Предисловие
Кочевники четырнадцатого века довольно часто ловили сурков, ведь они были очень питательными и также обладали густым мехом, который можно продавать или вовсе носить самому. На некоторых сурках был особый вид блох. Точнее, блохи были обычными, но их заражала чумная палочка. Зараза забивала пищевод насекомого, и оно было вынуждено удалить инородный объект, сплюнув инфекцию в только что проделанную ранку на коже зверька. За счет того, что люди носили мех убитых сурков, блохи успели перейти и на них. Отсюда и началась зарождаться всем известная черная смерть. Самим насекомым, кстати, чума совершенно не вредила. Она была лишь галькой на асфальте, которую можно устранить без особых усилий. Конечно, первым делом она появилась в средней Азии, и лишь потом, проходя длинный путь, перебралась и в Европу. Поговаривают, что хан Джаныбек тоже не остался с чистыми руками. На тот момент он осаждал Кафу, сегодня мы называем ее Феодосия. Его армия подхватила этот мор, и не смогла полноценно атаковать, оттого Кафа спокойно отбилась от наступления. Хан приказал отступать, но перед этим он запряг войско закидать крепость врагов зараженными гнилыми трупами, дабы передать болезнь и им. К слову, это сработало, и жители города поспешно гибли от злосчастной болезни. Больные генуэзцы же плыли домой, и они часто останавливались в различных местах, порождая все больше новых очагов. В то же время, бубонная чума продолжала распространяться по востоку, Константинополь утерял половину жителей, если не больше. Его зараженные торговые корабли приплыли в Египет, но когда он прибыл, на борту были лишь зараженные трупы. Далее болезнь прошла свой долгий путь, по окрестностям оказавшись в Дамаске. Он, в свою очередь, заразил арабские земли, от коих добрался до Мекки и Медины. Позже зараза добралась до острова, который тоже торговался с Константинополем, и оттуда попала в Грецию. Греция одарила чумой и нас, Италию. Отсюда и начнется жестокая, наводящая ужас и по сей день история. Сначала люди ничего не понимали. Более того, они даже не подозревали всю серьезность бубонной чумы. Из-за такого халатного отношения и началось массовое вымирание городов, если не государств. Вопреки тому, что сейчас Италию принято считать одной из главных зараженных стран во время эпидемии, именно мы были первыми, кто принял хоть какие-то меры. Именно Италия прибегнула к карантину, если переводить с родного языка: «сорок дней». Чуму боялись все, даже папа римский. В прочем, это было логично и естественно, ибо никой черт не мог знать, откуда произошла эта болезнь, чего уж говорить о способах борьбы. Именно по этим причинам доктора и отказались работать, ссылаясь на отсутствие даже примитивной информации о заболевании. Тогда на смену пришли хирурги. Их никак нельзя назвать докторами, и даже если судить по меркам тех времен, они даже не дышали им в спину. Хирурги могли вырывать зубы, вправлять вывихи, ампутировать конечности и всячески осквернять тело, применяя силу и острые металлические приборы. Их-то и считали шарлатанами и мошенниками. К слову, отчасти это являлось правдой, ибо спрос на их услуги возрос выше вавилонской башни, а в барах им подавали бесплатную выпивку. Очевидно, периодически они пользовались такими привилегиями, и то в крайних положениях, но злоупотребляли этим лишь окончательно аморальные люди. Дополнительно, большая часть хирургов образования и диплома не имели. Конечно, если повезет, лечить будет выпускник медицинского училища, но по большей части они не имели не просто диплома, а образования вовсе. Ни дать, ни взять, именно шарлатаны изобрели знаменитый костюм чумного доктора. Тот самый, с клювом, плащом и тросточкой. На деле же все было в разы сложнее, давайте будем по порядку, а именно