***
Морозный воздух холодит щёки и нос, заставляя их покраснеть. Арсений счастливо улыбается — настолько, что становится даже больно. Солнце слепит, и снег, лежащий повсюду толстым белым покрывалом, отражает лучи. Попов щурится, оглядывая местность вокруг себя. Озеро. Рядом густой хвойный лес: широкие зелёные лапы елей тянутся далеко-далеко, и среди них маг обнаруживает одну-единственную голубую ель — та стоит чуть поодаль ото всех, сверкая на солнце синеватыми иглами. Арсений проводит ногой по снегу и внимательно глядит вниз; до толстого слоя льда недалеко, но никаких помутнений, свидетельствующих о скором разрушении и таянии, не видно, и он расслаблено выдыхает. Чувства опасности нет — но где-то там, вдалеке, Попов видит кровавые разводы, которые говорят о приближающейся опасности. Видение. Арсений понимает это далеко не сразу — всё встает на свои места, когда он замечает длинную фигуру ректора неподалеку, направляющуюся к нему, — и привычная тревога почему-то не появляется. — Где Егор и Эд? — слышит собственный голос Попов, и сам же удивляется от нежности в тоне. Антон солнечно улыбается — кажется, ярче, чем светит солнце, — и ладонями мягко обхватывает его замерзшие руки. — Опять перчатки забыл? — отвечает вопросом на вопрос Шастун, и руки его начинают светиться ярким оранжевым цветом, посылая тепло. Арсений благодарно улыбается, и Антон наклоняется ближе, практически прислоняясь к гладкой щеке студента своей. — Они пошли искать место для спуска, — шепчет ректор тихо, почти интимно, на ухо, согревая тёплым дыханием покрасневшую кожу, — и Эдик намекнул, что мы можем уединиться, — Антон игриво двигает бровями, и Арсово видение чуть ли не рассыпается на месте, потому что маг такого не ожидал. Попов знает, что видения могут не сбываться, могут быть искаженными или всего лишь одной из вариаций будущего — знает, но все равно обалдевает от такого развития событий. Антон звучит слишком искренне, а тело Арсения именно в этот раз не ощущается совсем, и как-то противостоять времени он не может; сегодня он всего лишь свидетель. — У меня есть идея получше, — мурлычет Попов, и его губы снова трогает легкая улыбка. — Предлагаю выпить вкусный сладкий чай с еловым привкусом. Картинка перед глазами плывёт. Елки, небо, лёд под ногами и покрывало снега смешиваются в одно большое пятно голубовато-зеленоватого оттенка. Арсения мутит. Где-то далеко слышен шум стучащих о землю колёс и копыт; он пару раз открывает глаза и видит лишь темноту. Держать веки открытыми оказывается очень тяжело, потому что те будто бы медные. Попов закрывает глаза и снова проваливается в беспокойное, практически бессознательное, состояние. Они стоят на вершине. Отсюда открывается прекрасный вид на озеро, которое оказалось больше, чем ожидалось (лишь верхушки деревьев свидетельствовали о том, что где-то есть начало и конец), на высокие горы, припорошенные снегом, вдалеке, на маленькие, совсем крошечные, домики и на высокий шпиль ранее неизвестного Арсу здания — Университет Магии, подсказывает ему сознание. Попов поворачивается назад ровно в тот момент, когда в него летит небольшой комочек снега, заботливо слепленный рукой Эда. — Вот же су-у-ука, — тянет он, снимая с ресниц остатки налипшего снега. Выграновский заливисто ржёт, не видя, что ему летит ответный снежок — больший по размеру — прямо в задницу. — Есть пробитие! — констатирует Арсений, отряхивая голые руки. Ему слегка холодно, потому что действие Антоновой магии проходит, но собственные силы он не использует, и для Попова, сидящего внутри видения , это открытие оказывается неожиданным, но узнать причину он не может, поэтому остаётся лишь безмолвно смотреть. Со спины слышится знакомый из детства звук «фить-фить» — это Антон идёт в своих дутых штанах, таща за собой ватрушку, дополнительно зачарованную воздухом на быстрое и продолжительное скольжение — и они все синхронно поворачиваются в сторону ректора. — У тебя что-то белое на спине, — шутливо кричит Антон, улыбаясь во все тридцать два. Арсений закатывает глаза: вот дурачина. Шастун останавливается, щурясь на солнце, — сейчас около полудня, потому что звезда стоит прямо над ними, и ёлки, стоящие позади, не отбрасывают теней. Ватрушка стоит позади него, и план в голову Арса приходит моментально. Он неслышно продвигается за спину Антона и одной лишь мыслью посылает сигнал Выграновскому, чтобы тот отвлёк Шастуна в нужный момент; Эд едва заметно кивает, показывая, что просьба до него дошла. Ректор крепко держит в руках верёвку от зачарованной ватрушки, и Арсению не составляет труда тихо подойти ещё ближе. Если он поднимет ногу, то та сразу же коснется мужчины. Самое время подать сигнал Скруджи. — Антон, смотри, — зовет Эд, и ректор тут же поворачивается в сторону стоящих неподалёку парней. Сидящий внутри студент — безмолвный наблюдатель — тихо поражается тому, насколько в этом видении всё спокойно и благополучно; и почему они все обращаются к ректору на «ты»? Попов пропускает тот момент, когда одна из его ног — правая, с ярко-синей шнуровкой на обуви — поднимается, чтобы пнуть со всей силы ватрушку. Шастуна подкидывает вместе с ней, и он ничком падает в снег. Егор взрывается хохотом. — За что, — обиженно тянет в снег Антон, и Арсений подавляет приступ смеха. Ректор со стоном переворачивается, и студент заглядывается на снег, налипший на длинные ресницы и скрывшийся в русых кудрях. Арсений не успевает среагировать, когда на него на полной скорости летит Эд, и отлетает в сторону Шастуна, падая в аккурат на Антонову грудь. — Вот мы и встретились, — шепчет на ухо мужчина, целуя Попова в губы. Арсений охуевает. Мир закрутился водоворотом. Последнее, что он успевает почувствовать — это привкус сладкого чая и хвои на губах. Арсений поднимает тяжёлые веки. Голова как колокол — по вискам стучит, и студент издаёт тихий стон боли. Пить хочется неимоверно; память не желает возвращаться, и Попов ощущает себя полностью дезориентированным. Он оказывается в каком-то тёмном и холодном помещении. Настолько холодно, что изо рта выходит пар — по коже проходятся мурашки, и Арсений дрожит. Ему страшно; перед глазами стоит серая дымка, а в горле — тяжелые пары отравляющего вещества. Сил нет: хочется есть, спать и сдохнуть. Попов закрывает тяжёлые веки, не в силах справиться со смертельной усталостью. В следующий раз он просыпается от настойчивого жужжания около его левого уха. Источником столь раздражающего звука оказывается лампа прямоугольной формы, встроенная прямо в дальнюю стену и едва-едва излучающая теплый свет. Арсений дергается, пытаясь вырваться. Не