Другие песни Льда и Пламени

В первый день первого месяца первого года нового века вся страна праздновала. Кто-то отмечал наступление нового года, кто-то королевскую свадьбу. Невесело было только одному человеку. Тирион Ланнистер никогда не ладил со своим племянником — и сейчас он, став королем, издевался над ехидным дядей-карликом как мог. Сейчас вот, например, заставил прислуживать ему за столом. Ну ничего. Всю жизнь издевательства терпел — потерпит и сейчас. Тем более, он знает способ залить горе. Благо Джоффри как раз отвлекся на что-то, можно и самому накатить. Прямо из королевского кубка, который он все это время держал в руках. Тирион налил себе вина и залпом выпил. Что было дальше, все зрители и читатели прекрасно знают. Только роли поменялись. В следующую минуту карлик уже катался по полу, пуская изо рта пену. Потом перестал. Серсея в шоке, Тайвин в шоке, Маргери в шоке, Оберин Мартелл в шоке, даже Королева Шипов — и та в шоке. Не в шоке только Петир Бейлиш, который уже бежит в сторону гавани, таща за собой внезапно овдовевшую Сансу и отстреливая по пути ненужных свидетелей. Больше всех в шоке, конечно, Джоффри — когда до него доходит, кому именно предназначался яд в кубке. Дальше он только орет, угрожает всех убить, требует найти убийц и четвертовать на месте, а потом привести их же к нему живьем… Только когда прямо у него на глазах казнят несколько десятков «подозреваемых» (в основном вытащенных из темницы, чтобы далеко не ходить), король немного успокаивается. А Тайвин не успокаивается. Он не верит в то, что среди казненных были истинные виновники — а убийство Ланнистера не должно было остаться неотмщенным. Даже если это Тирион. И он начинает искать заказчиков и исполнителей, попутно устраняя оставшихся соперников — или слишком влиятельных союзников. Виновников он так и не нашел (Оленна Тирелл благополучно вернулась в Хайгарден), но вторую цель выполнил с блеском. Теперь у Ланнистеров соперников не было. Речными землями правили Фреи, полностью от них зависимые. Севером — Болтоны (та же история). Простор — дочь Мейса Тирелла вышла замуж за Джоффри, да и общий враг в лице Станниса сближал не хуже. Дорн… Этих, вроде, удалось успокоить, отдав Оберину Мартеллу останки Амори Лорха и убедив, что именно он — и никто больше — виноват в том, что с его сестрой и ее детьми так неловко получилось. Григора Клигана от греха услали на Запад, мало ли что. Единственным спорным местом оставалась Долина Аррен — и еще неизвестно, кто мешал их гегемонии сильнее. То ли полоумная вдова Джона Аррена, ненавидевшая Ланнистеров всем сердцем, то ли Бейлиш, у которого Неведомый знает что на уме. Ладно, с этими можно было разобраться и потом. Все равно у них союзников за пределами Долины нет и вряд ли будут. И самое главное — после попытки покушения король превратился в настоящего параноика. И Тайвин просто не мог этим не воспользоваться — он запугал Джоффри так, что тот не мог и шагу ступить из своих покоев в Красном замке, не посоветовавшись со всемогущим дедом. Так Тайвин Ланнистер стал не просто самым влиятельным лордом Семи Королевств — он стал их единственным и безраздельным правителем. И он решил, что с войной пора заканчивать. Первой его жертвой стали Железные острова — теперь, когда разорять Север уже не требовалось, надобности в таких «союзниках» больше не было. И пока изрядная часть воинов и кораблей воевали за пределами родных островов, туда вторглась армия, сопоставимая с той, что несколько лет назад давила восстание Бейлона Грейджоя. В отличие от вспыльчивого, но отходчивого Роберта, Тайвин не щадил никого: все взятые в плен Железнорожденные, включая семью Грейджоев, были казнены, их головы на пиках расставлены вдоль берега, а замок Пайк, в который Ланнистеры напихали изрядное количество Дикого огня, по кускам ссыпался в море. Сами острова лорд Тайвин обещал отдать Болтонам — в качестве компенсации за все страдания, понесенные Севером во время вторжения кракенов. Но не сразу, а когда они добьют оставшихся Железнорожденных. Самому Тайвину эти острова были не нужны от слова совсем. Он-то понимал, какой это геморрой. Тем временем на Стене все шло своим чередом. Армия Манса Налетчика все так же напала на Черный Замок, пытаясь