Either must die at the hand of the other

      Они никогда от него не избавятся, думал Гарри беспомощно, пока спускался вместе с Кингсли в недра Министерства. Три дня. У них было три дня передышки, и многие провели их, погребая мертвых или высыпаясь. Три дня, в течение которых они были заняты, оплакивая павших и пытаясь исцелиться, и даже не смогли как следует порадоваться тому, что Темный Лорд повержен. Но это не так. Похоже, он никогда и не будет. Гарри должен был выбрать поезд, когда, в Запретном лесу, Дамблдор предлагал ему. — Мы сделали все возможное, чтобы он не мог пользоваться магией. Или… не так успешно этим занимался. — Кингсли постарел. За каких-то три дня. — Места вроде Азкабана или удерживающих клеток здесь, обычно препятствуют волшебникам или волшебницам использовать магию, но…       — Но он другой, — уныло закончил Гарри. Он все еще был в шоке, с тех пор как Кингсли забрал его от Уизли, чтобы с глазу на глаз сообщить, что Волдеморт жив. Никто не знал почему; они забрали его тело после битвы, чтобы врачи и министерские служащие смогли вне всяких сомнений подтвердить смерть Волдеморта. А затем он, по-видимому, проснулся. — Он хорош в беспалочковой магии. Контроля больше, чем у любого из нас. Но даже так, чары в значительной степени ослабляют его. Мы поместили его в самую охраняемую комнату в отделе Тайн. По правде говоря, это новая комната, была оборудована еще при старом правительстве. Говорят, по приказу самого Волдеморта. Мне больно такое признавать, но оно работает лучше того, что мы имели прежде. Заключенный в свои же собственные оковы. По крайней мере Гарри мог найти в этом немного утешения. — Вы пытались убить его? — спросил Гарри, хотя помнил, как Кингсли упоминал нечто подобное. Но у него в ушах все еще звенело от полученных новостей.       — Миллион раз. Множество авроров. Убивающим заклятием, обезглавливающим, даже серьезными темными чарами, чем я не горжусь, но мы должны были попытаться. Ничего не сработало. И по этой причине они пришли к Гарри. К избранному. Гарри предначертано быть единственным способным убить Волдеморта, так что они привели его для этой цели. Только вот Гарри уже сделал это однажды. Не совсем. Сказал голосок в голове. Ты ни разу не использовал атакующего заклинания против него. Только Экспелиармус. Волдеморт был тем, кто использовал убивающее проклятие, которые, в очередной раз, отскочило. Длинный коридор наконец закончился. На страже у двери стояли восемь авроров. Защитные купола переливались в воздухе, такие мощные, что по спине Гарри поползли мурашки, когда он проходил сквозь них. Кингсли что-то произнес, но Гарри было слишком плохо, чтобы расслышать сказанное. Он крепко стиснул палочку. Дверь открылась. Еще больше щитов. Плюс четыре аврора, втиснутые в узкий проходик. А затем другая дверь открылась, и Гарри вошел через нее бок о бок с Кингсли. Комната без окон и мебели. Резкий, яркий искусственный свет практически ослепил Гарри. Двое авроров и невыразимец стояли внутри, а в центре, в клетке, находился Волдеморт. Он был похож на Тома Риддла, если бы тому позволили постареть. Кингсли принял шок Гарри за смятение или неведение. — Его тело стало меняться прежде, чем он проснулся. Мы полагаем именно так он выглядел изначально, прежде всех магических трансформаций. Мы перерыли архив, чтобы подтвердить догадку. Хотя бы имя узнать. Они даже не знали его имени. Впервые, Гарри задался вопросом: почему Дамблдор никогда не произносил его, никому, почему бы не рассказать хотя бы членам Ордена о настоящей личности Волдеморта. Клетка была металлической, опутанная колючей ржавой проволокой; она окружала его и ограничивала в