получается. Он сидит на чём-то твёрдом и крайне тяжёлом (наверное, металлический стул), а его шея затекла и болела. Попов аккуратно поворачивает голову, вскрикнув, но звук практически полностью заглушился из-за какой-то тряпки во рту, пахнущей отвратительно-тошнотворным запахом. Классика. Его запястья крепко связаны канатами, а стул оказывается сделан из - — как предсказуемо — иридия. Понять это помогает необычный и ярко выраженный металлический блеск — Боярский научил студента (тогда ещё едва ли подростка) различать опасные для мага вещества, что называется, сходу. Кажется, Арсений влип, причём основательно. Вокруг не было ничего интересного или привлекающего внимание: обычная комнатка, скорее всего, в подвальном или полуподвальном помещении, где не стояло ничего, кроме иридического кресла. Арсений лишь чувствовал постепенный упадок магических сил — сказывалось действие опасного металла. Мысли о том, кто его похитил, парочку раз посещали голову, но маг упрямо прогонял их; не сейчас, наверное. Одно он знал точно — убийца отчего-то не убил его сразу, а это значит, что Арсений для чего-то нужен. Он не знает, сколько просидел так, на этом невозможном кресле, но в какой-то момент тяжёлая дверь со скрипом открылась. Сердце Арсения забилось чаще — привычная тахикардия вновь начала проявляться, и студент едва ли успел удержать стремительно рвущуюся наружу панику. Его начало мутить. В комнату зашел высокий силуэт. Попов вскрикнул от неожиданности, и даже ткань во рту не смогла задержать полный удивления звук. Перед ним стоит Нурлан.***
Антон беспокойно шагает взад-вперёд по кабинету. Арсений взбудоражил все его нервные клетки, оставшиеся в малых количествах после вступления на пост ректора. Господи, какой же этот парень невыносимый, несносный, непонимающий и просто до ужаса упрямый… Услышать про новых практикантов в участке, где не было новичков больше пяти лет, было несложно; узнать, что их устроил Николай Васильевич Булаткин, оказалось ещё проще: а там дело за малым, — послать филина проследить за сынком, сравнить друга Арсения и описание парня Егора. Бинго! В участке было трое: Попов, Выграновский и Булаткин. Дальше пазл сложился самостоятельно. Молодым магам вряд ли интересны мелкие кражи и неуплаченные счета за вишневое пиво в трактире. Им интересны убийства Димы Позова и Ляйсан Альбертовны. Но и сам Антон Андреевич непрост. Связи, положение в училище и городе, достаточно хороший уровень магии и способностей позволяли ректору быть на шаг ближе к убийце. Шастун быстро и оперативно проверял каждую версию. Спустя примерно три дня после убийства Ляйсан ему далось раскрыть закономерность преступлений — ради этого пришлось засиживаться в архивах города, полиции и прессы. Раз в три года случается серия из трёх убийств, каждое из которых происходит раз в три недели с копейками. Полиция усиленно ищет преступника на протяжении двух месяцев, а после вешает дело на какого-нибудь нарушителя или целую магическую группировку; в редких случаях просто прекращает расследование, еще реже — списывает на несчастный случай. Причины убийства Антон долгое время не понимает, пока его не навёл на мысль давний друг, который задолжал ему в своё время. Объявляется тот, как и всегда, неожиданно — заходит в дом Шастуна, стуча маленькими копытцами по паркету, и задевает чёрными рожками тяжёлые шторы. Антон узнает в чёрте Сергея, слегка агрессивного и порой злого, но, в общем и целом, мужчину хорошего и правильного. — Чаю хоть нальёшь? — спрашивает Матвиенко, проводя когтистой рукой по столу. Антон шикает, когда черт приближается к разложенным на столе картам: нечисти типа него нельзя касаться таро, и причиной является плохая энергетика, буквально заполоняющая всё пространство вокруг. — Налить-то налью, но сначала вопрос задам, — Шастун кастует поток воздуха и искорку, поджигая подлетевший над камином чайник. — Ты зачем пришёл? — Видишь ли, — Сергей откашливается со звучным хрипом (такой встречается только у чертей — одна из отличительных особенностей, которая заметна и простому человеку), и его крысиный хвост метнулся по паркету, стукнув пару раз, — до меня дошла информация, что тебе… нужна помощь. И вспомнил про мой должок — ты знаешь, я такое не люблю. Рассказывай, голубушек. Матвиенко тянет лапы к Антонову лицу, и тот отшатывается. Внутри него все свербит: побочное действие общения с нечистой силой. Тем не менее Шастун усаживается на кресло рядом с чёртом, вытягивая длинные ноги. Антон поворачивает голову в сторону Сергея. В его зрачках отражаются красно-оранжевые языки пламени, и цвет глаз становится практически чёрным из-за смешения оттенков — ну точно дьявол во плоти. Матвиенко тянет длинные темные когти в сторону Шастуна, маняще двигает пальцем, подзывая. Ректор на секунду прикрывает глаза, рвано вздыхая, и протягивает руку в ответ. Его желудок на мгновение сворачивается в предвкушении. Сергей был настоящим чёртом. А настоящие черти умели многое — в том числе и считывать воспоминания. Именно поэтому касания с представителями нечистой силой очень опасны, ко всему прочему и неприятны; тошнота, в редких случаях рвота, диарея и головная боль — вот они, последствия вмешательства черта в судьбу. Но, к счастью, Антон настоящий маг. Именно поэтому он может контролировать свои мысли (ни менталист, ни черт, ни кто-либо другой редко мог залезть в его голову и узнать что-то личное или важное), и касания с нечистой силой ему не страшны. Он позволит увидеть Матвиенко всё, что надо; не больше и не меньше. Сергей горяч. Его ладонь смахивает больше на адское пламя, чем на кожу и плоть. Антон вздыхает, почти шипя. Контролировать собственные мысли становится тяжело. На его лбу выступает испарина. Перед глазами проносятся воспоминания: бездыханное тело Позова и тёмные просветы вместо глаз, обездвиженный Попов — едва ли живой — и его тяжелое пробуждение, допрос и зачистка лишних сплетен, разнёсшихся по училищу со скоростью света. Далее — изуродованный труп Ляйсан, магички-детектива, которая вела дело об убийстве Дмитрия, ужасные кровоподтеки и трупные пятна по всему телу и ярко-фиолетовые вены на ее руках и ногах. Первое письмо-ответ, полученное от полицейского участка. Стопки газет и горящий огонек в темном архиве города. Посещение участка под видом великана — легко и удобно. Списки всех работающих и уволенных ментов. Анонимное письмо от убийцы, зачарованное огнём, с просьбой (просьбой ли?) убрать Попова. Ссора с Арсением и приступ паники; плещущийся страх в голубых глазах и широкие-широкие зрачки. Воспоминания прерываются. Перед глазами