***
Игорь уверенно шагает по коридорам родной академии, меряя длинными ногами знакомые скрипящие половицы и бесчисленное множество кабинетов. Он идет напрямую к ректору. Чтобы, чего греха таить? – по знакомству попросить перевести этого блядского Хазина куда-нибудь подальше от его сына – хотя бы в другую группу. Костя это одобрит вряд ли, особенно после вчерашнего, но сил терпеть у мужчины больше нет. Не понимает по-хорошему… значит, будет так, как умеет делать только Гром – не спрашивая ни у кого ни на что разрешения. Он даже жене о своем решении не сказал. Он старается не попадать на глаза второму курсу, выглядывая в расписании их аудитории, чтобы не сталкиваться в нелепой беседе с сыном раньше времени. На пятом этаже перед поворотом в приемную ректора Игорь слышит родной и очень знакомый смех. - Придурок! Меньше надо было вчера шоколадок лопать! – Костик сгибается пополам, разрываясь от хохота. - Я просто люблю сладкое! – обиженно, сдерживая позывы смеха нарочно, отвечает второй паренек, - Видимо, мороженое испорченное было… Сначала Игорь хочет подойти и поздороваться, попросить познакомить с незнакомым ему товарищем сына, а затем вглядывается чуть внимательнее, прищуриваясь и затаиваясь за стенкой – как на задании. Воспоминания, далекие уже, почти стертые и забытые, проплывают перед глазами неясным туманом. Какие-то общие операции, вылазки. Их знакомят чисто для проформы, не обязательно запоминать имена. Пожатие руки тоже не обязательно, но тот мужик ее все-таки протягивает. Игорь жмет ее. Фамилия слишком говорящая и слишком на слуху, чтобы забыть. - Хазин, чтобы я еще раз поддался на твои уговоры – да никогда в жизни! - Ты когда-нибудь перестанешь ржать? И дай воды - этот мерзкий Спазмалгон уже весь растворился на языке, пока ты тут анекдоты травил! Костя протягивает из портфеля бутылку. Максим жадно осушает ее на треть. - Цветков тебя не достает больше? – серьезно спрашивает Гром-младший. - Неа… Не знаю, в чем дело. Потом Макс долго смотрит на Костю, который многозначительно отворачивается, чтобы не спалить контору. - Ты что-то им сказал, да? Я же просил… - Да, - решая не врать, отвечает Костик, - Вежливо предупредил их о том, что они могут валить нахуй, если еще раз повторится… что-то подобное, - Хазин машинально чешет нос. Игорю режет уши брань, но он сразу себя одергивает – взрослый пацан, было бы странно, если бы они не ругались. Он еще долго смотрит на ребят, что-то беззаботно обсуждающих в полупустом коридоре. Макс сидит на широком подоконнике, Костя подбородком почти касается его коленей, облокачиваясь на локтях. Игорь не понимает, что с этим делать. Но идти к ректору уже не хочется. А еще ему становится жутко стыдно за такое грубое вмешательство в личное пространство сына. Не только сейчас, а вообще… Вот же они – сидят, жуют притащенные кем-то из них мармеладки, смеются над выходящими из здания первоками и обсуждают будущий терминологический диктант по конституционному праву. Как обычные ребята. Макс не выглядит как наркоман – хотя и отец его с виду так не выглядел – но все же… Игорь одергивает себя, разворачивается и уходит на работу. - Все в порядке? – настороженно спрашивает Максим, когда Костя резко всматривается в знакомую фигуру у парковки, которая садится в их джип. - А что отец тут делал? – Гром спрашивает не у Макса, конечно же, но тот все равно удивленно пожимает плечами, запихивая в рот последнюю мармеладку, - Эй, жадина! - Там еще целая пачка, отстань! Домой ехать страшно. Костя слишком долго ставит в гараж байк, слишком долго возится с проверкой, не отвалилось