***
Последние лучи заката касались витражей храма, в то время как бывший его настоятель одиноко стоял посреди парадной залы рядом с огромным букетом свежих тюльпанов. Ару отодвинул рукав своего одеяния и взглянул на счётчик, прикрепленный к руке: время трехсотлетнего заточения на самой далёкой планете во вселенной было закончено. Вернее, оно закончилось месяц назад, однако у парня были свои причины не торопиться. -- Она убьет меня, -- усмехнулся он, представив себе разъяренное лицо своей девушки, и надавив на счётчик создал портал в исходное измерение. Как ни странно, девушки там не было, чему освободившийся нисколько не удивился и принялся украшать пространство привезенными цветами. Закончив со всеми приготовлениями, парень решил больше не медлить и отправился в комнату наблюдений, где собственно и застал свою богиню, которая внимательно наблюдала за жесточайшим жертвоприношением очередного юноши столь похожего на него. -- Развлекаетесь, моя госпожа? -- смеясь уточнил Акисе. Юна вздрогнула. Казалось, сквозь нее прошел целый спектр эмоций за одну секунду. -- Да как ты только посмел вернуться сюда?! -- сверкая глазами прошипела она. -- Не следовало? -- не отводя взгляд, напирал парень. -- А ты хотел встретить смерть этой планеты вместе с ней? Девушка на секунду отвела взгляд и взяла со стола ручку, что при желании владелицы с лёгкостью могла войти прямо в горло. После чего сделала несколько неуверенных шагов в сторону вошедшего. -- Я предпочту встретить смерть вместе с тобой, -- улыбнулся он, протягивая своей богине "жуткую" тетрадь, -- ты можешь в этом убедиться. Юна слегка смягчила свой взгляд и быстро пробежалась глазами по записям, однако не прошло и минуты, как в воздухе разлетелся звук звонкой пощёчины. -- Значит, ты знал, что твое время вышло и все равно остался там? -- обиженно выкрикнула девушка. -- Ну, -- протянул парень, прикладывая к щеке материализованный кусок льда, -- мне хотелось, чтобы, по крайней мере, месяц меня никто не приговаривал к трехсотлетнему заточению за неудачную шутку про общего бывшего. Не зная, куда деть свою злость, богиня без всяких усилий впечатала своего подчинённого в стену, на что тот резко притянул ее к себе и обхватил настолько сильно, насколько это могли позволить сломанные в очередной раз ребра. -- Либо я окончательно становлюсь мазохистом, либо невероятно люблю тебя -- заметил Ару. Девушка смутилась. Все таки так искренне и без опаски о своих чувствах говорил ей только он. -- Ты похожа на тюльпан, -- заметил парень и, слегка касаясь плеч ее, завел свою собеседницу в соседнюю комнату. Ещё пару мгновений назад злившаяся Юна остолбенела. За все ее прошлые жизни ей даже не приходилось видеть столько цветов. Из ступора ее вывел едва заметный поцелуй в щёку. -- С днём рождения -- шепнул ей ее молодой человек, слегка отстраняясь. Судорожно бегая глазами, девчонка прокручивала в голове все, что ей в эту секунду хотелось сказать. Казалось, сердце ее должно было вот вот выскочить за пределы первого мира. -- Что э-это на тебе такое? -- выдавила она из себя. Ару, немного удивленный выбором вопроса, не задумываясь ответил и о форме, и о храме, в котором он жил. По мере рассказа он изредка останавливался, умиляясь где-то в глубине души, смущённому лицу Юны. -- Так значит, ты там триста лет флиртовал с прихожанками? -- отстёгивая белый воротничок с одеяний, уточнила она. -- Каюсь, что не с прихожанами, -- отпустил очередную колкость парень и запер дверь, лишив всю вселенную возможности помешать этому дню быть великолепным.Особый день
5 декабря 2021 г. в 14:59
Солнце своими едва появившимися на свет лучами бросалось прямо на витражи стоящего на холме храма, а потому всем, кто бы мог находиться там, не удавалось бы поспать. Однако, внутри был лишь настоятель, что бодрствовал уже несколько часов, заполняя свою, скрытую от чужих глаз "ежедневную местную летопись".
На самом деле, это была обычная записная книжка, вроде тех, в которые секретари гильдий записывают имена новоиспеченных авантюристов, но тот факт, что ее обладатель запрещал любому даже прикасаться к ней, покрывал предмет тонной различных догадок о его подлинном назначении. В деревне даже поговаривали, что на самом настоятель храма был пророком, а оберегаемая им книга могла предрекать будущее, однако все жители слишком уважали этого деятельного мужчину, чтобы высказывать подобные идеи ему в лицо.
