Воспитательные методы генерала

            Горячая вода обожгла тело. Раны защипало, натруженные мышцы начали расслабляться. Девушка прикрыла глаза, позволяя себе улыбнуться.       Тревожные мысли ненадолго покинули голову, прекращая терзать. Побольше набрав воздуха в лёгкие, она ушла под воду. Оглушающая тишина исцеляющие действовала на разум.       Виктория старалась не думать, что, вероятно, принимает ванну в этом помещении не в первый раз. Но избавиться от навязанных воображением образов было сложно. Каждый раз, стоило девушке забыться на мгновение и прикрыть глаза, возникали обрывочные воспоминания, связанные с местом пребывания. Ложные или нет определить было сложно – в основном яркие картинки. Какие-то праздники, накрытый стол, её учат ходить. И мягкие руки, которые нежно гладят маленькую девочку по волосам. Разве это она?       Девушка резко вынырнула и зажмурилась, прогоняя видение. В голове будто поселилось множество голосов и говорили они одновременно, перебивая друг друга, перекрикивая.       Она с силой зажала уши, удерживая рвущийся крик отчаяния. Внезапный холодок, просочившийся от отворившейся двери заставил её в испуге открыть глаза. - Привет, принцесса.       Оретцев удобно устроился, облокотившись о дверь спиной и сложив на груди руки. Его глаза небрежно пробежались по лицу девушки, не позволяя себе ничего более.       Но несмотря на показную отстранённость, шея отказника покрылась красноватыми пятнами.       Виктория резво подняла руки к груди. В голову не шёл ни один достойный ответ. Она тряхнула головой, приподняв подбородок. - Отвернись немедленно, грубиян!       Мальен закатил глаза, но всё же послушно встал в пол-оборота, отведя взгляд. - Как тебя пустила Агнешка вообще?! - Имя ощущалось на языке странно. Слегка покалывающее быть может. - Я сказал, что мы обручены.       Он вновь самодовольно на неё поглядел, не удержавшись.       Виктория округлила без того большие глаза и приоткрыта в немом ругательстве рот. Нащупав увесистую деревянную щётку, она с силой швырнула её в молодого человека. Конечно, он легко увернулся и – Святые! – поймал предмет. - Я сказала – отвернись, Оретцев. – Прорычала она на грани нервного срыва. – А во-вторых, ты будешь мучиться. Долго и болезненно. - Успокойся, я пошутил. Она отвлеклась, а проскользнуть мимо не составило труда. - И для чего ты явился?       Девушка обернулась пушистым полотенцем, скрывающим её до пят и подошла ближе к собеседнику. Отразив его позу, она сложила на груди руки. - Мне показалось, - он всё ещё не смотрел на неё, - что здесь так тихо слишком долго. Молодой человек перевёл обеспокоенный взгляд, заглядывая в светлые глаза. Будто приглашая посмотреть глубже. «Заинтересованность, тревога, скрытность, желание» Желание? Девушка поспешно отвела глаза, щёки стали мгновенно горячими. Она приложила холодную руку, унимая пыл. Откуда взяться такой реакции? Что за глупый организм. - Спасибо за беспокойство, но здесь нечем перерезать себе вены. А быть утопленником в месте, где я росла – слишком даже для меня. - То есть, умереть в этом же месте, перерезав вены, было бы вариантом получше? Картинка так себе: ванная, полная крови. Агнешка вряд ли бы пережила.       Девушка сердито на него посмотрела перед тем, как выйти. Дурак. Кто шутит на такие темы? И всё же, сердце грела мысль, что хотя бы этому следопыту было не всё равно – жива она или же мертва. До чего она опустилась – внимание нелепого отказника согревает её этой ночью. Хотелось думать, что не только ему есть до этого дело. Хотелось бы знать, что Ему есть до этого дело. Он думает о том, что с ней сейчас происходит? Хотя бы на секундочку задумывался?       Девушка решительно отказалась развивать эту мысль. Она оказалась в месте, где росла! Святые, она мечтала об этом всю осознанную жизнь, почему сейчас должна уделять хотя бы минуту мыслям о нём? Не должна. И не будет.       Небольшой домик погрузился в предрассветную тишину, нарушаемую лишь мерным тиканьем настенных часов.       Девушка ступала босыми ногами по деревянному полу аккуратно и неспешно, рассматривая стены и антураж по пути к кухне.       Помещение можно было бы легко найти по аппетитному запаху – даже, если бы ноги сами не вели её в верном направлении.       