the road trip

      Чонын едва не падает с кровати от волнения, когда на её телефон приходит уведомление от местного книжного магазина.       Она искала это ограниченное винтажное издание «Гордости и предубеждения» повсюду. Её близкая подруга Хасыль несколько месяцев назад упомянула, что хотела бы себе такое. И это идеальное время, учитывая, что сегодня у Хасыль день рождения. Чонын никогда не уделяла подарку столько внимания, но, видимо, так происходит, когда тебе кто-то нравится.              «Кто-то, кому ты не нравишься в ответ», — насмехается её внутренний голос.       Чонын и Хасыль дружили с тех самых пор, как два года назад попали на одно и то же литературное направление в университете. Чонын не помнит, когда именно это началось, но уже довольно скоро она обнаружила, что стала больше заботиться о своём внешнем виде всякий раз, когда старшая девушка была рядом с ней, и с некоторым ужасом осознала, что Хасыль нравилась ей больше, чем следовало бы подруге.       В любом случае, она знает, что это безнадёжное дело. Трудно не заметить, какая крепкая связь образовалась между Хасыль и её новой соседкой по комнате Кахэй, и Чонын определённо не может закрыть глаза на томные взгляды, которые эти двое бросают в сторону друг друга.       Чонын вздыхает. Как подруга Хасыль, она искренне желает девушке найти своё счастье. Просто хотелось бы, чтобы счастье это не разрушало её собственное.       Тем не менее, она решительно настроена преподнести Хасыль лучший подарок, который только может, поэтому в спешке завязывает шнурки своих конверсов и выскальзывает на свежий субботний воздух. Чонын снова смотрит на уведомление в телефоне и решает, что нет необходимости звонить и бронировать книгу. Она всего в пяти минутах ходьбы от магазина.       Вскоре она распахивает дверь магазина и оглядывается в поисках консультанта. Помещение оказывается по большей части пустым, если не считать двух-трёх человек, бродящих без цели. Через пару секунд она замечает за прилавком девушку примерно своего возраста, но она занята телефонным разговором.       Ничего страшного, Чонын может подождать, или даже лучше, попытаться найти книгу самостоятельно. Однако, планировка магазина сбивает с толку, и Чонын без понятия, где может находиться винтажная классика. Она направляется к центру помещения, проводя пальцами по корешкам каждой книги на полке.       — Где же она может быть? — она разочарованно бормочет себе под нос.       — Разговариваешь сама с собой, Чонын?       Этот голос. Этот чёртов голос. Раздражение сразу же пробегает по её телу, Чонын оборачивается, чтобы встретиться лицом к лицу с нарушителем спокойствия, чьи губы уже растянуты в ухмылке.       Чон Джинсоль.       Проведя двадцать два года на Земле, Чонын научилась некоторым истинам. Она знает, что Земля вращается вокруг Солнца. Она знает, что ест слишком много сладкого. Она знает, что она идиотка, влюблённая в человека, который не отвечает на её чувства. И ещё она знает, что Чон Джинсоль совершенно невыносима.       Эти двое постоянно бодались, но Чонын винит в этом другую девушку. Независимо от времени и места, Джинсоль всегда что-то у неё отнимала.       Средняя школа, ей четырнадцать лет. Застенчивая Чонын набирается смелости для того, чтобы пригласить самого симпатичного мальчика параллели, Чонгука, на Зимний бал. Ей казалось, что у неё были шансы. Мальчик всегда был мил с ней, и Чонын, не желая идти на бал в одиночку, решила, что он, возможно, принял бы её приглашение. Не то чтобы она собиралась ждать, пока мальчик сам её пригласит, в любом случае. В противоречие гендерным ролям, Чонын, после пинка от нетерпеливой Джиу, шла в сторону футбольного поля, где Чонгук и другие парни валяли друг друга на землю.       «Момент истины», — подбадривает себя она. Чонын была всего в паре метров от Чонгука, когда она подошла к нему первой. Джинсоль, самая популярная девочка в школе. Сердце Чонын замирает, когда она видит сияющее лицо парня, и ей уже ясно, что Джинсоль спросила у него только что. Девушка, с её нелепыми светлыми развевающимися волосами, радостно подбегает к Чонын, чьё лицо уже краснеет от гнева.       — Ты…       — Пригласила Чонгука за Зимний бал? В яблочко, — самодовольно отвечает Джинсоль. — Надеюсь, я не разрушила твои планы, или что-то в этом роде.       — Я… Ты такая…       Внезапно Джиу хватает её за руку и кидает в её сторону многозначительный взгляд. «Она того не стоит», — шепчет девочка, уводя подругу прочь.       Это был первый серьёзный случай, по-настоящему укрепивший её ненависть к девушке, который Чонын может вспомнить. Теперь это кажется почти смешным, ведь Чонын не нравятся парни, и, судя по количеству девушек, которые постоянно липнут к Джинсоль, ей тоже. И всё равно, это её злит.       Затем старшая школа, ей восемнадцать лет. После года надрывания задницы у Чонын отбирают звание лучшей ученицы, достойной выступления на выпускном, и это не кто иной, как Чон Джинсоль. Если бы Чонын была более зрелой, она бы признала, что Джинсоль не обязательно виновата в том, что преуспела в учёбе. Но она терпеть её не может, поэтому она виновата.       История продолжается, когда они каким-то образом попадают в один университет. Несмотря на то, что Джинсоль проводила большую часть времени в здании инженерии и математики в противоположном конце кампуса от литературного здания, в котором учится Чонын, их пути всё равно пересекаются. Это до смешного мелочно, и Чонын знает это, но вишенкой на торте является тот факт, что Джинсоль занимала любимое место Чонын на парковке кампуса. Каждый. Божий. День. Чонын нравится это место — в него легко заехать и выехать, и оно частично находится в тени, так что её чёрный автомобиль не нагревается до тысячи градусов, когда она садится в него под конец дня.       Джинсоль, во всей своей раздражающей красе, должно быть, это подметила, и теперь заняла это место как своё собственное. Даже если Чонын выходит из дома раньше, стараясь вернуть место себе, она проигрывает каждый раз. Она знает, что Джинсоль делает это только для того, чтобы ей насолить, и это всегда срабатывает.       Между двумя девушками всегда было какое-то негласное соперничество, поэтому, когда хорошее настроение Чонын ещё до десяти утра перебивает человек, которого она больше всех терпеть не может, она злится. Очень злится. А Джинсоль выглядит так же самодовольно, как и всегда, в своей фирменной кожаной куртке и с лицом, идеально обрамлённым длинными каштановыми волосами.       Есть ещё одна вещь, которая бесит Чонын, хотя она в этом никогда не признается. Почему эта девушка всегда выглядит так красиво? Никто с таким ужасным характером не заслуживает такой потрясающей внешности.       — Джинсоль, — коротко говорит она, возвращаясь к своей первоначальной задаче. «Да где эта чёртова книга?»       — Я поживаю отлично, спасибо, что спросила, — протягивает Джинсоль, и Чонын становится труднее сосредоточиться.       — Я не обязана разговаривать с тобой, — бормочет Чонын.       — Как жаль, — ухмыляется Джинсоль. — Я люблю поговорить.       