Сумасшедшая лирика

      - Если на сегодня это всё - свободен. Как обычно, он немногословен, однако это лучше, чем лежать потом с мигренью, пока Томас обкалывает обезболом мою вывихнутую руку. Да, он с нами никогда не церемонится: достаточно подчинённых. Разворачиваюсь, чтобы уйти, как в голове гулко разносится уже омерзевший шёпот: - Удовлетворительно работаешь, хвалю, - мне показалось, или я слышу насмешку? - Младший на тебя хорошо влияет, придерживайся его. Это не совет и, тем более, не поощрение: это приказ. Тощий подонок не опускается до жалких людей, не заботится о том, что они чувствуют, что думают - знает, что ставка на страх успешна. Потусторонняя тварь без лица ростом под три метра - любой сломается, поэтому ему нет дела до нас. Даже нас: новых подчинит. За иные мысли спокойно сломает что-нибудь, бросая об стены, но это для дисциплины: мы, прокси, все повязаны, поэтому в любой момент он может подчинить наши мысли, стереть ненужные. Так было с Кейт, так было с Чарли, так было с Тоби.       Противно. Мне до скрежета зубов противно. - Без тебя разберусь. - Несомненно.       Он испаряется за мгновение, а я ищу сигареты: уже не могу без них, да и не особо хочу. Можно ли сказать, что серийный убийца, помешанный на каком-то дьявольском отродье, способен на искренность? Спорно. Вы скажете, что нет, я - да. Чудовище, но лучше чем моё "начальство". Захлёбываюсь желанным дымом хлеще, чем в собственной ненависти: много чего ненавижу, слишком. Таблетки давно не помогают, пью их уже по привычке и тупой надежде, что это не так, я же относительно адекватный. Относительно места, окружения и течения, а точнее - её рваных скачков, жизни. Я ненавижу своих... Коллег? Вроде того. Ненавижу Чарли, ненавижу людей из других штатов, не переношу Миленс. Брайану она нравится: он старается устроиться на максимум, а Томас и Роджерс единственные, кого я терплю. Не скрою: они меня временами тоже раздражают, но это я готов терпеть, всегда и круглые сутки - лишь бы оставались рядом. Слендер сделал всё, чтобы свести нас - самых осознанных, самых полезных. Полезных, но не удобных: я и Брайан до сих пор противимся, нарываемся. Я - всегда, Томас - реже, однако не упустит возможности послать его... На нас нашлись рычаги давления.       Он, сука бесчеловечная, нашёл.       Не понимаю, что Худи нашёл в Миленс, а он - что я в Тоби, но суть не в этом. Их легко подчинить: они просто не сопротивляются, и Слендер пользуется ими, словно куклами Вуду, проецируя их боль на нас: ударит Кейт - от злости дёрнется Брайан, спровоцирует кошмары у Роджерса - в очередной раз сломленно заткнусь я. Но без них никак... Только не снова тот ад, где на троне восседает Оператор, и Цербером стоит Безликий, ни за какую кровь не выпуская нас из болота грязи, убийств и пустых надежд, бессмысленных, а оттого ещё больнее, чем могли бы быть...        Я ухожу слишком глубоко. С тех пор прошло около трёх лет, ничего не вернёшь, в данном случае это к лучшему - Худи говорит мне меньше думать и полностью переключиться на Роджерса, по крайней мере ему отвлечение в лице Миленс помогло. Я стараюсь слушать лучшего друга, но у него несколько другая история: девчонка чувствительная, нежная, - когда не в трансе под влиянием Тощего ублюдка - но в целом тихая, и по словам Брайана заботиться о ней - одно удовольствие. Тоби - полная противоположность Кейт. Да, это был мой выбор, и я не откажусь от него, даже если того захочет Безликая тварь, но как факт Роджерс абсолютно другой. Он оправдывает статус маньяка. Он громкий. Он конфликтный. И защищает от Слендера меня он. - Ма-аски, опять травишься?! - вздрагиваю, но ничего не говорю: привык, что тебе наплевать на все просьбы не подкрадываться, - Сука!.. Слегка оборачиваюсь, ведь ты обожаешь виснуть на мне, кладя голову на плечо - быстро извиняюще целуешь в щёку. Вскидываю бровь. - Долбаный с-синдром... Ты же знаешь, что я не по своей воле! - Знаю. Нужно ещё таблеток заказать? - Если н-не сложно... - больная нежность вперемешку с благодарностью во взгляде светло-карих глаз напротив заставляет мгновенно забыть обо всём: ноги держать перестают, когда ты так смотришь. У меня остались контакты психотерапевта, который назначает мне лекарства до сих пор. Он ничего не знает: своё лицо на ориентировках из-за маски удалось не засветить, и он думает, что я и Брайан успешно проходим остатки реабилитации. Я даже завёл себе "подружку", с которой познакомился якобы в клинике, а чтобы помочь "ей" с синдромом Туретта, который бьёт Роджерса лет с пятнадцати, он благосклонно выписывает мне