темнота. Антон аккуратно отстраняется, забирая собственную холодную ладонь; всё тепло отдано чёрту — очередное последствие вмешательства. Шастун открывает глаза и видит прямо перед собой Матвиенко. Глаза дьявола — так называли всех представителей нечисти — горят адским пламенем. Сергею определённо есть, что сказать. — Тебе нужен маг, — он сипло прокашливается, — или колдун уже, чёрт знает… — Вот именно, чёрт и знает, — закатывает глаза Антон Андреевич, облокачиваясь на ручки кресла и поддаваясь вперёд. — Сострил, — Матвиенко складывает руки на груди, — смотри, я ведь разозлюсь и помогать тебе не буду. — И долг возвращать придётся позже, — напоминает Шастун, и в тёмных глазах Сергея происходит самый настоящий взрыв. Кажется, из его ушей вот-вот пойдёт пар, но черт сдерживается, выдыхая. — Твоя правда, — скрипя зубами, отвечает Матвиенко. А Антон вспоминает о том, что именно представители этой нечисти не любят говорить о правде, доброте и совести; видать, Сергею действительно надо рассчитаться с ним — в Ад собрался, что ли? — Никому другому, помимо колдуна, такого не нужно. Работа ювелирная, но сообщников скорее всего нет, а хотя… слишком чисто для одного существа. Может, двое или трое. И мотив. Понимаешь, мотив должен быть весомым. Очевидно, что это не деньги — на кой чёрт они нужны? — и вряд ли здоровье и смерть ради спасения. Убийце нужна… власть, скорее всего, общенародное признание, влияние на сферы жизни общества. Я бы посоветовал посмотреть на старых колдунов — или тех, кто притворяется магом — и на молодняк. Кстати, там был такой симпатичный голубоглазый мальчик… — Его не трогать, — практически рычит Антон, и глаза его темнеют. В горле пересыхает: он боится потерять студента, и осознание приходит, наверное, вовремя. Ведь лучше поздно, чем никогда, так ведь? — Кажется, кто-то увлёкся, — чёрт улыбается. — Впрочем, это не моё дело. Так вот, голубоглазый… ты проверял его друзей? — Проверял, — Антон кивает, хмурясь, — друг пинает хуи все время, потому что батя богатый, парень друга пинает, но поменьше. Они тоже ищут информацию, потому что первый убитый жил вместе с Арсением. — Арсений — это… — Голубоглазый. — А, — глубокомысленно отвечает Матвиенко. — Ну, чем я тебе могу помочь? Моя чуйка говорит, что другие черти знают чуть больше, чем я. Уж прости, но я не слежу за последними новостями: времени нет. Так вот… надо копнуть глубже; либо это старый ебанутый дед, потерявший былую мощь, либо это молодой долбоёб, который хочет добиться этой мощи нечестно. Исходя из этого, тебе нужны списки учащихся, скажем, выпустившихся или… — Или отчисленных, — договаривает Антон, — вот и мотив: месть. — Не торопись, — предостерегает чёрт. — Не слишком ли плоско? — А ты хочешь сказать, что для трёх убийств месть — это плоско? — Мысли шире и глубже, Шастун, — улыбаясь, щебечет Матвиенко, — я думал, что это очевидно. Он убивает циклично, скорее всего, по три раза в три года с интервалом в три недели — судя по известной мне информации о похожих случаях. Надо быть совсем конченным, чтобы настолько любить цифру 3. — Это точно дело рук этого убийцы? — Ты не смог найти информацию из-за того, что дела вешали на представителей разных сущностей.***
Спустя четыре дня после разговора с Сергеем Антон накидывает на голову капюшон тёмной мантии. Он проходит тайными дорогами — сейчас, именно в это тяжелое время, когда подозрителен каждый маг в окружении, стоит быть аккуратным и незаметным. Его путь лежит к ещё одному давнему знакомому. По иронии судьбы тоже Сергею. Только этот Сергей чёртом не был, хотя что-то нечистое в нём определённо есть. Лазарев позиционировал себя лекарем, но при этом занимался кое-чем совершенно неправильным для столь важной кристаллически чистой профессии. Сергей Лазарев вызывал духов умерших. Эта способность передалась ему не просто так. Всё дело в том, что его мать — знаменитейший лекарь в этом городе — встретила крайне обаятельного ангела и влюбилась в него. Тот от небес отлучиться не мог, но оставил относительно юной Валентине — матери полукровки — сына и возможность общаться с умершими родственниками. Шастун наклоняет голову под листьями волшебной ивы — та цвела весь год благодаря зачарованным магией земли семенам — и проваливается в широкую яму. Лазарев предпочитал жить в одиночестве (в отличие от многих лекарей, зарабатывающих себе на жизнь своим делом), именно поэтому путь в его обитель проходит через кроличью нору. Антон камнем летит вниз, но он знает, что никогда не разобьётся: во-первых, собственная стихия не позволит упасть, а во-вторых, Серёжа не позволит умереть «своим». Ноги Шастуна касаются мягкой, чуть влажной земли. Впереди — недлинный проход, освещённый небольшими факелами, зачарованными на огонь (ректор чувствует в воздухе запах магии огня, и внутри всё бурлит от нахождения в приятной среде, хотя и стихия воздуха неприятно давит: кислорода мало). Антон привычно проходит вдаль, не запинаясь даже на корнях ивы, которые растут вдоль и поперёк и в темноте не видны, — настолько он хорошо знает это место. И вот перед глазами появляется дверь. Обычная, ничем не примечательная, тёмно-коричневого цвета и с позолоченной ручкой; Шастун знает, что та зачарована на защиту, но волшебства не чувствует — классика жанра, ювелирная работа нескольких сильнейших магов. Он заносит руку, чтобы постучать, напоминая о себе, но не успевает: дверь тихо распахивается, а на пороге стоит Лазарев в тёмно-синем халате в полоску и с бутербродом в руке. — Доброго полудня, — здоровается Шастун, протягивая ладонь для рукопожатия. Сергей весело хмыкает, крепко пожимая руку ректора. — Не потерял хватку, Шаст, молодец, — замечает лекарь. — Проходи. Антон заходит в тёплое помещение с невысокими потолками, и в нос сразу же ударяют разные запахи: терпкая тяжёлая полынь, кисло-сладкий мускус, мята и цитрусовые. От их обилия даже начинает кружиться голова, но его руки мягко касается Сережа, и все запахи пропадают. Они проходят в гостиную, и Шастун плюхается на кожаный диван, разглядывая бесконечное количество баночек на деревянных полках, покрашенных тёмно-коричневой краской. Сколько Антон помнит Лазарева, всегда у того жилище не было похоже на дом ангела-полукровки в привычном понимании. Серёжа был фанатом мрачных побрякушек, странных обрядов и тёмных способов изготовления зелий. Это было удивительно для существа такого происхождения, однако никто не был против — пусть методы Лазарева были дикими, но иногда его техники работали лучше, чем чужие. Антон знал, что Серёжа был лучшим в вызове умерших. Именно он мог правильно