пробить дорогу беженцам на юг. Тогда за Стеной еще не знали, от кого они спасаются. Джон Амбер и Русе Болтон немедленно разворачивают войска к Стене и дают бой прорвавшимся одичалым, нанеся им огромные потери и загоняя уцелевших обратно за Стену. Но те продолжают прорываться — где-то украдкой, где-то силой. И по слухам, у них есть некое оружие, способное разрушить Стену… Но в этой исторической ветви они его не применяют. Им удается превозмочь гарнизон Черного Замка и получить надежный коридор на южную сторону. В одной из многочисленных стычек с северными налетчиками погибает молодой стюард Джон Сноу. Но Стена остается целой — запомним это. Болтоны и их вассалы уже не могут сдерживать вторжения одичалых — их слишком много. К тому же перед ними возникает новая угроза — совсем с другой стороны. Мятеж против нового хранителя Севера поднял Виман Мандерли из Белой Гавани. У которого внезапно оказался маленький мальчик с большим лютоволком, которого он объявил Риконом Старком, последним выжившим сыном лорда Эддарда и законным правителем Винтерфелла. И к нему тут же стали стекаться те, кто не любил Болтонов, или презирал Болтонов, или просто боялся Болтонов. И их оказалось много. Даже слишком. Поняв, что самостоятельно он с ними не справится, Русе Болтон в 304 году посылает Тайвину письмо с просьбой о помощи. К тому времени первые волны беженцев из-за стены начинают появляться уже к югу от Перешейка. Тайвин Ланнистер приходит в ярость, собирает войска и идет на Белую Гавань. Война на Севере разгорается с новой силой. Назад он уже не вернулся. Его вместе с его армией поглотила наступающая зима. К югу от Стены с каждым днем становилось все холоднее, ледяные ветра дули с невиданной силой и безжалостностью. И, казалось, никогда не прекращались. И все больше людей, живших во владениях Амберов, Флинтов, Форрестеров и прочих северных лордов покидали свои дома и бежали на юг, где не было этих вездесущих снежных бурь. Те же, кто оставался, очень быстро выясняли, что холод несет за собой беды и пострашнее… Поначалу никто не верит рассказам беженцев о жутких тварях и поднявшихся мертвецах, несмотря на то, что об этом говорят едва ли не все. Война между Болтонами и Мандерли заканчивается ничем — оба проигрывают зиме. Теперь, когда Тайвина рядом нет, внезапно оказывается, что король Джоффри при всей его кажущейся решительности и беспощадности — полный ноль во всем, что касается управления государством. Конечно, есть еще малый совет — набранный Тайвином из тех, кто демонстрировал максимальную преданность лично ему. Единственным исключением здесь был разве что Варис, мастер над шептунами — который в 305 году бесследно исчез в никуда. Больше его никто и никогда не видел. Конечно, можно было еще какое-то время продержаться на том, что оставил после себя лорд Тайвин. Но огромные толпы беженцев с севера быстро разрушили все, что он успел построить. Реакция короля Джоффри на то, что его земли наполняются испуганными и отчаявшимися людьми, была, в общем-то, предсказуемой: убивать всех. Казалось, он делал все, чтобы подточить собственную власть. Особенно это было заметно в 309 году, когда старый и развращенный верховный септон был свергнут и убит группой радикалов, лидеру которой не только все это сошло с рук — он сумел обмануть Джоффри и Серсею и получить их полную поддержку. Настолько полную, что ему даже удалось под предлогом борьбы с одичалыми и разбойничавшими на дорогах беженцами с севера возродить Святое воинство. Впрочем, не только и не столько с ними — Станнис, поняв, что на Севере ему делать нечего, вернулся в Штормовые земли, вернул себе власть и продолжил борьбу с «узурпаторами». И многие из тех, кому осточертело правление Ланнистеров, стали подтягиваться под его знамена. Тем временем зона вечной мерзлоты пусть и не так быстро, как в предыдущих версиях (Стена цела), но все же расширялась. И уже распространилась к югу от перешейка. А вместе с ней шел и древний враг из глубин веков. И рассказы тех, кто сумел спастись, о Белых Ходоках, оживших мертвецах, ледяных пауках и так далее уже не кажутся сказками. Но Королевская Гавань и Красный замок ни на что не реагируют и игнорируют все эти известия — до тех пор, пока волна холода не