рецепты. Мне не стыдно. Убийцам априори вряд ли может быть стыдно. Я без таблеток окончательно сойду с ума, а Тоби... Тоби и без них давно поехал крышей. Он помимо прочего - псих, а я обычный маньяк - просто хочу облегчить ему жизнь: мальчишке и так досталось. - Вык-кинул бы твои отвратительные сигареты, но потом изверещишься!.. Паскуда! - Тебе совсем херово? - сажусь на потрёпанный диван, утягивая тебя за собой и приземляя на собственные колени. Вид удручающий: вообще-то, мы могли смело уйти к Миленс, но жить с Тоби вдвоём, не стесняя и Брайана с Кейт, и нас самих, устраивает всех больше. Заброшенный одноэтажный дом на окраине парка рядом с началом самого леса - хозяева уехали сразу же, когда официально в газетах отметили пропажу людей, а нам это только на руку. Томас часто к нам приходит, но в основном они живут с девчонкой, а я всегда рад его видеть - единственный друг в этой клоаке мира.        Я уже не обращаю внимание на такие всплески агрессии. Спонтанные ругательства отличить легко, учитывая, что без Туретта Роджерс вообще избегает ругани - больше беспокоят его внезапные судороги. Он не чувствует боли, не думает, что бить себя с размаха кулаком по челюсти в очередном припадке - ненормально. Абсолютно всё происходящее ненормально - мы не исключение. - Как видишь, - пожимаешь плечами, словно мы о погоде разговариваем, - но не люби я тебя сильно, твоя дрянь давно полетела бы на помойку! - Не отбирай последнюю радость, гадёныш, я и так ради тебя в спальне курить перестал.       Тоби с детства ненавидит запах сигарет, и этому нет каких-то символических причин: напротив, агрессивный запах, раздражающий рецепторы многих людей - вечные поводы наших споров. Зная характеры - ссор. Недолгих, быстро забывающихся: Роджерс всегда приходит извиняться первым. Помнит, что мне происходящее дерьмо даётся тяжелее, чем ему, без памяти, инстинкта самосохранения и давно угасшей к жертвам эмпатии.        Мне никто память не стирал, не доводил до состояния нарушения нервной системы, при котором можешь хоть всего себя изрезать - ничего не почувствуешь. Тоби переодически проверяет - стараюсь не оставлять его ночью одного: он и Брайан - единственные, кого мне жаль.       Целую едва ли не светло-серую ладонь, поглаживая уже зажившие порезы. Ничего не могу с собой сделать, когда выступаю против Безликого подонка, за что потом расплачиваюсь слишком дорого: он проникает в сознание младшего прокси, вызывая у того галлюцинации хлеще начальной стадии шизофрении мальчика, являя в кошмарах образ давно погибшей сестры, а дальше всё по заезженному, омерзительному до собственных истерик сценарию. Роджерс подскакивает в приступе панической атаки, выхватывает из-под подушки нож, с которым я же его и научил спать, чтобы не травмироваться, но и быть защищённым, и начинает разрезать всё от локтя и до суставов запястья. Не оставляет ни одного живого места, пока я не отнимаю оружие - успокаивается, только когда прижимаю его сильнее: знает, что никогда его не отпущу. Не прощу себе, если он серьёзно пострадает - и так каждый раз корю себя за любой косой взгляд в сторону "начальства", зная, чем это закончится: сам буду забинтовывать парня, медленно, не видя чётко от накатывающей тошноты и непрошенных нервных слёз. Я просто не справляюсь. Хочу спрыгнуть с этой чёртовой вышки, куда точно не сунется он, но не могу оставить мальчика... Едва ли ему в общем легче, чем мне. Он не помнит ничего, кроме ненависти к отцу, необоснованной вины перед погибшей сестрой и пожара, из которого его "спас" Безликий. Не помнит мать, на которую до последнего не смог поднять руку - она до сих пор жива; не помнит, что именно Слендер заставил его в ту ночь взять нож в руки; и как это чудовище изводило его преследованиями, вынуждая мальчика часами простаивать у окна в попытках что-то разглядеть среди тёмных деревьев. Я и Брайан ещё с самого начала этого ужаса навели справки на жертв потустороннего чудовища, но он не позволил даже думать об этом в присутствии Роджерса: слишком значимая для него эта фигура... Самая прочная и надёжная из всех игрушек. Сделать подобную - не проблема, но конкретно Тоби важен для меня - стоит мне всё рассказать, и Слендер убьёт его, не раздумывая, ведь шкет, может, и сумасшедший, но далеко не идиот - быстро поймёт, что надо валить как можно дальше.       