расшифровать послания мертвых, разглядеть то, что другие не могут и не могли, и заставить призраков говорить. Шастун после встречи с другим Сергеем решил для себя, кого именно из убитых стоит вызывать; Позов вряд ли обладал нужной информацией, а древних трупов вызывать не было смысла, потому что те вряд ли помнят события трехлетней давности — у призраков очень плохая память, поэтому они очень быстро забывают все происходящее с ними. Именно по этим причинам выбор Антона пал на Ляйсан. Во-первых, она умерла последней, а во-вторых, эта женщина определённо знала больше, чем остальные, потому что в противном случае с ее убийством можно было подождать. Шастун параллельно думает об Арсении, который тоже начал знать чуть больше, чем положено. До ректора дошла информация про бесчисленные прогулы Попова и липовые справки, на которые просто закрыли глаза по просьбе самого Антона Андреевича. Ещё чуть-чуть, и студент приблизится к тому, на чём сейчас сидит Шастун, и тогда дело может обернуться против него. Преступник чётко дал понять, что Арсению будет плохо, если он узнает больше. — Ну, Шаст, рассказывай, — прерывает тишину Лазарев, щёлкая пальцем. Привычка называть такого уважаемого человека прозвищем, как и обычно, умиляла ректора. — У нас в городе ходит серийный убийца, — начинает Антон, и Серёжа давится воздухом. — Убивает магов. Сам, скорее всего, колдун, и я думаю, что его мотив — месть. Разговаривал с Матвиенко, он мне поведал, что преступник убивает циклично, по три раза в три года с интервалом в три недели. В общем, я вспомнил про тебя — ты определённо знаешь своё дело, дорогой. Мне нужно призвать последнюю убитую. Зовут Ляйсан. — Я был уверен, что ты именно по этой причине пришёл, — кивает головой Лазарев. — Рассказывай. И Антон рассказывает. Говорит долго, вспоминая все детали, делает акцент на жизни убитой (это требовалось для вызова духа) и под конец устало плюхается на диван, потому что Серёжа, падла ангельская, забирает практически все силы у просящего человека. Он водит поплывшим взглядом по ярко-красному ковру на стене — прямо как у его покойной бабушки — и с некоторым удивлением смотрит на образовавшуюся в воздухе худую фигуру среднего роста. Ляйсан выглядела ровно так, как и в последний момент её жизни: с аккуратной уложенной причёской, чуть бледной кожей, но ужасно пустыми глазами, не выражающими никаких чувств. Для ректора, повидавшего многое, глаза выглядели жуткими, не больше; но если бы призрака увидел бы какой-нибудь студент или, хуже того, ребёнок, то зрелище заставило бы его рыдать. Лазарев делает какие-то махинации руками, и мир перед глазами плывет ещё сильнее. — Можешь начинать, — Серёжа щёлкает пальцем, и в голове поднимается ужасающий гул, состоящий из голосов. Шастун прижимает руки к ушам, морщась, и припадает к полу, соскользнув с дивана. Через несколько секунд в комнате образуется мертвенная тишина. — Ляйсан, прошу, не бойся ничего. Это Антон, ты должна его помнить. — Привет, — ректор поднимается с пола, подходя ближе, — мне нужно узнать про… м-м-м… последние дни твоей… работы, помнишь? — Антон старательно избегает слова про жизнь или смерть, потому что привидение испугается и исчезнет. — Помню, — спокойно отвечает Утяшева, обнимая себя рукой. — Я приблизилась к разгадке… я была совсем близка… я не помню, что было дальше… — Это неважно, — перебивает её Шастун. Призраки не осознают, что они умерли — более того, воспоминаний о смерти не остаётся совсем. — Кто убийца? — Арсений, тот студент-свидетель, имеет достаточно неплохих друзей. Один из них — многоуважаемый маг-лекарь, в прошлом сильнейшее существо в городе. Его зовут Михаил Боярский, я думаю, что ты должен был слышать про него. — Слышал, — подтверждает Антон, кивая, — у Арса… Арсения в справках об отсутствии мелькает фамилия Боярского. Что-то типа семейного лекаря, да. — Я тоже сначала подумала, что тот невиновен, пока не накопала кое-чего интересного. Некоторое время назад — я не помню когда — произошла серия убийств, а Михаил по «счастливой случайности» был всегда рядом. Всегда. А потом я узнала, что тот мечтал оставаться самым могущественным магом в городе навсегда. И тут всё сошлось: опустошение всей магии у убитых, отсутствие насильственных признаков смерти — Боярский очень хороший менталист — и страх на лицах, потому что противостоять гипнозу невозможно. Я не успела записать это в дело, потому что… потому что… — Не надо вспоминать, — Антон кивает. Ляйсан перед ним плывёт, и он понимает: пора. Лазарев снова щёлкает пальцем. Шастун падает навзничь от сильного звука, сопровождаемого скрежетом, и быстро закрывает зелёные слезящиеся глаза. Голова раскалывается надвое, но на языке ощущается вкус победы. Антон знает, кто убийца.***
Наверное, если бы у Арсения тряпка во рту не была закреплена, то та бы вывалилась из него. Он в неверии прищуривается: нет, этого не может быть! Но Нурлан не исчезает, наоборот, — его фигура становится менее размытой, более чёткой. — Привет, — Сабуров хищно улыбается, и Попов едва не теряет сознание. Он слабо дергается в кресле, но руки жжёт, будто бы от ожогов. — П…усти, — едва слышно, сквозь плотный слой вонючей ткани мычит Арсений. Сердце стучит в ушах, а ему кажется — ещё чуть-чуть, и прямо в рай. Нурлан подходит ближе и присаживается на корточки рядом с ним, проводя кончиками пальцев по отравленному металлу. — Чего дрожишь, малыш? Не ожидал? — он прислоняет руку к Арсовой щеке и мягко гладит по отросшей щетине. Студент непременно бы сморщился, если бы силы были. — Не переживай так сильно, потому что убивать я тебя не буду. Можешь верить мне. Арсению хочется презрительно усмехнуться. Какое, к чёрту, доверие?! Его держат здесь взаперти, привязанного к стулу и лишённого всех сил, но при этом предлагают верить? — К тому же, — продолжал Нурлан, — ты и так многое знаешь. А ты помнишь своего… как бишь его, семейного доктора? Боярский, да? Маг сильнейший, жаль только, что старый, — сердце Арсения на мгновение останавливается, чтобы через пару секунд забиться с удвоенной силой. — Но полиция съела эту версию, потому что дело повесить не на кого… очень зря! Ведь в участке не смотрят туда, где очевидно — нет, они выбирают сумасшедшие версии и искренне в них верят; полиция никогда не подумает на своего, понимаешь? И мы с любимым воспользовались возможностью. Хочешь я расскажу нашу историю? Всё равно ты умрёшь. Лучше провести свои последние часы так, чем мучаться и страдать, верно? Кивни, если я прав. Арсению не остается ничего, кроме как кивнуть. Нурлан победно ухмыляется. — Что ж, тогда слушай