Чонын раздражённо проводит рукой по волосам:              — Поверь мне, я в курсе, — парирует она.       Девушка повыше просто усмехается.              — Знаешь, тебе тоже стоит как-нибудь попробовать. Может, ты не была бы такой напряжённой всё время.       Чонын фыркает и снова поворачивается к девушке, бросая своё занятие:       — Я не напряжена, просто ты бесишь.       Джинсоль надувает губы, и это выводит Чонын ещё сильнее.              — Ты разбиваешь мне сердце, — усмехается она. — Что ты делаешь в книжном так рано в выходной? Не говори, что ты настолько ботаник.       — Говорит та, кто собирает экшн-фигурки? — язвит Чонын. — И не то чтобы это твоё дело, но я ищу подарок для подруги.       Чонын слышит, как девушка бормочет что-то подозрительно похожее на: «Они называются Гандамы», и закатывает глаза.              — Сама-то что здесь делаешь? — спрашивает она, сверля девушку взглядом.       — Мне нужен был учебник, но я увидела тебя и решила поздороваться. Некоторые из нас на самом деле вежливы.       — Ты хочешь награду за это?       — Спасибо, не нужно. У меня и так их много. Помнишь тот раз, когда я победила тебя в финале дебатов? Этот трофей очень красиво смотрится у меня в шкафу, — задумчиво протягивает Джинсоль.       Чонын стискивает челюсти от воспоминания:              — Ты даже его не заслужила.       —На самом деле, заслужила, потому и получила.       Чонын тяжело вздыхает:              — Ты серьёзно подошла только для того, чтобы меня позлить?       — Я подошла, чтобы поздороваться. Не моя вина, что у тебя нулевое терпение.       «На самом деле, твоя», — думает Чонын. Она игнорирует девушку и продолжает искать книгу, но потом неожиданно слышит то, во что не хотелось бы верить.       — Надеюсь, Вашей дочери понравится! «Гордость и предубеждение» — одна из моих любимых книг, — говорит работница у входа в магазин. Чонын резко оборачивается и видит, как девушка печатает чек и передаёт его мужчине лет сорока.       С тянущим чувством в груди Чонын отталкивает Джинсоль с пути и приближается к стойке, где, конечно же, кассир кладёт её книгу в подарочный пакет и отдаёт его мужчине, который берёт его с благодарной улыбкой.       — Нет, нет, нет, чёрт! — Чонын шипит себе под нос и смотрит вслед покидающему магазин мужчине, прежде чем сердито повернуться к Джинсоль.       — Это была последняя книга! Всё ты виновата! — восклицает она.       Джинсоль сердито смотрит на неё в ответ:              — Прошу прощения, не я виновата в том, что ты не додумалась забронировать её!       Гнев Чонын усиливается:              — Я же не знала, что её купят так быстро! Кроме того, мне бы удалось её взять первой, если бы ты просто оставила меня в покое.       Джинсоль находит в себе наглость выглядеть обиженно. Чонын закатывает глаза, прежде чем осознаёт всю тяжесть ситуации.              «Боже, я в дерьме», — сокрушается она. Она должна быть на ужине у Хасыль сегодня вечером, и ни в коем случае она не собирается появиться там без подарка.              Чонын почти бежит к кассиру, пытаясь скрыть одышку. Девушка — на её бейдже написано «Хиджин» — оглядывает её как чудачку.       — Книга, которую Вы только что продали, — задыхается Чонын. — У вас есть ещё? — она спрашивает, будто заранее не знает ответа.       Хиджин виновато улыбается:              — Извините, она была в одном экземпляре.       Чувствуя на себе чужой взгляд, Чонын оглядывается и видит, что Джинсоль с любопытством наблюдает за ней. В раздражении она снова поворачивается к кассиру:              — Что ж, а Вы знаете, когда будет новый завоз? — она спрашивает, но в глубине души знает, что всё безнадёжно. Лицо Хиджин говорит ей о том же, когда она отрицательно качает головой.       — Единственная доступная на данный момент книга находится в нашем магазине в аутлет-деревне Гринвуд, — сообщает Хиджин.       Чонын хмурится:              — Я не в курсе, где это.       Хиджин усмехается:              — Это в трёх часах езды отсюда.       «К чёрту мою жизнь».       Чонын взвешивает все варианты. Она может просто пойти домой и хандрить до тех пор, пока не придумает какой-нибудь посредственный подарок для подруги. Эта мысль выводит её ещё больше.       Она снова смотрит на Джинсоль, прислонившуюся к стене, на её фирменное самодовольное выражением лица. Именно тогда у Чонын возникает идея. Она поворачивается к кассиру.       — Не могли бы Вы отложить эту книгу для меня? — спрашивает она максимально вежливо.       Хиджин недоуменно смотрит на неё, зачем печатает что-то на компьютере:              — Эм, да, я могу, но только на один день, потом книга снова окажется на прилавке.       Чонын широко улыбается ей:              — Не проблема.       Работница смотрит на неё так, будто она отрастила вторую голову, и Чонын не может её винить. Конечно, потратить шесть часов в попытке достать подарок — это, наверное, излишне, но она уже зашла слишком далеко, чтобы беспокоиться.       — Хорошо, сейчас забронируем. Продиктуете Ваше имя?       Чонын тратит минуту, диктуя Хиджин свои контактные данные, прежде чем поблагодарить озадаченную девушку и вернуться к Джинсоль.       При виде её выражения лица Джинсоль выгибает бровь:              — Почему ты так на меня смотришь?       — Ты отвезёшь меня. В Гринвуд.       Джинсоль начинает смеяться ей в лицо, и Чонын приходится призвать всю свою волю, чтобы не ударить девушку.              — Отличная шутка, — говорит она, всё ещё смеясь.       — Я не шучу. Это ты виновата в том, что мне придётся туда ехать. Моя машина в ремонте, мне не на чем ехать. Поэтому меня повезёшь ты.       Джинсоль перестаёт смеяться и смотрит на блондинку, хмурясь:              — Ты думаешь, мне больше нечем заняться в воскресенье, чем провести шесть часов запертой в машине с тобой?       (Так и есть, но об этом не стоит знать никому, кроме неё самой.)       Чонын закатывает глаза:              — Прости, я отвлекаю тебя от дел? Не переживай, у тебя наверняка будет возможность терроризировать город и в другой день.       Джинсоль поражённо качает головой:              — Боже, ты драматизируешь.       — А ты раздражаешь, — отвечает Чонын, направляя девушку к выходу. — А теперь пойдём. Я хочу вернуться сегодня вечером, чтобы успеть отдать книгу Хасыль.       Пока они идут по улице, Джинсоль поворачивается к ней с задумчивым выражением лица:              — Хасыль, да?       Чонын внезапно останавливается.       — Да, это и есть моя подруга.       — Подруга, с которой ты хочешь встречаться?       Чонын бледнеет.              — О чём ты?       Джинсоль оглядывает её, подводя к спортивному автомобилю, выкрашенному в отвратительно—синий цвет:              — Знаешь, ты не такая скрытная, как тебе кажется.       Шок переполняет чувства Чонын. Не может быть, что из всех людей именно Джинсоль знает о её влюблённости, когда она так хорошо скрывала это ото всех. По крайней мере, ей так казалось.       — Как ты… какого чёрта? Ты всегда уделяешь мне так много внимания? Чудачка, — уклоняется от ответа она, пытаясь выровнять дыхание.       — Мечтай, дорогуша.       Чонын едва не падает:              — Ага, конечно. Почему у тебя в машине такой беспорядок?       Джинсоль закатывает глаза:       — Я не ждала гостей.       — У тебя явно было много гостей, судя по количеству одежды здесь, — говорит Чонын, перед тем как с ужасом взглянуть на заднее сидение. — Почему здесь бюстгальтер?       Джинсоль ухмыляется, выезжая с парковки:              — Я думаю, ты знаешь, почему.       — Какая мерзость, — Чонын скалит зубы.       — Ты слишком много ноешь. Боже, почему машины нет у тебя, а наказывают за это меня? — возмущается Джинсоль.       — Не знаю, а меня почему наказывают каждый день с тех пор, как мы встретились? Жизнь полна загадок.       — Ты думаешь обо мне каждый день? Я польщена, — ухмыляется Джинсоль.       Чонын краснеет.              — Нет, ты бесишь меня каждый день, — она отвергает абсурдное предположение.       Джинсоль пожимает плечами:              — Почти то же самое.       — Ни черта, — глумится Чонын.       Останавливаясь на красный свет, Джинсоль обращает своё внимание на девушку на пассажирском сидении:              — В твоём крошечном тельце столько ненависти, что я почти впечатлена.       — Это крошечное тельце задавит твоё, если ты не будешь молчать.       Ухмылка расплывается по лицу Джинсоль:              — Ого, хорошо. Не знала, что тебе такое нравится.       Чонын едва не давится воздухом.       — Отвали, — она пытается звучать угрожающе, но слишком смущена для этого. — Даже не пытайся распространять свои флюиды казановы здесь.       Джинсоль ахает:              — Я не казанова.       Чонын одаривает её равнодушным взглядом.       — Неужели? Твой образ, состояние автомобиля, даже музыка, которую мы сейчас слушаем, — перечисляет она.       — Что не так с The Weekend? — хмурится Джинсоль.       — Ничего, я просто говорю, — отмечает Чонын. — Это всё часть твоего имиджа.       — Ты имеешь в виду имидж сексуальной интеллектуалки Чон Джинсоль?       — Фу.       Джинсоль фыркает:              — Девушкам такое нравится, хочешь, верь, хочешь — нет, — констатирует она. — Только потому, что тебе не нравится, — она добавляет уже гораздо тише.       Чонын переводит взгляд с пробки перед ними на девушку за рулём.              — Что?       Джинсоль качает головой:       — Ничего, — она ненадолго замолкает, и единственными доходящими до них звуками становятся голос Фрэнка Оушена и иногда автомобильные гудки. Затем:              — Это довольно забавно, да?        — Что забавно? — спрашивает Чонын в замешательстве.       — В смысле, мы ссорились из-за мальчика в средней школе, — поясняет Джинсоль, и Чонын глубоко вздыхает при воспоминании. — Теперь я, видимо, какая-то плейгёрл-лесбиянка, а ты заставляешь меня везти тебя так далеко только для того, чтобы ты могла отдать свой чертовски гейский подарок девушке, которой даже не нравишься. Мы обе сильно изменились.       Игнорируя последнюю колкость, Чонын качает головой:       — Вовсе нет. Ты всё ещё просто невыносима.       Джинсоль снова надувает губы, но Чонын имитирует рвотный позыв:              — Не-а, это на мне не сработает.       — Блин, я думала, это моё универсальное оружие, — Джинсоль делает задумчивое лицо.       — Это нелепо, — заявляет Чонын, и Джинсоль просто пожимает плечами.       На следующие пятнадцать минут воцаряется тишина, Джинсоль сосредоточена на указаниях, которые Чонын даёт ей касательно дороги. Чонын выглядывает в окно, замечая, как оживлённые дороги сменяются зелёными посадками, и вновь вспоминает, как долго придётся ехать ради этой дурацкой книги.       Как будто читая её мысли, Джинсоль внезапно разрывает тишину:              — Она и правда тебе нравится, верно?       Чонын не нуждается в пояснениях, точно зная, что другая девушка имеет в виду:              — Без обид, но я не очень хочу говорить об этом с тобой, — отрезает она. «Или с кем угодно».       Джинсоль вздыхает:              — Нам ещё пять часов ехать вместе, Чонын, — она указывает на экран со временем в машине. — Будет хуже, если станет скучно, так что мы могли бы поговорить.       Чонын не хочет этого признавать, но она знает, что Джинсоль права. Тем не менее:              — Но обязательно ли говорить об этом?       Джинсоль пожимает плечами:              — А есть идеи лучше? Я имею в виду, это и есть причина, почему мы оказались в такой ситуации, так что… — она замолкает. Мысль доставлена.       Чонын задумчиво прикусывает губу, не веря тому, что она собирается поделиться своими чувствами к Хасыль со своим заклятым врагом.              — Она мне нравится, — поясняет девушка. — Это не… Я не знаю, это проблема, но не настолько невыносимая, чтобы признаваться ей?       Джинсоль кивает:              — Я понимаю. То есть, даже если бы она тебе не нравилась, ты бы всё равно делала всё это для неё?       Чонын задумывается.              — Думаю, да, — честно отвечает она.       — Это мило, — хмыкает Джинсоль.       Глубоко внутри, Чонын сходит с ума. Она знает, что Джиу бы не поверила своим глазам, если бы увидела это взаимодействие. Со странным чувством, Чонын осознаёт, что это может быть самым длинным диалогом без подколов между ней и Джинсоль за долгие годы. Или за всё время. Она сглатывает при этой мысли.       Прочищая горло, она меняет тему со своей личной жизни, или её отсутствия:              — Итак, а тебе кто-нибудь нравится?       — Эм, нет? — Джинсоль выглядит удивлённой.       — Звучит не слишком уверенно, — хмурится Чонын.       Джинсоль стучит пальцами по рулю.              — В смысле, наверное, — говорит она.       Чонын загорается. Наконец-то. После прожарки по поводу своей личной жизни, хотя и в более мягкой манере, она наконец-то может вернуть услугу. Недавний разговор сбил её с толку, и она рада знать, что она тоже может чем-то подразнить старшую девушку.       — Кто это? — прямолинейно спрашивает она.       — С чего бы мне тебе говорить? — смеется Джинсоль.       — Это справедливо, — поясняет Чонын. — Ты знаешь, кто нравится мне.       Джинсоль закатывает глаза:              — Это не то же самое. Кто угодно с глазами может это увидеть.       У Чонын перехватывает дыхание.              — Пожалуйста, скажи, что ты шутишь.       Джинсоль косится в её сторону:              — Как я уже сказала, ты не очень скрытная. Хотя, мне говорили, что я наблюдательна, так что, кто знает.       Чонын выдыхает:              — Будем надеяться, что это просто ты одержима мной или что-то в этом роде, а не я такая очевидная.       — Ага, конечно, — бормочет Джинсоль.       Чонын игнорирует её.              — Не отвлекай меня и скажи, кто это!       — Гм… нет.       — Да.       — А не то что? — неожиданно спрашивает Джинсоль, выгибая бровь идеальной формы.       Чонын просто смотрит на неё:              — Я… я не знаю?       — Так и знала, — удовлетворённо ухмыляется Джинсоль.       Чонын ругается себе под нос. Она была так близка к тому, чтобы получить какой-то компромат на Джинсоль, но удача, конечно, была не на её стороне, и она проиграла в играх разума с Джинсоль.       — В конечном счёте, я узнаю, — обещает Чонын.       — Ну конечно.       Снова вздох.              — Мы ещё не приехали?       Джинсоль смотрит на неё, как на сумасшедшую.       — Чонын, мы не проехали и половины пути.       Чонын драматично ударяется головой об окно, разглядывая мелькающие за ним поля:       — Убейте меня прямо сейчас.       — Прекрати, — фыркает Джинсоль, — Давай просто поговорим о чём-то другом.       — Например?       Джинсоль задумывается на мгновение.              — Почему бы нам не сыграть в игру?       — Какую игру?       — 21 вопрос? — с гордостью предлагает Джинсоль.       — Как примитивно, — ворчит Чонын. — Ладно. Я начну. Твоя любимая еда?       — Это легко, токпокки, — усмехается Джинсоль. Чонын одобрительно кивает. — А твоя?       — Пицца.       — И кто тут примитивный?       — Заткнись. Хорошо, тогда какой…       — Эй, подожди, моя очередь! — протестует Джинсоль.       — Ты только что спросила о моей любимой еде, — отмечает Чонын.       — Это не считается.       Чонын качает головой.              — Ладно. Что у тебя за вопрос?       — Ты веришь в любовь с первого взгляда? — неожиданно спрашивает Джинсоль.       Чонын вздрагивает:              — Воу. Как мы перешли от еды к этому?       У Джинсоль нечитаемое выражение лица.              — Просто ответь.       — Не верю. А ты?       Джинсоль улыбается:       — Ты хочешь потратить на это свой вопрос?       — Да, — перебивает её Чонын. — Скажи мне.       — Я верю, — отвечает старшая.       — Правда? — шокировано переспрашивает Чонын.       Джинсоль бросает в её сторону недоуменный взгляд.              — Почему ты так удивлена?       Блондинка смотрит на неё с недоверием.       — Потому что ты — это ты? Я думала, мы уже прояснили этот момент, — смеётся она.       На мгновение Джинсоль выглядит сбитой с толку, затем отвечает:              — А, имидж казановы.       — Ага.       — Всё равно верю.       Чонын не может поверить тому, что она слышит.              — То есть ты думаешь, что можешь посмотреть на человека и сразу влюбиться?       Джинсоль отрицательно качает головой.       — Не совсем так, — поправляет она. — Но я думаю, что можно посмотреть на человека и почувствовать что-то очень глубокое очень быстро.       — Вот это да, признаю свою ошибку, — задумчиво отвечает Чонын. Джинсоль искоса глядит на неё.       — Я полна сюрпризов.       Мгновение двое просто смотрят друг на друга и молчат. Джинсоль выглядит так, будто хочет спросить ещё что-то. Но вместо этого она слегка откашливается и говорит:              — Давай поиграем во что-нибудь другое, мне скучно.       Чонын недоуменно смотрит на неё:       — У тебя концентрация внимания, как у золотой рыбки.       Старшая усмехается, но Чонын замечает, что это звучит слегка неестественно.              — Я хочу продолжить, — неожиданно говорит Чонын.       Джинсоль хмурится, но смягчается:       — Ладно, если тебе так понравилось.       Чонын не уверена, как правильно выразиться, но у неё есть вопрос, на который она хочет знать ответ:              — Почему ты меня ненавидишь?       Чонын видит, как невероятно острая линия челюсти Джинсоль сжимается.       — Я не ненавижу тебя, — отвечает она, не сводя глаз с дороги.       — Ты сейчас серьёзно? — спрашивает Чонын, неожиданно чувствуя раздражение.       — Да, — Джинсоль по-прежнему не смотрит ей в глаза.       — Ладно, — говорит Чонын саркастично, — Тогда, почему я тебе не нравлюсь?       — Что это вообще за вопрос такой? — замечает Джинсоль.       — Это обоснованный вопрос, — вспыхивает Чонын. — Ты понимаешь, о чём я говорю, и я хочу знать, почему ты так себя вела.       Лицо Джинсоль накрывает тень, и настроение Чонын ухудшается. Она думает, что это было предсказуемо. Даже подозрительно, что они уже было поладили.       В машине тихо следующие пару минут, и Чонын предполагает, что Джинсоль просто проигнорировала её вопрос. Вздыхая, она поворачивается к окну, но даже вид коров не может поднять настроение.       — Я никогда не ненавидела тебя. И даже не испытывала никакой неприязни, если на то пошло, — наконец говорит Джинсоль, её голос срывается где-то посередине предложения.       — Ну да, конечно, — с горечью говорит Чонын.       Джинсоль наконец-то встречает глаза Чонын своими, и она потрясена, увидев, сколько в них скрывается эмоций.              — Я никогда не ненавидела тебя, Чонын. Это всё должно было быть простым дружеским соревнованием, и мне жаль, если я заставила тебя думать, будто это не так.       Чонын чувствует ком в горле от уязвимости признания Джинсоль.              — Хорошо, — тихо говорит она.       Она не уверена, такого ли ответа она ожидала, но она определённо чувствует некоторое облегчение.       — Хорошо, — повторяет Джинсоль, выглядя более неловко, чем Чонын когда-либо её видела. Она почти смеётся.       — Итак… что это значит теперь?       — Что?       — В смысле, для нас, — поясняет Чонын. — Мы всё ещё…       — Ты всё ещё меня раздражаешь, — говорит Джинсоль, но Чонын видит призрак мягкой улыбки на её губах.       Чонын улыбается в ответ:              — Взаимно.       — Отлично.       Настроение неожиданно поднимается. Чонын заглядывает в телефон.       — Хэй! —восклицает она. — Мы почти на месте!       — Правда? — спрашивает Джинсоль. — Должно быть, пробка была не такой уж и страшной.       Чонын кивает и направляет её по дороге к книжному магазину. Через десять минут они прибывают в точку назначения, часы на экране телефона Чонын показывают 13:07. Она оборачивается к Джинсоль.              — Я быстро сбегаю и заберу, — говорит Чонын, и другая девушка не протестует.       Чонын врывается в помещение, настроенная ни на что не отвлекаться, как в прошлый раз. Приятной женщине за кассой требуется всего минута на то, чтобы оформить сделку и отпустить Чонын.       Сразу после этого, она садится в машину Джинсоль и обнаруживает, как девушка поправляет волосы, сосредоточенно разглядывая своё отражение в зеркале заднего вида. Это зрелище вызывает у Чонын смех.       — Ты отлично выглядишь, чудачка.       Чонын не уверена, правда ли она увидела румянец на лице Джинсоль, но она надеется, что ещё не потеряла своё здравомыслие и ей просто показалось.       — Ох, спасибо, — заикается она, и Чонын снова не может удержаться от смеха. Чон Джинсоль, воплощение самоуверенности, заикается перед ней? Она видела всё в этой жизни.       — Взяла книгу? — она спрашивает у Чонын, и та кивает, показывая ей подарочный пакет.       — Отлично, поехали, — Джинсоль заводит машину, и двое отправляются обратно в родной город. — Ты можешь включить свою музыку, если хочешь, — добавляет она, глядя на Чонын.       — Ох, — Чонын застигнута врасплох. — Если ты не против.       Джинсоль качает головой.              — Всё нормально. Сейчас, я подключу твой телефон, — секунду она возится с проводами, и звуковой сигнал сообщает им, что соединение прошло успешно.       “Ayo, GG!”       Чонын закрывает глаза, ожидая подшучиваний со стороны местной крутой девчонки Джинсоль. Однако, к её удивлению, лицо другой девушки загорается.        — Я люблю Girls’ Generation! — восклицает она, увеличивая громкость.       Чонын почти вздыхает с облегчением. Но потом:              — Правда? — она выгибает бровь.       Джинсоль кивает.              — Я тоже люблю веселиться, знаешь ли!       Чонын забавляет, с какой удивительной точностью девушка рядом с ней подхватывает первый куплет. О, как бы ей хотелось, чтобы люди могли увидеть этот момент.       Джинсоль, должно быть, замечает на себе её взгляд, и останавливается на мгновение.       — Что это у тебя с лицом?       — Ты о чём? — недоуменно спрашивает Чонын.       — Ты улыбалась мне, — хихикает Джинсоль.       «Неужели?»       — Я думаю, тебе померещилось, — отвечает блондинка.       — Как скажешь, Чонын.       Но Чонын не может перестать думать: «С чего бы мне улыбаться? Я просто смотрела, как она дурачится».       — У меня к тебе просьба, — внезапно прерывает поток её мыслей Джинсоль.       — Какая?       — Допой песню вместе со мной, — говорит Джинсоль так серьёзно, что вызывает у неё смех.       — Ни за что, — отвергает она, всё ещё смеясь.       — Я отвезла тебя сюда. Меньшее, что ты можешь для меня сделать — это выполнить просьбу, — настаивает Джинсоль, и Чонын вынуждена признать её правоту. Несмотря на то, что технически старшая виновата в том, что Чонын упустила книгу, Джинсоль совершенно не обязательно было проводить с ней шесть часов в машине. Чонын может быть ужасающей, но не до такой степени.              Она всё ещё не уверена, почему Джинсоль согласилась. Может быть, девушке просто было очень скучно. В любом случае, она поражённо вздыхает и принимает свою судьбу.       — Ayo stop! Let me put it down another way!       — Так-то лучше! — поддерживает Джинсоль, и Чонын закрывает лицо от смущения. Раз уж она собирается это сделать, она сделает этот должным образом. Во всяком случае, не похоже, что кто-то снаружи это увидит.       — I got a boy meotjin! I got a boy chakan! I got a boy, handsome boy, nae mam da gaejeogan! — она поёт так, будто от этого зависит её жизнь.       Джинсоль хрипит от смеха рядом с ней, за что получает удар по руке.              — Эй, хватит смеяться! — ворчит она. — Ты сама меня попросила!       Девушка за рулём продолжает смеяться и качает головой:              — Нет, ты молодец! Продолжай!       Чонын по какой-то причине продолжает, и Джинсоль время от времени вклинивается, чтобы спеть с ней дуэтом.       — А мы хорошо звучим! — смеётся Джинсоль, перекрикивая громкую стереосистему.       — Это потому что я делаю всю сложную работу, — усмехается Чонын.       Джинсоль драматично прижимает руку к сердцу.       — Как ты можешь так говорить? Я покажу тебе сложную работу, Ким Чонын.       И с решительным взглядом она поёт партию Тэён. Чонын приоткрывает рот от того, насколько хорошо это звучит. По правде, «хорошо» даже может быть преуменьшением. «Конечно, она ещё и хорошо поёт», — думает Чонын. Это было чем-то, что всегда её беспокоило — Джинсоль, казалось, преуспевала во всём. Умная, спортивная, талантливая, красивая. Это приводило её в ярость.       Но сейчас, смотря, как девушка выкрикивает k-pop тексты с наполовину высунутой в окно головой, она осознаёт, что это перестало быть похожим на соревнование и начинает ощущаться как что-то другое, чему она пока не может дать название.       — Даже не делай вид, что это было не превосходно, — дерзко говорит Джинсоль, когда песня заканчивается.       — Ладно, ладно, — закатывает глаза Чонын. — Посмотрим, как ты справишься с другой песней.       Следующий час двое поют — нет, выкрикивают разные песни Girls’ Generation, пока ветерок проникает в окна, а солнце начинает опускаться.       Чонын не уверена, как до этого дошло, но она хорошо проводит время. Ни разу за миллион лет не представляла она, что Джинсоль сможет вызвать в ней хоть немного позитивных эмоций, но она знает, что улыбается и слишком довольна, чтобы волноваться.       Джинсоль тоже улыбается. Не той дерзкой ухмылкой, которая, кажется, постоянно запечатлена на её лице. Нет, эта улыбка другая. Чонын не уверена, что видела её раньше, потому что наверняка запомнила бы, но то, как глаза Джинсоль прищуриваются, когда она улыбается, очаровательно.       «Окей, какого чёрта?». Неужели из всех людей, она назвала Джинсоль очаровательной? Похоже, «горячая» — это слово, которое обычно используют её поклонники. Или даже «сексуальная». Не то чтобы Чонын когда-либо так говорила. Но то, как ярко Джинсоль улыбается прямо сейчас, не позволяет Чонын не назвать её милой.              Телефон Чонын неожиданно гудит, и она безмолвно благодарит его за отвлечение от мыслей, которые начали переходить на запретную территорию. К сожалению, отвлечение оказывается недолговечным. хасыль 💚🎤: мы с кахэй попали в пробку, не думаю, что успею приготовить ужин :( я напишу тебе, когда буду дома, хорошо?       Её настроение мгновенно пропадает. Она печатает ответ перед тем, как переключить песню на более медленную и отложить трубку в сторону.       Джинсоль обеспокоенно смотрит на неё:              — Ты в порядке?       — Да. Больше не хочется петь, — коротко отвечает она и именно в этот момент понимает, насколько это жалко, что её настроение может так быстро ухудшаться.       Однако Джинсоль не унимается:              — Да ладно, я знаю, что тебя что-то беспокоит. Эта машина — безопасное место, — шутит она.       Чонын вздыхает. Она может ей рассказать, учитывая, что Джинсоль уже знает о её смущающей симпатии.       — Это Хасыль, — начинает она. — Они с Кахэй опаздывают, поэтому ужин отменяется.       Это свидетельство того, насколько пять часов в автомобиле с кем-то могут всё изменить, потому что Джинсоль нисколько не издевается над ней. Вместо этого, она хмурится.              — Мне жаль.       Она снова вздыхает:              — Не стоит. Я всё равно увижу её позже, но это просто расстраивает.       — Бьюсь об заклад, — понимающе бормочет Джинсоль. — Слушай, не хочешь поесть чего-нибудь? Я угощаю.              Чонын замирает. Не впервые за день она шокирована. Джинсоль пригласила её на ужин просто потому, что она была расстроена? После того, как возила её целый день? От этой мысли у неё слегка кружится голова, но отказываться от бесплатной еды она не собирается.       — Ох, конечно, — она принимает предложение и знает, что сделала верный выбор, когда Джинсоль расплывается в этой улыбке.       — Здорово! — говорит Джинсоль. — Я знаю хорошую пиццерию недалеко от кампуса.       — Пиццерию?       — Ага, — легко отвечает Джинсоль. — Я подумала, если уж тебе грустно, то пусть будет грустно, но с твоей любимой едой, — она пожимает плечами.       — Ты запомнила, — губа Чонын подёргивается.       — Это было всего пару часов назад! Боже, мне что, нужно записать тебя к доктору? — осматривает её Джинсоль.       Чонын слегка толкает её рукой:              — Замолчи.       