Но как и было сказано ранее, он не имел об этих сплетнях ни малейшего понятия, а потому оторвался от дел и медленно прошёлся в сторону зеркала.
Настоятель Ару жил в храме практически с момента его существования, однако по внешнему виду мужчине едва давали больше 25 лет. Вряд ли секретом его долгой юности была монастырская диета, поскольку с момента основания поселения прошло несколько столетий, и именно столько на холме возвышался храм богини-основательницы, которой он молился каждый день. Однако для большего удобства при общении с бардами и проходящими авантюристами жители пришли к решению обращаться к самому пожилому обитателю деревни согласно внешности, на которую он выглядел.
Итак, молодой человек отложил свои записи, подошёл к зеркалу, висящему на дверце шкафа, поправил растрёпанные от природы снежно светлые волосы, после чего отворил шкаф. Вещей было немного: две или три парадные сутаны, что он носил во время литургий, костюм для особых выездов в советское общество, которые случались уж слишком редко, поскольку мирская жизнь была не слишком интересна настоятелю, полуцерковное одеяние, что включало в себя темную рубашку с накидкой, напоминающие парадный наряд и идеально выглаженные брюки, благодаря которым служителю было гораздо проще перемещаться по окрестностям, используя какой-либо транспорт. Стоило уделить внимание и висящим отдельно уже узковатой голубой рубашке и синему галстуку, что их владелец все не решался выбросить из-за каких-то настальгирующих чувств.
Отодвинув, знак прошлой жизни, молодой человек снял с вешалки более удобное одеяние. Когда же его внешний вид соответствовал подобающему, парень открыл небольшое окно своей комнатки, многозначительно взглянул вниз во двор, а после сделал в блокноте следующую запись:
"Тридцать седьмое число четвертого месяца пяти тысяч четыреста семидесятого года с момента вознесения богини-основательницы.
Сегодня особый день. И пусть взгляд покровительницы и не направлен на нашу маленькую планету, я по-прежнему верен, а потому сделаю все, чтобы этот день действительно стал особым"
Около храма не было ни души, поскольку пару дней назад его лицо, Ару Акисе, сам объявил о неизвестном ранее приближающемся празднике, на время которого всякая служба приостанавливалась. Необременяемый никакими обязанностями на ближайшие двенадцать часов, священник спустился в подсобку, вернулся оттуда с огромной деревянной тележкой и садовыми ножницами, которыми он начал быстро срезать стебли, растущих близ храма цветов. Это были прекрасные розовые тюльпаны, которые цвели по всему поселению уже несколько десятилетий. По одной из легенд, что недоброжелатели высказывали жителям других селений, в распространении этих цветов был виноват сам Ару, что на самом деле, поклонялся самому дьяволу, а потому цветы были копиями его глаз, подглядывающими и в каждый угол.
Конечно, в эту байку мало кто верил, ведь нежный цвет тюльпанов сложно было сопоставить с вино-красными глазами настоятеля, однако любовь его к этим растениям была столь же велика, как и любовь к работе.
Так или иначе, когда на участке не осталось больше ни одного цветка, парень бережно сложил их на дно тележки и оправился с ней вниз по склону.
-- Утречка, господин настоятель, -- поприветсвовала идущего старушка, что сидела на крылечке небольшого отдаленного от других домика.
-- Утречка, -- учтиво поклонился молодой человек. -- Как поживаете?
-- Все вашими молитвами -- улыбнулась она, отворяя калитку.
Неожиданно гость заметил, что женщина странно махнула рукой, прежде чем подняться со своего места.
-- А у вас, видимо, снова стена прохудилась? -- учтиво заметил он.
Глаза старушки округлились.
-- Да неужели, господин, вам и о таких делах ваша богиня сообщает? -- уточнила она, многозначительно взглянув на небо.
-- Конечно, -- кивнул Акисе, утаив от дамы свои наблюдения о застуженой руке и запахе свежеразведенной замазки, -- идёмте, я помогу.
Уже через двадцать минут уже сам настоятель сидел на крыльце, когда как хозяйка дома бегала вокруг него, раздумывая, как отблагодарить парня.
-- Что это? -- спросила она, заглядывая в тележку, -- неужели это тюльпаны?
-- Пришло их время, -- улыбнулся собеседник.
Словно маленькая девочка, женщина взмахнула руками:
-- Наша семья уже три поколения выращивает такие тюльпаны в память о вашей доброте. И раз пришло их время, может, возьмёте с собой и те цветы, что растут тут.
Ару поблагодарил старушку и достал из-за пазухи ножницы.