От каждого – даже незначительного – открытия у неё вдоль позвоночника пробегались мурашки. Настолько странно это было.       Виктория остановилась в проёме дверей, наблюдая за приготовлениями женщины. Та, находясь в хорошем расположении духа, напевала под нос незамысловатую мелодию, пока очищала сырую рыбу. От плиты исходил приятный аромат овощной запеканки.       Не нарушая идиллии, девушка присела тихо на скамью. Она не в силах была оторвать глаз от простых, но отточенных движений. Женщина будто занималась готовкой всю свою жизнь – ни одного лишнего жеста; она знала в точности, что делает.       Не оборачиваясь, она произнесла: - Справа от тебя платье – надень, пожалуйста.       Виктория дёрнулась. Оретцев не был таким уж невидимкой или это она ступала не так незаметно, как ей казалось? - А где Мальен? - Разве он не зашёл к тебе несколькими минутами ранее? – Поинтересовалась она.       Виктория в который раз за это утро покраснела. И почему-то почувствовала себя пристыженной. Ответить на этот вопрос было совсем нечего. Оставалось лишь переодеться в традиционную фьерданскую одежду.       Выглядела она, к слову, как бесформенное тряпьё. Виктория поморщилась, натягивая последний элемент – жилетку, которая была её кошмаром наяву. Этот меховой мешок прятал всё, что она обыкновенно выставляла, как свои лучше стороны.       Чудесно, теперь на неё не взглянет даже проклятый следопыт. Девушка насупилась, усевшись обратно на скамью. - Замечтально. Осталось тебя заплести.       Виктория вцепилась в тщательно промытые волосы обеими руками, отодвигаясь дальше. - Всё также не любишь заплетаться? – Женщина улыбнулась мягко.       Сердце девушки кольнуло. Она медленно разжала пальцы. С недовольным видом повернулась спиной к Агнешке. - Это так уж необходимо? К тому же, они ещё влажные… - Необходимо, конечно. Особенно, если хочешь предстать в приличном виде, когда придёшь в Ледяной Двор. До него идти около двенадцати часов, думаешь, твои волосы в распущенном виде будут также хороши?       Виктория фыркнула. Признавать вслух правоту женщины она не собиралась. - А как же Авгид? Он вряд ли не заметит, что я чистая и в новой одежде. - О нём не беспокойся. Нам троим предстоит сложный разговор, одежда – последнее, о чём нужно волноваться.       Тревога цепко обхватила горло и сдавила желудок. Она сглотнула вязкую слюну. - Агнешка… Расскажи мне, как всё произошло. - Ты не помнишь, конечно.       Женщина туго перевязала волосы лентой.       Конечно, она не помнит. Иначе зачем спрашивать? Язвительные комментарии Виктория оставила при себе. - Не думаю, что я – та, кто должен рассказывать тебе эту историю. - Естественно. Наверное, это должен сделать отец или мать. Но я что-то их ещё не встретила. Пойду постучусь в их спальню.       Сестра посмотрела на неё с искренним удивлением, явно не понимая о чём речь. - Милая, мама с папой погибли. Уже давно – их изгнали после твоего побега.       Виктория застыла, язвительный тон встал поперёк горла. Погибли. Из-за неё. Из-за побега? - Побега?       Женщина присела рядом, взяв её за руку. С сожалением взглянула на девушку, в уголках её красивых глаз скопились невыплаканные слёзы.       Виктория почувствовала укол едкого стыда – у неё не было ни слезинки. Плакать совсем не было желания.       Она постепенно принимала очередную несчастную историю, как часть своей биографии. Более того, несчастья случались исключительно по её вине. Тот же следопыт Оретцев не был бы сейчас в плену у дрюскелле, если бы не она.       Осознание уже этих истин заставило её отвести глаза. - Ты только не вини себя. Это было их решение, с которым мы вправе согласиться или нет. Но никто не несёт за него ответственность.       Виктория шмыгнула носом, прогоняя глупые мысли. - Тебе стоило бы затаить на меня злобу, придумать изощрённую месть. - Я уже потеряла двух самых дорогих мне людей, для чего терпеть очередную потерю? Месть того не стоит.       Женщина улыбнулась, сжав ладонь. Глаза светились нежностью. Вся она была буквально соткана из доброты и милосердия. Нет, таких людей не бывает. Здесь есть то, чего она не говорит.       Виктория не прониклась и решила быть настороже.       