Она немного растрогана. Чонын знает, что, технически, они действительно играли в ту дурацкую игру, которая продлилась от силы десять минут, всего пару часов назад, но по какой-то причине ей кажется, что это было целую жизнь назад. Она уверена, что Джинсоль из недалёкого прошлого не предложила бы накормить её, потому что ей было грустно из-за девушки.       С другой стороны, Чонын никогда не пыталась сблизиться с Джинсоль. По понятным причинам она никогда не хотела этого. Джинсоль всегда была так добра? Может, это то, что она так долго упускала из-за какого-то глупого соперничества.       По крайней мере, теперь она это видит. И надеется, что Джинсоль не вернётся к своему невыносимому образу, когда они разойдутся сегодня.       Остаток поездки они проводят в тишине, если не случать периодического мычания Джинсоль. Когда знакомый пригород появляется в поле зрения, Чонын вспоминает события дня.       Из-за Джинсоль она упустила книгу, а потом заставила Джинсоль отправиться в многочасовую поездку. Это должно значить, что теперь они квиты, верно?       Вот только Джинсоль сделала ещё один шаг навстречу и предложила ей поужинать. Чонын ломает голову в поисках причины, по которой старшая вообще могла предложить такое. Но не находит ответа и решает, что Джинсоль либо просто голодна, либо действительно большее добрый человек, чем ей казалось. Чонын знает, какой вариант она предпочитает.       — Мы на месте, — говорит ей Джинсоль, когда они останавливаются у пиццерии, в которую она часто заходила с Хасыль. Чонын выталкивает эту мысль из головы, когда они проходят внутрь, к укромному месту в углу.       — Уже решила, что хочешь? — спрашивает Джинсоль, пока они листают меню перед ними. Чонын кивает, и Джинсоль заказывает одну маргариту и одну пепперони.       Когда Джинсоль возвращается, и они сидят друг напротив друга, Чонын осознаёт, что теперь это гораздо более неловко. По крайней мере, во время автомобильного путешествия отвлекала дорога. Она не уверена почему, но взгляд Джинсоль в тусклом освещении заставляет её нервничать.       Она прочищает горло.              — Спасибо, за, эм, всё это. За то, что свозила меня, и теперь за ужин…       Джинсоль отмахивается:              — Всё в порядке. Полагаю, у тебя был довольно дерьмовый день, да? Ты проделала такой путь за подарком, чтобы тебя потом отшили.       — Меня не отшили, — слабо протестует Чонын.       Джинсоль просто пожимает плечами:              — Тем не менее.       Чонын проигрывает комментарий Джинсоль в голове. «Дерьмовый день…» Технически, её день следует считать неудачным. Но по какой-то причине, он таким не чувствуется. Джинсоль, должно быть, достаточно хорошо отвлекла её.       Вся эта ситуация за пределами её понимания. Как она могла провести последние десять лет, точа зуб на эту девушку, только чтобы провести с ней несколько жалких часов и внезапно насладиться её компанией?       — Он не был дерьмовым, — выпаливает она, даже не осознавая. «Боже, придержи хоть какие—то секреты при себе, Чонын».       Джинсоль перестаёт перебирать пальцы и поднимает глаза, чтобы встретиться с ней взглядом.              — Что?       Чонын вздыхает.              — Мой день. Ты сказала, что он был дерьмовым, но я не знаю… это было почти весело ближе к концу, верно? То есть, когда мы пели песни SNSD?       Растерянное выражение лица Джинсоль превращается в расслабленную улыбку, которую Чонын повторяет.              — Это правда было весело. Слава Богу, — нервно смеётся она. — Мне казалось, что я одна так подумала.       — Не одна, — это всё, что Чонын говорит в ответ.       Улыбка Джинсоль становится шире, и чёрт возьми. Чонын почти понимает всех членов фанклуба этой девушки.              Стоп.       Нет, она не понимает. Это глупая мысль. Она определённо не понимает, и на неё никак не влияет то, как Джинсоль смотрит на неё, подпирая подбородок руками и слегка наклоняя голову.       В следующий момент приносят пиццу, и всё, о чем думает Чонын, это: «Слава Богу». Наверняка ей так сильно вскружило голову от того, что ей просто хотелось есть. Она впивается в пиццу, как будто голодала целый месяц, молясь, чтобы Джинсоль не заметила её горящие уши, потому что, небеса, она чувствует жар от них.       Следующие двадцать минут они едят и смеются над историями из подросткового возраста. Вместо того, чтобы отвлекать Чонын, это только усиливает странное чувство в её животе. «Значит, пицца не помогла», — отмечает она.       — Я попрошу коробку для еды навынос, — Джинсоль кивает в сторону недоеденной ими пиццы. — Можешь поделиться ей с Хасыль или типа того.       Чонын просто кивает, не в силах придумать, как дать другой девушке знать, что ей внезапно больше не хочется есть.       Джинсоль расплачивается, и они возвращаются к машине с коробками.              — Итак, хм, где живёт Хасыль? — спрашивает она.       Чонын объясняет дорогу, и они начинают пятнадцатиминутную поездку к её дому. Снова тихо. Чонын слишком вымотана для разговоров, а Джинсоль не отвлекается от дороги.       Когда Джинсоль останавливает у подъезда, Чонын слишком погружена в мысли, чтобы это заметить. Она чувствует лёгкое прикосновение к руке и дёргается. — Мы приехали, — тихо говорит Джинсоль, убирая руку. Чонын следит за её движениями, когда она кладёт руку обратно на руль, барабаня по нему пальцами.       — Ещё раз спасибо, — говорит Чонын, отстёгивая ремень безопасности и собирая свои вещи. — За всё. Правда. Ты очень помогла мне сегодня.       Джинсоль смотрит на неё.              — Ты это заслужила, — бормочет она, не разрывая зрительного контакта. Чонын чувствует, как от этих слов у неё на шее появляется румянец. Ей нужно выбраться из этой проклятой машины, прежде чем она окончательно сойдёт с ума.       Она бросает неловкое «пока» и выскакивает из машины, смотря, как Джинсоль уезжает. В следующую минуту она стоит на пороге дома Хасыль, сжимая коробку с пиццей и подарочный пакет.       Она стучит в дверь, и через мгновение появляется Хасыль и улыбается, замечая, что она держит.       — Я к тебе не с пустыми руками, — пытается пошутить Чонын, но не чувствует себя лучше.       Хасыль тянет её внутрь, и двое устраиваются на её диване.       — С днём рождения, — улыбается Чонын, протягивая пакет подруге. С любопытством Хасыль заглядывает внутрь, прежде чем встретиться взглядами с Чонын:       — Не может быть! — визжит она.       — Может, — усмехается Чонын, заставляя себя забыть о том, как далеко пришлось зайти, чтобы заполучить этот подарок.              Хасыль крепко её обнимает.       — Спасибо. Это лучший подарок, — она прячет голову в изгибе шеи Чонын, и обычно этого было бы достаточно, чтобы свести Чонын с ума, но теперь…       Теперь она слишком запуталась, чтобы обратить на это внимание. «Глупая Джинсоль со своей глупой улыбкой».       Чонын заставляет себя спросить Хасыль о том, как она провела время в дневном спа-салоне с Кахэй. Но подруга слишком проницательна, чтобы не заметить странности её настроения.       — Ты как будто не в себе, — хмурится Хасыль.       — Я в порядке, — лжёт Чонын.       Хасыль нахмуривается ещё сильнее, но меняет тему:              — Знаешь, я видела машину Джинсоль снаружи… что это всё значит?       