ли чего по дороге, слишком долго просто стоит перед дверью в подъезд, а затем в квартиру. Мама с папой сидят за журнальным столиком в гостиной, и стоит Косте появиться дома, как они тут же подрываются – оба, одновременно – молча наблюдая, как сын осторожно проходит в комнату. - Пап, слушай… Я тут… на счёт вчерашнего… - У нас к тебе серьезный разговор, - начинает мама, а у самой от важности момента сейчас коленки начнут дрожать. - Да, мы с мамой… у нас с мамой, вернее, есть идея… - Вообще-то, это идея твоего отца. Я лишь поддержала, - наперебой трещат они. - Вы можете нормально разговаривать? – не выдерживает парень, присаживаясь напротив. - Да, - продолжает Игорь, - Мы тут подумали… В общем, - мужчина сделал глубокий вздох, посмотрел на жену – то ли в поисках одобрения, то ли для моральной поддержки – продолжая, - Мы с твоей мамой подумали и решили, что раз мы не можем воспрепятствовать твоей дружбе с сыном Петра… - С Максимом, Игорь. Его зовут Максим, - одернула Юля, крепко сжимая в руках ладонь мужа. - Да помню я, помню. Сбила с мысли. Короче. Мы подумали, что раз уж вы все равно общаетесь и дружите уже, судя по всему, то мы подумали… - У нас есть предложение. Что если нам пригласить его и его маму к нам на ужин? В пятницу. Что скажешь? – глаза женщины в чуть приглушенном свете искрились, а сама она даже чуть подалась вперед, внимая реакции сына, - Познакомимся хоть по-человечески… - Если ты не против. Если против, то… - Игорь тут же потерялся в собственных мыслях. - Это замечательная идея! – Костя подорвался с кресла и бросился на шею к родителям, - Вы не пожалеете, я обещаю! - Я же говорила, что выгорит, - прошептала Юля на ухо Игорю, но Костик все равно все услышал, смеясь одному из взрослых в плечо. - Это правда твоя идея? – чуть сомнительно спросил парень, поглядывая на отца. - Да, это моя идея. Сам в шоке, - жаль, что Игорь так редко улыбался – ямочки на щеках безумно шли ему. - Спасибо, пап… - Вы мои мальчики… Юля, как могла, обняла своих мальчишек, искренне радуясь, что все обошлось миром. Видеть, как Игорь сходит с ума, пока сына нет дома, или как Костя запирается в комнате после ссоры – просто ужасно. «Ты и мама приглашены к нам на ужин. Семейные посиделки типо», - быстро печатает Костя в сообщении. «Сегодня вроде не первое апреля. Долго шутку придумывал?» - отвечает Макс. «Это не шутка вообще-то. Отцу видимо по голове на работе прилетело, и он раздобрел. Советую пользоваться моментом», - отшутился парень. «Ты хочешь моей смерти… Скажи честно, это ловушка? Я зайду, а твой папа меня прихлопнет?» «Отказы не принимаются! И оденься поприличнее». «Не понял? Я что, плохо выгляжу?» - возмутился Максим. «Шутка». «Шутник ты, однако. Подайся в КВН». Макс долго не может решить: рубашка или свитер? Джинсы или брюки? А может, вместо пиджака кардиган? Черт… Он перерыл весь свой гардероб, с осознанием понял, что черного в нем больше, чем в душе у самого отъявленного гота, и смирился с участью. Нина постучала в дверной косяк. - Эта или эта? – парень поднял в руках две на вид абсолютно одинаковые рубашки. - Левая, - ответила женщина, совершенно не думая над вопросом. Но сыну хватило и этого. Он удовлетворённо кивнул, сбрасывая на пол футболку и переодеваясь. - А ты чего не готовая? Мам! Нам выходить через полчаса. А если пробки? Нина стояла в своем обычном домашнем костюме. - Сынок, я не думаю, что это хорошая идея, - внезапно сказала она, и, заметив возмущенное выражение лица напротив, поспешила, - Не перебивай. Просто мне кажется, что это похоже не на знакомство, а жест жалости. Почему