Так следовал он и дальше по улице, где почти у каждого дома его останавливали благодарные жители, которым за долгую жизнь настоятель помогал абсолютно всем, что было в его силах: давал кров, находил потерянные и украденные вещи, решал долгие споры, следил за детьми да и попросту давал надежду жить дальше. Не было в деревне дома, где бы добрые селяне не выращивали под окнами розовых тюльпанов в память о благодеянии вечно молодого священника.
Когда его телега была уже на две трети полна, парень добрался до большого двухэтажного дома, где ныне располагалась сельская начальная школа. Не раздумывая, он ступил на ее порог, и в ту же секунду сквозь его тело прошла сотня звуков, которые можно было услышать только в школах. Следуя за главным источником шума, настоятель добрался до кабинета 5-с и постучал.
Он сразу узнал лицо молодой учительницы, которая ещё совсем недавно училась в таком же шумном классе.
-- Нужна какая-нибудь помощь? -- вежливо уточнил парень
-- Угу, -- сложила руки у груди девушка, -- их никак не успокоить.
С появлением в кабинете незнакомца гул возрос ещё сильнее, однако быстро стих, стоило мужчине в темных одеждах приложить к губам палец.
-- Итак, -- усмехнулся он, взяв из-за одной парты стул и поставив его посреди класса -- чем вы занимаетесь здесь?
-- Урок искусства, -- выпалила учитель. Она собиралась сказать что-то ещё, когда посетитель остановил ее.
-- Я ведь спросил у ребят, -- заметил он и, обратившись к сидящему за дальней партой мальчишке, повторил свой вопрос.
-- Нам говорили про театры, -- с небольшой заминкой ответил тот, -- что они большие, что туда ходят богатые люди и что они только в больших городах.
-- Какой ты молодец, -- похвалил ученика настоятель, а после вновь вернулся на стул и начал рассказ:
-- Вы знаете,-- говорил он, обращаясь ко всем семи ученикам сразу, -- когда я был маленький, чуть старше вас, я тоже не любил учиться в школе. Вместо этого я гулял по родным местам и хотел стать великим сыщиком. А ещё я любил театр, но не такой как тот, о котором вам говорили, а маленький, который при желании может быть устроен одним человеком.
По комнате снова раздался гул.
-- Так не бывает -- подала голос темненькая девочка, волосы которой были слегка распушены, а потому скрывали один глаз. -- учитель сказала, что в театре много актеров. Ими не может быть один человек.
-- Конечно, -- кивнул ей гость, -- один человек тут не справится, но ему могут помогать куклы.
-- Куклы?! -- хором спросили дети.
Мужчина подтвердил и поднялся со стула, делая вид, что направляется к выходу, однако в самый последний момент, он вновь обернулся к почти застывшему классу.
-- Я могу показать, если вы хотите.
Дети единогласно согласились, а потому, попросив их о двух условиях: тишине и темноте, Акисе ненадолго вышел, вернулся с чемоданчиком, который оставил в школе ещё несколько лет назад, и начал свою историю.
"Существует легенда, что много лет назад, когда на небосклоне было в тысячи раз больше звезд, что мы видим сейчас, на одной из них жило старое божество, что могло повелевать каждой песчинкой на каждой планете..."
Свой рассказ настоятель сопровождал игрой с причудливой куклой и дощечками, тени которых складывались в узоры звёзд и комет, стоило попасть на них лучом фонарика. От подобного представления дети были в восторге, а потому тихо внимали истории.
"Однажды старое божество собрало со всего света с десяток обитателей, и объявило, что нужно им всем пройти путь тяжёлый, в результате которого один из них станет самым сильным героем из всех, что были есть и будут. И отдаст ему старое божество свое бесконечное царство с множеством звёзд.
И обрадовались тому жители миров, и отправились они в путь, испытать судьбу свою. Вот только не знали они, что был у старого божества план нечестный да коварный: Заприметил он на одной из планет неприглядного отпрыска, что не стал бы никогда героем великим, но решил отчего-то ему отдать свое царство с множеством звёзд. Потому одурманило старое божество молодую девицу, что уже была героиней, да не просто героиней, а великой богиней, что сама летала вдоль звёзд"
Голос рассказчика смягчился. Казалось, что сердце его, не знающее столько лет никаких забот кроме церковных, размякло. Однако, заметив это за собой, он лишь поправил давившее на шею одеяние и продолжил.
"Но опасалось старое божество молодой богини, боялось оно за жизнь того, кому героем быть не следовало, а потому создало ему в помощь куклу деревянную, что от гнева провожатой спасала отпрыска. Только долго кукла не прыгала: оттого что была лишь из дерева, руки-ноги ее быстро ломались и валялась кукла бесполезною.
И тогда решили божество с преемником сделать куклу по людскому подобию: наделить болванку сердцем и разумом, только сделать их немного непохожими, чтоб служить могла лишь одному хозяину: божеству поистине достойному.
