Сероволк

      Сергей сидел на лестничной клетке и рисовал в своем этюднике. Он тихонько напевал, здесь было тихо, и он мог сосредоточиться на своём творчестве. Он не был уверен, сколько времени просидел, работая над своей текущей работой. В какой-то момент он отвлекся, рассматривая свои руки. Прошло около года с тех пор, как он последовал совету мистера Птицы и позволил своей крови связать Олега с ним. Он провел большим пальцем по одному из ребристых шрамов, погружаясь в воспоминания.       — Серёжа! Пора обедать! — Разумовский услышал женский голос.       Он встал, почистил брюки и начал спускаться по лестнице.       — Серёжа! О, Серёж, вот ты где! — улыбнулась женщина. Это была госпожа Горенко. Она была не такая старая, как госпожа Дреннивич, и гораздо милее. Она заметила у него в руках этюдник. — О! Ты рисовал? Кого же на этот раз?       — Ну, это просто кое-что из моих снов.       — Я уверена, что работа получилась прекрасной. У тебя определённо есть талант, Серёж.       — Спасибо, — парень последовал за ней.       Он нашел Олега и сел с ним обедать. Когда закончил, то нашел мисс Горенко.       — Я... я могу показать Вам некоторые свои работы.       — С удовольствием, — госпожа Горенко мягко улыбнулась.       Серёжа сел и показал ей несколько своих рисунков, несколько рисунков Олега, несколько других детей. Он рассказал о каждом из них, избегая образов из своих снов: они всё ещё пугали его. Ведь даже когда он повзрослел, то не перестал пугаться их. Он уже собирался показать ей ещё один, как сзади раздался голос.       — Мисс Горенко, мистер Разумовский! — голос был строгим и холодным. Это была госпожа Дреннивич. — Мисс Горенко, Вы забыли, что я говорила Вам о почеркушках Разумовского?       Сергей почувствовал, как заныло сердце. Госпоже Дреннивич не нравилось то, что он так много рисует в течение дня. Она считала, что это пустая трата времени, что он просто обязан сосредоточиться на чем-то, что поможет ему в жизни. Считала, что если Серёжа будет художником, то у него никогда не будет хорошей жизни, что он умрет голодным и нищим где-нибудь на обочине дороги, что никто о нём не позаботится.       — Нет, но, госпожа Дреннивич, у Сергея настоящий талант, я думаю, мы должны... — она вскрикнула, когда тыльная сторона руки Дреннивич ударила её по лицу, и прервала свою речь.       «Мисс Горенко!» — вот что хотел сказать Сергей, когда наполовину поймал её. Но вместо этого крикнул: «Мама!». Когда он опомнился, то посмотрел на госпожу Дреннивич, её лицо стало красным от гнева, Разумовский подумал, что, возможно, оно ещё кричало: «Предатель!». Он быстро поправил на «мисс Горенко» и, увернувшись от руки миссис Дреннивич, рванул вверх по лестнице.       Когда он добрался до своей комнаты, он закрыл за дверь и прислонился к ней, задыхаясь, но он знал, что задыхается не только от быстрого бега. Мама? Неужели он действительно назвал мисс Горенко мамой? Это плохо, это очень плохо. Она отхватила от мисс Дреннивич, защищая его! Он был бесполезен в тот момент, даже не мог ей помочь. Как он вообще мог кому-то помочь? Он слаб и беспомощен. Его всего трясло, дыхание до сих пор не восстановилось. Он сполз по деревянной поверхности на пол и начал слегка покачиваться, закрыв глаза и крепко схватившись за волосы. Сцена снова и снова прокручивалась перед глазами. Его пальцы переместились на рубцы, оставшиеся на руках. Он потер большими пальцами шрамы, вдавливая их, надеясь вытянуть из них боль, что-нибудь, что угодно, что могло бы заземлить его, удержать от дальнейшего падения.       — Разве ты не видишь? Есть вещи, которые невозможно предотвратить или контролировать, — будто из ниоткуда раздался голос Мистера Птицы.       — Она была милой со мной, и из-за этого её ударили, сделали больно.       — Помнишь, как было, когда мы были только вдвоём? Тебе не нужно было беспокоиться о том, что кто-то может пострадать из-за тебя. Это намного лучше и безопаснее. Тебе больше никто не нужен, я буду защищать тебя. Поверь мне, Серёж. Я ведь ни разу не сбил тебя с твоего пути, не так ли?       Сергей фыркнул, начиная вновь спокойно дышать. Он поднял глаза на Мистера Птицу. Хотя он не мог видеть ни его, ни кого-либо еще, это было почти то же самое, что и смотреть в зеркало.       — Мистер Пти...       — Я был прав насчет Олега, не так ли?       — Да... Да, ты был прав... — сказал он, потирая дрожащие руки. Он немного успокоился, когда крылья Мистера Птицы затемнили пространство вокруг него.       — Серёжа, я здесь, просто дыши. Я всегда буду рядом с тобой, всегда, — сказал он утешительным тоном.       — Ты обещаешь? Я не хочу быть один, не хочу быть без своего друга.       — Конечно, я обещаю, Сергей, когда бы я тебе ни понадобился, я буду рядом, — сказал он, проводя рукой по волосам Сергея. — Всегда.