у меня ощущение, что нас вызывают на ковер к какому-то важному дяде? - Потому что Игорь Гром и есть важный дядя. Но что я поделаю-то? Не выдумывай, иди, собирайся. Я напишу Косте, что мы чуть задержимся, - как ни в чем не бывало, сказал Максим. - Я против, чтобы мы туда шли, - твердо высказалась женщина и для уверенности сказанного выпрямилась. - Издеваешься? – нагло спросил Макс, - У меня появился шанс на нормальную дружбу, а ты хочешь все испортить? - Следи за языком, Максим, - одернула Нина, - Я ничего и никому не порчу. Я просто не хочу, чтобы моего сына использовали. Семья Грома очень влиятельная в этом городе. - И что? - А то! Петя бы со мной согласился. Как и его втянут куда-нибудь – потом не будешь знать, как выпутаться… Фраза вылетела быстрее, чем Нина успела об этом подумать. Вернее, о последствиях. Парень перестал застегивать пуговицы, руки так и замерли у воротничка. - Но его здесь нет, мама. А если бы был, то я очень сомневаюсь в том, что ему было бы дело хоть до чего-нибудь, не говоря уже о том, куда и зачем мы идем, - сурово ответил сын, - Я вообще сомневаюсь, что вы были бы вместе, если бы он был жив. Кажется, и он перегнул палку. Нина опустила взгляд, обнимая себя и пытаясь защититься от горьких слов. - Ты думаешь, такой человек переживал бы, с кем дружит его сын? Ты серьезно думаешь, что он бы все мое детство ходил вместе с тобой на утренники и фоткался рядом с дедом морозом на Новый год? Правда надеешься, что он бы возил меня на шахматы, рассказывал о моих успехах своим друзьям? Очнись, пожалуйста, от этой лжи. Петру Юрьевичу Хазину, мама, было бы глубоко начхать, во что может вляпаться его сын. Потому что сделать это сильнее, чем получилось у него самого, удастся вряд ли. Да, сдохнуть в канализации – это надо постараться, конечно. - Не говори этого, - шепотом попросила Нина. - Не ты, ни я ему нужны не были. Тебя от аборта-то чужой мужик отговорил, - пожалуй, это была грань. - Он был не таким плохим, как ты думаешь, Максим. - Все, о чем я сейчас думаю, это то, что мы опаздываем. Одевайся, мам, мы едем в гости. Он поцеловал еле сдерживающую слезы женщину в лоб, слегка к ней наклоняясь, и ушел в гостиную, где часом ранее оставил выглаженный пиджак. Писклявый дверной звонок заставляет встрепенуться. - Вы сидите. Я сам, - сразу подскакивает из-за накрытого стола Костя, чуть ли не бегом несясь к выходу. Элегантная женщина в классическом приталенном вечернем смокинге и сын, в абсолютно черном костюме заставили Костика буквально открыть рот. - Здравствуйте! Проходите! – он справляется с приступом удивления, помогая Нине снять и повесить пальто на плечики, - Ванная сразу направо, столовая прямо, - говорит он ей в спину, а сам наклоняется к Максу, шепча, - Ля, ну ты и вырядился! Уложенные волосы блестят лаком, на воротничке позолоченная брошь, что с карими глазами выглядит просто неотразимо. - Ты сам сказал поприличнее! – так же шепотом ответил Хазин, плечом к плечу медленно проходя в незнакомую ему обстановку. - Ты бы еще сюртук военный напялил! - Заткнись. Я хочу понравиться твоему отцу, - признался Максим. - Тогда точно нужно было сюртук надевать, - и Костя прыскает со смеху. Нина вежливо передает хозяевам невъебенно дорогущую бутылку вина в качестве подарка, а сама не садится, дожидаясь сына. Чета Громов-Пчелкиных тоже молчат, хотя Юля излучает всю приветливость и доброту, на которую только способна. - Только давайте без формализма, - разряжает обстановку Костик, подходя к круглому столу, - Мам, пап, это Максим и его мама – Нина. А это мои родители – Юля и Игорь. Все, все