Чёрт.       — Ничего, — бормочет она, слишком измученная, чтобы даже начать объяснять события сегодняшнего дня.       Хасыль подозрительно её оглядывает.              — Не похоже на ничего, — указывает она, и её глаза округляются. — Погоди-ка…       — Что?       — Вы двое ведь не встречаетесь тайком или типа того, да?       Чонын едва не задыхается:              — Чего? Ты в своём уме?       Хасыль просто пожимает плечами.       — Это правдоподобно. Вы двое играли в кошки-мышки так долго. В конце концов, это должно было вам надоесть.       — Ничего не изменилось, — снова лжёт Чонын.       — Угу, как скажешь.       — Я говорю это, потому что это правда.       Хасыль вздыхает.              — Чонын…       — Мы можем об этом не говорить? — нетерпеливо спрашивает Чонын. — Я хочу провести время с подругой без всего этого. Давай просто посмотрим фильм.       Так они и поступают. Хасыль открывает Netflix и включает какую-то комедию, которой Чонын едва уделяет внимание. Неловкость утихает, но она всё ещё думает о словах подруги.       Почему Хасыль вообще так подумала? Просто потому, что Джинсоль тоже нравятся девушки, не значит, что они встречаются. Кроме того, Джинсоль определённо не нравится ей в этом смысле. Она едва ли ей нравится как человек. Конечно, она была достаточно любезна сегодня, и, конечно, они хорошо провели время вместе, но это был всего один день. Чонын знает, что она вернётся в кампус в понедельник и Джинсоль по-прежнему будет такой же невыносимой.       Только этого не происходит. Всё начинается, когда Чонын подъезжает к своему любимому месту утром понедельника, ожидая разочарования, но, к её удивлению, оно оказывается пустым. Ещё больше её удивляет то, что машина Джинсоль припаркована на несколько мест дальше.       Джинсоль позволила ей занять место? Это, безусловно, было в новинку.       «Это просто дурацкое парковочное место», — упрекает себя Чонын, прежде чем начать додумывать. Это не значит, что Джинсоль внезапно станет её лучшей подругой.       Целый день в её голове крутится миллион мыслей. Удивительно, но она ни разу не сталкивается с Джинсоль. Это немного сбивает её с толку. Это всегда было неизбежной частью её распорядка дня, когда она пересекается с Джинсоль и тут же об этом жалеет.       Чонын не видит Джинсоль в кампусе всю неделю. С некоторым стыдом она осознаёт, что иногда она просматривает коридоры в поисках знакомой каштановой шевелюры или, что ещё хуже, она ждёт в своей машине лишние пару минут, прежде чем поехать домой, на случай, если появится Джинсоль. Старшая девушка как будто избегает её, но Чонын знает, что это нелепая мысль. У Джинсоль не причин избегать её.       В конце концов, любопытство берёт верх, и на следующей неделе во время перерыва между занятиями Чонын пытается найти Суён, лучшую подругу Джинсоль, чтобы выведать у неё больше информации. Она хлопает по плечу высокую девушку, сосредоточенную на торговом автомате.       Суён оборачивается и приподнимает бровь.       — Тебе что-то нужно?       — Где Джинсоль? — нетерпеливо спрашивает блондинка.       — Где-то неподалёку, — загадочно отвечает Суён.       Чонын одаривает её недобрым взглядом.              — Что это вообще значит?       — Это значит, — протягивает Суён, — что ты, кажется, слишком беспокоишься о ней. Скучаешь по ней или вроде того?       — Нет, — краснеет Чонын.       Суёт смеётся:              — Отрицание тебе не к лицу.       — Я ничего не отрицаю, — бурчит Чонын. — Почему мне никто не верит?       Кажется, это привлекает внимание старшей девушки.              — Хочешь сказать, что кто-то уже спрашивал тебя о том же?       — Н-нет.       Суён закатывает глаза.              — Боже, вы обе такие бесполезные, — бормочет она. — Слушай, если ты так отчаянно хочешь её увидеть, она сейчас на лужайке за инженерным корпусом.       «Я не в отчаянии», — хочет возразить Чонын, но другая девушка уже отвернулась.       — Спасибо.       Разочарованная Чонын пробирается в ту часть кампуса, где никогда не бывает. Она производит недавний разговор в голове и хмурится: «Глупые Хасыль и Суён. Обе подкидывают мне странные мысли».       Чонын замечает, как Джинсоль в одиночку лежит на солнце и читает учебник.       — Привет.       Джинсоль поднимает глаза, прикрывая их от солнца, чтобы разглядеть девушку перед собой. На её лице читается смятение.              — Чонын. Что-то случилось?       — Это я у тебя должна спросить, — многозначительно говорит Чонын, садясь на траву рядом с ней. — Где ты вообще была?       Джинсоль пожимает плечами:              — Где-то неподалёку.       — Суён сказала то же самое… — бормочет Чонын и осознаёт свою ошибку.       — Ты спрашивала Суён обо мне? — уголок губы Джинсоль приподнимается.       — Ну, я не видела твоего глупого лица некоторое время и была не уверена, жива ли ты, — Чонын прибегает к такому незрелому ответу, потому что как ещё она должна ответить?       — Но ты видела мою машину, — отмечает Джинсоль.       Не желая позволить Джинсоль поверить в то, что по ней скучали, Чонын меняет тему:              — Итак, ты, наконец, приняла поражение?       При виде озадаченного лица Джинсоль она добавляет:       — Ты вернула место законному владельцу.       Она ожидает от Джинсоль привычного язвительного ответа, но вместо этого девушка закатывает глаза.              — Это просто парковочное место, Чонын.       — То есть теперь это просто место? — спрашивает Чонын, не веря своим ушам. «Эта девушка…»       — Ага.       Чонын прожигает её взглядом.              — Ты странно себя ведёшь.       — Я думала, что всегда странно себя веду, — бормочет Джинсоль.       — Тогда, ещё более странно.       Джинсоль приподнимается со своего места, чтобы сидеть на одном уровне с Чонын.              — Кто бы говорил, — острит она.       Чонын приподнимает бровь.       — В смысле?       — Ты выслеживала меня, так что… — Джинсоль показывает пальцем между ними.       — И что ты хочешь этим сказать?       — Я хочу сказать, что… — Джинсоль перебивает звук будильника на телефоне. Выключая его, она собирает свои вещи и встаёт.       — У меня сейчас занятия, — с некоторым сожалением говорит она, смотря на Чонын сверху вниз.       — Ох.       — Но мы увидимся позже?       — Увидимся ли? — отвечает Чонын, ненавидя горечь в своём тоне.       Джинсоль улыбается:              — Да.       И затем она уходит, оставляя изумлённую Чонын на солнце.       «Что за странный разговор?» Голову кружит; она решает, что подумает об этом позже, и направляется на лекцию.

— 