сверху вниз. Маска. Это было нечто: кожаный противогаз, пускай и примитивный. Внутрь клюва подкладывали различные пряности и ароматизаторы: розы, ладан, лавр и многое другое. Глаза прикрывались красными линзами. Считалось, что именно красный цвет мог отпугнуть мор от определенного человека, а также не допустить попадание чумной палочки внутрь маски. Для пущей герметичности убор шел аж до плечей, состоял он из кожи, более бюджетный вариант — пропитанный воском грубый холст. Сверху надевалась шляпка, как правило, порк пай. Плащ заправлялся прямиком под шеей маски, он также дополнительно смазывался воском или жиром. Считалось, что такая практика снижает риск заражения и придает дополнительной герметичности. На руках были кожаные перчатки, запястья обматывались дополнительной тканью, дабы устранить лишние зазоры. Помандер — шкатулочка на цепочке, туда помещались ароматические травы, которые тоже действовали на болезнь духовным способом, отпугивая ее. Также присутствовал пояс, на него крепились различные фляги и связка чеснока. Врачеватели жевали его зубчики как очередная мера предосторожности. Частично маска была создана для подавления амбре чеснока, но в то время воняло все живое и когда-то живое, потому чеснок должен был казаться первоклассным парфюмом. Под плащом были рыбацкие забродники — предмет одежды рыбаков, состоящий из плотной непромокаемой ткани. Он защищал ноги и пах от заражения, ведь бубоны зачастую появлялись именно в этих местах. В завершение бралась длинная трость, ей врач двигал тела, проверял живность или вовсе пользовался в качестве самообороны, если зараженные ненароком впадут в агонию или потеряют рассудок. Костюм чумного доктора был прорывом истории на тот момент, ибо четырнадцатого века попросту не хватило на что-то более надежное.Конец предисловия.
Действующее лицо — Калисто Манчини, ему двадцать семь. Является выпускником медицинского училища, умеет обращаться с хирургическими инструментами и кое-что знает о приготовлении различных эликсиров, настоек и лекарств. Он-то и будет сопровождать читателя всю работу, вплоть до ее конца. К слову, человеком он был необычным: не следовал религиозным традициям, относился ко всему и всем излишне скептически, избегал людей и постоянно просиживал в своем доме, почитывая книжонки из нескончаемой библиотеки. Жены у него нет, детей, очевидно, тоже. Признавался, что никогда не понимал женщин, и лучше прожить жизнь одному, чем каждый миг собирать пазл из просто любимого человека. Да и обуза в виде семьи явно испортит продуктивность, а Калисто жил наукой и умом, не имея каких-либо ценностей. Его последняя амбиция — помогать миру лечиться, избавить родной городок от напасти и выучить все возможное о физиологии человека. Возможно, кто-то посчитает его сумасшедшим, а в четырнадцатом веке таких недолюбливали все. В прочем, его это не особо волновало. Когда-то он пытался отстоять свою точку зрения пред другими учащимися, которые обучались в вместе с ним, да в ответ получил лишь неприличный жест, намекающий о недалеком уме. «Да что бы вы знали!», — с этими словами он покинул аудиторию, гордо задирая горбатый итальянский нос. Теперь скорее он считал своих сверстников плебеями, нежели наоборот. Причем Манчини не был такого мнения о других лишь из-за того, что их позиция не совпадает, он отзывался негативно лишь в том случае, когда принижали и не воспринимали его моральный устой. Будущий доктор считал себя на головы выше остальных, отчасти это правда, ведь он выделялся светлым умом среди сверстников, а иногда и среди начинающих врачей, имея больший запас знаний. Он прочитал около четырех десятков книг, и его разум действительно превышал конкурентов на несколько порядков. Очевидно, все прочитанное являлось наукой, учебниками