знакомы, прошу садиться. Макс сдержанно прыснул со смеху, да и взрослые чуть подрасслабились. Игорь сразу предложил налить дамам по бокалу красного. Детям предложили сок, на что Костик забавно закатил глаза. - Думаю, мне стоит извиниться за свое поведение, Максим, - посреди разговора сказал Игорь. Смех сразу прекратился, все замолчали. Макс немного подавился тарталеткой, понимая, что к чему. - Ничего страшного, я все понимаю… - вежливо отмахнулся парень. - Твой папа… он был… специфическим человеком… - начал Игорь, но, почувствовав под столом удар по коленке, вынужден был остановиться. Парень воспринял эту задержку, как отсутствие желания говорить дальше, и был рад. Разговоров об отце ему сегодня хватило… - Да уж, - только и смог выдавить из себя он. Но потом что-то – то самое, что скребло за душой кошкой, то самое, что заставляло снимать пальто и крутиться перед зеркалом – вырвалось, и Макс не стал сдерживаться, любопытствуя, - Вы его знали? Костя предупреждающе посмотрел на папу, вспоминая самый первый их разговор о семье Хазиных. - Да, по долгу работы познакомились, - ответил Игорь, - Запоминающаяся личность. Макс вообще не знал, что это значит и как на это реагировать. - Про него много чего говорят, но знаешь, есть одна вещь, которую не отнять ни грязными слухами, ни его поступками, - продолжил Гром-старший, откладывая столовые приборы и полностью погружаясь в рассказ. Максим поднял на мужчину глаза, впитывая каждое слово, - Я сам очень ценю данное качество в окружающих людях и в себе, хотелось бы думать. Это трудолюбие. Хазин пахал, как черт, - и добрая усмешка украсила его лицо, - Упертый был, не чурался в самую жопу лезть, хотя и не должен был в большинстве своем. И ребят своих не бросал никогда – всегда с ними, - Игорь откинулся на стул, отвернулся в окно, выуживая воспоминания, - Помню, как выйдет с церберами – это уж мы их так прозвали – из фургона, так прям царь-батюшка. Глаза не отведешь – красавец! – мужчина засмеялся, - Я тогда даже немного позавидовал, у меня-то такой команды не было. А они преданные все были, уважали его, не бросили, хотя каждый день видели, что он на рейдах своих вытворял. Такое заслужить надо, Макс. Никто не хотел нарушать воцарившуюся в воздухе дымку прошлого, так ощутимо повеявшую от слов Игоря. Максим цеплялся за нее, как за ушедшую из-под ног землю. - Ты еще много чего в своей жизни о Пете услышишь. И плохого, и очень плохого, - кивнул мужчина, - Людям только дай повод. Так что послушай старика-полковника… - Юля ткнула легонько мужа, и тот заулыбался, - …не зацикливайся ты на этом, оно тебе никак не поможет. Наоборот, лишь палки в колеса. Я думаю, ему просто времени не хватило все исправить. И мозгов не хватило, чтобы с самого начала во все это не впутываться, так что теперь сделаешь? Не обижайся уж ты на него сильно. И фамилию носи с гордостью – как он это делал. Потому что не дедушкина она и даже не Пети. Она, прежде всего – твоя собственная. Потом, чуть округлив глаза, Игорь ушел в спальню – его не было минуты три. Все это время Максим сидел с белым от рассказа лицом. Тарелка перед носом плыла от слез, которые тот старательно пытался не показывать. - Вспомнил. Это нас в наш первый день для отчета сфоткали. Выдали потом на память, да я как-то и забыл про этот снимок. Держи. Игорь аккуратно протянул Максу глянцевую фотографию, стандартную: десять на пятнадцать. С одного края чуть облезло, но в целом очень даже сохранившийся кадр. А на нем управление Игоря в Москве на перекрестном задании со Службой по контролю за оборотом наркотиков. Стоят возле