внимательно. Сначала я схожу за чем-нибудь мягким, а то рассказ будет долгим. Кстати, я позволю тебе говорить, только не перебивай, хорошо? Я думаю, что ты достаточно надышался нашего зелья, чтобы не натворить дел. Хотя Лёша так не считает. Впрочем, неважно. Сиди смирно, пупс. И Сабуров уходит, оставляя Арсения одного. Он прикрывает глаза. Действительно, ещё чуть-чуть и прямо в рай. И кто такой Лёша? Сообщник? Шестерёнки в голове усиленно крутятся. Леша — это Алексей. И Арсений не знал бы ни одного Алексея, с которым мог общаться Сабуров (пусть и Попов не был близко знаком со второкурсником), кроме… Нурлан что-то говорил про полицию и про то, что своих никогда не подозревают. Память услужливо подкидывает относительно недавнее, по ощущениям, произошедшее несколько лет назад, событие: убийство Ляйсан и столкновение у дверей кабинета, где проходил допрос. И ведь Нурлан выглядел так, будто бы сочувствует!.. Арсений открывает глаза ровно в тот момент, когда дверь отвратительно скрипит, и в комнату входит Сабуров, держа в руках подушки и плед. — Знаешь, ты мне нравишься и нравился, — признается Нурлан, усаживаясь рядышком. — Я не понимаю, почему Лёша так груб с тобой. Наверное, его разозлило, что ты копал на него информацию. Признаться честно, ты был близок к разгадке, — студент вытаскивает из арсеньевского рта тряпку, и тот делает несколько испуганных вздохов. Кричать не получается, будто бы связки перерезали к чертям собачьим. — Тебя выдал тональник… — Тональник? — сипит тихо Арс, не в силах поверить. — Я же просил не перебивать, — закатывает глаза Нурлан. — Ладно, забудем и будем считать, что ты давно не говорил. Да, родной, тебя выдал тональник, оставленный на какой-то железяке в участке. Лёше не пришлось долго думать. Знаешь, ведь я тебя прикрывал — даже анонимное письмо написал ректору твоему, чтобы он не ввязывал тебя в это. — Я сам захотел, — кивает отрицательно головой Арсений, и на глаза его наливаются слёзы. Вот почему Антон так испуганно — в тот момент те эмоции казались другими, злыми — просил его отказаться от расследования, вот почему тот старался помогать и хотел взять под свое крыло. И Попов в этот момент осознает, что Шастун просто бесконечно любил. Тот, кто для всех считался Дьяволом, оказался самым беспокоящимся и любящим магом. А Арсений — дурак — решил, что Антон просто захотел от него избавиться. — В любом случае, я уже не смог тебя оправдать. Ты слишком далеко зашёл, и наше существование встало под угрозу. Как бы ты мне ни нравился — жизнь дороже. Поэтому сейчас ты здесь, в старом заброшенном общежитии нашего магического училища. Помнишь, которое сгорело из-за конфликта двух студентов-магов. Но я ведь хотел тебе поведать историю Лёши, поэтому неважно. — Я задам пока один вопрос, можно? — спрашивает Арсений. Нурлан кивает. — Когда придет Лёша и что за Лёша? Попову важно знать, что он ошибся. Вера во всё хорошее не угасала в нём, по всеобщему мнению, ни на секунду. Но когда совпадений слишком много, а жить остаётся мало, хочется знать лишь одно: когда этот момент наступит. Арсений вспоминает про умирающую от Цинвальдита мать, думает про Боярского, которого так глупо и неосознанно подозревают, и понимает, что разгадка лежала на самой поверхности, а он — просто конченный идиот, который посчитал, что сможет справиться с расследованием в одиночку. — Я думал, что ты умнее, — качает головой Нурлан. — Щербаков, который мент. Он ведёт дело. Которое ты, кстати, придвинул слишком далеко и слишком хорошо. Ему надо уладить кое-какие моменты, чтобы не случилось облавы, а потом Лёша приедет сюда. Я думаю, что он к двенадцати ночи управится и в два часа приедет сюда. — А сейчас… — Двенадцать утра, — Нурлан двигает костлявую задницу ближе, и Арс подавляет приступ рвоты. — Ты не представляешь, каково это — видеть будущего мертвеца. — Представляю, — вопреки всему шепчет он, — у меня отец умер на моих глазах. И Волю я… не важно. Говорить о собственных видениях в таком случае, как минимум, глупо. Как максимум — опасно. Глаза Нурлана сверкнули в темноте. — Неважно, — повторил Сабуров. — А теперь слушай историю. Алексей Щербаков родился в большой семье, состоящей из семерых детей: шести мальчиков и одной девочки. Лёша родился предпоследним и самым слабым — это неудивительно, потому что маги рожают обычно два или три ребёнка, потому что отдавать в противном случае нечего. Он был слаб, часто болел и его магических способностей было настолько мало, что он не мог издавать даже искорки. Таких в этом мире презирали; это не маг даже, и не полукровка — это обычный примитивный человек, который не способен на элементарные вещи и с трудом выживает в магической среде. Судьба таких существ была не самой яркой и радужной: обычно дворник или уборщик, работающий за сущие копейки, максимум — ассистент лекаря, но это лишь в том случае, если примитивного природа наградила высоким умом и смекалкой. Но маленький Лёша мечтал работать в полиции. Он запирался ото всех, читая книги про работу в органах, бегал кругами вокруг детской площадки, а после этого постоянно заболевал, потому что и с иммунной системой были проблемы. Лёша начал расти, а мир вокруг становился чересчур жестоким: его называли калекой и отсталым, а после был издан закон, который на всех документах Щербакова поставил ужасную подпись «Инвалид». Ему исполняется шестнадцать, и он разочаровывается. А когда человек разочаровывается, то в голову начинают лезть разные мысли. Противостоять им Алексей не смог. На глаза попалась книга языческих обрядов, подросток начал читать и запоминать, и вскоре приблизился к последней части книги с темной магией. Обряд попался на глаза неожиданно, будто бы раньше подросток его не видел. «Сбор чужой магии и повышение уровня способностей», — гласила надпись в заголовке, написанная аккуратным шрифтом. Этот обряд попался ему всего один раз в жизни, но текст заклятия и всё, связанное с этой темой, укрепилось в памяти, кажется, навсегда. Щербакову пришлось убить собственными руками курицу — родители занимались домашних хозяйством, чтобы хоть как-то сэкономить, — и сцедить ее кровь, найти кладбищенскую полынь и выбрать человека, которого он убьёт. Последний пункт оказывается самым сложным: Лёша убивать не хотел, но желание стать лучшей версией себя никуда не пропадало, а способ для его случая оставался лишь один. В описании обряда всё логично: чем слабее желающее стать сильнее существо, тем слабее должен быть и убитый. Со временем, когда уровень магии обрядчика становится выше, то и жертву стоит выбирать сильнее. Лёша пошёл в детский дом за