достигает столицы. Но даже тогда безумного короля интересует лишь повиновение лично ему. К 320 году распространение холода останавливается на какое-то время, достигнув линии Ланниспорт — Королевская Гавань. Столица оказывается фактически отрезанной от оставшихся земель, которые отныне предоставлены сами себе. Большую часть города (из тех его районов, где еще действует хоть какая-то власть) контролируется фанатиками Святой веры, которые решили, что конец света уже наступил и сейчас занимаются тем, что истребляют грешников (тех, кого они такими считают) и устраивают массовые казни, сопровождающиеся дикими оргиями. Есть в городе и анклавы, контролируемые последователями Р’Глора — некоторые из них подкармливаются из Штормового предела. Они возникли не только как реакция на все, что творили отряды септонов и их фанатики, но и как искренняя вера в то, что только Владыка Света может спасти от надвигающейся тьмы. Наступление сил тьмы приостановилось, но кровопролитие продолжается. Восточной частью того, что осталось от Семи Королевств, правит Станнис Баратеон, который по-прежнему считает себя единственным законным правителем всего Вестероса. И на полном серьезе намерен его отвоевать. Фактически он уверенно контролирует только прибрежные территории Штормовых и южных Королевских земель, у него есть достаточно надежных союзников и вассалов от Красных гор до границы вечной мерзлоты. И он не прекращает завоевательных походов, стремясь расширить зону своего влияния. Вместе с солдатами под знаменами с огненным оленем идут миссионеры — и в каждой присоединенной земле принимают под свое крыло тысячи новообращенных и сжигают тех, кто противится Владыке света. Желающих обратиться немало — хотя бы потому, что огненные жрецы действительно могут и умеют убивать зомби. Сам Станнис из просто верховного правителя постепенно превращается в некое подобие Мессии, многие на полном серьезе видят в нем возрожденного Азора Ахая. Армии Штормовых земель в походе больше напоминают факельные шествия в Германии 30-х годов — а уж при встрече с Врагом и вовсе у них горит все, что может, и даже то, что не должно. В обозах вместе с припасами едут полевые алтари, на которых во время стоянок сжигают провинившихся. Зато те, кто служил Владыке и королю верой и правдой, могут продолжить службу и после смерти — каждая удачная для армии живых битва заканчивается тем, что жрецы Р’Глора воскрешают особо отличившихся солдат и командиров. Смертность среди этих самых жрецов огромная — большинство из них умирает уже после нескольких оживлений. Да и сами воскрешенные тоже не очень хорошо себя чувствуют. Кто-то вполголоса замечает, что между теми, кто поднимает умерших силой холода, и теми, кто делает то же самое силой огня, особой разницы-то и нет… Но разница все-таки есть: Великому Иному плевать, что говорят о нем живые и с кем его сравнивают. А вот Священному суду — вовсе нет. К западу от владений Станниса и Владыки Света в основном месиво из владений местечковых лордов, религиозных деятелей, командиров наемных отрядом или просто демагогов с хорошо подвешенным языком, перемежаемых землями, где нет вообще никакой власти. Большая часть крупных великих домов к концу 310-х годов были либо истреблены под ноль септрианскими фанатиками и окончательно впавшим в безумие королем, либо обескровленными до полумертвого состояния. К первым можно отнести Ланнистеров, которые после смерти Тириона в 300 году, Тайвина в 306 году (приблизительно), Джейме в 308 году и Серсеи в 312 году (по слухам, королева покончила с собой после того, как Джоффри собственноручно убил своего младшего брата) не смогли удержать верховенство на Западе, а нового лидера так и не возникло. Тиреллы, несмотря на все потери (особенно после загадочной смерти Маргери в 307 году) пока еще держатся — в основном благодарить за это стоит одного человека, появившегося в Хайгардене как раз вовремя. О некоторых варлордах, правящих этим хаосом, ходят легенды. Какие-то правдивые, какие-то нет. Скачущая Гора, Бессердечная… — о них вспоминают каждый раз, когда слышат об очередной загадочной смерти. Но даже здесь нашлись люди, которые сумели обратить анархию себе на пользу. Прежде всего тот, кто когда-то сравнил хаос с