движениях, настолько узкая, что он не мог сдвинуться ни на миллиметр. Запястья Волдеморта дернулись при виде Гарри, но большего он сделать не мог. Возможно, он и выглядел как Том Риддл: цвет кожи был бледным, но натуральным, нос — в наличии, прямой и длинный, мощная челюсть, высокие скулы и темно коричневого цвета волосы, такие же, как и глаза... Но в этих глазах не было ничего человеческого, и обозревая всю его ненависть, Гарри очень отчетливо узнавал Волдеморта. Его сердце ныло. Руки вспотели, палочка практически выпала из хватки. У Гарри закружилась голова. Дело было не совсем в том, что Волдеморт настойчиво оставался в живых, хотя и в этом тоже. Что-то было неправильного в том, что Гарри разгуливал рядом с ним, окруженный закаленными в боях аврорами, и все они собрались ради него, залитые резким светом ламп, и ради загнанного в клетку Волдеморта, такого беззащитного. Не так проходили их прошлые встречи. Гарри был настолько зачарован этими глазами, прикован льющейся ненавистью из них, от чего с минуты не мог отвести взгляд. Когда он все же вырвался из плена, то понял, что Волдеморт нагой. Это тело было до смешного длинным, как и змеевидное, но тут схожесть заканчивалась. Руки, удерживаемые клеткой подальше от туловища, были тонкими и мускулистыми. Грудь шире, чем его собственная. Очень длинные ноги. А между ними — пенис, тяжелый и… Гарри резко отвел взгляд, его щеки полыхали. Неправильно, так неправильно. — Это необходимо? — выдавил он Кингсли, хотя продолжал смотреть на плечи Волдеморта.       — Его необходимо сдерживать.       — Голый, — пояснил Гарри. — Почему он голый? Тишина. Все молчат. Отсутствие звуков невероятно давит, кажется чем-то сюрреалистичным. Худший кошмар из всех увиденных им. Прошу, очнись. Пожалуйста, просыпайся. Но жизнь никогда не была добра к Гарри, потому он не проснулся. — Давай, Гарри, — Кингсли положил руку ему на плечо, голос вдруг стал намного мягче. Гарри вздрогнул. Он вспотел, был слишком чувствителен, очень насторожен ко всему. — Попытайся. Для этого он и здесь. Убить Волдеморта. Для этого, кажется, он и был рожден, потому как только это он и пытался сделать очень долгое время, для этого его готовили и растили. Заверши начатое. И ты сможешь вернуться в Нору, к семье. И ты сможешь прижимать Джинни, пока та оплакивает Фреда. Он сможет быть там ради Рона, и ни один из них не заснет. И он может помогать отстраивать заново Хогвартс. Поехать с Гермионой в Австралию, в происках родителей. И он наконец-то сможет жить, они смогут восстановиться после всех утрат, причиной которых стал монстр, сидящий перед ним. Гарри поднял палочку. Его рука дрожала. Он так сильно ненавидел его, так сильно… он знал слова. Но… но убить… отнять жизнь… Атаковать кого-то голого и в цепях, беззащитного. Волдеморт смотрел ему в ответ и вовсе не выглядел беззащитным, его лицо было каменным, властным на одной только силе воли. — Авада… — попытался Гарри, но остановился, во рту пересохло. Он опустил палочку. — Мне жаль… — Он повернулся к Кингсли. — Я…       — Все в порядке, Гарри, — Мужчина нахмурился. — Ты никогда… ни разу, за всю войну?       — Конечно нет! — удивленно ответил Гарри. Затем он вспомнил, что мужчина был аврором. Солдатом. Взрослым, который прошел две войны.       — Я не подумал. Давай-ка выведем тебя от сюда, я покажу как…       — До чего жалко. Этот голос, ниже и намного глубже того, что запомнил Гарри. Только он помнил и его тоже, из дневника. — Заткнись! — грубо оборвал Кингсли, и невыразимец что-то сделал своей палочкой от чего клетка засветилась оранжевым, нагрелась там, где соприкасалась с кожей Волдеморта. Гарри почувствовал запах паленой плоти, и комната поплыла перед глазами. Он сконцентрировался на лице Волдеморта, чья челюсть была стиснута, мышцы шеи напряжены, но тот не издал ни звука. — Прекратите, — сказал Гарри. — Это…прекратите. Он не мог думать. Железо вернулось к своему изначальному виду. Кингсли не мог ничему научить его. Он знал слова, все что ему было нужно — намерение. Он должен был сделать это. Гарри снова поднял палочку, подумал о Фреде и Колине, Ремусе и Доре. О родителях. Но в основном о Сириусе, он был единственным, кто находился рядом с ним, вызывал чувство безопасности, приглядывал, хоть и на краткий миг. Их взгляды встретились. — Авада Кедавра! — уверенно произнес он. Ничего не произошло. Волдеморт рассмеялся. (-) — Можешь попытаться в другой раз, — уверил его Кингсли, как только они отошли от Волдеморта. — Твоя первая попытка — не удивительно. Но он звучал разочаровано. Потому как из палочки Гарри ничего не вышло, не было знаменитого зеленого света. Ничего. Он провалился не в попытке убить своего единственного врага, а монстра, который причинил столько зла. Гарри не понимал, как заклинание могло не сработать. Он ненавидел Волдеморта. Всем сердцем, но… (-) — Ты не убийца, — говорит Рон, сжимая плечо Гарри. Гарри было страшно признаться, особенно Рону, который не так давно потерял брата из-за человека, убить которого Гарри не смог. — Кингсли не должен был просить тебя о таком, — быстро соглашается Гермиона. Она выглядит такой уставшей с темными кругами под глазами. Они все устали. Они худы, в ссадинах и с синяками, а Волдеморт, в противовес, без единой отметины, без темных кругов под глазами. Ничего. И Гарри не может его убить. — Скорее всего из-за того, что он в клетке…       — Я бы тоже не смогла такое сделать, Гарри, — мягко говорит Гермиона. — Возможно, в пылу битвы, против вооруженного оппонента. Но вот так? Мы не палачи. Ради всего святого, нам всего лишь восемнадцать, мы сражались всю свою жизнь, чего еще они хотят от нас? Ее глаза на мокром месте, в них светится отчаяние. Они тоже карие. И полны интеллекта, как и у Волдеморта. И все же, гермионины теплые, знакомые и любящие. Она заслуживает жизни. Рон тоже. Гарри попытается снова, ради них. (-) В следующий раз, когда Гарри приходит, Волдеморт одет в мантию. Кроме этого ничего не изменилось. — Не могу ли я остаться с ним наедине? — спрашивает Гарри. Если будут только они вдвоем…возможно Гарри смог бы сделать это. А под цепким взглядом авроров, он ощущает себя как в цирке. Кощунственно.       — Нет.       — Он заперт, — пытается Гарри снова. Тишина. — Они не доверяют тебе, — говорит Волдеморт.       — Заткните его…       — Нет! — произносит Гарри, немного громче необходимого, удерживая руку невыразимца, прежде чем тот смог бы что-либо сделать. — Прошу вас, не надо.       — Вот поэтому они и не доверяют тебе, — указывает Волдеморт. Гарри в курсе. Он подозревает, как все это выглядит со стороны. Вот только Гарри по своей наивности думал, что они хорошие парни. Что хорошие парни выиграли войну. А хорошим парням не пристало никого пытать. Даже Волдеморта. — Не позволяй ему добраться до тебя, — решительно заявил Кингсли, когда Гарри провалился в попытке наколдовать проклятие, и его сопроводили в офис Министра. Он учувствовал себя ущербным. Слабым. Ничтожным. — Нам необходимо сменять двух стражников, которые находятся в непосредственной близости с ним, каждые шесть часов. Влияет на всех и каждого. Он находится под стражей, да, но мы никак не можем заткнуть его, а его язык так же опасен как и магия. (-) Гарри не мог спать. Мертвые являлись к нему. Вина. Волдеморт на кладбище, восстающий из котла. Волдеморт в Годриковой Впадине, смотрящий