юными самородками. Эти дети не рождались у магов, обычно их способности проявлялись после пубертата, а все благодаря давним родственникам в десятом поколении, имеющих способности и передавших эти способности своим прародственникам. Но почувствовать самородка легко — эта фантастическая лёгкость ощущалась сразу же и издалека. Совершать преступление, мечтая стать полицейским, кажется странным, но Алексей справлялся быстро и чисто: перерезает с убийственной точностью горло, смешивает животную и магическую кровь вместе, а после выпивает до дна, прочитав предварительно заклинание. По венам едва видным золотым потоком течёт магия, и Лёша наконец-то чувствует спокойствие. Спустя несколько часов обескровленное тело несчастного подростка найдут и решат не афишировать это дело, потому что подрывать репутацию детского дома не хотелось — за тем пацаном просто не уследили ночью. Заклинание работало лишь раз в три недели и пять дней. Лёша совершает ещё две ходки на другие детские дома, а после залегает на дно на целых три года, потому что полиция начала копать. Ещё чуть-чуть, и его бы поймали, но тогда его спас лишь случай. Три года Алексей восполнял свои силы, чтобы в девятнадцать лет убить взрослого человека — уличного дворника, который убирал территорию около домов в его районе. После этого он не повторял обряд, поскольку это навело бы еще больше подозрений. Вместо этого Алексей подкупает врача, чтобы тот избавил его от ярлыка «инвалид», и поступает в Магическое училище. Перед уже студентом открываются новые двери, пока в какой-то момент он не ощущает резкий упадок сил и непрекращающиеся суицидальные мысли вместе с сильнейшей депрессией. Вот и тогда он узнал, что за все приходится платить, именно после этого момента его кости стали хрупкими — нос поменял свою форму тогда же и лишил его возможности дышать — и все пошло по пизде. Лёшу лишают общаги, стипендии, а напоследок и вовсе отчисляют, оставляя его жить на улице. Щербаков вынужден вновь окунуться в болото с бесконечными обрядами, убийствами и жертвоприношениями. В двадцать три года жизнь Алексея возвращается в прежнее русло; он поступает в Магическую Полицейскую Академию и вскоре попадает на стажировку в отделение. Дела идут в гору: он знакомится с юным ещё Нурланом — тому исполняется семнадцать — и в его жизни случается настоящая любовь. В двадцать пять Алексей наконец-то признается Сабурову, куда он пропадает в определённые моменты его жизни, и тот поначалу жутко пугается и не разговаривает с парнем около двух месяцев, всерьёз думая о расставании, но всё-таки смиряется. Общаться с убийцей тяжело; Нурлан понимает, что любит и, наверное, простит всё. У Лёши не было выбора. Лёша не виноват. Алексея повышают до майора, они переезжают в местечко получше, а любовь расцветает с каждым днём. А потом случается Дима Позов. Лёша вынужден убить умного и порядочного студента. Выбор падает — в этом определённо есть нотка иронии — на самое первое училище Щербакова, из которого он так глупо вылетел. Найти умного парня оказалось несложно, но Лёша ко всему прочему искал того мага, у которого было много братьев и сестёр, чтобы родители не так сильно горевали. У Димы двое братьев, поэтому смерть парня не сломает его родственников. Проблема была одна: вместе с Позовым в комнате жил сосед — Арсений — и тот частенько оставался дома. Но обстоятельства определённо сложились в лучшую для Щербакова сторону, потому что у матери Попова нашли смертельную болезнь. Бедный паренёк вынужден днями-ночами работать в трактире за сущие копейки, лишь бы подарить своей кровинке минуты жизни. Лёша наблюдает за Арсением со стороны: ходит на его работу, не делая заказы и умело скрывая себя магией (хотя студент несколько раз замечал его — видно уровень приличный — и тогда приходилось быстро сматываться оттуда), просит Нурлана понаблюдать за парнем на учёбе, и вскоре узнает о нём многое. В ночь убийства Арсений не должен был приходить. Алексей рассчитал всё наперёд, но самого простого развития событий — нет. Никаких дурманящих зелий с собой не было, поэтому оставалось надеяться на то, что студент будет очень крепко спать. Но Попов просыпается, поэтому Алексею приходиться истратить все силы на морок и спешно уйти, едва успев стереть все следы его присутствия. Арсений совершил глубочайшую ошибку, когда начал искать убийцу. Щербаков больше не собирался его трогать — парню и так в жизни слишком не повезло. Убийство Ляйсан не было случайным; Лёша планировал его тщательно, как и все остальные преступления. Он навел её на мысль о Боярском, тщательно все спланировав, а затем безжалостно убил, наполнив себя силой до края. Лёша стал сильным. Его больше в жизни не назовёшь калекой или инвалидом, и лишь сломанный когда-то несколько десятков раз нос свидетельствует о том, что цена такой жизни была высока. Щербакова поставили на расследование этого дела — впрочем, он так и планировал. Алексей тщательно отводил от себя подозрения, создав идеальное алиби и Нурлану. Тот совсем расслабился, начал приходить к нему на работу и трахался с ним в подсобке, на столе, в курилке и в туалете. И до того, как Сабуров встретился с Арсом перед допросом, они жарко целовались. Следующим был Воля, и это желание убить было самым неожиданным и спонтанным. Лёше было жалко мужика — тот ведь препод хороший, понимающий, а страдал по жене ужасно. Но тогда его чуть не подловили эти несносные педики, играющие непонятно какие роли в театре одних актеров, и Щербаков решил отказаться от этой идеи, оставив Павла Алексеевича страдать. И вот примерно тогда в его голову закралась мысль о том, что следующим будет Арсений Попов. Его будто бы судьба направляла на этого парня. А после этого студента сил хватит на убийство ректора. Подозрения закрепились после случая в участке, и Алексей решил действовать. — И вот сейчас ты здесь, — заканчивает свой длинный монолог Нурлан, оглаживая запястья Арсения. — Мне так жаль… Попов плачет. Сначала одна-единственная скупая слеза стекает по его впалой щеке, а после превращается в непрекращающийся поток из соленой жидкости. Его глаза моментально краснеют, а синяки на фоне бледной кожи выделяются еще сильнее. Он не кричит — не всхлипывает даже, потому что внутри что-то с глухим треском ломается. Наверное, ломается сам Арсений, осознающий собственные чувства слишком поздно. Сейчас он здесь — раздавленный и ревущий крокодильими слезами, одинокий и покинутый, но осознавший, что любит.***