лестницей. Петир Бейлиш, бывший лорд-протектор Долины, очень хитрый, осторожный и проницательный человек, сумел пережить не только террор обезумевшего короля, но и Вторую Долгую ночь. А когда холод подступил к Долине, он, недолго думая, рванул на юг, прихватив с собой все, до чего руки доходили. И ему везло. Даже очень везло. Пусть его власть сегодня не распространяется дальше Хайгардена, очень много варлордов и кочующих по окрестным землям банд пляшут под его дудку и фактически подчиняются ему почти во всем. А ему остается только поддерживать эту хрупкую конструкцию, время от времени натравливая потенциальных соперников на других врагов или друг на друга. А сам он тем временем карабкается по лестнице хаоса все выше и выше. О нем тоже ходит много слухов. Например, что он якобы внебрачный сын самой леди Оленны. Или что он сожительствует с собственной внебрачной дочерью, которая возникла из ниоткуда сразу после смерти Тириона Ланнистера на том самом пиру. Так или иначе, Мизинец правит своей империей из тени, а многие из тех, кого он дергает за ниточки, даже не подозревают об этом. Он правит не силой, а знанием и умением его скрывать, у него есть огромная шпионская сеть из бродяг и шлюх, кочующих по всему, что осталось от Семи Королевств, собирая информацию и вербуя тех, кто мог пригодиться всемогущему хозяину Хайгардена. А то, что страна лежит в руинах… Такому, как он, будет легче ее подобрать. Единственной относительно стабильной землей Вестероса оставался Дорн, который еще с начала 300-х годов постепенно самоизолировался от остального королевства. А как только лорд Тайвин сгинул на Севере, принц Доран тут же приказал начать строить сеть укреплений в Красных горах, понимая, что рано или поздно холод — и те, что следовали за ним — дойдут и сюда. В итоге княжество, ставшее, де-факто, независимым, не только выстояло, но и окрепло за счет тех, кто успел добежать до самого южного края Вестероса. Климат, конечно, изменился, но для жарких и засушливых земель это было лишь благом и позволило разместить беженцев с севера и прокормить их. Естественно, дорнийцы понимали, что в одиночку им не выстоять. И еще при Доране присягнули на верность королеве Гискарии Дейнерис Таргариен, чтобы получить хоть какую-то гарантию от нападения Пентошии, которой тоже в итоге пришлось заключить с ними мир. Закончилось все тем, что княжество Дорнийское, Пентошийская империя и Гискарское королевство образовали своего рода триумвират, который иногда называли Империумом Драконов. Все претензии друг к другу были урегулированы, во внешней политике все три государства следовали более-менее общим курсом, но внутренняя политика была личным делом каждого. Меня наверняка спросят, что еще за Пентошия и Гискария и откуда они взялись. Очень просто. Земли по ту сторону Узкого моря почти не пострадали от Зимы, но нельзя сказать, что их никак это не затронуло. Из Вестероса на восток хлынуло огромное количество беженцев, некоторые из которых принялись пиратствовать на морских путях, но большинство просто оказались на чужой земле без гроша в кармане. И поселить их было банально негде. И тут свой ход сделал один молодой человек по прозвищу Юный Гриф. Рассказы о наступающей зиме не на шутку его впечатлили и он, несмотря на уговоры Иллирио и некоторых его союзников, наотрез отказался от вторжения в «принадлежащие ему по праву» земли. Он решил завоевать себе новые. Юный Таргариен сумел собрать многих беженцев с запада под своими знаменами — вместе с Золотыми мечами получилась очень даже неплохая армия. Особенно для Пентоса, у которого уже сотню лет армии не было вовсе. Эйгон, плюнув на возражения некоторых своих союзников, узурпировал власть в городе и вскоре его армия наемников и изгнанников покатилась вдоль побережья Эссоса, подчиняя один вольный город за другим. Его целью были спорные земли к югу от Мира и к востоку от Тироша — беженцы-вестеросцы, которым он обещал выделить там владения, рвались в бой не за страх, а за совесть. И уже на южном берегу Эйгон провозгласил себя императором новой нации, наследницы древней Валирии, пусть и со столицей в Пентосе. В честь этого города империя и получила свое название — Пентошийская. Сейчас Пентошия представляет собой некое