какого-то высокого здания – парень его ни разу в городе не видел. Не сказать, что прям улыбчивые. Но и не хмурые. Такие все обычные… В центре стоял Петр с ребятами – как хозяева бала – а чуть правее Игорь с Прокопенко, тогда еще без Димы Дубина. Петя в пальто бежевом, в бадлоне; Гром в привычной кепке и коричневой кожанке. Хазин был Грому по плечо, но вскинутый подбородок выдавал не меньше уверенности и авторитета, чем у стоящего рядом питерского майора. Сколько ж лет-то прошло… - Мы тогда крупную шайку накрыли. Вот и решили, почему бы не… Игорь не договорил, потому что Макс уже без всякого стеснения обливался слезами, большим пальцем поглаживая ту часть снимка, где стоял отец. - Бери. Это тебе. На память, - добродушно сказал мужчина, чуть подошел и опустил свою сильную и крепкую ладонь на плечо мальчика, - Запомни его таким. - Спасибо… Спасибо, Игорь Константинович, - прошептал Макс, - За все спасибо. Он не знал, врал отец Кости или нет, но выяснять не хотел. Если это был спасательный трос, который ему сбросили с умирающей планеты покидающие ее люди, то какая разница, куда он с ними улетит? Костя смотрел на Макса, пытаясь поддержать хоть как-то, а потом все-таки взял его вторую руку в свою. Получилось переплести пальцы, но оба об этом не думали. Самое главное сейчас – это дать Максиму опору, которой у него никогда не было. Сидевшая по другую сторону от сына Нина сама не верила в происходящее и была искренне рада, что ошиблась на счет этих людей. - Можно мы к нам поедем? – спросил Макс, обращаясь не только к Нине, но и к родителями Кости, - Вы тут пока свои старческие дела обсуждаете… Мы сами успеем состариться. - Старческие? – шутливо подметила Юля, - Ничего себе. - Слышали, да? Мы уже, оказывается, старые, - Нина отпила из своего бокала, а Игорь решил воздержаться от реплики. Он, пожалуй, и правда, староват. - Так можно? – уточнил парень, - Пятница же, - Гром-младший молчаливо ждал вердикта. - И чего вам с нами не сидится? Ладно, если Нина не против… - Я не против. - Только ключи от байка дома оставь, - добавил Игорь, - Если что – вызовешь такси. Ребята уже мчались на машине Макса, оставив что-то подозревающих родителей и их странные смешки и взгляды позади. - Что это вдруг ты задумал? Ответ его настиг только на пороге гостиной. - Давай напьемся? – хитро предложил Хазин, виляя задницей, пока искал что-то на полках столовой, - О, нашел. - Это вискарь? - Это охуенный вискарь, Гром! – Макс потянулся за стаканами, - Мы его с матерью из Ирландии привезли весной. Все не было случая попробовать. - Ты уверен, что сегодня именно тот случай? – сомнительно уточник Костя. Он присел за стол напротив друга, давя лыбу. Тот удивленно посмотрел на него. - Да, - сказал он. Пожалуй, сегодня действительно именно тот день… Фотография папы лежала во внутреннем кармане пиджака и будто грела холодное сердце. Через пару стаканов, бодро выпитых под весьма сомнительные тосты, Максима развезло. - Бля, я в дерьмо… - Нет, еще не в дерьмо. Ты еще разговариваешь нормально и сидишь почти прямо, - Костя в отличие от него вообще не захмелел, что Макс и поспешил подметить. - Ну да, куда мне до тебя, слоняра. - Не обзывайся, - мило упрекнул парень. В какой-то момент Макс поднес болтающийся в неуверенных пальцах стакан к лицу, но глотка так и не сделал, выглядывая из-за стекла на сидящего напротив Одувана. Виски был в раз десять светлее, чем карие глаза Хазина. Тот сжал в кулаке руку, которую Гром держал в своей под столом на ужине, чуть сминал кисть, вспоминая ощущения теплоты чужого тела, так идеально ложащейся на твою