Шастун дважды громко стучится в деревянную дверь Боярского. Вокруг тихо и пустынно — впрочем, вряд ли жителям городка захочется пройти мимо дома могущественного мага в отставке в полседьмого утра. У Антона появился план. Он был прост и надёжен, как швейцарские часы: прийти к Михаилу на «консультацию» и вывести деда на чистую воду. Ректор сильнее даже могущественного мага того времени, поэтому в любом случае сможет обезвредить того до приезда полиции. Дверь отворяется. На пороге стоит заспанный седовласый дедуля со смешными усами — прямо как у моржа — в синей спальной рубашке в желтоватую полоску. — Доброе утро, — Антон Андреевич протягивает руку в знак приветствия. — Меня зовут Антон Шастун, я на консультацию. Можно? — Что-то рановато вы, Антон Андреевич, — Боярский чешет щёку, а после протягивает руку в ответ. Ладонь у него сухая, теплая и морщинистая, но рукопожатие выходит крепким и сильным. Ректор не показывает удивления оттого, что Михаил знает его отчество; между прочим, он уважаемый человек в городе, поэтому факт узнавания не должен смущать его. Очевидно, что Боярский следит за последними новостями. Тем более, он знаком с Арсом… Антон усаживается в кресле и отказывается от чая и других напитков — не хватало ещё проваляться в беспамятстве весь вечер, а потом стать приманкой или, хуже того, жертвой. Боярский смеряет его таким взглядом, будто бы всё понимает. Шастун неловко улыбается. — Что ж, — пожилой маг прокашливается, закрыв рот морщинистой ладонью, — что вас интересует? — Любовные дела, — брякает Антон Андреевич, и тут же прикрывает глаза от смущения, как малолетний пацан. Он собирался говорить совершенно не то! — Я слышал, что вы занимаетесь таким. — Расскажите подробнее, — просит Боярский, усаживаясь в кресло напротив. Прямо как в кабинете психолога. — Это существо… знаете, я заметил, что начал переживать за него, — ректор спотыкается на этих словах, но понимает, что опытный маг сразу же распознает ложь, поэтому продолжает чуть более уверенно. — Меня раздражает его поведение! Как дитё… ходит, творит всякую ахинею, а после совершенно беззаботно улыбается, будто бы не переполошило всё на свете. Это существо обладает сильными магическими способностями и потенциалом, который ещё предстоит раскрыть. Оно молодо и беззастенчиво. И вдруг я понимаю, что отношусь к нему совершенно по-другому, будто бы… будто бы… — Будто бы вы его любите? — спрашивает тихо маг, и Антон давится воздухом. — Вам хочется оберегать это существо, радовать, дарить положительные эмоции, так ведь? — Этого не может быть, — качает головой Шастун, прикрыв сухие зеленые глаза на мгновение. Его голос дрожит; он сам дрожит от переизбытка чувств. — Осознание всегда дается тяжело. Это ведь парень-маг, да? — Пиз… — ректор запинается. — Да. Я… я люблю его? — Любите. В дверь кто-то стучится с таким звуком, будто бы долбит клювом по дереву. — Это мой, — Антон подрывается с тёплого места, подбегая к двери. На той стороне оказывается сова-фамильяр с до ужаса напуганными глазами, держащая в клюве письмо.АНТОН АНДРЕЕВИЧ, ЭТО СРОЧНО! Арсения похитили, я не знаю где он, он скоро умрёт, нам надо спасти его, пожалуйста, приходите в Арсову комнату. Я ЗНАЮ КТО УБИЙЦА Эд
Сердце Шастуна забилось чаще. Письмо выведено кривым почерком — явно спешащим — и не пахло никаким обманом, только бесконечным страхом за друга. Это точно Эд. — Мне пора, — кричит он, натягивая мантию. — Антон, подождите, — за ним бежит Боярский, — что случилось? — У того, кого я люблю, большие проблемы. Мне нужно его защитить.***
— Что произошло? — кричит обезумевший ректор, хватая студента за грудки. Где-то рядом крутится назойливо Егор, пытаясь схватить Антона Андреевича за руки. — Я не знаю! — хрипит Эд, брыкаясь. — Отпусти, чёрт поганый! Задушишь. Ректор расслабляет пальцы, и Выграновский практически падает навзничь, но его удерживает Булаткин. — А теперь рассказывай. Всё. От начала до конца. — Арсений пошел к Боярскому, чтобы получить зелье для видений. Нам важно было увидеть убийцу и понять, кто следующий, чтобы предупредить смерть. Но видения не приходили. Тогда мне в голову закралась мысль о том, что следующим может стать Попов. Я не знаю почему, но я не смог сообщить ему об этом, пусть и пытался. Потом ему стало плохо — паническая атака, и Арс попросил оставить его одного. А на следующее утро… его нет. Но я чувствую магию и страх! Арсений жив, я тебе клянусь. И ещё… отец Егора смог выйти на одного дьявола, и тот подсказал, где искать. Нурлан убийца. — Что?! На кой чёрт это всё молодому парню? — восклицает Шастун, всплескивая руками. — Ты, дядя, послушай дальше, — Эд повышает голос, и Антон даже не говорит ничего про фамильярное обращение. — Мы тоже так подумали, и узнали, что Нурлана часто замечают в участке с Щербаковым. Напомню, что тот ведёт дело о серийных убийствах. Щербаков наверняка прикрывает его. Нам осталось выяснить лишь одно… — Где держат Арсения, — продолжает ректор. — Или его тело, — встревает в разговор Булаткин, и ректор мрачнеет. Арсения держат в заброшенном общежитии. Антону не требуется очень много времени, чтобы обнаружить это: всего лишь несколько махинаций с воспоминаниями с помощью огня и признаков магической активности в городе, которые легко обнаружить благодаря стихии воздуха, текущей по венам ректора. Щербакова — пусть и скрывающегося незаметно в городишке — часто видят случайные прохожие и охранники. Что самое интересное — Нурлана видели лишь в день пропажи Попова, и именно тогда пазл окончательно сходится. Антону Андреевичу даже приходится подавлять рвущееся наружу удивление из-за совсем юного студента, который специально пытался вызвать видения, потому что лишние эмоции оказываются не к месту. Тем не менее страх за Арсения периодически появляется на лице и в действиях ректора, особенно сказываясь на сердцебиении и треморе рук. Шастун с трудом справляется с растущей тревожностью, потому что надо скорее продумывать план спасения: идти неподготовленными было опасно. Он только недавно осознал свои чувства, и потерять любимого человека сейчас не хочется. Эд умоляет помочь, и ректор всё же соглашается; Егор вызывает отца и подкрепление, и на дворе Магического Училища разворачивается целая спасательная операция. К месту подтягивались сильнейшие маги, летящие на своих фамильярах-драконах, полиция с волшебными видами орудий, некоторые преподаватели, готовые оказать посильную помощь студенту и Училищу, — в том числе и Воля. Студентов-магов (даже Эда и Егора) не подпускали ради их безопасности: тем более сообщником мог оказаться любой обучающийся. Антон был свидетелем самой масштабной спасательной операции в этом городке за последние десять лет. Он разглядывает приближающиеся