подобие федерации отдельных крупных городов и прилегающих земель. Рабство, даже в завуалированной форме «вольных прислужников» было в первый же год объявлено вне закона. Тем не менее, многим кажется, что жизнь в Пентосе и других городах с приходом Эйгона стала только хуже: прежде всего из-за того, что расслоение между высшими и низшими классами росло с каждым годом (за что следовало благодарить переселенцев из Вестероса, для которых подобное неравенство было в порядке вещей). Тем не менее, средний класс по-прежнему существует и еще сохраняет достаточно большое влияние, да и традиционные для бывших Вольных городов социальные лифты, пусть и со скрипом, но все еще работают. Постепенно возобновляется торговля — пусть и не в таких масштабах, как раньше, ведь Вестерос, как уже говорилось, практически потерян. Власть императора Эйгона считается близкой к абсолютной, но магистры Пентоса и других крупных городов в большинстве своем смогли найти себе место и при новой власти. Первым крупным городом, захваченном имперцами, стал Мир. Затем пал Лорат — Браавос отказался пропустить флот Эйгона через свои воды, но его легионы добрались и по суше. Дольше всех держался Норвос — он в итоге стал северо-восточной границей Пентошии. А Тирош, несмотря на то, что новая граница пролегла прямо под его стенами, сумел отстоять свою независимость. Основная ударная сила имперской армии, созданной практически с нуля — тяжелая кавалерия, набранная в основном из рыцарей-беженцев и действующая в связке с пехотными легионами, набранными из местных жителей и наемников. Для многих рыцарей превращение из вассалов в наемных солдат было явным понижением в социальной лестнице, но со временем они привыкли. Государственным языком в империи изначально был валирийский, но по мере того, как сюда прибывают все новые беженцы из Вестероса или купцы из Дорна, он постепенно заменяется неким андало-валирийским суржиком, на котором сейчас говорят даже правители. А к востоку от империи, на берегу бывшего Залива работорговцев, раскинулась Гискария, растянутое и не очень стабильное королевство, основанное Дейнерис Таргариен. После разгрома сил коалиции под Миэрином, Драконья королева завоевала еще несколько гискарских городов и окончательно отказалась от идеи идти на Вестерос. Причем решила она это еще до того, как узнала о наступившем апокалипсисе. Отмена рабства, вызванные этим восстания и последовавшее за ними истребление практически всего правящего класса сильно обескровили и ослабили новое королевство — сейчас оно, несмотря на наличие у королевы трех драконов, самое слабое в триумвирате. Дени кое-как сумела создать новый класс управленцев из бывших наемников и вольноотпущенников — среди последних оказалось на удивление много умных и грамотных людей. Помогла ей удержаться на троне и дорнийская помощь, закрепленная замужеством за младшим братом великой княгини Арианны. Тем не менее, детей у королевы Дейнерис и принца-консорта Квентина до сих пор нет. И она уверена, что уже не будет. А это значит, что без наследника престола после ее смерти Гискарию ждут новые междоусобицы. Экономика городов-государств Залива, тысячелетиями строившаяся на работорговле, рухнула в грязь после указа королевы об отмене рабства. И до сих пор не может оттуда подняться — тем более, что оставшиеся независимыми гискарские города продолжают бойкотировать торговлю с Королевой драконов и регулярно грабят ее корабли. Сегодня в Миэрине и других городах царят нищета и голод, фанатикам-Безупречным едва ли не каждый месяц приходится усмирять очередной бунт. Казна Дейнерис выскреблена до дна, единственным источником дохода остаются миэринские медные рудники и их продукцию даже покупают, но спрос на медь у соседей не так велик, чтобы денег хватило. Гискарская армия, как и пентошийская, состоит из двух основных родов войск — линейной пехоты, организованной по принципу Безупречных, и кавалерии, ядром которой в свое время стали Младшие сыны. Естественно, с тех времен, когда Дейнерис только прибыла сюда, изменилось очень многое. Сегодняшние Безупречные набирают новых рекрутов из числа детей бедняков, которые сами охотно отдают их туда, надеясь, что там им будет есть, что есть. Их тренировки по-прежнему