и различными энциклопедиями. Также он досконально изучил дневник своего деда, работу которого он в будущем повторит, и более того, превзойдет. Предок тоже был врачевателем, его почитали и уважали в родном городке. Услуги такого лекаря обходились в достаточно круглую сумму, и его в основном нанимали важные лица, как епископы, священники, а иногда и слуги правителя. Его уход из жизни оплакивали около двух с половиной недель, приходя к его могиле и забрасывая ее цветами. Вылечившиеся у него пациенты со слезами смотрели на надгробие, вслух читая изображенную на ней эпитафию раз за разом. Образы опечаленных лиц все не выходили из головы Калисто, ему они казались пугающими и беспомощными одновременно. Он не понимал чувств, считая их иррациональными и нелогичными. Одна из его целей — узнать больше об эмоциях в анатомическом плане. Лишь от одного упоминания о философии или психологии Манчини становилось тошно, а желание покинуть место с чтением нотаций нарастало само по себе. Наивысшая точка непонимания установилась прямиком во время разгара эпидемии, когда люд паниковал и ужасался, глядя на происходящее вокруг. Рассудительный Калисто же мигом принял твердое решение о самоизоляции на определённый отрезок времени, периодически делая вылазки за покупкой нужных продуктов. Тем не менее, даже во время закупок он с ног до головы обволакивался тканью, стараясь не открывать участки кожи лишний раз. Глядя на болезнь, он сделал вывод, что она передается прикосновениями, потому он старался избегать нежеланного контакта со всеми людьми, не делая никаких исключений.***
Страна изо всех сил боролась с напастью, со временем начался набор чумных докторов, в первую очередь выбор пал на зазнавшегося Калисто Манчини. Какое бы предвзятое отношение к нему ни было, его все еще признавали гениальным лекарем, которого можно сравнить с его падшим близким родственником. Мужчина сомневался о принятии предложения, ведь он не знал способа лечения. «Они смогут показать мне больше. У меня будет доступ к больным, тогда-то я и изучу этот недуг как следует!», — это была первая и последняя причина присоединиться к команде хирургов. Тут же было выдано оборудование: несколько записок, защитный костюм, цепочка с непонятным сетчатым шаром, набор трав и ароматизаторов, связка чеснока, трость, скальпели, непонятный увесистый сверток хлопковой ткани, обмотанный бечёвкой. Последний предмет инвентаря привлек больше всего внимания, Манчини мигом распечатал его, обнаружив внутри пять стеклянных колбочек с густоватой жидкостью внутри. Под ними располагался листочек, на котором было что-то написано. «Перечная мята, …, красный перец…», — врачеватель бегло прочитал рецепт, проговаривая себе под нос лишь пару элементов. Снизу, прямиком под рецептом, был расписан ряд указаний и способ применения.«Противочумное вино
Принимать за несколько минут до выхода в свет. Средство помогает организму оттолкнуть болезнь, а также является профилактикой» «Чего только не придумают», — зазнайка отложил записку, продолжив рассматривать выданный ему набор. Первым делом, конечно, он примерил на себя странную и необычную кожаную маску, которая имела непонятную форму в виде клюва птицы. Оказалось, на голове ее носить сложнее, нежели держать в руках. Шее придется привыкнуть к дополнительной нагрузке, что займет явно немало времени. Противогаз, хоть и пропускал воздух, ограничивал его. К такому тоже придется привыкнуть, поскольку иначе чума будет уже в кармане. «Должно быть, записки описывают более подробное объяснение о правильном ношении этого костюма», — аккуратно сняв немного устрашающую маску, Манчини искал записку, совпадающую с предметом описания. Наконец, изучив все заголовки, он принялся читать дальнейшую инструкцию.«Маска.