Только кукла вышла необычная, человеком начала она считать себя, слушать сердце сквозь туманы разума. А когда предстала кукла пред богинею, что своей великой сущности не помнила, то сломалось ее принадлежность окончательно, и богине присягнула кукла в верности. И в секунду, как богиня вздумала уничтожить свое основание, проиграть мальчишке безхребетному и разбить свое существование, кукла, хоть и головы лишённая, на клинок чужой сама набросилась, не позволила исчезнуть в небытье, кому верна была, и поведала всю правду героине той.
И очнувшись ото сна, богиня вспомнила: мир родной, что стал теперь заброшенным, боль и слезы, что она отбросила, променяв на силу свою божею. Поняла, что эта боль была невидима не "любимым", не ему подобными. Эту боль одна лишь кукла видела, что осталась вновь без сердца и без разума..."
Мужчина выдержал паузу. В комнате были слышны детские всхлипы. Для этих малышей все не должно было так закончиться.
"И тогда богиня забрала себе куклу и оправилась вместе с ней на свой родной небосклон, оставив старое божество и его приемника одних в их бесконечном царстве. Но оттого, что без куклы и богини выбранный старым божеством герой мало что умел, все звёзды бесконечного царства погасли, в то время как в нашем мире они лишь зажигаются все ярче и ярче"
Ару хлопнул в ладоши, после чего соединил между собой дощечки и надел их на фонарь. Класс наполнился тысячами звёзд, и, пока дети разглядывали их, гость укладывал в чемоданчик куклу с длинными розовыми волосами.
Прозвенел звонок и настоятель вместе с детьми вышел на улицу, где, немного поговорив с заведующим, оправился на задний двор.
-- Позволите? -- наклонилась над парнем уже знакомая ему учительница, когда тот в очередной раз за день срезал свежие стебли и бережно укладывал их в тележку.
Подняв свою светлую во всех смыслах голову, он улыбнулся и жестом пригласил девушку расположиться поблизости.
-- Ваше представление произвело фурор, -- отметила она, протягивая руку к одному из цветов, -- однако разве вы должны как священнослужитель рассказывать детям о каких-то языческих богах, про которых ничего не сказано в ваших писаниях?
Акисе нахмурился и резко отвёл руку собеседницы от цветов:
-- Школа, в первую очередь, светское учреждение, а, значит, согласуется лишь с законами государства, а поскольку у нас нет основного религиозного течения и каждый может в дальнейшем присягать различным церковным стягам, то такие истории вполне имеют место быть. Тем более на правах легенды. И тем более в театрализованном представлении.
-- Простите, -- замялась девушка, -- я п-просто хотела вам сказать...
Настоятель продолжал срезать цветы, не обращая внимания, на попытки находившейся рядом привлечь его взгляд.
-- Да, поднимите же свои глаза! -- донёсся до него истошный крик стоящего рядом молодого учителя.
-- А? -- переспросил парень, рассматривая свою спутницу.
Возможно, иной юноша нашел бы ее весьма привлекательной и умной не по годам девушкой, в то время как для него она не представляла ничего интересного.
-- Я сказала, что люблю вас, Акисе Ару! -- багровея, повторила она, -- Я все сделаю для вас. Только возьмите меня в жены!
Казалось, подобное признание ничуть не смутило священника. Он лишь сомкнул перед собой ножницы и отложил их на край почти заполненной тележки.
-- Это невозможно, -- спокойно ответил молодой человек. -- Есть только одна женщина во всей бесконечной вселенной, кому отданы мое сердце и разум, а потому я не отвечу на ваше признание.
Светлые глаза девушки налились слезами. Губы же начали подёргиваться, предвосхищая печаль, что обрушилась на её ещё столь хрупкий внутренний мир.
-- Кроме того, -- печально заметил настоятель храма богини-основательницы, -- я уже совершенно ничего не могу, ведь мое время пришло. Я сообщу об этом сегодня на городской площади. Так что в скором времени, у вас будет новый настоятель.
Девушка продолжала стоять близ человека, которого ещё несколько мгновений назад любила всем сердцем, в то время как он, казалось, напрочь забыл о ее существовании и продолжал укладывать свои цветы.
Лишь когда он закончил, оцепенение отпустило отвергнутую.
-- Кто она? -- спросила она. -- Кто та, кому принадлежит ваше сердце?
Парень вскинул голову вверх:
-- Моя богиня, -- бросил он, даже не обернувшись.
Слезы вновь хлынули из глаз девушки.
-- Чурбан!!! -- прокричала она вслед своей первой любви.
Молодой человек улыбнулся. Ему показалось забавным, что эта малышка даже не догадывалась, насколько она была права.