоже устал, но почему-то продолжает игру, зная, что победителем все равно не будет.       — Красиво, но я уже замерз.       — Да, конечно, идём, — и Альбедо встает следом.

***

      Потрескивает костер, в кружках налит травяной чай, начинает темнеть. И зачем только Итэр пришел так поздно? Хотя, сидеть вот так вечером около костра довольно приятно. Или Альбедо приятно сидеть рядом с Итэром? До сих пор холодно и пусто, но все же чуть теплее. Или Альбедо лишь кажется?       — Ты же тоже это чувствуешь? — звучало то ли как вопрос, то ли как утверждение. Альбедо удивился. Только сейчас осознал, что игра закончилась ещё тогда, когда он увидел в глазах Итэра тревогу. Нет смысла врать.       — О чем ты говоришь? — ох черт, зачем он это спросил? Очевидно, что он знает, о чем говорит Итэр. В глазах Итэра промелькнуло разочарование, тоска, волнение, а после вернулось привычное спокойствие и тепло, будто тот принял правила и больше не будет их нарушать. Игра продолжается? — Да, — Альбедо тяжело выдыхает, отвечая на вопрос. В глазах Итэра читается восхищение и тревога. Все же игре конец.       Они оба смотрят в свои кружки с чаем, опять молчат. А нужно ли что-то говорить? Они слишком хорошо понимают друг друга.       — Можно тебя обнять? — Итэр спрашивает это даже не подняв глаза, лишь допивает чай и ставит кружку на стол где-то за спиной. На его щеках всегда был этот румянец?       Альбедо не отвечает, ставит кружку рядом и встает. Он сделал всего шаг, но безумно тяжелый. Он и сам не понимает, почему обнимает Итэра. Пытается показать, что может дарить что-то теплое и без лжи? И правда, на этот раз Альбедо не улыбается, скрывая пустоту внутри, на этот раз он показывает ее всю, пытаясь передать Итэру последнее живое, что в нем осталось. Но жизнь от него не утекает, наоборот, ледяные руки пропадают с ребер, больше не сжимают сердце и не душат, а пустота сменяется спокойствием.       Сколько прошло времени? Секунда? Две? Десять минут? Итэр тоже встает, заставляя Альбедо растеряться и опустить руки. На этот раз уже Итэр заключает в объятия. Намного крепче, чем это делает Альбедо, он прижимается почти всем телом, не боится оказаться слишком близко. Через минуту отстраняется, смотрит Альбедо прямо в глаза.       — Можно я… — но Альбедо прерывает его на середине фразы, и так знает, что тот хочет спросить.       — Да, — и Итэр легко, почти невесомо целует в уголок губ, мягко и нежно, будто боясь спугнуть.       — Уже поздно, мне пора идти, пока окончательно не стемнело, — пытается снова отстраниться, но на этот раз Альбедо не позволяет.       — Прошу, останься у меня, — Альбедо шепчет это Итэру прямо в губы, накрывая их после своими.