Я привязан к нему, и без него опущенные руки оказались бы связаны канатами, но Роджерс удерживает их, постепенно и с переменным успехом, но всё же поднимая выше, делая сильнее. Можно ли сказать о такой мрази как я, что я могу любить? Сам в это плохо верю, с трудом, сжимая в безысходности челюсти, но верю: его я люблю. Да, помешанно, болезненно, одержимо - но разве это не доказывает мою правоту?.. Не могу успокоиться, так и тянет в эту бездну мыслей, где в конечном итоге ждёт только напрягающая тьма, страшная даже для тех, кто привык к ней. - Ти-им, ты слышишь меня?! - на этот раз полноценно дёргаюсь, случайно перехватывая твои руки, и если бы ты чувствовал боль, ты бы зашипел - ногтями проезжаюсь по новым шрамам. Но ты молча высвобождаешь одну ладонь и гладишь меня по щеке, задевая бакенбарды и порядком отросшие тёмные пряди моих волос. Выдыхаю, тяну Роджерса на себя и сильно впиваюсь в его бледные, обкусанные от нервов, губы и ничего больше не могу с собой сделать, когда в глазах напротив разгорается огонь интереса - после этого крышу сносит окончательно. - Что на тебя н-нашло, Райт?! - игнорирую издевательский смех от маленькой провокации и сейчас мне нет дела до собственной просьбы не называть меня по фамилии. Ты жмёшься ко мне ближе, забирая уже полу истлевшую сигарету, а на мой протест тушишь её о подлокотник и без того не лучшего вида дивана, утягивая в новый поцелуй. Пятна от кетчупа пиццы, засохшие и уже не отстирывающиеся капли крови, порез от твоего топора, когда ты в очередной раз неглядя кинул его после ночного патрулирования. Доигрался - тебе сильно прилетело от меня. Ты говоришь, что раз тебе уже двадцатник - ты не импульсивный подросток, но слишком часто ты себя ведёшь именно так. В тот раз ты вообще ушёл спать в гостиную, хлопнув дверью - истерик, но до меня тебе далеко - я не осуждаю.       Тоби обнимает меня крепче обычного, зарываясь пальцами в волосы и массируя виски: понял, в чём причина злостной ярости. Мигрень после каждого долгого разговора или отчёта Слендеру провоцировала агрессию, а я в свою очередь научился переводить её в другие чувства... Самая хорошая замена - страсть: отрезвляет своей силой и широким эмоциональным спектром, убеждая меня раз за разом в том, что я всё ещё жив и могу чувствовать; и приносит пользы явно больше, чем к херам разбитые костяшки, которые у меня никогда не успевают заживать до конца. Достижением в виде самого вспыльчивого прокси из всех, даже больше самого Тикки-Тоби, вряд ли можно гордиться: Роджерс в базе копов числится наиболее агрессивным и опасным маньяком Колорадо уже четвёртый год. Неважно. Сейчас всё неважно за исключением рук Тоби, спасающих мои артерии от дикого напряжения и желания разорваться от боли. - Маски, н-никак ты не поймёшь простой истины: з-забей на происходящее. Ничего стопроцентно н-нормального нет, - самый желанный шёпот звучит подобно крику из дешёвого ужастика: однообразно, но очень громко. Левую щёку сводит тиком и ты резко награждаешь себя пощёчиной - я даже не успеваю понять, что ты творишь. - Как на правой что-ли хочешь?! - на столе лежит пара капсул и я наклоняюсь через тебя, тут же пичкая лекарством под твой недовольный взгляд - через минуту всё проходит. Не прошла твоя рваная рана на правой щеке: ты не рассчитал силу, содрав кожу буквально куском, оголяя часть десны. Худи сказал, что на это даже года мало - пока что затягивается только верхний слой краёв.       Остываю, замученно утыкаясь носом в твою шею. Да, главный истерик, как вы понимаете, тоже я. - Прости, Роджерс, - для тебя исключения позволительны. Даже из ненавистных извинений. - Хрен с ним, спасибо, что вообще среагировал! - нервно смеёшься, не в силах привыкнуть, что тебя кто-то останавливает, - с дырами на обеих щеках было бы даже пожрать невозможно!..       Смотрим друг на друга несколько секунд, а может - минут. С ним время тянется по-другому, непонятно, но так приятно. Сходимся на том, что время достаточно позднее, чтобы пойти спать - мало ли Безликая тварь посреди ночи на патруль или охоту вышвырнет?       Роджерс очень лёгкий - люблю иногда так делать. Доношу его до кровати, тут же опускаясь рядом и чувствуя, как меня обнимают. Тепло, вполне можно сказать, что жарко - я не сопротивляюсь, едва усмехаясь чувствительности мальчишки, когда я рядом. Мне тоже это нравится. Я остаюсь не по приказу Тощего отродья, а потому что сам хочу этого: при любом удобном случае поступаю наперекор "рекомендательным" приказам "босса", но сейчас я и без него ни за что не отпущу уже засыпающего Тоби, касаясь губами костяшек на его ладонях и не в силах оторвать от него взгляда, такого же болезненно преданного и влюблённого, как у самого Эрина.       "Я ненавижу в себе всё и в ненависти утопаю, а ты прекрасен, словно сон, в который я попал случайно."