собственную. - Опять странно смотришь, - вспомнил Костя тот случай в универе, - Глаза сотрешь. Бежевая рубашка в рубчик чуть помялась, а верхняя пуговица уже была расстегнута для удобства. Конечно, Костик даже близко не выглядел так официально и презентабельно, как Макс, но под крепкий алкоголь, когда пиджаки скинуты, а манжеты закатаны до локтей – то какая кому разница? - Ты меня так раздражал первое время, что сил не было терпеть тебя, - внезапно признался Максим, прищуривая глаза и ожидая реакции. - По тебе было заметно, - как-то неоднозначно ответили ему. - А потом не знал, чего хочу сильнее. Послать тебя, да так, чтоб ты наконец понял. - Или? - Или взять свои грязные пакостные ручонки и залезть ими тебе прямо в душу, вывернуть там все наизнанку, сломать, запачкать, чтобы впредь неповадно было. Чтобы на будущее понял, что розовые очки для взрослой жизни не годятся, и когда водишь дружбу с болотным чёртом, то нужно постоянно держать или ухо востро, или заряженное табельное под подушкой, - отчеканил Максим, перегибаясь через стол. Его накрыли волной те первые впечатления от знакомства, от поездки на чужом мотоцикле – словно непозволительная роскошь, за которую придется расплачиваться. «Ты не можешь быть счастливым, - говорил он себе, - Этот человек обязательно обидит тебя, и все начнется снова». - Сидел весь такой хороший, добрый, чистый как сука лист бумаги из коробки. Аж блевать тянуло. Хотелось всю твою добродетель в порошок стереть и это месиво на этот же лист и вылить. И смотреть, как стекает. - Больше не тошнит? – выдерживая взгляд, спокойно спросил Костя. - Тошнит, но не так сильно. - Уверен, ты свыкнешься, - Гром, не прерывая зрительного контакта, потянулся к своему стакану. Кадык шумно дернулся под кожей, от чего Макс непроизвольно сглотнул сам, - С чего бы такое откровение? Вискарь язык развязал? - Может, и развязал, - Хазин пошатнулся на своем стуле, почти полностью выползая на глянцевый полупустой стол, на котором ничего не было, кроме бутылки, стаканов и тарелки нарезанных овощей, которые тот небрежно отставил в сторону. Костя отклонился на своем стуле назад, чтобы не столкнуться с опьяневшим другом лбами. - Так что в итоге-то? - напомнил Костя, - Определился? Если нет, то могу помочь с выбором, - и вызывающе глянул на Макса. - Это как же? - На счет души пока не знаю, но от твоих рук у себя под футболкой я бы не отказался. Макс усмехнулся, облизывая пересохшие губы. - Откуда такая уверенность, что мне не похуй? - Иначе… Костя медленно положил предплечья на краешек столешницы, облокачиваясь. Между ним и лицом напротив, на чьи глаза небрежно падала челка, осталось всего ничего – буквально минимум расстояния, чтобы выдыхаемый изо рта воздух перемешивался с чужим. - …ты бы не смотрел на меня так. - Я просто пьяный, - отшутился Максим, а сам подтянул под себя колени, сбрасывая домашние тапки, и полностью перелез через стол, усаживаясь перед Громом и болтая в воздухе ногами. Сидеть на столах всегда казалось ему более удобным и правильным способом, но сидеть вот так… было совсем нереально. Чтобы не мешать Косте, пришлось чуть развести ноги в стороны. На острые коленки, ведя очень медленно вверх к тонкой талии, легли руки. Макс подавил в себе желание приказать, чтобы тот действовал увереннее. Костя встал, а Макс обхватил его бедра своими щиколотками, прижимая вплотную, сцепляя руки на его воротничке. Теперь уже пришлось ему задирать шею, чтобы разговаривать. - Что решил? – Костик уверенно остановил ладони в районе ягодиц. - Что ты проебал свой шанс на нормальную жизнь, когда