на Гарри из окна, когда им едва удалось ускользнуть от туда. Волдеморт злится в Большом Зале. Волдеморт в клетке. Кингсли стирает память тем, кто прознал, за исключением небольшой группы авроров, которые стоят на страже и нескольких невыразимцев. Случается чудо и Волдеморт не сбегает. Гарри представляет, как они пытаются убить его, снова и снова, различными способами. — Живи своей жизнью, — говорит Кингсли и Гарри пытается. Все его попытки проваливаются. И он не один такой. Жизнь после Волдеморта не такая, какой представлялась, даже для тех, кто не знает, что тот до сих пор жив. Джордж начал пить. Миссис Уизли — никакая. Перси не может взглянуть на Джорджа. Хогвартс завален могилами. Родители Гермионы не желают с ней разговаривать, страх появляется в их глазах как только воспоминания возвращаются к ним. Андромеду снедает ненависть, разрывает на части. Она не плакала на похоронах Доры, горевала без слез, но, по слухам, рыдала на похоронах Беллатрикс. Никто в точности не знает откуда взялись данные слухи, но из того что знает Гарри, только Нарцисса и Андромеда присутствовали там. Большинство Пожирателей Смерти гниют в Азкабане. Малфои не покидали дом с тех пор, как Гарри защищал их в суде, очистил им имена. Авроры гоняются за теми, кто сбежал. В общем не так то и легко двигаться дальше, когда столько людей пропало. Один человек. Кажется невероятным, что всего лишь один человек так круто повлиял на тысячи. (-) Гермиона получила специальное разрешение сдать Т.Р.И.Т.О.Н в декабре, как только Хогвартс вновь открыл свои двери. Она с головой ушла в учебу и получила одиннадцать «Превосходно». Она единственная воспользовалась славой «Золотого трио», как прозвали их в прессе. Гарри спрятался на площади Гриммо, и покидал ее только для похода в Нору. Мечта стать аврором испарилась; он не смог бы вынести тяжести службы и, кроме того, его темный волшебник все же был жив, даже после того как Гарри выложился на полную. Рон принялся помогать Джорджу с магазином. Они не были такими же сильными как Гермиона. — Мы прошли через все это не зазря. Я прослежу за тем, чтобы произошли перемены к лучшему. Так что она приняла предложение по работе в Министерстве, которую не предложили бы кому-либо другому ее возраста. Но она –Гермиона Грейнджер, лучший друг Гарри Поттера, та, без кого он был бы мертв, о чем он не преминул заявить во всеуслышание. (-) Мир начал медленно восстанавливаться к первой годовщине Битвы за Хогвартс. Гарри становилось все хуже. Он урывками спал днем и бродил по ночам по площади Гриммо. Рон и Гермиона жили с ним. Они были связаны травматичными воспоминаниями, и только недавно перестали спать в одной комнате. Джинни порвала с ним, мягко и нежно. Она тоже была сильной. И достаточно потеряла, она хотела жить, и не могла, не тогда, когда была с Гарри в доме печали и уныния. Гарри преодолевал себя, чтобы видится с Тедди так часто, как только мог. Тот все больше и больше, по мере взросления, походил на Сириуса. — Он выглядит как Беллатрикс, — возразила Андромеда, когда замечание слетело с его губ. Андромеда везде видела свою сестру. Особенно в зеркале. У нее была другая сестра, и похоже Малфои стали покидать свою крепость, потому как Тедди восхищенно лепетал насчет «Циссы» время от времени. Гарри не мог винить Андромеду за желание быть ближе с оставшимися членами семьи. (-) Он до сих пор во снах видел Волдеморта, запертого в клетке. Волдеморт с кладбища медленно стирался из памяти, так же как и остальные кошмары. Он стал свидетелем на свадьбе у Рона и Гермионы. Свидетелем для них обоих, потому как Гермиона отказалась выбрать подружку невесты, настаивая на том, что