      Чонын не в состоянии сосредоточиться ни на одном из домашних заданий этим вечером, думая о том разговоре на траве. Что Джинсоль собиралась сказать? И почему атмосфера между ними стала такой странной?       Она думает о совместных шести часах в машине. Она думает о разговоре с Хасыль. Она вспоминает слова Суён.       «Отрицание тебе не к лицу».       Чонын бродит по комнате. Если всем кажется, что ей нравится Джинсоль, и если она якобы скучала по ней…       Нет. Не может быть. Совершенно невозможно, что она могла влюбиться в Чон Джинсоль. Постоянную занозу в заднице со средней школы. Главную казанову университета. Точно нет.       Вопреки своей воле, Чонын вспоминает худшие моменты дорожного путешествия. Она вспоминает, как подумала, что Джинсоль очаровательная, и последовавший за этим психический срыв.       — Чёрт! — внезапно вскрикивает она, благодаря небеса за то, что родители сейчас не дома.       — К чёрту мою жизнь, — паникует она. Она задаётся вопросом, стоит ли позвонить Хасыль, но быстро отклоняет эту идею. Хасыль сейчас на свидании с Кахэй, и, чёрт возьми, она ни за что не собирается его прерывать из-за её тупого откровения о том, что ей нравится проклятье её существования.       Чонын нужно увидеть Джинсоль. Прямо сейчас. Она открывает Instagram на своём телефоне, так как у неё нет номера другой девушки, и быстро набирает сообщение. [ kim.jungeun ]: джинсоль [ jjinsol97 ]: чонын [ kim.jungeun ]: нам надо поговорить [ jjinsol97 ]: ок. встречаемся в парке возле универа в 8       Чонын подбадривает себя, пока паркует свою недавно отремонтированную машину. Она пытается мысленно отрепетировать, что будет говорить, но внезапно подъезжает Джинсоль, и она вынуждена покинуть транспорт.       Джинсоль подходит к ней, держа руки в карманах.              — Давай сядем здесь, — она указывает на качели, и Чонын взволнованно следует за ней.       — Так о чём ты хотела поговорить? — начинает Джинсоль, когда они садятся.       Внезапно Чонын жалеет, что не подошла к делу более обоснованно, потому что она без понятия, как начать этот разговор. Она слегка раскачивается на качелях, глядя себе под ноги.       — Хм.       — Вау, звучит интересно, — насмехается Джинсоль.       Чонын не обращает на это внимание и делает глубокий вдох. Больше никакого отрицания.       — Насчёт нашей поездки…       — Худшие шесть часов в моей жизни, — перебивает Джинсоль, но Чонын может слышать улыбку в её голосе.       Чонын шикает на неё:              — Дай мне закончить. Нам было весело, так?       — Конечно. Но мы об этом уже говорили?       Чонын выдыхает.       — Да. Но дело в том, что мне, кажется, было слишком весело.       Сердце бешено колотится со скоростью миллион миль в час, она поворачивается к Джинсоль, чтобы увидеть её реакцию.       Большая ошибка. Джинсоль уже пристально на неё смотрит, и Чонын осознаёт, как близко находятся их лица. Она отклоняется в сторону, прочищая горло.       — Погоди, — начинает Джинсоль. — Ты говоришь, что…       Чонын стонет, пряча лицо в ладонях.              — Пожалуйста, не заставляй меня говорить это, — умоляет она.       Джинсоль, в свою очередь, выглядит так, будто у неё всё отлично.              — Прости, Чонын, я не совсем понимаю, что ты имеешь в виду, — говорит она с противной ухмылкой.       — Угх. Ты мне нравишься, тупица.       Улыбка Джинсоль становится шире, если это вообще возможно.       — Это здорово, потому что ты мне тоже нравишься.       Чонын облегчённо вздыхает.       — Боже, я надеялась, что ты так скажешь. Я думала, что это возможно, но вдруг я просто уделяла слишком много внимания всяким знакам, — выпаливает она.       Джинсоль качает головой.       — Раз уж на то пошло, то ты уделяла им недостаточно внимания.       — Правда?       Теперь приходит очередь Джинсоль смущаться. Чонын видит, как её щёки темнеют, и это не может не удивлять. Она никогда не видела девушку в иных состояниях, кроме собранного.       — Это так унизительно, — говорит Джинсоль. — Ты мне так долго нравилась, Боже. Типа, с тех пор, как мы встретились.              Чонын практически падает с качелей.       — Что? — почти кричит она.       Джинсоль краснеет ещё сильнее.       — Эм, да. Я помню, как увидела тебя на детской площадке в первый раз, когда ты перевелась к нам в средней школе. И подумала: «Как кто-то может быть такой красивой?» Хотела привлечь твоё внимание, но ты всегда казалась занятой чем-то другим. Так, наверное, я и начала тебя дразнить, — она вздыхает. — Мне так жаль, это был худший способ подойти к ситуации.       Чонын чувствует абсолютное потрясение, получив ответ на вопрос всей её жизни.       — Ты хочешь сказать, — тихо говорит она, — что ты выбешивала меня до чёртиков только потому, что была бесполезной лесбиянкой?       — Ну, если ты хочешь так выразиться, — фыркает Джинсоль. — Но, правда. Мне жаль, — искренне говорит она.       — Всё в порядке. Никто не ведёт себя зрело в подростковом возрасте. Кроме того, я думаю, что тоже тебе докучала.       Джинсоль хихикает.              — Ох, не то слово. Помнишь тот раз, когда ты наябедничала учителю о том, что я прогуляла последний урок?       — Эй! — восклицает Чонын. — Я сказала это только потому, что ты решила напомнить учителю о домашнем задании, прекрасно зная, что я его не сделала!       Джинсоль смеётся ещё сильнее:       — Меня оставили после уроков за это, засранка!       Чонын смеётся тоже:       — Мы обе определённо знатно насолили друг другу за всё это время.       Джинсоль улыбается.       — На самом деле, я помню, как взволнована была, узнав, что ты тоже собираешься в Сеульский университет. Я не хотела искать другую капризную девушку, которую можно было бы бесить.       — О, пожалуйста, тебе бы никогда не удалось заменить меня, — шутит Чонын.       — Я знаю.       Внезапно Чонын понимает, что они снова находятся очень близко. Джинсоль улыбается так широко, что становится видна её ямочка, и Чонын тает. Она вдыхает опьяняющий аромат духов Джинсоль и неосознанно наклоняется вперёд. Джинсоль тоже приближается, но прежде чем их губы соприкасаются, Чонын говорит:       — Подожди. Наш первый поцелуй правда будет на качелях?       — Чонын, — стонет Джинсоль.       — Я серьёзно!       — Это вообще-то мило! — защищается Джинсоль. — Мы впервые встретились на детской площадке, наш первый поцелуй тоже может быть на детской площадке…       — На площадке в средней школе даже не было качелей.       — Неважно, — машет рукой Джинсоль. — Это символизм или ещё какое-то дерьмо. Ты же литературный ботан.       — Заткнись и поцелуй меня, дурочка.       Их губы наконец встречаются, и это подобно электрическому разряду. Рука Джинсоль, обхватывающая её лицо, ледяная, но Чонын всё равно. От поцелуев с Джинсоль кружится голова, и от того, как язык Джинсоль скользит по её собственному, у неё слабеют колени. Это идеально, пока…       — Боже, это был твой желудок? — в ужасе спрашивает Джинсоль.       Чонын краснеет.       — Не вини меня! Я собиралась поесть, прежде чем осознала, что ты мне нравишься и начала паниковать.       — О, то есть, это моя вина?       — Да, и я думаю, что ты должна купить мне пиццы в качестве компенсации.       — А если я этого не сделаю? — бросает вызов Джинсоль.       — Тогда я расскажу всем, что ты получила шрам на лбу, когда споткнулась о бетон, играя со мной в догонялки в детстве, а не во время драки, как ты заставила всех думать. Это разрушит твой крутой имидж.       — Ты так бесишь.       — Некоторые вещи не меняются.