Половицы скрипнули, в дверях застыл Оретцев. Взглядом он спросил, стоит ли заходить. Виктория кивнула на место рядом с собой.       Агнешка, спохватившись, встала со скамьи и снова взялась за нож. - Авгид вот-вот встанет. Скажи своему другу, чтобы сидел тихо и ни в коем случае не вмешивался. - Не волнуйся, он не такой храбрец.       Агнешка перевела взгляд на следопыта. Тот слегка напрягся. - А я думаю, ты ошибаешься. – Произнесла она с хитрой улыбкой. – Всё же скажи ему.       Молодой человек кожей чувствовал, что разговор о нём. Толкнув локтем Викторию, он спросил: - Что она говорит? - Что ты не чтишь традиции целомудренности и за это тебя казнят первым. - А по её улыбочке, она будто предлагала не чтить эту традицию вместе. - Ненавижу эту твою самодовольную ухмылку! – Прошептала девушка яростно. – Она сказала, что Авгид сейчас встанет: тебе нужно сидеть очень тихо и не вмешиваться. - В этом я профессионал. - Я заметила. - Могу дать тебе уроки, цену обговорим позже.       Их привычную перепалку прервал знакомый скрип дерева. Хорошо бы смазать эту половицу.       Авгид застыл на пороге с перекошенным от злости ртом. Его спутанная борода приобрела форму и опрятность- теперь было яснее видно черты лица. Горящие праведным гневом глаза ярко выделялись на бледном веснушчатом лице. Казалось, что из его раздувшихся ноздрей готов вырваться пар.       Мужчина в мгновение ока влетел в комнату, мирную тишину нарушил удар о столешницу. - Агнетта. – Прорычал он предупредительно и требуя объяснений. – Что эта мерзость делает на моей кухне? Женщина смерила его взглядом, явно осуждая. - Эта мерзость – наша сестра, Авгид. И она пришла принять ванну и позавтракать.       Твёрдой рукой она поставила тарелку с едой и подвинула к Виктории. - О нет, женщина! Ты ошибаешься. Это уже не наша сестра, это равкианская нечисть! У меня было время убедиться: в этом теле только кровь фьерданская! - Неужели? Если бы меня колотили при первом попавшемся случае, я бы тоже не горела желанием вести светские беседы.       Осуждение витало в воздухе. На мгновение воцарилась тишина. Авгид прожигал Викторию взглядом. - Наябедничала, мерзость? – Выплюнул он.       Девушке потребовалась пара секунд, чтобы сообразить, какой смысл несёт первое слово. С осознанием глаза её округлились. - Я не жаловалась! – Слегка обиженным тоном возразила девушка.       Мужчина устало потёр шею и покачал головой, сдувшись, словно шарик, после сказанной фразы. - Нет, что-то в ней не изменилось.       На лице Агнешки расцвела победная улыбка. - Не улыбайся так, Агнетта. Мы не оставим дома эту мерзость, даже если бы мой отряд не видел, как мы взяли в плен Заклинателя Солнца. И называть это сестрой я тоже не стану!       Женщину это, кажется, не расстроило. - Есть за одним столом- тем более. Пусть на глаза мне не попадается – иначе отдам её на суд народу в ту же минуту.       Мужчина заглянул ей в глаза, и Виктория поняла, что тот не шутит. По спине пробежал холодок, девушка постаралась унять дрожь в конечностях и не показывать страха.       Она медленно поднялась, но перед самой дверью что-то заставило её остановиться. Обернувшись, она спросила: - Как меня зовут? - Узнаешь, когда научишься говорить на фьерданском без акцента, мерзавка.       Не утруждая себя более, Авгид сел к ней спиной, приступая к трапезе.       В амбар они вернулись уже засветло. Мал был подозрительно притихшим. Он то и дело бросал на девушку странные взгляды. Но Виктория была не в настроении что-то объяснять. А он и не расспрашивал. - Я спать.       Девушка устроилась на колючем стоге сена. После расслабляющей ванной он уже не казался ниспосланным с небес даром. Она заворочалась, выискивая удобную позу для сна. Невольно вспомнился невесомый балдахин над двуспальной кроватью в Малом Дворце. Шёлковые простыни и наволочки, взбитая заботливыми руками перина.       Сердце неприязненно защемило. По щеке скатилась одинокая слезинка от жалости к самой себе.       Рядом присел Оретцев. Молча он указал ей на свои колени, приподняв бровь.       Она не была бы собой, если бы сразу же согласилась на такое «щедрое» предложение. Поэтому, проигнорировав молодого человека, она отвернулась спиной и забылась тревожным сном.