к территории кампуса экипажи медиков и нескольких пожарных — Шастун выяснил, что у двоих магов совпадает лишь воздух, а это значит, что ожидать можно всего. У Нурлана дополнительная стихия — огонь, у Щербакова — ментал, и вдвоём они могут легко вершить судьбы других существ. Антона кто-то хлопает по плечу. Сейчас его чувства сдобрены тревогой и страхом, и поэтому почувствовать чьё-то присутствие рядом становится критически тяжело. Он поворачивается и с удивлением замечает перед собой Волю. — Как ты? — преподаватель говорит так тихо, что в собравшейся суматохе различить его голос получается с трудом. Спасает лишь стихия воздуха, приносящая вместе с ветром звук. — Не очень, — Антон Андреевич качает головой. — Переживаю, если честно. Говорить о своих чувствах сложно. Антон, не привыкший делиться с кем-то переживаниями, ощущает подавленность и смущение. Он знает, что Воля поддержит — тот всегда поддерживает, находит нужные слова — и даст совет, поможет разобраться в себе, но легче от этого не становится. Ректор прикрывает глаза, а после чувствует магию на языке. — Павел Алексеевич, — негодующе шепчет Шастун, подходя ближе. Преподаватель смущённо отводит взгляд. — По-моему, мы договорились… — Прости, Антон, просто, — маг громко выдыхает, и этот звук разносится, кажется, по всей территории Училища, — ты мне как сын, и я хотел сделать лучше. — Сейчас не самое подходящее время, — разочарованно отвечает Антон. — Мне пора идти. — Подожди! — несмотря на угрожающий взгляд Воля хватает его за руку. — Я всего лишь хотел сказать, что Арсений тоже питает к тебе чувства. Я думаю, что мне можно верить. Я многое видел. Ректора окликает Николай Борисович — отец Булаткина тоже был здесь — и Антон молча кивает Павлу, надеясь, что его выражение лица не сильно выдало истинные чувства. Господи, ему просто надо достать Арсения живым.***
— Чего ревём? — спрашивает спустя несколько минут Нурлан. Арсению хочется неиронично громко рассмеяться: его жизнь — ебанная трагикомедия с элементами ужасов. — Да так, — он крепко-крепко сжимает глаза, и из них стремительно вытекают солёные слезинки, — знаешь, я не хотел бы умереть сейчас. — Я не хотел бы, чтобы ты умирал, — признается Сабуров. — Но ты не оставил Лёше выбора. Тебя не было в планах, я же рассказывал. — Который час? — спрашивает Попов спустя несколько минут. — Одиннадцать часов осталось, — Нурлан отчего-то говорит время до смерти Арса, и от этого становится тошно. Студент шмыгает носом. — Можно тебя попросить об одолжении? Считай это за последнюю волю мою. — Говори, — и в голову прокрадывается совершенно идиотская мысль мольбы о пощаде, как в лучших романах. Но Арсений прогоняет ее подальше, мечтая избавиться от этого кошмара быстрее. — Оставь меня одного хотя бы на пару часов, если на больший срок не можешь. Мне нужно побыть одному и кое о чём подумать. Нурлан встает, кивая. Он молча уходит, прикрывая скрипящую дверь за собой, и оставляет Арсения — раздавленного и сломанного — наедине с гнетущими мыслями. Тот не может чувствовать даже, потому что кресло из металла забирает у него все силы, оставляя ужасающую пустоту. Попов, кажется, прикрывает глаза на минутку, но вместо этого проваливается в беспокойный сон-дрему. Вокруг него — непроглядный холодный лес, и он боязливо оглядывается по сторонам, прижимая руки к себе в попытках согреться. Земля под босыми ногами холодная и сырая, а по коже бегут мурашки — то ли от холода, то ли от страха — табунами, потому что в голове всплывает лишь одна ассоциация. Отец. Отец, пусть и совсем мало и редко, но играл в жизни Арсения — тогда еще Арсюши — некоторую роль. Не главную, конечно, но и не второстепенную. И смерть отца маленького Арсюшу, пусть и не сильно, но подкосила. Не сразу же, конечно, но спустя какое-то время — вылилась в панические атаки и тревожность, сопровождающую подростка и уже взрослого парня. И чисто символически Арсению снится сон — сон ли? — в том месте, где был похоронен отец. Он глубоко вздыхает, и изо рта вылетает густое и вязкое облачко пара. Надо двигаться в сторону могилы. Одинокий деревянный крест стоит практически на отшибе: Арсений это место знает слишком хорошо, поэтому идти может хоть с закрытыми глазами. Он подходит ближе, протирая ладонью покрытие. Никаких опознавательных знаков, которые бы указывали на нахождение отца в этом месте, не было. Его кто-то трогает за плечо. Арсений даже не заметил присутствия другого существа — чуйка позорно умолчала об этом. За его спиной оказывается Воля. — Ну слава Богу, — Павел хватает его за лицо, беспокойно трогая за щеки, — ты жив. Я не был уверен, что это сработает. Арсюша, милый, скажи мне, сколько у нас есть времени? Мы достанем тебя, родной, а я верю, что ты узнал о времени. — Узнал, конечно же, — Арсений поджимает губы, ощущая в воздухе запах магии. — Он приедет к двум часам, но… я не знаю, правда ли это. Убийца — Щербаков, а его сообщник — Сабуров. Мерзкие люди. Павел Алексеевич, а где мы? — Если ты поймёшь, то всё оборвется, — маг качает головой. — Всё будет хорошо, мы тебя спасём. Скажи лучше, где ты. Не сейчас, а там. — Заброшенное общежитие, кажется. — Выглядишь не очень, — преподаватель-менталист трогает его впалые щёки. — Я привязан к стулу из иридия, и мою магию вместе с силами высасывают, поэтому я и такой. — Вот чёрт, я не знал... — Что? — Ты можешь умереть прямо после моего вмешательства, потому что вся твоя энергия просто исчезнет. Арсений, я явился тебе в сон. Просыпайся! Лес плывет. Краски перед глазами мешаются водоворотом, а после — непроглядная темнота. Сердце истерично бьётся в горле, отдаваясь пульсацией в голове. — Арсений, проснись! — доносится как из-под толщи воды слишком знакомый голос. Попов пытается пойти на звук, но в итоге лишь путается и пугается зияющей черной пустоты. — Арс, родной… ну же? Где же твоё сердечко, родненький? Арсений! Попов слышит, как голос надрывается. Чувствует, как его щеки касается что-то влажное и течёт вниз. Студент трогает нечто рукой, но на пальцах ничего не остается. Плачет не он. — Арсений! — Арс! — доносится другой голос, знакомый и родной, и Попов снова пытается найти выход. Он бьётся головой и телом о невидимую преграду, не имея возможности пройти дальше. Голоса умоляют его вернуться, и Арсения будто бы ведром с ледяной водой окатили — ему холодно и страшно от звучащего отчаяния в звуках. — Он не может умереть! Сделай хоть что-нибудь, сделай! Арсений всё-таки плачет. С надрывом и сильно, потому что сердце его разбивается на мелкие осколки. Темнота тянет свои холодные щупальца к студенту. Он умирает.