тяжелые и изнурительные, им все еще приходится пить «вино мужества», притупляющее боль. Но они больше не считаются рабами, их никто не кастрирует и не заставляет убивать младенцев в качестве присяги. Вот такие государства образуют триумвират, связанный скорее кровным родством, чем политической целесообразностью. Хотя и не без этого тоже: Пентос, Миэрин и Солнечное Копье сегодня — три угла треугольника, по которому течет большая часть экономической жизни Планетоса. Ну и, разумеется, ничто так не объединяет, как общий враг. Это не только Иные, король-жрец Станнис или мелкие варлорды за Красными горами. Это еще и Альянс Порядка и Процветания. Альянс образуют все крупные города и государства Эссоса, не подчинившиеся Эйгону и Дейнерис. Инициатором его создания выступил Волантис — его триархи утверждают, что борются за традиционные ценности Вольных городов и бывшего Фригольда. Они смогли убедить оставшихся объединить силы перед угрозой Пентошии и Гискарии. И даже кое-где перешли в наступление сами. И здесь тоже сыграли свою карту беженцы из Вестероса, которые осели не только в Пентосе, но и в Волантисе, где и поступили на службу. Торговля между членами Альянса ведется более активно, чем в той же Гискарии, хотя отмена рабства в империи и королевстве сильно ударила и по ним, лишив главного источника товара. Но они быстро нашли новые источники рабов: на островах Василиска были основаны новые фактории, переправлявшие живой товар с Летних островов, а еще пиратские корабли стали чаще нападать на прибрежные деревушки, похищая жителей, а еще активизировалась торговля с дотракийскими кхалами, которым очень не понравилось то, что королева Гискарии свернула все контакты с ними… Волантис, Тирош, Лис, Квохор, Новый Гис, Кварт — их совместных сил и богатств должно было хватить, чтобы оба таргариенских государства обломали о них все зубы. Удивительно, но еще одним союзником антитаргариенской коалиции стал Браавос. Хотя официально он к Альянсу так и не примкнул (не хватало еще, чтобы город, основанный беглыми рабами, присоединился к такому союзу), но империя Эйгона виделась браавосийцам куда более сильной угрозой, нежели далекие работорговые города-государства. Естественно, корабли работорговцев даже близко не подпускались к гавани под Титаном, но в остальном торговцев из пока еще независимых городов встречали здесь с распростертыми объятиями. Да и Железный банк охотно снабжает деньгами магистров, архонтов, триархов и господ, демонстративно игнорируя запросы имперских послов. Неформальным лидером Альянса остается Волантис, как самая мощная военная держава. Второе место занимает Квохор, который все еще пытается скопировать армию Безупречных — в том виде, как их делали астапорцы. Не очень удачно, надо сказать, пытается. Возможно, Новый Гис с его Железными легионами тоже мог показать себя, но они стараются держать свои силы поближе к городу, опасаясь нападения Дейнерис на свой город. На море Альянс обгоняет Империум на два корпуса: флоты Эйгона и Дени безнадежно отстают от армады волантийских, квартийских и браавосийских судов. Но у Дейнерис есть драконы — и это уравнивает шансы. Если не сказать больше. А к северу от Штормового королевства и к западу от Пентошийской империи — земля вечной ночи и вечной зимы, где непрерывно воет вьюга и с каждым днем снега и льда становится только больше. Здесь уже никто не живет — но это не значит, что в этих землях никого нет. Те, кто при жизни были бедными крестьянами, ковыляют рядом со своими бывшими правителями и выкапывают из сугробов пополнение для армии своих новых хозяев. Многие ожившие мертвецы все еще носят оружие, с которым их настигла смерть, те же, кто умер безоружным, находят себе новое или делают его сами. Следом за ними идут их предводители верхом на таких же мертвых конях или ледяных пауках. И каждое найденное ими мертвое тело того, кто не успел спастись, становится новой боевой единицей в их бесконечной армии. Великий Иной молча смотрит на наступление своих орд. Прорыв через Стену удался — настало время последнего удара. Смертные, несмотря ни на что, все еще враждуют между собой, их силы тают, а его — растут с каждым днем. Вторая Долгая ночь еще только начиналась — и конца ей уже не будет.