Не пугайся при ее виде, все продуманно. Пока не начался активный поиск чумных докторов, первые действующие лекари продумывали костюм и его практичность. Клюв здесь тоже неспроста: внутри него нужно класть ароматические травы, которые помогут отфильтровать зловоние зараженных и болезнь в целом. Под маску нужно заправлять плащ, чтобы он оказывался у самой шеи. Это позволит зараженному воздуху не проникать под одежду» В аккуратно сложенный плащ завернули склянку воска, которым нужно будет покрывать ткань одежды. Калисто был поражен четкости и слаженности действий, ибо ему не придётся изобретать велосипед. Получив комплект, врачеватель радостно отбросил тряпку, которую наматывал на лицо. «Теперь это мне ни к чему», — Манчини рассматривал чумную маску, глаза засияли, словно у ребенка, который добился исполнения какой-нибудь прихоти. Из ниоткуда вдруг пробудился былой инфантилизм, коим мужчина пылал в совсем юные годы. Теперь же этот период прошел, не оставляя за собой даже невзрачный шлейф. «Не время, нужно ведь прочитать и остальные примечания!», — погасив пламя юности, будущий доктор продолжил ознакомление со своей должностью на время пандемии. Отбросив головной убор и отрезвляюще кашляя, Манчини взял оставшиеся бумажки, сев за за свой письменный стол. Освещение было не из лучших, это вынудило зажечь злосчастную восковую свечу, явно прослужившую долгие дни. Ее высота сократилась почти вдвое, сама свеча обрела мутный оттенок пожелтевшего матового цвета. Тем не менее, Манчини не спешил менять ее на новую, в крайнем случае на ближайшее время. «Что тут у нас?»«Приветствуем Калисто! Как вы наверняка знаете, Италия подхватила страшнейший мор. Врачи сразу же отказались действовать, ссылаясь на отсутствие какой-либо информации. Уверяем, вы — наша последняя надежда. Именно на вас уповает народ, ибо кроме вас больше не осталось столь светлых умов. Мы очень рады и бесконечно благодарны вашему согласию, и надеемся на ваши открытия. Если вам нужна материальная помощь, вы всегда сможете передать просьбу через моих слуг.
Папа римский.»
«Что за чушь!? С какого перепуга они положились именно на меня? Черт возьми, да они же совсем рехнулись!», — пораженный письмом, которое, кажется, должно было быть замеченным в первую очередь, мужчина знатно разозлился. Тем не менее, сам папа римский удосужился спонсировать его, что можно эксплуатировать по полной. Это можно считать за откровенное невежество, ибо негоже пользоваться щедростью людской, не так ли? В любом случае, Калисто очень предвзято и скептически относился к церквям и их традициям. Несомненно, он считал себя верующим, но все обычаи он презирал и искренне не понимал. Считал, что все это — сплошной обман и внушение, и использование лицемерным милосердием почитаемых лиц церквей было в какой-то степени правильной мыслью. Манчини посещал церковь чуть больше десятка раз, и этого ему хватит на всю оставшуюся жизнь. Стоило увидеть экзорцистов и священников, на деле являющимися первоклассными актерами, как отвращение сразу же заполоняло все лобное пространство, тем самым вызывая жуткую головную боль. Мужчина жаждал сжечь таких людей, и это желание стимулировал вид обнадеженных людей, беспрекословно следующими за всеми указаниями епископов, какими бы абсурдными они не являлись. «Наказание должно быть по всей божьей воле!», — гласило одно из утверждений доктора, которое сопровождало его разум уже не один год.***
Времени на злость не было. Завтра действующему лицу стоит явиться на собрании таких же хирургов, где они будут обговаривать дальнейший план действий и делиться своим опытом или открытиями. Сказать, что Манчини не горел сильным желанием приходить туда — сказать ничего. Что бы ни было на этом сборище, ему явно не понравятся правила. Он всегда стремился к самосовершенствованию и самостоятельной работе, чтобы не нуждаться в помощи от посторонних в исключительно его деле. Конечно, для галочки стоит давать отчеты о больных, но ведь это такая мелочь, что можно и позабыть о принципах. Все же, наслоить правительству