он и ее друг тоже. Сердце Гарри пело при виде их счастливыми вместе. Они заслужили; заслужили все, что было в этом мире. Маленькая часть Гарри чувствовала себя более одинокой, чем прежде, но настаивал, что в порядке и они должны переехать из этого дома. Они желали остаться, не только потому что им нравился ветхий, старый дом, который оставался таковым невзирая на усилился Критчера привести его в порядок, но потому, что не хотели оставлять Гарри одного. Гарри не станет для них балластом, так что он выкинул их из дома. Мир исцелялся, что не так то просто, не так то быстро, но он стремился к «нормальности». Гарри же был в отчаянии. (-) — Мы пытались его разговорить, — сказал Кингсли Гарри в своем офисе в Министерстве. — Достаточно будет сказать — переговоры прошли не слишком хорошо. Он не скажет ни слова.       — О чем?       — Еще так много осталось людей, судьбы которых мы не знаем. Они просто исчезли. Нам бы хотелось выяснить и принести весть их семьям. И Лестрейндж все еще на свободе. Гарри кивнул. Было три атаки за два года с момента окончания Битвы. Очень плохо организованных, но их было достаточно, чтобы вселить ужас в народ. Авроры нашли некоторых Пожирателей Смерти, и они подтвердили, что за всем этим стоит Лестрейндж. Он оставался неуловим. — Мы предложили комфорт и изыски в обмен на информацию, — продолжил Кингсли. Но только после того, как пытки не помогли. Гарри знал. — Он не разговаривает. Но недавно спрашивал о тебе. Сердце Гарри участилось в груди, фантомная боль поразила лоб. Он почти дотронулся до шрама, но вовремя остановился. — Хорошо, — сказал он после долгой паузы. — Хорошо.       — Если это поможет поймать Лестрейнджа или даст утешение некоторым семьям… — Гарри сделает это. Он не признает, что какая-то часть глубоко внутри него, та что пряталась за этим оправданием, желала увидеть Волдеморта. (-) В этот раз под его глазами залегли глубокие темные круги. Все тело пересекали шрамы, которые становились тоньше и бледнее. Но ярость в глазах оставалась цела. Их оставили одних. Авроры удалились, потому что Кингсли после двух лет был уверен в охранных мерах и верил, что те способны удержать Волдеморта. Кроме того, он не заговорит ни с кем иным. Так… лучше. Ощущается более естественно, только они вдвоем. Конечно Волдеморт все еще в камере, все еще нагой, и Гарри ненавидит то, как сильно его это беспокоит. Он утешает себя тем, что не он один. Гермиона в процессе борьбы за улучшение условий содержания в Азкабане: она третирует Визенгамот, требуя остановить пытки Пожирателей Смерти в попытках выведать информации. Гарри присутствовал на нескольких собраниях, и поддержал ее, потому что она права, но больше из-за того, что думал о Сириусе. В каком-то смысле Министерство согласилось. Только вот ничего нельзя сделать с дементорами, которые не могут быть убиты или выпущены на свободу. Авроры не были счастливы от визита Гермионы и Гарри. Они были теми, кто терял конечности и товарищей, чтобы задержать Пожирателей Смерти; они находились в зоне риска и их не волновало, либо же они не понимали, почему некоторые люди могут волноваться о том, как относятся к таким отребьям. — Они считали и меня, магглорожденную, отребьем. Они видели во мне животное, недостойное основополагающих прав. Мы должны быть осторожны, не становиться ими и не пользоваться их ужасными речами. Они должны быть наказаны, должны держаться в изоляции от остальных людей, но они люди, в конце концов, и мы должны помнить это. Публика не согласилась. В человеческой природе заложена месть, особенно после стольких лет войны. Они желали, чтобы Пожиратели Смерти страдали. Мерлин знает, что они сделали или подумали, если бы знали, что у Министерства есть Волдеморт. Волдеморт ничего не сказал, смотрел на Гарри, он же переминался с ноги на ногу, испытывая неудобство от того, что видит его в таком виде. — Э-э, — начал Гарри, когда тишина стала невыносима. — Кингсли сказал, ты спрашивал обо мне.       — Ты пришел, — его голос оставался таким же звучным, как и убеждения, даже если его тело поистрепалось.       — Если это заставит тебя поделиться информацией… — сказал Гарри, защищаясь.       — Лжец. — Короткая пауза. — Посмотри на меня. Гарри не мог. — Минуточку, — пробормотал он и практически вылетел из комнаты. — Послушайте, я не могу говорить с ним так. Не могли бы вы хотя бы одеть его? — спросил он Кингсли.       — Он не заслуживает одежды. — Сказал другой аврор. Робардс. Его отца пытали Пожиратели, а его брата убил Волдеморт.       — Мы сделаем, — согласился Кингсли и Гарри ждал, весь на нервах, ходил туда-сюда по коридору, пока ему не разрешили войти. Большое достижение. Волдеморт был одет в мантию, и его вывели из клетки, но он все еще был прикован к стене, тяжелые браслеты опоясывали его кисти и лодыжки. Вот таким Гарри мог снова его ненавидеть. — Что ты хочешь? — спросил он и на этот раз без проблем встретил его взгляд. Адреналин наполнял все тело; он не чувствовал себя настолько живым с окончания Битвы за Хогвартс. — Ты расскажешь мне что-либо о внешнем мире, Гарри Поттер. И я в ответ тоже что-нибудь расскажу. Кингсли говорил, что Волдеморту не разрешается что-либо знать, он должен содержаться в тени, в прямом и переносном смысле. Единственное, что ему сказали — Лестрейндж все еще на свободе, потому что им пришлось пытать его, дабы выведать информацию о его местонахождении, а когда не получилось — попытаться подкупить. Волдеморт усмехнулся, будто читая мысли Гарри. — Можно что-то незначительное. Малюсенькая деталь. Про тебя. Гарри растерялся. Он чувствовал себя в ловушке, как олень в свете фар. — Я… — начал он, пытаясь отыскать хоть что-то, что угодно. — Я… — он почесал голову. — Я живу на Площади Гриммо. Вот оно. Все все равно в курсе. Журналисты месяцами после окончания войны караулили у здания. Волдеморт рассматривал его, глаза его сверкали. Он медленно кивнул. — Карадок Деаборн покоится в Эппинг-Форесте, сорок футов на юг от ноттовского домика для отдыха. Гарри давным-давно слышал как Сириус говорил о Карадоке. Он даже был на фотографии со старыми членами Ордена, которую показывал Грюм. — Кто его убил? — спросил Гарри, потому что представил как семья Деаборнов и его друзья захотят узнать об этом. Волдеморт приподнял бровь. — А-а, — Гарри заикнулся, пытаясь придумать что-нибудь в ответ. Ничего важного. О себе. Гарри ничем не занимался. Единственное разнообразие в его жизни было в компании Гермионы и Рона, но он не желал произносить их имена при нем. То же самое касалось Тедди. — Я-я изучаю Древние руны? — предложил Гарри. Это было нескольким преувеличиванием. Он стал изучать их только потому, что пытался переделать Гриммо: сделать его чище, ярче, а Геримона говорила, что дом старый и под таким слоем заклинание, что на обычную магию просто не реагирует. — Каркаров, — сказал Волдеморт без промедления. — Самостоятельно или в Хогвартсе?       — Ах, самостоятельно.       — Смерть не была быстрой, это то, что мне передали. Ох, нет. Потребовалось время. Я бы мог рассказать более детально, но не стану расстраивать твой желудок. — Победоносно ухмыльнулся он.       — Что с тобой не так? — огрызнулся Гарри. — Что такого случилось, что ты стал… — Гарри не смог подобрать слово. — Таким.       — Ничего со мной не случилось, Гарри Поттер. Я был рожден таким, какой я есть.