сел ко мне – теперь не отвяжешься. - Меня устраивает. Поцелуй получился слишком мокрым и грязным, каким-то развратно-распутным – с языком, слюнями на подбородке, стукающими друг об друга зубами и со сбитым дыханием. Макс наконец смог добраться до желанного: он безнаказанно запустил пальцы в кудрявую макушку, то ласково перебирая волосы, то дерзко и грубо сжимая те в кулак, оттягивая назад. Да так сильно, что Костя шипел ему в губы, от чего у Хазина крышу сносило. Костя крепко прижал к себе чужое тело, перехватывая поудобнее, и, на ходу перебиваясь на поцелуи и «блять! дурацкий косяк», добрался до комнаты Макса, опрокидывая того на кровать – аккуратно, практически любовно, чтобы головой не стукнулся, чтобы не съехал… А сам, оказавшись сверху, долго не мог отвести глаз от распухших губ и румянца на щеках. Так гораздо лучше, чем синяки под глазами и затравленный вид. - Глаза сотрешь, - вторил ему парень, а у самого улыбка так и лезла, - Черт, так вот как оно бывает. - Что «оно»? – спросил Костя, аккуратно убирая упавшие на лицо волосы. У Макса, конечно, они были мягкие, почти шелковые. - Ну, вот когда на тебя так смотрят. - Тебе приятно? Твои злобные черти довольны? – не удержавшись, Гром начал целовать разгоряченную шею, но при этом вслушиваясь в ответ. - Летал бы ты в своих облачках… - Макс запнулся о собственное предложение – язык Кости добрался до уха, - …и дальше. - А я, может, хочу… - скула, уголок губ, - …научится плавать... - и, наконец, снова губы, пока это дерзкий юноша снова не начал хамить и сарказмировать, - в твоём болоте. - Тогда я бы с удовольствием научился жить. Научи меня. На телефон Макса, оставленный и успешно забытый в гостиной, пришло сообщение от мамы. В нем содержалось следующее: «Я считала это только своим, прятала. С моей стороны было эгоистичным поступком требовать от тебя хорошего к нему отношения, не показывая всей картины целиком. Прочитай, когда будешь готов. Тут про нас… Про тебя. Целую, мама. P.S. Буду поздно». А в прикрепленных файлах скрин, давностью в девятнадцать лет. А на нем сообщение Пети – длинное, отрывочное, бессвязное и эмоциональное – раздирающее до костей откровение, перемешанное со страхом перед неизвестностью. Максим обязательно его прочитает. Многое еще раз переосмыслит. Сохранит себе. Даже снова расплачется. Но позже. Сейчас он занят. Впервые, занят собой. «У него просто не было времени». «Он не такой плохой, как ты думаешь». «Отпусти его. Живи дальше».- Живи счастливо, Максим. Твой П.
В параллельной вселенной Илья Горюнов не приходил к Пете. Они не разговаривали, не дрались. Петя не умирал в канализации. В параллельной вселенной Петя Хазин остался жив. Помирился с отцом и матерью. Набрался смелости и сделал Нине предложение. Настоящее, как она хотела – с кольцом и цветами. В параллельной вселенной Петя разобрался с наркотиками и делами Дениса Сергеевича, потому что маленький сын должен был расти в безопасности. Они даже переехали в Петербург, где, в прямом смысле, начали жить заново. В параллельной вселенной Максим рос в полной и вполне любящей и спокойной семье. Конечно, назвать нормальными их было трудно, но они старались, правда. Как умели. В параллельной вселенной Костя никогда не подсаживался к Максиму, никогда не подвозил его и не брал за руку. Семья Грома слышала про Хазиных, но в жизни они так никогда и не встретились, потому что невозможно быть счастливым и там, и тут. В параллельной вселенной, которая обязательно существует где-то за гранью далеких галактик, все хорошо. Просто здесь так вышло. Просто здесь так случилось. Конец.