было лишь второстепенной целью. «Что же дальше?», — врачеватель оглядывал странную безделушку, похожую на крошечное решето. Крепилось устройство на достаточно толстую цепь, которую, кажется, стоит крепить на шею. «Помандер нужен для дополнительной профилактики. В шкатулочку помещаются различные пряности и травы, они помогут отпугнуть заразу. Большего не нужно: лишь поместить необходимое внутрь и надеть на шею.» «Абсурд!», — на этом оценка бижутерии была окончена. Калисто действительно поражала халатность правительства и церквей, когда они могут тратить уйму времени и средств на очередную мелочь, полностью закрывая глаза на проблемы более крупного масштаба. Второй целью мужчины была сама Италия. Он хотел стать правителем страны, дабы создать в ней достойную для идеального проживания обстановку. Внутри государства будет царить уют, а его жители никогда и не узнают о голоде, инфляции и нищете. Экономические и социальные проблемы решались бы как можно быстрее, дабы не свестись в огромную бездну, что происходит со страной на сегодняшний день, в четырнадцатом веке. Порой именно с такими мыслями Манчини засиживался в своем кабинете, задумчиво потирая подбородок. Забавно наблюдать за домашним героем, ругающий правительство в пределах своего разума, да еще и в своей комнате, не так ли? Тем не менее, он действительно был способен и готов на многое; «дайте мне точку опоры, и я переверну Землю!», — говорил гениальный физик Архимед. Следуя этому утверждению, Калисто выучил физиологию человека, лечения различных заболеваний и немного о варке лекарств, несколько раз он варил эликсиры самому себе. «Помандер, значит. Травушки физически не смогут отпугнуть заразу, но без этого бесполезного элемента меня вряд ли воспримут всерьез, потому придется его носить. Положу-ка я туда пару веточек розмарина, пациенты все равно не станут заглядывать в злосчастную шкатулочку на моей шее», — мужчина был вынужден принять и соблюдать это правило. Все же, какая-то безделушка на цепочке не будет столь навязчиво раздражать. Манчини продолжал осматривать выданную униформу. Его удивило наличие длинной деревянной палки с металлическим наконечником. В записке было указано, что клюка нужна для осматривания тел на расстоянии и самообороны, если заболевшие или их близкие ненароком потеряют рассудок, накидываясь на доктора. Трость была достаточно тяжелой, и быть избитым таким аксессуаром явно не было приятным исходом. «Такую дуру стоит использовать лишь в крайних случаях», — врачеватель сделал для себя пометку, дабы не нанести невинным людям всевозможные травмы. «Надеемся, Калисто, вы останетесь с нами на большее время, чем мы предполагаем. Когда вы придете на собрание, вам вручат нужные инструменты прямиком в руки, чтобы вы могли удостовериться в качестве изделия и могли подобрать что-то себе! Кстати, приходить лучше в униформе, дабы не подхватить чуму. Приходите к десяти утра. После выдачи инструментов можете приступать к работе сразу.» В самом деле, стоило готовиться к завтрашнему дню. С момента заката прошло около двух часов, Калисто уже должен был проводить вечерние процедуры. Шумно вздохнув, доктор вышел из-за стола, после не спеша покинув свой кабинет. По пути он обдумывал свои монологи, которые он будет читать своим коллегам. Первое время не выходило, от слова, совсем, и виной всему элементарное незнание ни малейшей детали о чуме. Он сидел дома, даже не контактируя с заражёнными. Единственный известный ему симптом — огромные бубоны, выскакивающие в паху, на ногах и подмышками. «Черт бы меня побрал, и что я скажу им завтра?», — Манчини взволнованно перебирал пальцы, глядя в потолок из своей кровати. Обустроена она, как и у всех людей, в шкафу. Спать в нем было теплее, да и удобнее за одно. Мысли создавали собой пургу страха, заставляя все больше задумываться о завтрашней встрече. Ментальное мучение продолжалось около четверти часа, когда Манчини постепенно успокоился. Уставший разум требовал покоя, заставив своего обладателя медленно погрузиться в царство Морфея…